Веселый голубой вагон...

Открыв двери и расчехлив рот в улыбке, показывая свои зубы и свою радость, я замер на пороге. - Вот ты-то нам и нужен, - в квартиру ввалился сияющий Ронни и тут же кинулся обниматься. – Привет, дружище! - Рон, не усердствуй, - назидательно сказала Майка и тоже протиснулась между стеной и нами в коридор. – Мы по делу. Привет, Макс. Замыкал шествие Габи. Здоровый детина, словно подвыпивший Дед Мороз, покачиваясь из стороны в сторону и распахнув объятия, начал наступление на меня. - А кто тут непослушный мальчик? – громогласно начал он нести бред. – Подайте мне его сюда, - и, оттащив Ронни в сторону, припал ко мне в порыве нежности. – Как жизнь, пацан? Ошалевшим я себя давно не чувствовал. Приступы безумия сопряженные с непревзойденной Жозефиной – не в счет. Это – святое. Но Габи, по-отечески припавший ко мне и прижавший к своей груди – это перебор. Скинув оцепенение от «радости встречи», я попытался оттолкнуть Габа, но он обхватил меня так, что мои руки болтались вдоль тела. - Габ, отпусти, - зло прошипел я. – Прекрати этот цирк, - но здоровяк продолжал сжимать меня, как в тисках. Не долго думаючи и желая поскорее избавиться от здорованя, я сделал то, на что у меня хватило маневра. Все очень просто: моя рука, схватив первое, что попалось ей на пути, в данном случае это оказался пах Габи, просто сжалась. В ту же секунду, словно по щучьему велению, «оковы спали» и руки Габи разомкнулись. Одновременно с этим, его некогда веселое лицо одело гримасу. - Пусти, гадёныш, - выдохнул парень. Ослабив хватку и разомкнув пальцы, я отстранился от него. Публика безмолвствовала. - Какого хрена? – взревел Габи, - ты мне чуть яйца не оторвал, придурок! - Я тебя предупреждал, чтобы ты меня отпустил, - засунув руки в карманы и покачиваясь с пятки на носок, я смотрел на скривившегося парня. - Ой, мальчики, да вы же нравитесь друг другу, - дурашливо взвизгнул Ронни и припал к плечу удивленной Майки. - Заткнись, - в один голос рявкнули мы, и блондин пугливо прикрыл рот ладошкой. Его глаза обиженно распахнулись, и он несколько раз нервно икнул. После нескольких секунд полной тишины, пространство квартиры разразилось хохотом, заполнившим собой под завязку. Майка, согнувшись пополам и держа руку в районе пупка, второй стащила очки и тыльной стороной начала утирать глаза. - Насмешили вы ребята, ох и насмешили. Давно я столько интересного не видела, - немного успокоившись и положив руку на плечо Ронни, она продолжила: - Один ты икающий, чего стоишь. А уж Макс, массирующий мошонку Габи, - это бомба! – и Майка снова заржала. - Бля, уймись, малахольная. Никто мне ничего не массажировал, - странно, но, по-моему, мощный парняга начал заливаться краской. Даже его татуированная шея порозовела. Блондин, перестав икать, тоненько захихикал. – А некоторым я сейчас устрою массаж простаты, - и грозно глянул на Ронни. - А при чем тут я? – его глаза округлились, и он снова икнул. – Габ, это же не я тебя мацал, а Макс, так что это он теперь на тебе жениться должен, - и белобрысый гад опять захихикал. - Придушу, - детина кинулся было к пацану, но Майка, метнулась быстрее и влезла между ними. - Брейк, - крикнула она и оба парня застыли. – Значит так, придурки. Сейчас я вам обоим сделаю массаж, причем тем, что найду в квартире у Дена, любым толстым и длинным предметом. Ты, - и она ткнула пальцем в Габи, - своими шуточками с неуёмными объятиями сам напросился, чтобы Макс из твоего хозяйства сделал яичницу. Поэтому, нехрен тут жертву из себя делать. Тебя никто не кастрировал, так что – получил как раз по заслугам. - Но я, - начал было Габ, продолжая потирать ширинку и морщась при этом. Майка его беззастенчиво перебила. - Все, я сказала! Теперь ты, - развернулась она к Ронни и тот, сложив губы куриной жопкой, внимательно уставился на Мата Хари. – Бестолковость твоих комментариев мы все знаем. - А почему это… - открыл рот Ронни, но тут же его захлопнул, потому, что сразу же на него полилась возмущенная тирада Майки. - Захлопнись, чучело, - она была непреклонна и собиралась выписать клизму абсолютно всем. – Ты вечно лезешь без вазелина в скворечник и вякаешь чего не попадя, комментатор хренов. Когда уже ты найдешь рубильник которым включаются