Однажды в Чикаго

Я был там. Я снова был там. То есть, здесь. В Чикаго середины 30-х годов. Ноябрь, 1934 год.        Я жду тебя уже битый час. Вечереет, а с наступлением темноты вокруг становится совсем зябко. Я не могу зайти погреться в бар ровно так же, как и спрятаться за углом здания… Тяжко быть обладателем статуса «господин-окружной-судья», как ты обычно шутишь, это накладывает ряд особых прав и обязанностей, которые следует блюсти, наплевав на личные привязанности. Или сделать вид, что плюёшь на личное, как делаю я. Это низко, знаю, но этот мир и так прогнил, всё держится лишь на внешнем лоске, каждый человек уже заведомо искалечен, а это значит, что я могу отчитываться только перед самим собой. И ещё советоваться с тобой, ведь ты так похож на меня в своём стремлении хоть что-то изменить в этом мире, показать людям, насколько они отстранены от истины, насколько ложны и пусты их фальшивые идеалы.       Я есть правосудие, если верить людской молве и их привычке навешивать на всё ярлыки; а ты, ты — другое дело, ты — наёмный убийца, стирающий с лица Земли «пустые оболочки», как ты их называешь. Берешь залог, вызнаёшь всю информацию, связанную с «заказанным», исследуешь, стоит ли игра свеч, достойный ли это человек. Нередко я помогаю тебе, предоставляю информацию о первых лицах или о ком-то из Теневого Кабинета правительства, порой ты справляешься о моем мнении, если не можешь решить. Если жертва из «пустых», ты убиваешь её без сожаления, а после забираешь оставшуюся часть оплаты, а если нет — возвращаешь чертов аванс заказчику и причиняешь ему боль, пробуждая совесть. Я не знаю, как ты это делаешь, но подлецы сами сдаются на мой суд, ни разу не упомянув тебя. Не скажу, что мы встречаемся так уж часто. Может, пару-тройку раз в месяц, но бывали и времена, когда от тебя не было ни весточки и по нескольку месяцев, однажды вообще наступило затишье длиною в год.       О, наконец-то! Кажется, ты не в духе. Рывком ты скрываешь меня во тьме закоулка, пригвоздив к стене.       — Слушай внимательно, тебя заказали! Самое гадкое, что заказали не только мне. Я вычислил пятерых и убил каждого. Марс, нам нужно сматываться из города! Сейчас же!       Мой явно подмерзший мозг со скрипом переваривал то, что ты выдал мгновение назад горячим громким шёпотом. Ты до безумия взволнован, я наблюдаю это второй раз за весь период нашего странного знакомства. Ещё и это обращение… Марс… Очевидно, поэтому я стою здесь с ранцем, наполненным лишь самым необходимым.       — Тише-тише, сейчас нам очень пригодится твоё чутьё хищника, не заглушай его чувствами, — я неловко улыбнулся, поговорив это. О, мой Фобос, как же ты красив в блёклом свете фонаря.       — Ненавижу, когда ты так делаешь. Будь это не ты, давно бы уже записал вас, мистер, к дантисту.       — Моя жизнь всё ещё под угрозой? — поинтересовался я. Всё же шутки шутками, а слышать от одного из лучших профессиональных убийц, что тебя хотят убрать — не лучшая новость.       — Увы, да. О-оу, всё малость осложнилось. Живо на колени и сделай вид, что отсасываешь мне.       Собственно, возмутиться не получилось, как и покачать права, потому что мой Фобос так же внезапно и резко, благо, что в не во всю силу, двинул мне чуть ниже солнечного сплетения, заставив буквально пасть к его ногам, оказавшись лицом на уровне ширинки. Он отчего-то положил мне ладонь на голову, чуть сжав волосы на затылке. Это действие возымело реакцию моего организма в виде мурашек на коже и вибрации, прокатившейся вдоль по всей длине позвоночника.       — Доброго вечера, мистер патрульный Ганс! — усмехнулся ты, осторожно покачивая бёдрами.       — Угу, доброго вечера, я на дежурстве, а ты нарушаешь комендантский час, ещё и в тёмном переулке! Погоди, что ты… Шин?! Я последний раз закрываю глаза на твои выходки! Лимит исчерпан! Если подхватишь заразу — на похороны не зови! — раздались шаги и причитания офицера, удаляющегося прочь.       — И вам спокойной смены, мистер Ганс! — усмехаясь, произнёс ты, дожидаясь, пока тот окончательно скроется, а уже затем помог мне встать. — Да уж, минетчик из тебя хреновый.       — Это что сейчас было?       — Простите, что грубейшим образом нагнул вас, господин судья. Примите мои глубочайшие извинения! — ты хохотнул, куснув меня в щеку.       — Знаете, господин наёмник, меня учили объективно оценивать все обстоятельства, при определении меры наказания, но в вашем случае я возьму реванш и подойду к наказанию по всей строгости закона!       — Похвально, конечно, но это не ваша юрисдикция… Живо, бежим! Ты в очередной раз потащил меня за собой. Мы пробежали квартала три или четыре, прежде чем достигли цели и запрыгнули в чьё-то авто.       — И куда ехать? — поинтересовался водитель.       — Гони в Мичиган, высадишь нас у бара в Детройте.       — Да не вопрос! Если гнать без остановок, доедем за пять часов, устроит?       — Эскобар, я тебе доверяю, но хотелось бы быстрее.       — Тогда выкину в пригороде.       — Подходит! — кивнул ты, ужасно довольный собой. А автомобиль мчал всё быстрее и быстрее.       — Секунду, — решил я, наконец, вставить слово и напомнить о своём существовании, — а кто ждёт в Детройте?       Эскобар резко затормозил и оглянулся на меня.       — Господин судья?! Чёрт, Хэнк! Это же похищение! Ты хоть знаешь, что нам всем за это будет?! Я на это не подписывался!       Забавно слышать, как люди называют его чужими именами. Я понимаю, что по-другому быть не может, ведь по факту он убивает людей, и никому нельзя доверять.       — Эй, Эскобар, всё в порядке, так нужно, — я поспешил успокоить парня, к тому же, мне и в самом деле было это нужно. Возможно, я сошёл с ума, не стану отрицать, но мысль о том, что я наконец-то буду с человеком, который понимает меня, здорово грела душу! Когда мы выехали за пределы города, наш доблестный водитель вышел облегчиться, и тогда твои глаза недобро сверкнули. Или мне это показалось только. Всё, что я мог, это только сонно улыбнуться тебе, чувствуя, как гудят ноги от долгого топтания на морозе и резвой беготни по закоулкам. Снова ты решил сделать всё внезапно, как обычно, притянув меня к себе за воротник пальто, впился в мои губы поцелуем, затем вторгнувшись в рот своим языком. Странное чувство охватило меня. Химический привкус чего-то приторного. Нет, велика вероятность, что это мне тоже только причудилось.       — И чего ты бегаешь при таком-то друге? — спросил водитель у Фобоса, когда решил, что я сплю. — Жил бы припеваючи, ещё и под защитой!       — Заткнись, просто заткнись. Ты не знаешь меня, понятно!       Всю дорогу, насколько я помню, никто больше не проронил ни слова. Однако когда я открыл глаза, был уже день… или позднее утро, я лежал на заднем сидении машины, всё так же одетый в своё демисезонное пальто. Ужасная духота. Ты был за рулём, обнаженный до пояса, то и дело поглядывал в зеркало заднего вида. Разумеется, ты уже понял, что я не сплю, и прижался к обочине, затормозил. Моя голова адски гудела, я будто ощущал, что выпал из реальности минимум на сутки.       — Всё в порядке? Может, разденешься, тут жарковато. И нет, это не подкат.       — Фобос… — тихо констатировал я, — воды не подашь? А где Эскобар?       Разумеется, ты моментально сунул мне свою фляжку. Там в самом деле была вода. Я только сейчас понял, что в тебе изменилось — на правой щеке красовался кусок изоленты, наклеенный второпях. Мне это совсем не нравится.       — Благодарю. Зачем ты наклеил изоленту на лицо?       — Ты не хочешь этого знать. — Покачав головой, ты скрестил руки на груди.       — Не решай за меня!       Ты рассмеялся моим словам, что ничуть не странно, но быстро прекратил.       — Эскобар нас сдал сразу, как только смог. Ублюдок зашёл в аптеку вчера утром и организовал это дерьмо. Заложил так заложил. Пришлось убрать его.       — Надо полагать, он сопротивлялся?       — Само собой! Врезал мне заточкой, спасибо, что не в глаз. — Дай мне взглянуть.       