***
У Джоша с утра под дверью уже стоит коробка со всем, что требуется развезти за день. Кстати, доставлять посылки почтальонам более престижно, но Дан слишком часто опаздывает, он еще не получил этой должности. Хотя он и не стремился никогда. Джош немного неподходящий. Неуместный. Нежелательный. Дурацкая синяя униформа слишком часто бывает в стирке. Разумеется, он волен носить, что хочет, ведь никто так никогда и не увидит, кто именно принес посылку. Но все же явное намерение выделиться, пусть и несознательное... Не может быть поощрено. Иногда рядом с посылкой лежит записка "Сорок-восемь-тысяч-пятьсот-сорок-третий, плохо справляетесь со своей работой." Джошу не нравится собственный код. Он всегда выкидывает эти записки в мусорный бак незамедлительно. Джош уверен, что он неплохо справляется со своей работой. Его главная цель - быстро и эффективно разнести все и вернуться домой. Дело в том, что у него, к счастью, есть то, что ему нравится. Вряд ли кто-то когда-то приоткроет звукоизолирующие окна или ворвется в его самую стандартную крепость, но… Джош действительно очень любит играть на барабанах. История знакомства с этим инструментом выжжена у него в сердце с самого детства. Однажды маленький Джошуа, мало что понимающий как в обществе, так и в решении задач по математике, сказал своему личному робо… учителю: "Мистер Уилсон, я думаю, мне немного одиноко." Мужчина, услышавший собственное имя в устах хоть кого-нибудь, тогда прекратил тараторить, запнувшись. Так было совсем не принято говорить, так что робот сильно рисковал. Сорок-шесть-тысяч-восемьсот-сорок-седьмой посмотрел на мальчика так ласково, по-доброму и поделился кое-чем шепотом. "Ты мог бы найти себе хобби, Джош. То, что очень сильно будет тебе нравиться. Например, музыкальный инструмент," - так он сказал. Дан помнит тот день во всех мельчайших подробностях. Маленьким он не знал, что любые увлечения - это эгоистично, зацикленно. Администрация округа обязательно должна знать про такие случаи. Он выбрал барабаны. Приходя домой и снимая ужасную синюю униформу, он садится и выколачивает всю дурь из этого мира своими палочками. И в эти мгновения ему кажется, что это помогает. Оно правда помогает.***
В выходные Джоша часто одолевает тревога. Мысли решают сыграть с ним в игру, в которой он заведомо эгоистичный проигравший. А что, если он всю жизнь так и будет разносить посылки, пока однажды не умрет? Общество без победителей и проигравших. Или общество мертвых? Он корит себя за то, что не может перестать заботиться о собственном "лице". Его соседи свыклись с тем, что они - пятизначные цифры у себя на карточках, а он - Джош.***
Эти выходные стали для Джоша Дана особенными. Многие хорошие вещи случаются в выходные. Ранним утром он нашел у себя под дверью посылку. Она была обвернута белым полиэтиленовым пакетом. Записка, приложенная к ней, была плотно прижата обтянутой вокруг веревкой. "Сорок-восемь-тысяч-пятьсот-сорок-третий, эта вещь была оставлена в наследство одной из представительниц вашего рода более чем восемьдесят лет назад, но из-за постоянных аварий в той системе коммуникаций она была затеряна. Посылка предоставлена вам по причине наличия родственных связей." Джош удивленно развернул свое наследство. Это была старенькая, обветшалая коробка. В ней лежал доисторический плед, древний сломанный фотоаппарат и много конвертов. Это были вещи, оставленные на память его бабушке от прабабушки. "Для Дженнифер". Он не знал, как эта коробка вообще могла оказаться у него под дверью, ведь подобные вещи давно уже не водятся в Новом Обществе. В них слишком много личного. Коробка пахла вкусным кофе. Джош Дан, почтальон с четкими правилами, впервые читал чьи-то письма. Странное ощущение. Сначала он думал, что это все убийственно скучно. Ну какая разница, что писали люди того, другого, менее совершенного общества друг другу. Что они знали о слаженном общем деле? Они лишь наслаждались своим потребительским отношением ко всему. Люди, страдающие от нехватки свободы, не уверенные ни в чем. Вожделение. Страхи. Все это ушло. Все это мертво. Джош перенес коробку на кровать, включил настольную лампу и продолжил читать. Иногда бывают моменты, когда ты читаешь совершенно обыденные, на первый взгляд, вещи. Что-то, что может быть очевидным для других или не настолько глубоким, насколько всем кажется, но это меняет тебя в один момент. Убирает все сомнения. Все, что скопилось. Чувство, как будто ты когда-то знал это, но безвозвратно забыл. Оно разрушает гору и нагромождение ложного, того, что с тобой, на самом деле, никак не резонировало. Ты находишь свой ответ. Многие бы сказали, что ты переоценил вещь, раскрывшую тебя, но… Ты находишь свой ответ. И вот Джош уже жадно читает письма. Отрывки, где его прабабушка пишет про университет. Здание, в котором огромное количество людей, болтающих друг с другом, смеющихся и ругающихся, обсуждающих последние новости. У Джоша захватывает дыхание, когда он представляет себя, подлетающим к какому-то столику в столовой, где могли бы сидеть другие люди. Их можно было бы называть по имени. Более того, им можно было бы смотреть в глаза. В коробке были письма о том, как они праздновали "Рождество" всей семьей, как мужчины глупо переодевались в "Санту", так, что дети сразу обо всем догадывались. Джош не мог понять всего и сразу. Было много вопросов. Как? Зачем? Почему? В чем смысл празднования каких-то особенных