Rage

Если придется убить лучшего друга, как ты это сделаешь?.. Беззвучно крадучись по каменному полу высокий молодой тролль передвигается по комнате своего друга. Так делает пантера перед атакой, чтобы жертва не могла заметить её вплоть до нападения. Вантас как всегда не спит до поздней ночи, беспрерывно строча кому-то сообщения и застать его врасплох не составляет труда. Козерог подходит сзади, все еще оставаясь незамеченным. Одним точным движением он накидывает на шею парня толстую удавку и с силой тянет назад. Всё происходит так быстро, что жертва даже не понимает, что произошло, лишь инстинктивно пытаясь освободиться от веревки. В висках громко стучит кровь, заглушая все звуки. В глазах Макары сверкает садистское удовольствие, щедро приправленное безумием. Губы почти автоматически тянут на по-клоунски загримированном лице пугающую широкую ухмылку. Грохот. Испуганный и полупридушенный Вантас падает на пол, вместе со стулом. Шок парализовал все тело тролля, и лишь через несколько мгновений он наконец осознает собственное положение. Его тянут в уютный холодный подвал с толстыми стенами, покрытыми влажным мхом, и идеальной, по мнению Гамзи, акустикой. - Гамзи!.. Твою мать!.. Прекрати... Блять... Меня душить!.. Ублюдок! - прерывисто хрипит Каркат. Он тщетно брыкается и извивается всем телом, пытаясь вырваться, будучи даже не в состоянии понять, куда и зачем его волокут. Перед глазами начали мерцать разноцветные вспышки, зрение расфокусировалось, мозг требовал кислорода. Вантас делает здравый вывод не тратить воздух на маты и послушно затыкается, пытаясь лишь оттянуть злополучную веревку от горла. С каждой секундой сердцебиение все больше учащается, страх все крепче сковывает тело холодом, до той степени, что немеют ноги. Желание сопротивляться растет, но нужно держать себя в руках. Гамзи неторопливо идет вперед, насвистывая что-то радостное и доброе, будто бы не замечая, что тащит за собой задыхающегося друга. Ссутуленная высокая фигура Макары неторопливо шагает по ведущей вниз каменной лестнице, волоча за собой из последних сил ловящего воздух Вантаса, раз за разом получающего безжалостные удары о ступени. Когда лестница наконец закончилась, тролль легко поднял своего еле соображающего узника над землей при помощи той же самой удавки. Тот, несмотря на полное отсутствие кислорода, смотрел неизменно с вызовом, высокомерно, по-звериному озлобленно. Этот взгляд уверенно пересекался со спокойным, с привкусом безумия, взором Макары. Однако пальцы Вантаса продолжают цепляться за верёвку, выдавая ужас хозяина и радуя его новоиспеченного насильника. Мысли совершенно спутались, наполняясь довольно безрадостными угнетающими аксиомами о смысле собственной жизни, недостатке времени, незавершённых делах, несказанных словах, не исполненных мечтах... Всё довольно банально и просто, "как у всех", но оттого не менее печально. Вдруг Карката резко отпустили и грубо пнули в живот коленом, усаживая на весьма неудобное деревянное кресло. - Ты, блядь, вообще ебанулся?! Я же мог... - Каркат начал было гневно кричать, надеясь, что весь этот кошмар был лишь очередной неудачной шуткой его ненормального "лучшего друга", однако пыл и негодование очень охладил неаккуратный, но острый ножик, приставленный к горлу. Каркат тут же замолчал, с непониманием и потаённым страхом всматриваясь в спокойные с ноткой безумия глаза Гамзи. Тот довольно улыбался - одновременно спокойно и пугающе. Он легко подхватил передними клыками нож, не убирая с лица улыбки, чтобы аккуратно завести руки жертвы за спину и зафиксировать запястья всё той же плотной удавкой, так, чтобы суставы как можно больше болели от неестественного положения. Нож снова оказывается в руке безумно улыбающегося парня и аккуратно, словно невесомо, проходит лезвием от горловины рубашки жертвы и до её низа, разрубая ткань строго пополам. Каркат закусывает нижнюю губу, пытаясь избавиться от судорожного ужаса. Хотелось плакать, молить о пощаде, но гордость все еще правила сознанием. Голову заполоняют голые эмоции, вопрос "за что?" читается