Пятно.

Сейчас дурацкой водки и травки хотелось больше всего.        Так, что сводит скулы.        Но он только и способен, что бессильно ударить кулаком по тонкой панельной стене, разделяющей их узкие комнаты.        Взор на пятно.        Там, неловко скрючившись на табуретке, сейчас сидит Дэнни. Жадно ест.        Малыши спят уже давно и крепко, Артур позаботился об этом под настырным требованием Рейджена: детям не место ни в тюрьме, ни в психиатрической лечебнице, даже если к ним здесь относятся положительно, и этот напыщенный британец об этом знал. Он не позволит им увидеть ужасы этой стороны жизни.        Рейдж не утруждает себя стуком.        Заходит в комнату уверенно и без сомнения, меряет презрительным взглядом безукоризненно чистую комнату Артура и закрывает за собой дверь.        Британец слышит. Чувствует. По спине пробегает жар волнения, но в ответ юноша одаривает защитника лишь высокомерным взглядом, а затем изящно приподнимает бровь. Так же неторопливо оставляет закладку в книге, закрывает ее и поправляет тонкие очки, откидываясь на спинку чуть затёртого кресла.        Артур знал, что Рейджен не оставит ту выходку с Адаланой без ответа, но и пошатнуть свой авторитет перед чертовыми психологами и членами семьи не мог.        — Это была критическая ситуация. Моя ситуация, — щелчок ключа в замочной скважине, и англичанин поднимается, взглядывая на брюнета поверх очков.        — Ты нарушил наш договор, — тщательно подбирая слова, произнёс Артур и вышел из-за стола.        Больше всего ему сейчас хотелось остаться за этой деревянной глыбой, отделить себя от Рейджена даже такой бесполезной перегородкой, но в этом случае лучшая защита — нападение.        Он не покажет Рейджену свой страх. Ни тени. Никогда.        Иначе вся система, так тщательно выстраиваемая годами, пошатнётся и рухнет. И тогда югослав уничтожит остальных. Кого убьет, кого подавит, от кого избавится, как от нежелательных…        В своей участи Артур не сомневался. Ему никогда не позволят встать на пятно. При лучшем исходе конфликта.        — Это ведь ты у нас самый умный, — Рейдж бесцеремонно перебивает юношу и складывает сильные руки на груди, — ты должен был ее вычислить дедуктивным методом и предупредить нас.        Он наседал. Наседал на него, как на шестерку в банде наркоторговцев, подавлял своим взглядом и грозным видом, даже не говорил, рычал, продолжая.        — Великий Артур всегда на несколько шагов впереди, ведь так? Ты хочешь быть у власти, — в его голосе, и без того холодном и злом, скользнули ледяные нотки, а слова зазвучали с еще более твёрдым акцентом.        — Так ведь, Артур?        -Рейджен, я не был намерен пошатнуть твой авторитет в глазах…        — Не намерен?! — он рявкнул и резко подался вперед, скидывая с полок выставленные по алфавиту книги одним сильным движением. Прибитый к стене шкафчик пошатнулся, но остался на месте, в отличии от побледневшего британца, дернувшегося прочь.        Назад дороги нет, только рваться вперед.        В комнату Кристин или Томми. Томми защитит, а на глазах Кристин Рейдж не позволит себе лишнего.        Позже отомстит сильнее и ярче, но к тому времени Артур успеет придумать, как усмирить это ядро ненависти.        Придумал бы. Он умудряется выскользнуть из сильных рук и впечатывается в дрогнувшую дверь плечом, слепо пытаясь нащупать ключ под дверной ручкой, но лишь царапая ногтями зияющую железную дыру.        — Великий Артур, — насмешка в голосе ранит сильнее саднящего плеча, — просчитался.        Ключ блеснул в пальцах югослава и был спрятан в передний карман его джинс.        Артур знал, что будет дальше.        Подозревал.        И так боялся, что мозг спасовал перед ликом злобы.        — Рейджен, послушай…        — Наслушался, — брюнет обрывает его лепет. Это с остальными британец может быть самоуверенным и нахальным, здесь, в запертой комнате, он лишь дрожащий юноша в роговых очках. Черт подери, очень прелестный, если по чести.        Рейджу нравилось за ним наблюдать.        — Ты можешь не сопротивляться, и тогда будет не так больно. Наверное. Никогда не испытывал боли, Дэвид всегда справлялся превосходно. А ты? М, Артур? Хочешь ощутить? Испытать?        Смеется. Хрипло и гортанно.        — Иди сюда, Артур, иди. Не надо бояться, я не убью тебя, — британец слушается. Следует повелительному жесту, опускается на кровать, нервно поправляет очки и слепо смотрит на югослава в упор, когда тот подходит вплотную, опуская тяжелую ладонь на светлые волосы Артура.        — Ты же видел, как Дэнни делал это? Знаю, что видел.        Издевается. Даже для жестокого Рейджена это было слишком. Артур бросает на него последний умоляющий взгляд и касается пальцами толстого ремня.        Дрожит.        Но не противится, знает, что Рейджен не промахивается и не бьет вполсилы.        — Артур, — в исполнении брюнета собственное имя звучит устрашающим рыком.        Британец кивает и расстегивает чёртов ремень, сглатывает так шумно, что Рейджен это слышит и смеется.        Победно.        Артур не смотрит больше на него, тянется к своему лицу, чтобы стянуть очки, позволяя взгляду расфокусироваться, но за волосы одергивают. Вначале резко и болезненно, а затем плавно тянут ближе к паху, еще обтянутому тугой тканью.        — Оставь. Мне нравится, когда ты в очках.        — Рейджен, давай обсудим, это недор…        Щеку опаляет болью так резко, что у юноши темнеет в глазах, и он прикусывает язык. Всхлипывает, пытается сжаться на кровати, часто моргает, смахивая выступившие слёзы, и наконец подается вперед.        Достать ключ и сбежать.        Да.        Сердце, взбудораженное этой самоубийственной мыслью, пропускает удар.        — И не думай. Я тебя насквозь сейчас вижу. Сейчас я на пятне.        На пьедестале, да? Артур боится взглянуть на темноволосого и увидеть там презрение и насмешку, но продолжает ласку. Будто бы неумелую, слабую, слишком уж тягучую. Длинные пальцы, привыкшие листать пожелтевшие книги, не более, несмело касаются покрупневшей плоти Рейджена, тянут вниз джинсы и белье, сжимаются в кулачки.        Скорее, ну.        Рейджен вновь резко тянет за недлинные ровные пряди, и Артур послушно приструняется ближе, елозит по кровати, опускаясь на колени перед своим мучителем и, неприлично высунув язык, укладывает на него толстую головку члена.        Кислую.        Солёную.        Хочется согнуться в приступе тошноты, но британец молча глотает горечь полупрозрачной смазки, тянется ближе, позволяя Рейджену неторопливо и медленно толкаться. Неглубоко, но отрывисто и жадно, юноша старательно обхватывает сочащуюся влагой головку губами и сосёт, с осторожностью поглаживая мощные ноги брюнета.        О, Рейджен его щадит.        И даже за это сейчас Артур ему благодарен. Благодарен и благодарит, едва не захлебываясь своей слюной и чужой спермой, когда на губы стекает несколько густых капель. Он думал, что Рейджен сдержаннее.        Нет.        Зато выносливее.        — Ну же, Артур. Я вижу, что ты хочешь, — британцу и правда кажется теперь, что хранитель ненависти с него просто смеется, без угрозы. Он ведь никогда не обижает слабых.        А Артур хочет. Нет, не он сам, это всего лишь предательское мутное возбуждение, вспыхивающее первобытным и диким инстинктом размножаться. Юноша утирает губы, поднимается на ноги, слабо цепляясь пальцами за своего незваного насильника, дерет его бока короткими ногтями и едва не заваливается на широкую грудь.        