Обними меня последний раз, Запах твой вкуснее молока на небе, Я прошу тебя не медли. Я дождусь тебя, ты знаешь сам. ты прости меня за то, что не сумели
Виктор признавался в любви с уверенностью во взгляде. Виктор много чего говорил, чему Юра почему-то безоговорочно верил. это же Витя, он не может обманывать и сделать что-то плохое. Витя не оставит Юра готов был - хотел - пройти с Виктором от начала до самого конца. И плевать он хотел на двенадцать лет и предупреждения Милы о том, что Виктор прекрасно манипулирует людьми. он как кукольник дёргает людей за ниточки, как марионеток; спасайся, Юр, - говорила Мила. Милу нужно было слушать с самого начала. Виктор признавался в любви с уверенностью во взгляде и просил подождать немного. Юра понимает, что он у Виктора - один из. пошёл к чёрту, ВитьYou ever wonder how deep you can sink Into nothing at all? Disintegrate, annihilate me!
Юра смотрит на то, как Виктор прижимает Юри к стене. Ведёт носом по его шее, целует под ухом и говорит сладко-сладко. Забирается руками под мешковатую толстовку, кусает нижнюю губу. А Кацуки стонет, закатывает глаза, пока его задницу сжимают чужие руки. У Юры на ладонях остаются следы от ногтей. прямиком рассекая линию жизни Юре очень хочется разбить что-нибудь об стену, швырнуть в шершавую поверхность, чтобы осколки разлетелись. Юре очень хочется отрезвить себя болью, но он сдерживается, потому что кое-кому не понравится, если увидит новые царапины. Юра проводит ногтями по стене, скребёт, оседая на пол, когда слышит чужие стоны, шёпот и вскрики "Виктор". Мудак ты, Вить У Юры слёзы обжигают щеки, а в памяти кинолентой сам он лежит под Виктором на тёмно-синей простыни, сам стонет, когда Виктор входит глубже, целует и сжимает светлые волосы у корней. нет-нет-нет, убирайся, прочь, вали из головы Юра нажимает на номер телефона на экране, сжавшись в комок. По ту сторону отвечают сразу же. -Бек, ты можешь забрать, а? Забери меня пожалуйста отсюда. Пожалуйста, Бек. -Пять минут. Потерпи, я сейчас буду. Подожди меня, хорошо? - Отабек срывается с места, надевая шлем на голову. С Плисецким явно что-то не так, а Отабек порвёт любого, кто обидит его Юру. -Тебя подожду. Отабек решает не уточнять, кого ещё мог ждать Юра.Время сжигать мосты, время искать ответ И менять сгоревшие лампочки
Хочется выбежать, выпрыгнуть, вылететь из этого здания. да вот только крыльев у него уже нет, и единственное, что он смог бы - разбиться. Юра не феникс, он не может восстать из собственного пепла, а жаль Юра идёт медленно, выползает, плетётся. Отабек смотрит на него внимательно, встревоженно, хмурясь. Юра прячется за длинной чёлкой и капюшоном, но Отабек всё равно замечает покрасневшие и опухшие глаза, сбитые костяшки и влажные полоски на щеках. Юра садится позади, надевает шлем и обхватывает Отабека, цепляется за старую кожаную куртку, проводит пальцем по молнии. -Юр? -Поехали домой. Как-то таким же майским вечеров Виктор гулял с ним здесь, фотографировал и пел Сплин, проходя по мостам. Юра мотает головой, избавляясь от наваждения. уходи, всё, хватит Над головой питерское небо проливает кровь, а яркое солнце выглядывает из-за Исаакиевского собора и выжигает сердце и лёгкие. Нагретая куртка пахнет солнцем, а Отабек - кофе. Юра утыкается в широкую спину и выдыхает.