мозги? - Майка, не наглей. Иначе я, - Ронни замолк и не знал чем можно девицу напугать. Помолчав несколько секунд, он выпалил: - Ну, я не знаю, что с тобой сделаю! – топнув ногой и попав по кроссовкам стоящим в углу, он насупился. – Я Стасику расскажу. - Да, обхохочешься. Стасик-тиран! С каких это пор я должна бояться хомячков? - Так. Стоп! – я попытался остановить этот абсурд и понять, что все эти неугомонные здесь делают. – Мая, ты говорила, что вы по делу. - Чёрт. Совсем забыла с этими охламонами, - она снова надела на нос очки и взъерошила волосы. Выслушав причину прихода и необходимость личного участия в их мероприятии, я был, мягко говоря, удивлен. Оказалось, что завтра у Дена день рождения и друзья готовили ему сюрприз. - Понимаешь, - тараторил Ронни, - мы почти все спланировали, но раз появился ты, то все можно обыграть еще веселей, - блондин сидел на диване и от нетерпения подпрыгивал на месте. – Прикинь рожу Дена, когда он все это узреет! Да он же сума сойдет! - Да уж, что сойдет, так это точно, - нараспев сказал я и продолжил вникать в «план Барбаросса». Умотав меня пояснениями, они решили показать все на местности. Забрав меня на «выездную торговлю», ребята поводили по какому-то клубу, показали помещения, познакомили с какими-то парнями, показали какие-то пакетики, включили какую-то музычку… Короче, провели полный инструктаж, из которого я понял только одно: я нихрена не понимаю, но должен подыграть, чтобы Ден ни о чем не догадался. Уже через два часа я снова сидел в квартире и тыкал кнопки пульта телевизора в ожидании Дена. Звонок мобильного вырвал меня из прострации и попытки осмыслить недавнее путешествие в мир танцев и разврата с друзьями Дена. Взяв трубку и нажав кнопку, я тут же услышал до боли, да что там, до зубовного скрежета знакомый голос. - Максимка, сынок, здравствуй, - вы не поверите, но это была она. Жозефина, мать её, Викторовна! Разорви меня напополам… - Мама? – мой голос откровенно выдал мое дичайшее удивление. – Что случилось? - Нет-нет, не волнуйся, все хорошо, - голос, вроде и не дрожал и не брызгал ядом. Чудеса. – Как ты, сынок? - Ну, знаете, мама, вы сто тридцать два года не называли меня «сынком», - моему изумлению таки не было предела. Последний раз это было… нет, не на свадьбе. Там я уже был Максимилиан, сказанный сквозь зубы и с прищуром левого глаза. Раньше. Намного раньше. Может, даже в прошлой жизни. Сейчас уже и не помню. - Максимка, скажи, пожалуйста, ты не хочешь вернуться в семью? – вот это поворот! Чтобы Жозефина, лелея мечту сбагрить меня от своей дочери, вдруг произнесла такие слова, которые должны были превратить ее в жабу, и даже не заикнулась и не чихнула? Нет, сегодня точно магнитные бури… - Маменька, - издалека и очень тактично начал я. – А пошто вас так пробило на любовь ко мне? Уж не месть ли вы задумали? - Ну, что ты, сынок, - каждый раз это слово вызывало реакцию, схожую на удар деревянной скалкой по цинковому ведру, одетому на голову. – Ты же мне как родной. - Ключевое слово – «как», - уточнил я и продолжил получать курс ядотерапии маленькими дозами, что должно было превратить отраву в лекарство. Помогло. Я проникся. – Мы, вроде, обоюдно решили разойтись. Тем более что у вас теперь есть новый зять, в прямом и переносном смысле слова. Он упакованный и серьезный, не то, что ваш бывший – недоумок, - съязвил я под конец на свой счет. - В том то и дело, что ты был лучше, - как-то подозрительно добренько начала проповедовать Жозефина. - Понимаешь, он меня не слушает, в дом пускает только на час, говоря, что у них должна быть своя личная жизнь, воспитанием малого сам вплотную занялся, не разрешает мне по телефону нормально поговорить с дочкой… - Ну, допустим ваше «нормально» выливается в два часа времени, за которые у нас в доме успевал выкипеть чайник, котлеты - сгореть, ванна – перелиться через край, малый – изрисовать фломастерами обои, я – изголодаться, искричаться и умереть от нервного истощения. И только ваша дочь, еле успевала обсудить с вами какую-то Люську с ее хахалем и то, как опять раскоровела Степаненко у старичка Петросяна. - Злой ты, Максимилиан. Я к тебе, как к сыну, а ты – кобель кобелем, - гаркнула теща и бросила трубку. - О, узнаю тещу, мать ее так