"Если дом есть, в него всегда возвращаются"

Тихий тёплый вечер. Полная луна серебрит ленивые волны мелкой речушки. В воздухе висит пряный аромат травы и загадочных, распускающихся только ночью цветов. - В таких танцуют феи, - задумчиво произносит Кили, едва дотрагиваясь пальцем до крупных бледно-фиолетовых лепестков. - Пыльца прилипает к их башмачкам, поэтому иногда на заре можно увидеть их следы. - Кто нам это сказал? - морщит лоб Фили. - Я никак не могу вспомнить. - Кто-то из тех, кого мы встретили по дороге. Мы были совсем маленькими. *** Дорога. Бесконечная, изнурительная дорога - вот всё, что они оба вынесли из детства. Города, пейзажи, лица сливались воедино, составляя длинную ленту, на которой вода времени размыла узор, пощадив лишь отдельные детали. Вот дядя Торин странно дрожащим голосом рассказывает им сказку, но не заканчивает и отворачивается, поднося грязные, все в копоти руки к лицу. Вот какие-то странные высокие люди кричат на них - не то сердятся, не то что. Вот опять дядя Торин, он сидит у костра, обнимая их обоих, и напевает тихую грустную песню, а большой хмурый Двалин, которого они в глубине души побаиваются до сих пор, точит секиру. Но кое-где лента завязывается в узел, который чуть позже распутывается, оставляя смятую ткань с нетронутой краской. Они помнят группу стройных весёлых людей, принесших в их лагерь быструю музыку и красивые танцы, в которых танцующие словно парят в воздухе. Среди этих людей была и она - молодая женщина с добрыми глазами, ласковым голосом и неистощимым запасом историй обо всём на свете. *** У реки настоящий праздник: поют скрипки и флейты, люди танцуют и смеются. Фили и Кили хочется присоединиться к ним, но без разрешения дяди Торина они не решаются двинуться с места - а Торин, уставший после работы в кузнице, спит возле костра. Неожиданно от группы танцующих отделяется невысокая - по людским меркам - фигура и лёгкой походкой направляется к скучающим малышам. Фигура принадлежит женщине, у неё непослушные рыжеватые волосы длиной до плеч, смеющиеся серо-голубые глаза и длинное платье, сшитое из лоскутков. Она присаживается около мальчиков и заговорщицки подмигивает обоим: - А знаете, почему мы так танцуем? - Нет, - тянут они. - Мы хотим вызвать фей. - Фей? - Да. Вы что-нибудь слышали о них? - Они вредные, - тут же заявляет Фили. - Крадут гвозди, - добавляет Кили. - Зачем вам такие? Женщина машет руками: - Нет, такие нам точно не нужны! Мы хотим вызвать добрых. Удивлённое молчание. - Вы что же, никогда о них не слышали? Белокурая и угольно-чёрная лохматые головы одновременно качаются из стороны в сторону. - Ну так слушайте! Это такие крошечные девочки в платьицах из стрекозиных крыльев, вышитых тончайшими паутинками. На ножках у них башмачки из лунного серебра с пряжками из алмазной пыли. Торин приоткрывает глаза и настороженно смотрит на незнакомку, что-то рассказывающую его племянникам. - Днём они прячутся в траве, а по ночам выходят и танцуют на вот таких цветах. Мы бы никогда не знали о них, если бы не пыльца - она прилипает к их башмачкам, и если встать рано-рано утром, можно увидеть на травинках жёлтые следы. Мы хотим вызвать их, чтобы они рассказали нам свои чудесные сказки, а танцуем мы потому, что они любят музыку и веселье. - Откуда ты всё это знаешь? - Я много путешествовала, - в голосе удивительной женщины появляется грусть. - По правде сказать, я путешествую всю жизнь - у меня нет дома. - У нас тоже, - опечаленно вытягиваются детские мордашки. Торин делает какое-то движение, словно хочет встать и отогнать рассказчицу, но та с