Неудачно пытается придать себе самоуверенный вид.        Отточенным движением поправляет очки.        Чтобы бессильно рухнуть в объятия Рейджена.        Хватка югослава поразительно сильна, он с легкостью ворочает стройного англичанина, тот и правда был лишь пустым пластиковым манекеном в его руках, разворачивает к себе спиной и прижимается жарко и тесно. Выдыхает на ухо, а затем самостоятельно распутывает тесноту ремня и, одной рукой перехватив Артура за талию, сдирает прочь его выглаженные и накрахмаленные брюки.        Юнец такой весь правильный и ровный. Стоит задрать рубашку, чтобы обнажить идеально ровную, бледную спину, скользнуть по ней широкой ладонью и слишком резко, без прелюдий, опуститься к ягодицам.        — Ох, нет!        — Ох, да, — в ответ на безуспешный протест скалится Рейджен и с гулким возбужденным вздохом соскальзывает пальцами меж ягодиц Артура. Ему приходится сжать зубы на чужом плече, чтобы не стонать в предвкушении, впиться укусом в бумажную кожу, ощущая у корня языка металлический кровавый привкус прежде, чем даже успеет втиснуть в юношу несколько пальцев.        Мужчина вновь возбуждается только от мысли о том, каков Артур там, внутри.        Тугой.        Британца болезненно изламывает, и он не сдерживает жалостливого подвывания, попытавшись рвануться на свободу из удушливых тисков. Никогда этому самовлюбленному мальчишке не хватало физической силы.        — Расслабься, Артур. Я все равно это сделаю, ты должен знать своё место, — шипит Рейдж и толкает юношу на кровать. Лицом в подушку, он не хочет видеть заплаканных глаз. Не хочет слышать криков, их никто не должен слышать. Всё это — только между ними двумя.        Секс — тоже.        Особенно — секс.        Темноволосый коротким движением размазывает по короткому, но пухлому члену остатки собственной спермы, вжимается плотью в ягодицы и с нажимом входит почти до конца. Рычит, не сдерживаясь, и сгребает в кулак взмокшие волосы на затылке Артура, дергает его на себя, принуждая подставляться и прогибать спину.        Толчок. Еще один, глубокий, тяжелый и болезненный, юноша кричит, но Рейджу плевать. О, как же ему сейчас плевать на всё, кроме этого утончённого мальца. Впрочем, сейчас он не выглядит так уж аристократично.        Взмокший, потный, скулящий и такой податливый. Югославу действительно чудится, что самовлюбленный наглец подмахивает жестким размашистым движениям, взвивается и мнётся по-девичьи сладко.        Как потрясающе. Мужчине хватает развязности скользнуть ладонью вниз, огладить тугое колечко мышц, коснуться горячей плоти своего любовника, приоткрывая губы в беззвучном стоне.        Пальцы, наверное, уже не поместятся…        Он и не пытается, но великодушно перебирается жесткой лаской к члену Артура, на мгновение стягивает его в кулаке и нагло лезет ниже, к тяжелым яичкам, мнет их и стягивает в пальцах, добиваясь от интеллигента стонов, похожих на утробное мычание.        Как же он несговорчив сейчас!        Брюнет снова возвращается к взмокшей головке, вдруг наталкиваясь на пальцы самого Артура, что так самозабвенно втирает горячую кожу и дрочит.        — Нет уж, я этого не позволял, — рычит Рейджен, размашисто толкаясь до самого конца и вдруг изумлённо замирая, когда внизу живота всё сводит судорогой удовольствия: учёный охотно сжимается и насаживается сам, — твою мать…        Мужчина кончает и заваливается на свою хрупкую жертву, мучительно долго хрипит Артуру в затылок и ждёт, когда тело окончательно расслабится после оргазма, а юнец смешно закопошится, не в силах выдержать чужой вес.        — Еще одна такая выходка, — уже застегивая брюки, довольно протягивает югослав, — и я сделаю это при остальных. Прямо на пятне.        — Каждый раз обещаешь.