дней? Это слишком эгоистично и ни на чем не основывается. Зачем наряжаться в "Санту"? Зачем нужны подарки? Джош не мог начитаться, перескакивая со строчки на строчку и злясь на то, что не достаточно сосредоточен. В суете нет никакой необходимости, но тело, как будто, не слушается. На одном из снимков прабабушка была возле моря. И хотя фотография была черно-белая, Джош отчетливо чувствовал, насколько синее оно было. Но только не такое ужасное, как его униформа, не выстиранное и вымученное, а бесконечное, глубокое. Он никогда не бывал у моря. Нет смысла в путешествиях, если ты "Сорок-восемь-тысяч-пятьсот-сорок-третий". В письмах он чувствовал больше живого, чем во всем, что его окружало. Джош уже не мог отложить их, перечитывая по несколько раз. Он вдруг потерялся в своих собственных фантазия о том, как это, наверное, быть там. Потом он увидел четверо человек за разными музыкальными инструментами вместе. Прабабушка подписала "Лучшая музыкальная группа во всем мире". Музыкальная группа. Джош пытался осмыслить это. Несколько людей собрались вместе, чтобы играть музыку. Взаимодействовать. Возможно, они даже не чужие друг другу люди. Они смешат друг друга, смотрят друг другу в глаза и могут заварить друг другу кофе, если кто-то попросит. Черт побери, музыкальная группа. Это звучало в его голове так круто, что Джош не мог перестать рассматривать снимок, пока и вовсе не засунул его себе в карман, решив вечно носить с собой. Может, кто-то из них тоже терпеть не может униформу? К примеру, тот странный парень, который стоит с трубой. Музыкальная группа, подумать только. Группа. Да еще и музыкальная. Он мог бы играть в такой на барабанах, а другие могли бы быть вместе с ним. Он бы был в группе и еще кто-то. Джош почувствовал ком в горле. Джош Дан был совершенно неподходящим для этого нового общества, просто потому что, на самом деле, он всегда стремился именно к тому, о чем читал. Внутри он хотел постучать в дверь к каждому, кому приносил дрянные посылки, спросить, как они и в порядке ли. Если бы он только мог остаться равнодушным. Но Джош Дан не мог. К сожалению или к счастью, никогда не умел. Джош даже разработал некоторую систему того, как можно узнать людей, не общаясь с ними и не видя их глаз. По крыльцу. У каждого человека оно свое. Ни на что не похожее. Чертовски индивидуальное, как бы они не старались переделать его по всем стандартам. Одни никогда не вытирают пыль и следы обуви, другие перекрашивают ступени по несколько раз в поиске лучшего оттенка, третьи рисуют на стеклах, когда те запотевают. Выращивают цветы, оставляют ключи в предсказуемых местах. Все это говорит о людях. Все вокруг, на самом деле, говорит о людях. Размытые лица людей становятся четкими, если в них вглядеться. Дан заснул в ту ночь в холодной комнате, потому что не мог оторваться от писем, чтобы сходить за одеялом, оставленным на кухне.***
Джош всегда просыпается в 5:30 в будни. После нескольких будильников, что завел. Было холодно, но он бережно собрал все разбросанные письма, сложил их в коробку и засунул под кровать. Сегодня под его окном стояла лишь одна единственная посылка. Джош не знал, что в ней. Она была большая, обтянутая черным, неприятным пакетом для сбора опавших листьев. Она ему очень не понравилась. День был мрачный, если честно. Накрапывал легкий дождь, людей на улице как всегда не было. Джош даже чувствовал себя инопланетным существом. Антигеном. Просветленным или затемненным. Тем, чьи мозги не сожрали зомби. В машине он чувствовал себя спокойно. Здешние зомби не нападают, они лишь ограждаются друг от друга. Крыльцо, к которому Джош дотащил посылку было мрачнее сегодняшнего дня. Оно было… совершенно никаким. Ничего о нем Дан сказать не мог. Ступеньки, как ступеньки. Никаких ковриков, горшков и прочего. Все было так просто, что даже странно. Может быть, этот человек уловил дух общества? Может, он как раз самый никакой из никаких? Джош аккуратно поднимался с посылкой. У вас когда-нибудь бывало чувство, когда вы падаете, что проходит вечность? Вот вы оглядываетесь по сторонам, и все как будто машет вам рукой, нашептывая "Приятного падения". Какого-то черта нога зацепилась за нахальную вечно мешающую пустоту, и Джош, обняв коробку, как своего единственного ребенка, умудрился грохнуться на спину так, что одна из несчастных неприглядных ступенек врезалась куда-то чуть выше копчика. Что-то хрустнуло. Джош Дан редко кричит и матерится, особенно, когда в обществе интуитивно принято сохранять спокойствие, но из него полился несвязный поток громких слов, от которого у всех в радиусе километра точно уши бы завяли. Он кричал, как будто участвовал в эгоистичных соревнованиях на самый изощренный мат в адрес Вселенной. А тут победить очень сложно. Успокоился только секунд через сорок, часто дыша. А потом стал просто редко вздыхать, распластавшись на ступеньках. На улице было тихо. Только странный, имеющий правила почтальон в дурацкой униформе, лежащий в обнимку посылкой на ступеньках незнакомца, которого он не смеет тревожить, нарушал спокойствие редкими обвинениями всего вокруг. - Вот черт, ты так ужасно упал, все нормально? - послышался голос ступенькой выше. Джош не поворачивался, думая, что у него галлюцинации на нервной почве. Он не поворачивался, потому что боялся, что придумал этот голос. Послышались тихие шаги. Получатель посылки обошел его и опустился рядом. Они сидели в тишине минут двадцать прежде чем Джош, который все это время явно о чем-то судорожно думал, вдруг не спросил этого спокойного, как камень, едва ли дышащего человека напротив: - Что в коробке? - Синтезатор. - Зачем тебе синтезатор? - Ты что-нибудь слышал про хобби? У парня были самые красивые глаза на свете. Джош улыбнулся и кивнул.***