в широко распахнутых глазах. Из нескольких неглубоких ран, оставшихся на побледневшей серой коже, неторопливо выделились ярко-алые бусинки крови. Гамзи нетерпеливо впивается в шею отчаянно зажмурившегося Вантаса, оставляя за собой красное пятно, чтобы затем пройтись дорожкой поцелуев вниз, через выпуклые ключицы, быстро вздымающуюся грудь и плоский живот, собирая капельки крови и оставляя новые раны, на этот раз - укусы. Его руки медленно блуждают по спине всё сильнее сжимающейся жертвы, то нежно прикасаясь, то оставляя длинные царапины. Каркат тихо сдавленно стонет от боли и острых ощущений, выгибаясь дугой, почти насквозь прокусывая собственную губу. Хочется громко закричать, желательно, матом. Проблема лишь в том, что он не может. Ничего не может. Сейчас он может только сдавленно молчать, послушно выгибаясь навстречу жестоким ласкам своего маньяка. Гамзи завороженно улыбается, наблюдая тяжело дышащего друга. Его губы поднимаются от ключиц к шее, после чего мягко накрывают приоткрытые губы Вантаса. Глаза низшекровного ошарашенно распахиваются, тело дёргается, но чужие руки крепко удерживают его спину, притягивая еще ближе. Сжатые губы не становятся преградой для обезумевшего тролля, с садистским хладнокровием парень прокусывает чужую губу вызывая стон и струйку крови. Одна рука спускается к ширинке друга, пока язык проникает в приоткрывшийся рот. Ширинка сдается ловким пальцам. Довольный смешок и Каркат краснеет. Во рту распространяется приятный металлический вкус, отдающий чем-то сладким и дурманящим, чужой язык приятно щекочет небо, а кровь в висках долбит всё громче и громче. Каркат не отвечает ему. Каркат понятия не имеет, что пришло на ум этому наркоману. Каркат не хочет здесь быть. - Что же ты сопротивляешься, чёртов лучший друг? - с ухмылкой шепчет Макара, едва отстранившись, в самые губы тролля. - Как же твои красные чувства ко мне? Самое лучшее, что я могу сделать для тебя - вот эта грёбаная мрачная романтика. Наилучшая из существующих. - Какого, блять, хуя ты меня душишь, а потом начинаешь разговор о чувствах?! Ты вообще соображаешь?! Какая романтика?! - звук получается хриплым, дыхания не хватает. Он матерится и злится скорее из привычки, чем из необходимости. Словно бы это ещё не конец, а его сопротивление хоть что-то значит для Макары. Но сошедший с ума тролль вновь молчит. Он аккуратно заставляет жертву привстать, чтобы рывком приспустить его джинсы вместе с бельём. Каркат всхлипывает и замолкает, ощущая растущий ужас, съедающий изнутри. Гамзи же, словно бы не замечая столь очевидной напряженности Вантаса, невесомо проводит пальцами по внутренней стороне бедра. Эта мимолетная ласка быстро сменяется остервенением, с которым Макара впивается в кожу на талии, разворачивая подрагивающее тело спиной к себе. Одной рукой приспуская свои штаны парень рывком входит в неподготовленное тело. Каркат громко стонет, запрокидывая голову, выворачивая руки почти до вывиха. Он отчаянно мечется во все стороны, поливая своего бывшего лучшего друга горами отборного мата. Вспышки боли мешают связно говорить и он просто кричит. Кричит, как ненавидит его, этого ублюдка. Гамзи, игнорируя метания жертвы, все сильнее впивается ногтями в трясущиеся в судороге бёдра и входит в быстром рваном темпе. Ему нравится, как акустика комнаты наполняется тяжелыми стонами, переходящими в крик. Это продолжается бесконечно долго. Каркат громко, и, по мнению Макары, чертовски красиво кричит. Он уже не в силах сопротивляться, лишь зажмуривается, пытаясь привыкнуть к резким толчкам внутри себя. Каждый толчок отдается жаром и яркой пульсацией в висках. Собственные крики возбужают. Он уже сорвал голос, но его продолжают грубо вколачивать в жёсткое и неудобное кресло, сиденье которого пропитано фиолетовой сочащейся смазкой и вишнёво-красной кровью. Гамзи хрипло стонет, стараясь проникнуть как можно глубже, выдолбить из жертвы все крики, какие сможет. Парень приподнимает Вантаса и поворачивает к себе лицом, насаживая на себя на весу, входя по самое основание и получая истошный крик. Прислонив