и сестру из Мариуполя, - нажав отбой, я успокоился. Все в норме, Жозефина не сошла сума, просто ее отлучили от правления в семье дочери. Вот засада. Как она теперь? Ведь привыкла всю жизнь на руководящей должности… Звонок в двери отвлек от мнимой жалости по утрате тещей рычагов правления и погнал меня к входной двери. Открыв, я увидел на пороге жующего спичку Глеба. Тряхнув рыжими волосами, парень вытянул щепку и переступил с ноги на ногу. - Я. Это. К тебе. Разговор есть, - негромко начал парень и опять взял спичку в зубы. - Биться будешь, - прищурившись, констатировал я и сжал незаметно кулаки. – Учти, в полсилы не умею. - Не гони волну, я поговорить. Знаю, что Дена нет. Я с Майкой разговаривал. Пустишь? - Валяй, - и, отступив на шаг, дал возможность рыжему пройти в квартиру. Цепляясь задниками за носки, он стянул кроссовки и прошел в комнату. - Ты не сердись, просто меня тогда реально заело, - Глеб, сидя на диване в комнате, повертел спичку в руках и снова зажал ее зубами. Пожевав и вытянув ее, он продолжил: - Мне за брата обидно стало, вот и сорвался на тебя. Знаю, что ты не виноват. Они с Киром давненько не ладили, но мне было жалко, что расстались они не сами собой, а из-за тебя. Еще бы какое-то время прошло, и они сами бы поняли, что их отношения изжили себя, просто ты чуть раньше случился. - Ну, брат, такое в жизни сплошь и рядом. Тут тебе не тир, где можно выбирать мишень по вкусу и ты заранее знаешь, что если пулек не хватит, тебе их с охотой продадут за пару монет. Здесь лототрон, где кто-то впихнул шары в барабан и они знай себе вертятся без какой либо логики. Уж там-то точно ничего от тебя не зависит. - У-у-у, какой ты глубокий, - протянул Глеб и, качнув головой, улыбнулся. – А ты нечё, нормальный. - Ну, на том и порешим. Я – нормальный, а ты – вменяемый и больше не пытаешься меня убить. В конце концов, Ден взрослый чел и сам может решать с кем ему быть. И если тебе от этого будет легче, то он действительно мне дорог. Опять прозвучала трель звонка. Я, направившись к дверям, уже боялся сюрпризов. Но, за дверью, наконец-то, был именно тот, кого я больше всего на свете хотел видеть. - Я соскучился, - промурлыкал Ден и тут же, в дверях, обнял меня сильными руками и прильнул сладким и долгим поцелуем. Его ладони мигом забрались под рубашку и стали поглаживать спину, а пах властно прижался к бедру и стал требовательно намекать на радость встречи. - Может, я пойду? – робкий голос Глеба вернул в реальность. – А то, как-то не хочется присутствовать при полной процедуре приветствия сторон. - Глебан, а ты откуда здесь, - удивленно глядя на друга, Ден так и не отпустил меня и продолжал стоять, прижавшись пахом к моей ноге. - Да, шел мимо и зашел... Ден посмотрел на меня и прищурил глаз. По его лицу было видно, что не верит он в «просто так», уж больно яркое представление мы в «будуаре Киркорова» устроили. - Ден, правда, все в норме. Мы просто поговорили, - я улыбнулся и незаметно ущипнул его за ляжку. - А, ну раз та-а-ак, - протянул Ден и плотнее прижался к моей ноге, - тогда, Глебан, мы тебя не задерживаем. Можешь идти дальше спасать мир от зла и вести военные действия, а мне тут со своим военнопленным разобраться нужно. Когда за парнем закрылась дверь, и мы остались вдвоем, Ден тут же набросился на меня, как будто я ждал его два года из армии, а не всего каких то три часа. Руки блуждали по телу, а язык властно оккупировал мой рот, пробегаясь по небу, деснам, щекоча под языком и выпивая меня до дна. Когда воздуха уже не хватало, он отстранился на мгновение, в которое я успел только вставить: «Может…», на что тут же получил короткий рык и: «Нет, сейчас!» Уже через пять минут, несмотря на просторный коридор, нам было мало места и воздух, почему-то, стал вязким. Мешало все, начиная от вешалки и неудобной тумбочки, заканчивая табуретом в дальнем углу и ключницей на стене. Пол был усеян всем, что не было прибито к стене или не имело устойчивой опоры. Но нам было абсолютно все равно, поскольку наши тела были в параллельном мире наслаждения, а мозг, собрав нехитрые пожитки, просто уехал в отпуск. И по ходу, это на долго, пока рядом со мною будет оставаться этот кусочек сладкого пирога, щедро подаренный мне сластеной-судьбой…