Каждый почтальон имеет правила: 1. Никогда не смотреть, что в посылке. 2. Принести посылку в целости и сохранности в нужное место. 3. Оставить посылку на крыльце и быстро удалиться. 4. Никак не контактировать с людьми, которым предназначена посылка. Когда Джош первый раз пришел к Тайлеру домой, вокруг было много банок безликого энергетика, скомканных бумажек и стружки от подточенных простых карандашей на полу. Они довольно неловко посматривали друг на друга, изредка перебрасываясь странными фразочками. "Мне нравятся твои волосы." "А мне нравятся твои глаза." "Мы сошли с ума." "А мне нравятся твои глаза." Джош не боялся показаться странным. В скором времени его уволят. Кто-нибудь да точно подсмотрел номер, пришитый на его униформу, позвонил в администрацию и рассказал о нарушителе спокойствия. Если этот "кто-то" опишет в красках слова, что Дан выпускал в адрес вселенной, то ему не поздоровится. Тем, кто нарушает спокойствие грозит Изоляция. Почтальону, играющему на барабанах после работы, сидящему на крыльце с получателем посылки и развернутым рядом синтезатором, почти стопроцентно грозит изоляция. Вопрос времени. Он сжимает руку в кулак.***
Каждый раз, когда Джош приходит к Тайлеру, он выцарапывает на первой от двери ступеньке черточку. Сейчас таких черточек шесть. | | | | | | Джозеф каждый раз терпеливо ждет, когда эта процедура закончится, потому что дерево ужасно упрямое и покрытое чем-то по-новообщественски качественным. Но Дан выиграл бы эгоистичный конкурс на звание самого эгоистичного и самого упрямого у кого угодно. Черточки получаются ровными, как по линейке. - Недавно я заметил, как кто-то из дома напротив смотрел в окно, - Тайлер и Джош лежат на полу и пялятся в идеальный потолок. - Как ты сидишь на моем крыл... - Нет, Тай, меня еще не уволили, - Джош знает, почему Тайлер не говорит прямо. Каждый раз, когда странный почтальон в своей ужасной форме называет Тайлера по имени, тот забывает обо всем на свете. Его имя кажется ему особенным. Общество, само у себя отнявшее индивидуальность, вдруг дает неоценимую возможность почувствовать себя самым особенным из всех. Это так странно. Так неправильно. - Ты никогда не говорил мне, почему ты такой, - Джош поворачивается и смотрит на Тайлера, который, в свою очередь, медленно моргая смотрит в потолок. - Какой… такой? - Почему ты заговорил со мной? Почему спросил, как я? Ты странный. - Как и ты. - Как и я. - Может, мы сошли с ума, - говорит Тайлер, закрывая глаза. Он любит закрывать их. Чувствует себя в безопасности. - Может, это весь остальной мир сошел?***
Иногда Тайлера мучают кошмары. Он просыпается посреди ночи в совершенно спокойном на первый взгляд состоянии, но в голове у него, как в самой плохо построенной турбине, одна за одной вращаются и взрываются водородные бомбы. Это похоже на вторжение самых мощных вооруженных сил мира. Эта армия - его мысли, разорвавшие все мирные переговоры. Места их баталий - это кошмары ночью. Одиночество - днем. Он считает от одного до сорока шести тысяч шестьсот сорока одного. От одного до своего номера. И если он не засыпает, дойдя до последней цифры, он решает не спать вовсе, разочаровываясь в выбранном методе. Тогда он идет к синтезатору. Этой ночью Джош остался ночевать у него, ссылаясь на то, что он где-то вычитал, что в их "ненормальном" мире - это нормально. Друзья так делают. Тайлер кивнул так, как будто бы понял. Но этой ночью он тоже проснулся. Джош, спящий на трех одеялах, расстеленных для него на полу, не спал. Тайлер не удивился. В голове баталии. Баталии под командованием сомнений. - Хочешь, я сыграю тебе? - Тайлер говорит своим хрипловатым, полусонным и, как кажется Джошу, а значит, как кажется всему их миру, совершенно особенным голосом. - Я думал, ты никогда не предложишь, - Джош улыбается. - А попросить? - А это вообще законно… ну, просить кого-то спеть, а, Тайлер? - Дан смеется. - Определенно, нет. Синтезатор медленно становится главным героем этой ночи, как казалось поначалу, но… Когда Тайлер Джозеф поет, он похож на живую, ощутимую, материальную трансляцию того, что у тебя на душе. Он поет, ударяя пальцами по клавишам точно тогда, когда нужно. Он машет головой в разные стороны, закрывает глаза, дергается. Он - не здесь. И самое удивительное, потрясающее, что он и не должен быть здесь. Джош слушает. Каждое слово находит отклик в его теле. Он не может надышаться исполнением, мыслями, словами. Чувствует, что он не может сказать ничего. Он живет сейчас, рядом с Тайлером, в его типичной квартире, выданной безликой подставке для конвейера. Посмотри на это с высоты птичьего полета - ничего особенного не происходит. Куча странных натыканных домов по точно размеченной схеме. Все зомби спокойно спят. А зайди случайно в дом, где один парень играет другому на синтезаторе, и ты жив. Ты уже не зомби. Джош хочет оставаться живым всегда теперь. От переизбытка эмоций начинает нахлопывать себе по коленям в такт, боясь задохнуться. Боясь, что, очнувшись, Тайлер увидит его таким. Открытым, странным, переживающим самые сильные изменения. Но этого не стоит бояться, он