Ты фыркнул, ухмыльнулся, но всё-таки разрешил мне притронуться к себе, но чуть позже, когда я освободился от пут жаркой одежды. Пришлось выйти из машины и переместиться наружу, дождавшись, пока ты присядешь на капот автомобиля. Я достал свою аптечку и подошёл к тебе.       — Если станет совсем больно, дай мне знать.       — Не волнуйся, делай, что нужно, я даже не поморщусь.       Кивнув, я достал из аптечки, которую ты любезно решил подержать, спиртовой раствор, смочил им руки и марлевую салфетку, принялся протирать вокруг налепленной изоленты, а затем осторожно снял изоленту, по кусочкам, взял новую салфетку, так же вылив на неё немного раствора, чтобы вытереть кровь, промакнуть края пореза.       — Придётся зашивать в любом случае, — сказал я. — Я могу, только если ты мне доверишь это.       Я почувствовал твою ладонь на своей талии и улыбнулся.       — Смотри, вот по факту, я подвергал тебя опасности, находясь рядом, мы прикрывали друг друга, а после я тебя похитил, накачал наркотой и перевёз в Мексику. Думаю, это маленькое издевательство я заслужил.       — О, всё же накачал! Ладно, плевать. — Я подмигнул тебе, вдевая леску в загнутую иглу. — Прямо так зашивать, или тебе нужно выпить перед «операцией»?       — Шей так, я за рулём. Прокалив иглу над спичкой, я принялся осторожно зашивать твоё ранение, ты почти не дергался, как и говорил, стерпел до конца, только легко отстраняясь, когда я слегка переусердствовал с натяжением лески. Закончив с небольшой игрой в пытки, я ещё раз промакнул всё салфеткой.       — И всё? Тебе совсем не интересно, как и что произошло, пока ты был в отключке?       — Я знаю, что ты точно не дал меня в обиду. И дела были настолько тёмные, видимо, иначе ты бы не стал меня вырубать. Если что, я позже спрошу, пока ещё я туго соображаю, прости.       — Ты совсем не сердишься?       — Мы знакомы почти десять лет, и я всё ещё жив, как ни странно… Если помнишь, ты спас меня от расправы, так что мне стоит тебя поблагодарить.       — Или отблагодарить, — усмехнулся ты, подмигнув мне, и тут же пожалел об этом.       — Осторожнее, используй мимику как можно реже какое-то время.       Не то остатки наркотика всё ещё владели мной, не то я просто мог этим откреститься, если бы что-то пошло не так… Тем не менее, я просто прильнул к твоим губам своими, потому что мне показалось это логичным. Звук захлопнувшейся аптечки, а затем обе твои руки, прижимающие меня к тебе, но вскоре пришлось отстраниться.       — Всегда не очень хорошо относился к сентиментам, — неловко начал ты, но задумался на мгновение, — однако, Мартин, я не хочу тебя отпускать. Ты нужен мне рядом всегда.       — Когда ты спал?       — В смысле с кем-то?       — Что? Нет, мне это не интересно. — Отмахнулся я, не без смешка. — Я про здоровый сон. Если ты хочешь отдохнуть, машину могу повести я.       — Нет, я сам. До ближайшего мотеля осталось не так далеко, справлюсь.       — Ладно. А какие у тебя планы на будущее? То есть, чем планируешь заняться, когда мы доберёмся до мотеля и отдохнём? Ну, я имею в виду дальнейшие планы на неделю, месяц, может быть, год. Ты улыбнулся, всё ещё не глядя на меня, но потом обратил свой взор на моё вопросительное выражение лица.       — Матерь Божья, — твои губы изогнулись в лёгкой ухмылке, — господин судья, не из личных ли побуждений ваш интерес? — Ты снова веселился в своей обычной манере. Может, мне не стоило вообще ничего уточнять?       — Допустим, из личных. Я ведь не сам себя депортировал.       — А, ты об этом. — Мне показалось, или я в самом деле уловил в этом тоне нотки разочарования? — Пока не знаю. Думаю, нужно найти глав подпольных организаций, чтобы нам обеспечили тыл. Это так, для начала.       — И ты рассказываешь это представителю правосудия?       — На секунду, эта территория вне твоей власти, — ты выдержал интригующую паузу, — если тебе интересно, я всегда видел и продолжаю видеть в тебе человека, которому полностью доверяю, я точно знаю, что ты мой.