Рака спиной к креслу и крепко вцепившись в его шею, он продолжает вдалбливаться в тело, с упоением слушая хриплые крики. По телу Карката проходит судорога, тентакль изгибается, выделяя струю генматериала, заливая живот. Снова язвительная усмешка. Взгляд жертвы затуманен, больше нет сил стонать и он просто уставился в пространство, в ожидании конца. Боковым зрением тролль наблюдает, как в его тело входит гладкий и влажный насыщенно-фиолетовый орган, грубо раздвигая сжимающийся сфинктер. Спустя бесконечно долгие минуты Гамзи обильно заканчивает внутрь, тяжело постанывая куда-то в шею партнера. Неровно дыша, он отстраняется, и на лице уже вырисовывается удовлетворённая садистская ухмылка. У Карката же дико болит всё, что находится ниже пояса, тентакль саднит из-за инстинктивного возбуждения; большая часть кишечника истерзана Гамзи и теперь покрыта генматериалом, отчего создаётся неприятное скользкое ощущение; кожа бедер измазана кровью, неторопливо вытекающей из рваных ран, мест, куда в возбуждении впивался ногтями Макара. Каркат чувствует себя до предела униженным, измотанным, и больше всего ему хочется, чтобы его поскорее добили. Однако Гамзи неспешно достаёт любимую кеглю, заботливо протирая её тряпочкой. - Пожалуйста, не надо... - хрипло, на грани слышимости, шепчет Каркат, с мольбой вглядываясь в глаза бывшего друга. Но тот лишь пассивно улыбается и ухватывает Вантаса за колени, привязывая бёдра к стулу, так, чтобы у тролля начала ныть поясница, да и вообще всё тело. - Блядь, Гамзи, серьёзно, просто убей меня уже! - В отчаянии просит Каркат, но кегля уже медленно вводится в судорожно сжимающийся сфинктер. Каркат рыдает, судорожно хрипя, то умоляет Гамзи остановиться и прикончить его, то вспоминает весь матерный лексикон. Макара лишь снисходительно улыбается и нарочито медленно продолжает, вводя излюбленный предмет убийства всё глубже, прокручивая его внутри по часовой стрелке, постепенно приближаясь к самой широкой части. В его глазах блестит безумие, и ему вдруг хочется вогнать кеглю. Резкий толчок и истошный крик. Предмет больше, чем наполовину внутри, кольцо мышц покрывается кровью. Связанные руки хрустят, выходя из суставов. Алые слёзы нескончаемым потоком текут вниз, через напряжённые скулы, губы время от времени что-то беззвучно шепчут, ибо голос тролля уже окончательно сорван, тело бьют судороги боли, к горлу подкатывает тошнота. Гамзи что-то напевает и вгоняет в кеглю в истекающий кровью анал до самой рукояти. Каркат уже почти не дышит, когда кеглю в нём начинают с нарастающим темпом двигать. Кровь описывает красивые узоры на стремительно бледнеющей коже. Боль, что была раньше теперь ничто. Гамзи с наслаждением двигает кеглю в тугом почти рвущемся кишечнике бывшего лучшего друга, а сам с лёгкой удовлетворённой улыбкой тянет руку к собственному явно набухшему тентаклю. Он с упоением мастурбирует, откидывая назад голову, но не прекращая жадно двигать руками. Пальцы чуть сжимают основание, грубо проходятся по стволу, надавливая на уздечку и делают пару резких движений - этого достаточно чтобы перевозбуждённый тролль уже кончил. Макара отрешённо отпускает кеглю, заводя руки назад, облокачиваясь на них. Он расслабленно вглядывается в потолок, будто бы не замечая почти добитую жертву. Тяжело вздохнув, Гамзи натягивает штаны и берёт с неприглядного столика рядом длинный кухонный нож. Он подходит к Каркату со спины, оттягивая голову назад, с молчаливой печалью вглядывается в затуманенные, но всё ещё с искоркой привычной ненависти, красные и почти закрытые глаза. Макара тяжело выдыхает и одним движением перерезает горло, разрубая ровно половину тканей. Краем глаза он ловит лёгкий смешок и слабое движение посиневших губ. Затем это лицо становится ничего не выражающей маской. Кровь жадно вырывается, наощупь ища землю. Всё вокруг запачкано красными брызгами, непрекращающимся потоком сладко-солёной жидкости столь чудесного алого оттенка. Губы растягиваются в улыбке, обнажая длинные острые клыки. Клыки, явно предназначенные для того, чтобы мучить и убивать.