поймет это. Конечно, он поймет. Ведь он знает, что такое хобби. Теперь он знает, что это больше, чем хобби. - Ну как? - спрашивает Тайлер спустя две минуты после молчания. - Смотри, - Джош говорит, конечно же, невпопад, прослушав вопрос. Он тянется в карман джинсов и достает смятую, старую фотографию. На ней стоят пять человек. Один с трубой, другой за барабанами, третий с микрофоном, четвертый с бас-гитарой и пятый за пианино. - Это музыкальная группа. Эти ребята играют вместе. Они лучшая музыкальная группа университета. Они смешат друг друга и могут заваривать друг другу кофе. - Где ты это достал? - у Тайлера заметно расширяются глаза, как будто ему подсунули самый тяжелый наркотик в мире. - Зачем нам еще кто-то? - спрашивает Дан, конечно же, невпопад. - Здесь их пять. - Я буду за трубу и на барабанах, а тебе придется еще на бас-гитаре научиться играть. Я буду вот этим лыбящимся и вон тем, с дурацкой прической, а ты этими тремя, - Джош рассудительно, как будто он уже все решил, тыкал пальцами по картинке. - То есть мы будем вдвоем, как эти пять? Джош и Тайлер снова улыбаются.***
*** | | | | | | | Зимой Общество впадает в спячку. Тонированные стекла машин покрываются уникальными узорами, посылок становится все больше. - Погоди, что это? - Тайлер переворачивается на спину, поднося руки, в которых он держит письмо, ближе к глазам. - Что? Джош не жалеет, что показал Тайлеру письма. Джозеф забавно к ним отнесся. К сложнейшему ребусу в его жизни. Он перечитывал и спрашивалспрашивалспрашивал, как будто Джош знал, как это и зачем. Но они оба находили всему объяснение. Иногда дурацкое. Иногда совершенно неправильное. Потому что находить объяснение вместе веселее и.. Значимее. - "Мы". Так, это понятно, ага, там-там-там.. Да было же.. А вот, стой, вот. "И тогда мы играли в снежки. Тут еще фотография, и написано "Эдди лепит." - Тайлер задумчиво уставился на Джоша, протягивая тому фотографию. - Это зачем? - Может, это хобби? - Джош завороженно рассматривал детали. - Да что здесь веселого, снег тает, он становится мокры... - Тай, мы должны попробовать, - Джош улыбается. Джозеф отводит взгляд. - Ты знаешь, что будет, если нас увидят веселящимися во дворе? С этим странным челом из трех круглых огромных снежных шаров. Я каждый день спокойно выдыхаю, когда узнаю, что тебя не уволили, - он всегда говорит так честно и ясно, что Дан чувствует, как будто в его грудную клетку, минуя все физические, биологические и логические законы, Тайлер свободно всовывает руку и сжимает сердце с нужной ему силой. Чувство полной незащищенности. Оно странное. Джош не знает, что это. Он никогда подобного не чувствовал. - Ночью спят зомби, - говорит Джош. - Зомби спят ночью, - соглашаясь, кивает Тайлер.***
Ночью Джош и Тайлер надевают старые свитера одного конвейерного покроя, куртки и обматываются шарфами, потому что им предстоит нелегкое исследование - "Что люди Старого Общества находили веселого в том, чтобы лепить из снега?" Дан достает с чердака небольшой пыльный фонарь, который осторожно устанавливает на последней ступеньке крыльца, чтобы тот светил на снег. Не освещая улицу. Зомби не должны почувствовать, что кто-то живой веселится. Снег, освещаемый фонарем, блестит, как самые дорогие бриллианты. Тайлер смешно ежится, потому что ему холодно. - Ладно, ты слепишь голову, я среднюю часть, а потом мы вместе слепим самый большой шар, - cкомандовал Джош. - Да. Изредка раздаются смешки, хотя парни знают, что они должны быть тише, чем когда-либо. Тайлер справляется довольно быстро, ему нравится, что снег, летящий ему в глаза и в рот хлопьями, так хорошо лепится. Джош же стремится придать своему идеальную форму, да так, что Джозефу приходится отобрать у него его же творение. А ведь внизу все же стоит сделать поровнее. Вдвоем все кажется проще. И снег лучше берется, и сама форма кажется лучше. Они - слаженный, единый механизм. Тайлер знает, что делать. Джош знает, что делать. Снеговик получался… приемлемым. Как на фотографии. Может, даже лучше. Они не могли до конца оценить насколько, поэтому немного волновались. Да и к тому же глаза из камешков они сделали, а вот все остальное оставалось недоделанным из-за риска разбудить непрошенных гостей. Если Джош полезет выламывать палки для рук на заднем дворе, он точно кого-нибудь да разбудит. Тайлер даже думать не хотел о том, что будет. Звезды на небе складывались в идеальную картину. Так Тайлер думал. Немного уставшие они сидели прямо на снегу, смотря на своего идеального снеговика с двумя камешками вместо глаз. - Он странный, - заключил шепотом Тайлер. - Прям как мы. - Эй, мы не странные. Мы другие, - все еще шепотом, уверенно. - Принято, - Джош улыбается. Он резко захватывает в ладони горсть снега и закидывает Тайлеру за шиворот. Раз. Два. Три. Его темные, самые красивые глаза в мире, расширяются до размеров отдаленных галактик, способных вместить все звезды всех параллельных вселенных. Тайлер знал, что кричать было нельзя, а потому схватил Джоша за плечи и повалил в снег. Теперь все складывалось в идеальную картину. Ночь. Звезды. В практически полной тишине Джош и Тайлер катаются, сцепившись. Снег приятно хрустит. Джозеф пыхтит. Он так не любит проигрывать, а снег тает на спине, неприятно скатываясь каплями. Он хочет сказать Джошуа все, что он о нем думает. Джош же еле сдерживается, чтобы не засмеяться. Тайлер обескураживает своей искренностью. Он нравится Джошу