неожиданно серьёзным видом берёт мальчиков за руки. - Не говорите так. У вас есть дом. Просто он и вы сейчас далеко друг от друга. Но все дороги пересекаются, и рано или поздно вы к нему вернётесь. И всё будет хорошо. Синие глаза странно блестят в свете догорающего огня, освещающего Фили и Кили, которые доверчиво льнут к своей новой подруге. *** Эта женщина кажется доброй волшебницей. Она умеет расчёсывать волосы так, что совсем не больно, умеет незаметно зашивать дырки на одежде, делает вкусные отвары, после которых не хочется есть, и ароматные подушечки, набитые травами, - положи такую на ночь у лица, и не будут сниться кошмары. Она поёт длинные песни на непонятном, но красивом языке, и у неё есть ответ на любой вопрос. Фили и Кили ходят за ней хвостиками - дядя Торин сперва хмурился, но потом, к искренней радости племянников, сменил гнев на милость. - Куда вы хотите идти теперь? - волшебница сидит у костра, Кили спит, положив голову ей на колени и смешно дёргая носом. Торин рассеянно укрывает плащом посапывающего рядом с ним Фили. - Не знаю. Наверное, дальше на север. А вы? - На юг, - в больших серо-голубых глазах отражается пламя, дрожащее, кажется, в такт музыке на берегу. Кили во сне потягивается и хватается ручонкой за цветастый подол платья. - Они теперь почти как раньше, - тихо говорит Торин. - Ты... Вам обязательно идти на юг? - Это решать не мне. Мы следуем за ветром. Музыка становится навязчивой и неуместной, Фили начинает ворочаться и что-то бормотать. - Когда вы уходите? Женщина смотрит себе под ноги: - Сегодня. Торин молчит. Женщина осторожно подхватывает по-прежнему спящего Кили и кладёт его рядом с братом. - Я буду скучать по вам, мальчики, - мягкие губы невесомо касаются лохматых макушек, благословляя юные жизни по обычаю народа ветра. - Все дороги пересекаются? - негромко спрашивает Торин, глядя куда-то вдаль. Женщина улыбается: - Все. - Рано или поздно? - В своё время. Кили, разбуженный вознёй брата, приоткрывает мутные спросонок глаза и с удивлением видит, как дядя крепко обнимает их волшебницу. Всё правильно, тут же проносится в голове у него. Ей холодно - вон, в одном платье ходит. А дядя тёплый, он согреет. Утро приносит слёзы и разбитые надежды. Детские ладошки крепко сжимают прощальные подарки - резные деревянные амулеты. На обратной стороне каждого аккуратно выцарапана надпись: "На удачу". - Мы ещё увидим её, - говорит Торин, но племянники не слышат в его голосе уверенности. - А теперь и нам пора в путь. *** - Ты помнишь её лицо? - неожиданно тихо спрашивает Кили. Фили вытаскивает из нагрудного кармана амулет - кожаный шнурок давным-давно перетёрся, а новый делать не хочется, всё равно не такой получится. - Только глаза. И голос. - Интересно, где она сейчас? - Не знаю. Как думаешь, она нас не забыла? - Думаю, нет. Братья, не сговариваясь, оборачиваются и смотрят на своего дядю - тот стоит чуть поодаль от костра и глядит куда-то за горизонт. Ветер приносит запахи далёких стран. Торин закрывает глаза, и в плеске речных волн ему чудятся песни, которые, прощаясь, пели те странные люди. Мало тогда нашлось в лагере тех, кто радовался их отъезду. В воздухе появляется едва уловимый аромат нездешних цветов, и усталому королю-изгнаннику кажется, что он опять чувствует лёгкое прикосновение губ к своему лбу и шёпот: "Вы вернётесь домой." - Надеюсь, ты была права. В шорохе тростника явственно слышен тихий добрый смех, а порыв тёплого ветра ласково треплет длинные чёрные волосы, в которых уже сверкают первые серебристые пряди. "Если дом есть, в него всегда возвращаются".