Фантастические сущности и место их обитания

Начну с того, что тараканов в моей голове больше нет. Они были сожраны, фантастическими сущностями, оккупировавшими мое правое полушарие. Как они туда попали никто не видел, когда это случилось никто не помнит, и зачем они там, никто не знает. Захват был молниеносным, тщательно спланированным и не оставляющим свидетелей. Одной из жертв удалось спастись, но совершив попытку бегства, таракан погиб бесславной смертью, застряв в слуховом проходе. Эти твари не поддаются контролю, безнравственны и совершенно аморальны. Они игнорируют, ушедшую на фоне всего в запой, Логику. Не внемлют Здравому Смыслу, который забился в лобной доле левого полушария, за Роландовой бороздой, и тихо молит о помощи. А про Рассудительность я вообще молчу, она стоит посреди творящегося хаоса на стуле и вслух декламирует стихи Бродского. Особи имеют четкую систему действий, работают сообща и идут к общей цели. Какой я пока не знаю, но, кажется, начала разбираться в их функциональной иерархии. Их доподлинные названия, как и облик мне не известны, поэтому опишу их опираясь на свое абстрактное мышление и воображение. Хотя, какое уж там мышление, этот рассказ тоже их рук дело. Начну с полупрозрачной эфирной твари, которая не спит пока все спят и запускает свои желтые когти в мои сны. Назовем ее Агрипнос. И эта тварь та еще сволочь. Ведь мои сны обычно подобны жизни трактирного стула. Буквально. От первого лица. Чего я только не повидала в течении той ночи… Сэйас ненавидит всех. Он приходит лишь в крайних случаях. Чаще всего, его стараются не трогать, пока он сидит на своем троне из хитиновых тараканьих костей и попивая горячий шоколад контролирует происходящее. Но если кто-то случайно меня толкнет, или у Сэйаса затрясутся руки, глядя на чью-то раздражающую тупость и из-за этого его черный плащ обливается горячим шоколадом, начинается ад. Воют сирены, самопроизвольно воспламеняется стул под Рассудительностью и некоторые из сущностей. Кто-то желая выбраться пытается разбить глаз изнутри, покрывая его паутиной красных трещин. Но в обычные дни ненависть Сэйаса уравновешивает Психея, которая среди них необходимое и более того неизбежно зло. То есть добро. Психея самая положительная из всех, и оттого еще более пугающая особь. Она вызывает во мне внезапные приступы обожания ко всему живому и кому-то отдельному, в частности. Обычно она ходит в шелковой ночной рубашке, молочного цвета, напевая песенку Мамонтенка, а за ней следом тянется золотой шлейф ее волос. Есть среди них и одно, относительно вменяемое создание, ибо все познается в сравнении. Стазис приходит, когда его не ждут, и задерживается на столько, сколько потребуется. С его приходом уходят все, даже Рассудительность спускается со стула, а Логика прекращает рвать связки песнями Лепса. Стазис включает вой ветра и выпускает из клетки Перекати-поле. Со мной в это время происходит следующее: фокусируя взгляд на пустоте, расширяя зрачки я не двигаюсь, не думаю, а слушаю вой ветра в своей голове. Это обычно не длится более пятнадцати минут, всю эту идиллию прерывает вспомнившая второй куплет Логика. За Бабочкодактелей в моем животе отвечает Агейп. Она проникает туда через всевозможные пазухи, выпускает этих гибридов из стальных клеток, приняв позу лотоса и закрыв глаза поет им песню «Это не шутка мы встретились в маршрутке», от чего эти ублюдки бесконтрольно мечутся в замкнутом пространстве, пытаясь клювом пробить стенки моего желудка. Но, пожалуй, самое страшное, то что они размножаются. И эти их скрещивания дают поистине ужасное поколение, которое пока не окрепло, но уже пытается предъявить права на просторы моей черепной коробки. Эти маленькие безумные твари прогрызают проход в левое полушарие где, совершенно беззащитный оставшийся мозг еще пытается выполнять свои хоть какие-нибудь функции. Но процесс запущен и уже ничего не поделаешь. Остается лишь смириться с тем что и сама внезапно стала одной из этих тварей. А они уже и есть я.