так же, как и треск снега, по которому они пытаются друг друга таскать, как бриллианты, незаметно плавящиеся под светом фонаря, как все самые интересные сны спящих зомби. Когда Джош умудряется еще одну горсть снега засыпать все под ту же куртку, Джозеф не выдерживает: - Да я те.. - Дан накрывает рот Тайлера ладонью, смотря в глаза. Раз. Два. Три. - Тшшш. Джош смотрит Тайлеру в глаза. Заботливо. По-доброму. С какими-то прирученными дьяволятами, которые танцуют прям как сам Дан. Вокруг становится по-особенному тихо. Ощущение полного крушения реальности. Или нереальности. Что для них двоих реальность? Ладонь Тайлера падает на ладонь Джоша. Холодные пальцы обжигают теплые, пытаются убрать их со своего рта. Тай ведь уже понял, что кричать не надо. Он уже даже не злится. Снег под его рубашкой полностью растаял. Когда Джош целует Тайлера, он думает, что хуже и лучше одновременно быть не может. Он не представлял себе этого заранее. Как он мог? Он просто прижимается своими холодными губами к его ледяным губам, зажмурив глаза. Он не умеет целоваться, никогда ничего подобного не делал. Он аккуратно целует плотные зажатые губы остолбеневшего Тайлера. Вмиг жарко. Исследование. Судорожное, тревожное, беспорядочное. Исследование его губ, его шеи, его скул, его мягких волос. Их реальность врывается в окружающую, они сплетаются и завязываются в узел. Джош шумно выдыхает, отстраняется, не понимая зачем и почему. Тайлер предательски не задает вопросов. Тайлер смотрит на него своими огромными, черными глазами-галактиками. Самыми красивыми в мире. Джошу хочется еще раз поцеловать Тайлера. Он уверен, что во второй раз он точно сможет стать лучшим по части поцелуев в их мире. Тайлер несообразно, ненастроенно улыбается и поднимается с драгоценного снега. Он неспешно стряхивает его с колен, с плеч, с волос на голове, а потом неуверенно протягивает Джошу руку. Ну что, ты возьмешь ее? Сожмешь ее? И неужели наши пальцы переплетутся, прямо как те вселенные мгновениями раньше? Неужели Джош мог по-другому? Они садятся на крыльцо. Джош выключает фонарь. Второстепенная героиня Луна тут же вступает уже в свою солирующую партию без единой фальшивой ноты. Все настроено в своей ненастроенности. Тайлер толкает Джоша в плечо и тот улыбается. - Что? - шепчет Дан. - Что? Тайлер неуверенно пододвигается ближе, медленно моргая, не зная, куда деть свои руки, свои кривые зубы, свои сомнения и всего себя заодно. Ближе, чем когда-либо. Джош закрывает глаза. Нет. Разве? Может бы… Дан чувствует как что-то ледяное обжигает его шею, медленно сползая вниз по спине, неприятно плавясь под типовым свитером конвейерного покроя. Это снег, да? Это снег. Они зайдут в дом, оба будут смеяться очень громко.***
| | | | | | | | | | | Когда Джош приходит после работы, он немного уставший, но он берет с собой барабанные палочки и, зайдя к Тайлеру, играет на разных банках от энергетиков, на ведрах и на всем, что издает разнообразные звуки. Часто Тайлер подкрепляет это "Определенно, да", "Абсолютное да" или "Нет", "Абсолютное нет". Тайлер счастлив видеть Джоша у себя. Ведь это значит, что ему нравится приходить к Тайлеру, а стало быть, если верить в описанное прабабкой Дана, они влюблены друг в друга. Если радость от того, что человек, раз за разом предпочитает твой дом своему, можно назвать каким-то более простым словом, то да… Он влюблен. - Джош? - М-м? - Смотри, я нашел вот это в письме, - Тайлер показывает отрывок, где написано несколько срифмованных строк: "стихотворение для Дженнифер". Стихотворение. - Я подумал, что… В общем, я посидел немного и у меня неплохо получилось создавать стихотворения, так что я решил, что буду делать это и показывать тебе. Джош счастлив видеть, что Тайлер готов ему что-то показывать. Ведь это значит, что ему нравится делиться чем-то. Что он, проходя через сомнения, неуверенность от того, что это нужно, что это можно и что это важно, все-таки решается на то, чтобы показать. Открыться. Если радость от того, что человек так чисто открывается тебе, можно назвать каким-то более простым словом, то да... Он влюблен.***
| | | | | | | | | | | | | | Тайлер внимательно рассматривает скрупулезно выведенные полосы на своем крыльце в очередной раз отмечая, что новых не появляется уже как три дня. Он решительно зашнуровывает отнюдь не зимние кроссовки и пешком идет к дому Джоша. На улице изредка проезжают машины-приведения, не обращая на него внимания. Везде номераномераномера. Они могут исчезнуть, только если ты перестанешь их замечать. Окна скрывают владельцев домов за плотными, светонепроницаемыми занавесками, машины - за тонированными стеклами, а весь город скрывает сам себя за установленной системой. У некоторых на крыльце стоят горы посылок, но они почему-то до сих пор их не забрали. Тайлер не любит гулять в одиночестве, ему с самого детства было ужасно интересно все вокруг. Мама, наверное, до сих пор радуется тому, что это объясняется очень просто. Доктор тогда сказал, что у "Сорока-шести-тысяч-шестьсот-сорока-одного" некоторые проблемы с психикой. Тайлер не спрашивал, что это значит, хотя в детстве, казалось, он спрашивал про все на свете. Когда учитель говорит: "Об этом нельзя говорить.", Тайлер спрашивал: "А почему об этом нельзя говорить?". Администрация округа обязательно должна знать про такие случаи. Уже подходя к дому, Тайлер видит, что на двери висит какая-то табличка. Нет. Нет. Нет. Разрывающее чувство накрывает его в головой, стараясь утопить. Он знает, что может быть там написано, но надеется, что что-то другое. Уехал отвозить дальнюю посылку? Положили на профилактическое лечение? Что угодно, Господи, что угодно, пожалуйста, только не… Тайлер подбегает к двери, судорожно пытаясь вчитаться в надпись, а буквы все ускользают от сфокусированного взгляда. Джозеф сжимает руку в кулак. "Изолирован". Тайлер падает на колени, отдавая последние силы на то, чтобы в беспамятстве безвольно ударить мягким кулаком о дверь. Изоляция в Новом Обществе - это одна из крайних степеней наказания индивидуума за проявление неуважения к членам социума. Тайлер боялся этого с самого начала. Он так боялся этого, постоянно спрашивал. Во-первых, Джош говорил с получателем посылки. Во-вторых, он матерился на всю улицу. Конечно же, он должен был быть уволен. Не увольняют только тех, кто переходит в статус "Под наблюдением". За ними начинают следить. Любое изолирование - это траур для нового общества. Иногда на официальных сайтах департаментов появляются заголовки "Каждый отлученный от Нашего содружества человек - это большая грусть для Нас, ведь именно Мы не смогли создать все условия для его благополучного проживания среди Нас". Изоляция - это смерть любых эгоистичных намерений. Самое страшное, это не то, что Джош заговорил с Тайлером, не то, что он кричал на улице. Это то, что он влюбился. Любовь - разрушает общество, выгрызает в нем любой намек на слаженность и алгоритмичность. Репродуктивная функция семьи - единственное, что важно. Любовь слишком большая роскошь, от которой отказались, чтобы отказаться и от ненависти, от страха. Любовь к барабанной установке, к большим глазам-галактикам, к определенного вида поцелуям, к стихам, к черточкам на крыльце.. Слишком много того, что может повлечь за собой опасность. Тайлер пытается выровнять дыхание. Его не забрали из-за "некоторых проблем психикой". Это… это простое объяснение для всех. Тайлер поднимается и идет домой. Он медленно бредет по тротуару. Машины-призраки иногда проносятся рядом. Как бы ему хотелось убежать в лес с Джошем, туда, где никого нет. Туда, где они сами короли своих королевств. Туда, где их вселенная единственно верная. Строки недавно написанного стихотворения сами вырываются из его уст и, поначалу нашептывая, а потом громче и громче он произносит слово за словом, оглядываясь по сторонам. Ему плевать. Заберите его тоже. Он не хочет быть здесь. Тайлер останавливается посередине дороги, крича слова одно за другим. Он кричит их так громко, что в горле ощущение наждачной бумаги, которую невозможно выплюнуть и проглотить. Он чувствует, как будто бы горит, но ему не горячо. Накаленный каким-то холодным, почти равнодушным пламенем он выкрикивает строки стихотворений. Тайлеру так сильно холодно, а машины на дороге все не появляются. - Ну же. Черт вас возьми, приезжайте и скрутите мне руки, я тоже хочу быть изолированным! - Тайлер закрывает глаза. Голос становится тише. - Давайте. Он не помнит, как он дошел до дома.***
"Дан кутается в одеяло по утрам и в тишине пьет кофе. Когда Тайлер увидел это в первый раз, он незамедлительно понесся в спальню, взял плед и, придя обратно на кухню, сел напротив ровно в такой же позе, в таком же коконе. "Что ты.." - Джош не спрашивает, он любуется, как красиво солнце, продираясь сквозь жалюзи, падает на лицо Тайлера, рисуя незамысловатый узор. Так они сидят в тишине, закутанные в пахнущие порошком одеяла, недовольно высовывая руки, тянущиеся за кофе. "Ужасно", - шепчет Тайлер, в очередной раз пряча руку под плед. Джош не может налюбоваться." "- Ты, что, никогда не пил алкоголь? Тайлер, тебя разнесло, - Джош смеется. - Сам ты никогда не пил..! Я пил! Я часто пил.. - Тайлер бубнит уверенно и почти внятно, от чего Джошу становится еще смешнее. - .. Джош.. поцелуй меня..ммм, - Дану кажется, что пьяный Тайлер Джозеф лучшее, что было придумано в мире. - Развязно. И Джош смеется, смеется громко. Потом становится серьезным и целует. " "- Ну.. тебе нравится.. тебе нравится мой стих? - Тайлер.. это.. Это. Это так… Это… хм, как знаешь, вот когда берешь, ну.. и потом обычно происходит, а… или…- Джош накрывает лицо ладонью. Я не могу придумать слово. Тайлер смеется. Он понял." "- Меня не уволили еще и не уволят, хватит нагнетать. Каждый раз я вижу это в твоем взгляде, почему нельзя подумать о чем-то хорошем? Нам действительно стоит думать о хорошем, Тайлер." "- Я не могу их так держать, Джош, у меня не получается, - Тайлер смеется. Палочки в руках кажутся ему нелепостью. - Да нет, перестать смеяться, сейчас… Я объясню, - Джош старается сохранить последнюю щепотку серьезности в этой столовой ложке беззаботности. - Тогда потом ты будешь учиться играть на синтезаторе. - Все. Понял. Отстал. Давай лучше сыграем что-то… Ну, вместе. - Давай, - Тайлер смущенно кивает." "- Эй, - Джош неспешно будит Тайлера и наблюдает, как тот забавно открывает глаза, сонно хлопая ресницами. - Чего? - самый красивый голос в мире. Джош накрывает себя одеялом. Тайлер следом. Они оба под одеялом. Очень… Безопасное чувство. - Я хотел тебе кое-что сказать, пока мы здесь, - Джош выглядит очень серьезным. - Говори. - Обещай, что никому не расскажешь. Тайлер кивает. - Ты - моя большая любовь, - Джош неспеша целует Тайлера в висок, в скулу, в губы." "Тайлер играет какую-то веселую песню на синтезаторе. Джош нелепо и счастливо танцует. Джозеф не может перестать смеяться, наблюдая за этим." "Я не хочу, чтобы ты куда-то девался." "| | | | | | | | | | | | | | "***
Тайлер не выходит из дома. *** Тайлер не выходит из дома. *** Тайлер не выходит из дома. *** Когда в дверь к "Сорока шести шестьсот сорока первому" постучали, никто не открыл. Тогда постучали еще раз. Тайлер нехотя поплелся к двери. Ему не нравилось чувство, будто его обманывает собственное воображение. Ему ведь просто послышалось? Да? В дверь стучат. Кому потребовалось навестить психа с дурным синдромом особенного? У Тайлера Джозефа большие темные круги под глазами-черными-дырами. Он видит перед собой молодую девушку, которая смущаясь, мнется на крыльце. Номера на кофте у нее нет. Тайлер, наверное, удивился бы чистым и красивым голубым глазам, спросил бы что-нибудь про то, откуда она такая у него на пороге появилась, но теперь ему неинтересно. Что ей нужно? Может, она - часть его воображения? - Вы, наверное, меня не знаете. Тайлер устало усмехается, что немного сбивает ее. Она едва ли заметно сжимает свои хрупкие руки в кулаки. - Слушай, я знаю, что случилось. Впусти меня. Я помогу. Тайлер заглядывает ей в глаза и спустя мгновение едва ли заметно кивает, пропуская вглубь темной пещеры, которая осталась от его дома после того, как Джоша изолировали. *** В комнате Тайлера так тихо, что, уши начинают болезненно ныть. Жестяные банки раздавлены, они раскиданы по углам. Окна зашторены, синтезатор стоит в углу. Слой пыль представляется отличным полотном для бессмысленных рисунков. - Меня зовут Дженна, - говорит медленно, полностью отдавая себе отсчет, что представляется реальным именем. - Я - соседка напротив. Знаешь, я немного… Эм… В общем, я многое видела. Начиная с того момента, как этот почтальон упал у тебя на крыльце, - она тепло улыбается. Тайлер машет головой из стороны в сторону. Не говори об этом, не надо. Он успокаивает себя. Это странно, но он псих. Его не изолировали, потому что он псих. - Я работаю в службе, которая занимается регистрацией изолированных… ну… Ты же знаешь, как это происходит? - Нет. Дженна рассказала ему. Изоляция страшна тем, что человека привозят в лагерь, навсегда запечатывая в здание, похожее на психбольницу и тюрьму в одном. Там индивидууму выделяют отдельную комнату со всеми удобствами, при условии, что он никогда не будет выходить оттуда. Никогда. Обычно люди в полной изоляции не долго живут. Либо сходят с ума, либо медленно умирают, испаряясь в одиночестве, как вода или уксус в микроволновой печи. Тайлер сжимает руки в кулаки так, что вот-вот и короткие ногти точно продавят кожу, выпуская отчаяние и кровь. Джош немного неподходящий. Неуместный. Нежелательный. Тайлер машет головой из стороны в сторону, заламывая себе пальцы на руках. - Эй, ты слышишь меня? - Эм, да... прости.. - Понимаю, просто говорю, что я занимаюсь регистрацией… изолированных. Сейчас… "Сорок-восемь-тысяч-пятьсот-сорок-третий" в местной камере, его еще не передали в изоляционный лагерь. Его можно попробовать вызволить. Иногда все мы молимся. Может быть, люди Нового Общества делают это неосознанно. Кто-то, когда видит на градуснике температуру выше тридцати девяти. Иногда, когда мы крупно наврали и боимся, что вот-вот и великая ложь раскроется, когда наши близкие на грани смерти, когда ты не знаешь, куда и кому преподнести твой свет и есть ли он в тебе. Когда мы наблюдаем что-то, что не может сходу быть объяснено ничем логичным и рациональным. Когда на пороге возникает человек, который больше похож на ангела, чем на важное звено в системе Изолирования, и предлагает тебе помощь, предлагает тебе оживляющее лекарство, протягивает руку, которая вытащит тебя со дна. Тайлер молится словами благодарности, мотая головой, как самый последний из психов. - Почему ты помогаешь мне? Она растерянно пожимает плечами. - Получается, ты видела даже нашего крипового снеговика? - Тайлер впервые за долгое время улыбается. - И ту нелепость, что была после, - Дженна тоже улыбается. Тайлер делает вид, что не расслышал. Она уходит, подчеркивая, что все детали плана пришлет обычным письмом, чтобы никто не прочитал. "Почтальоны не смотрят в чужие посылки. У них правила есть. Ну…кроме сорок вос… кроме Джоша." *** Удивительно красиво бывает, когда окно зашторено, и в помещении довольно темно, но свет все равно находит как просочиться и врывается в пыльное пространство, играя с частицами пыли, как с бриллиантами. Джош думает, что свету все равно на чем и с кем играть. Он так красиво отражается от всего, преломляется и освещает все, будь то пыль, или мусор на дороге, или самый дорогой алмаз, или глаза человека, или самые красивые глаза Тайлера. Почему люди не могут быть как свет? Почему они выбирают, что осветить сильнее, а что вовсе оставить в тени? Самое страшное - почему люди не освещают сами себя? Они забыли свою природу. - Полностью согласен, - говорит человек, вырывающий Джоша из размышлений. Дан, что, сказал это вслух? Стандартная серая временная коробка-камера, где собирают всех, кого надо распределить по изоляционным пунктам, вмещает в себя человек двадцать, но рядом с Джошем только один. Он тоже смотрит на свет и на пылинки. - Как ты сюда попал? - говорит человек, отрываясь от долгих наблюдений и заглядывая в глаза Джошу. - Неудачно посылку доставил, - неуверенно выдает Дан, сжимая руки в кулаки. В межбровье начинает колоть. Он замечает, что пару раз махнул головой в разные стороны, прямо как... - Неудачно нашел свое дело, своего человека, свое место под солнцем. Наверное, сделал слишком много преступлений. - Звучит пугающе, - человек напротив улыбается, и Джош чувствует, что пустота внутри него ежится, пытаясь убежать за растворяющейся тенью. - Ты мог бы рассказать мне этот ужастик. Кажется, ты последний человек, с которым мне удастся поговорить. Джош рассказывает. Про математику, которую он не очень любит, барабаны, открывшиеся ему вместе с учителем-роботом, которого, видимо, совсем неумело смазали, раз он позволил себе открыть ребенку эту тайну. Про письма прабабушки, напугавшие, открывшие, перевернувшие все с ног на голову. Он жестикулирует руками, подскакивает, чтобы сыграть пару сценок, улыбается, хмурится, жмурится пока рассказывает. О Тайлере, кажется Джошу, получается как-то скомканно. Он плохо придал словам форму, так что образ оказался немного размытым. Как поделка, в которой концы бумаги отклеились из-за того, что автор работы истратил весь клей на середину. Тайлер стоит того, чтобы описать его с точностью до точки в конце каждого предложения, паузы в конце фразы, взгляда, мысли. -... А потом ко мне просто пришли зомби и забрали меня, - Джош пожал плечами так, как делают люди, закрывающиеся от всего. Человек напротив слушал, слушал, слушал и несколько раз даже вставлял что-то вроде "А дальше? Что дальше?" и "А потом?". Когда рассказ закончился, оба сидели в тишине. - А Тайлера... Как ты думаешь, его изолировали? - Надеюсь, что нет. Человек, улыбнувшись, кивнул, а потом наклонившись, прошептал: - Тогда и я надеюсь, что нет. Будь готов. Я хочу барабаны за это. Джош не успевает спросить, к чему именно он должен быть готов, как этот добряк, сидящий рядом, набрасывается на него. Его сильные ладони ложатся на открытую шею Дана, начиная ее сжимать. Он душит его. Джош пытается спихнуть психа. - Умри! - кричит сосед по камере так громко, как может, оглядываясь, пришел ли кто, - Умри, предатель священного общества! Убирайся из нашего идеального мира! - он кричит так громко, что выдувающаяся вена на его шее норовит разорваться. К камере подбегают пару людей в черных масках и с нашитыми номерами на униформе. Они отдирают спятившего соседа. Джош поднимается на локти, жадно хватая воздух, захлебываясь им. Руки сводит судорога, сфокусировать взгляд получается плохо. - Сорок-восемь-тысяч-пятьсот-сорок-третий, пройдите в пункт мед.обследования в конце этого коридора, - по камере проносится неприятный голос, владелец которого скрутил сокамерника. Джош восстанавливает дыхание, поднимается и бросает непонимающий взгляд на безумца. Тот в свою очередь умудряется ему подмигнуть, тут же снова надевая маску безумца, выкрикивающего оскорбления в адрес "предателя".***
В кабинете мед.обследования никого не должно быть. Все делается автоматически с помощью приборов. Все гудит, трещит и умирает. В этот раз в помещении почему-то стоит светловолосая девушка в белом халате и охранник в маске. Может быть, те, кто подвергся изоляции не могут проходить обследование в одиночестве? Джош чувствует себя немного опьяненным кислородом, поэтому он соглашается любыми условиями, мало понимая, что происходит. Его отрезвляет лишь периодичный неприятный писк какого-то странного железного прибора. Он издает неприятный звук. Пиип. Пииип. Пиииип. - Сорок-восемь-тысяч-пятьсот-сорок-третий, я кое-что хочу Вам... - Джош поднимает глаза на девушку, щурится от света. Пиип. Пииип. Пии… - Черт возьми, Джош, - говорит человек в маске, подлетая к нему и обнимая. Джош Дан не сомневается. Он знает голос. Запах дурацкого типового-но-особенного мыла, которое лежит на второй полке в ванне Тайлера Джозефа. Джош Дан сжимает прочную ткань униформы, закрывает глаза, чтобы ничего не видеть. Если он сошел с ума, то он принимает это. Хорошо. Только не отнимайте у него, то, что он чувствует. Нет. Пожалуйста. Если Тайлера здесь нет, если он просто до сих пор не в себе от горе-удушения, если это все надуманная отчаянием и пустотой фантазия. Не отнимайте ее. - Идиот, я не фантазия, - шепчет Тайлер. - Да, да, хорошо. Я понял, - Джош пытается сосчитать хотя бы до двух, чтобы сдержать слезы. Никто не плачет в этом обществе. Никто не… Смешно. Он плачет. Он живой, и он плачет.***
- Ты хочешь сказать, что она просто пришла и предложила уничтожить наши документы, номера, словно нас никогда и не было? - говорит Джош, крутя и рассматривая карту предстоящего им маршрута не-знаю-куда-и-зачем. Они за чертой города. На шоссе совершенно никого. Тайлер пытается уложить на задние сидения машины синтезатор. Он пыхтит. Он не выспался. Его узкие сонные глаза самые красивые в мире. - Да, все так и было. - Господи, это невозможно, - Джош не верит в это. Он так отчаянно в это верит. - Да. - Кстати, я вроде как подарил свои барабаны парню, который душил меня. - И на чем ты теперь будешь играть? - Не знаю. - Можешь найти себе другое хобби. Теперь ты не в группе, - улыбаясь говорит Тайлер. Джош вылезает из машины, чтобы через мгновения бегать за уносящимся Джозефом, которого следовало бы догнать и разобраться, кто в группе, а кто не в группе. Тайлер слишком быстро бегает, звонко смеется и прекрасно целуется, будучи пойманным.***
Машина трогается с места. Фары медленно освещают намеченный маршрут к морю.***
Кто знает, что было дальше. Говорят, музыка этих странных парней напоминает людям об их истинной природе. Прямо как свет.