***
Мне влетит. Мне влетит! Вдохнув поглубже, стучусь в дверь с латунной табличкой, сообщающей, что передо мной вход в кабинет самого Руководителя миссий «Арес». — Могу ли я войти? — неуверенно спрашиваю у склонившегося над ноутбуком человека. — Прошу, — коротко отвечает Капур. Вечно занятой человек, воистину вечно занятой. Но ради меня он отвлекается от дел и смотрит прямо в глаза, а я от этого всегда жутко нервничаю. — Ну, в общем-это-отчёт-не-готов, — вываливаю я на одном дыхании, и прежде, чем его лицо меняет выражение на разочарованное, скулю. — Мистер Капур, простите, пожалуйста. — Ничего не понимаю. Почему ты не можешь его написать? Ведь раньше таких проблем никогда не возникало, Майнди. Он трёт переносицу, а я думаю, что всё ещё хуже, чем рассчитывала. — Сама не понимаю, но… можно мне ещё немного времени? — Если бы дело касалось только меня, Майнди, но это может задеть интересы больших начальников. Это же не отчёт о концентрации космической пыли. За тем, что делаешь ты, следит слишком много людей, — Венкат встал и упёрся ладонями в стол. Неужели злится? — Да, понимаю, — пищу́ я, — но нельзя ли просто воспользоваться моими записями? Я действительно подробно всё описала. Венкат смотрит на меня, и клянусь, если бы взглядом можно было испепелить, от меня осталась бы только горстка пепла. — Я… я просто спрашиваю. Не сердитесь, пожалуйста. — Я не злюсь. Просто выражаю крайнюю степень непонимания, — с этими словами Капур отвлекается на пейзаж за окном. На всякий случай я молчу, ведь не понимаю, почему противный отчёт не даётся мне от слова «вовсе». — Думаю, я понимаю, — неожиданно произносит Капур. — Тебе тяжело вспоминать об этом? — Не то чтобы… но это всё равно что будить свирепого зверя, которого только что уложила. — Странные параллели ты проводишь, Парк, — хмыкает Венкат. — Но попрошу иметь в виду: отчёт необходим мне уже завтра. Сказав это, Капур возвращается в кресло и всем своим видом демонстрирует, что аудиенция завершена. — Я всё сделаю в срок, — клятвенно заверив Венката, я предпочитаю немедленно ретироваться.***
Отчёт сам себя не напишет… к сожалению. Та-а-ак, с чего там начинают? Как я обнаружила, что Марк Уотни — человек, которого ни разу в жизни не видела, —выжил, а потом прямо на глазах у все того же Руководителя миссий на Марсе, Венката Капура, разрыдалась? Конечно же нет… …была глубокая ночь… или вернее сказать раннее утро, я справедливо сама себе жаловалась на скучную работу, как вдруг пришло сообщение с координатами базы «Арес III» в Ацидалийской равнине. «Проверь это, Майнди», — требовало сопроводительное письмо. И я, наплевав на чёткие указания и Инструкции, решила посмотреть. И понеслось. Может так? Нет? — Так, Майнди Парк, соберись, ты же можешь это сделать… так ведь? Поворчав себе под нос ещё некоторое время, я всё-таки решаю серьёзно отнестись к написанию отчета.***
— Майнди? — толчок в плечо. Изыди, кто бы ты ни был… — Майнди! Ты что, всю ночь тут проторчала? — Раздражитель — он такой раздражитель: «Ответить, что ли? О, Господи Иисусе, как всё болит!» — Парк! Да проснись уже, наконец! — Чёрт! — резко вскакиваю на ноги, отчего в глазах темнеет, а в голове нестерпимо гудит. — Ну слава Богу, — вздохнул Чарли. Я что? Уже проспала работу на работе? — Сколько времени? Мне нужно… что же мне нужно было сделать сегодня? — пытаюсь сообразить я вслух. — Половина девятого, ты… — Отчёт! — и не сказав больше ни слова, я хватаю со стола папку с треклятым рапортом и мчусь в кабинет Венката Капура. Не совсем представляю, как выгляжу, да, признаться, и не горю желанием знать. Перед дверью традиционно притормаживаю, чтобы перевести дыхание. Вдох. Выдох. Стук в дверь. — Можно? — открывая дверь, заглядываю в кабинет. — Тебе всегда можно, — отпив глоток кофе из чашки с логотипом НАСА, Венкат, наконец, посмотрел на меня. — Что такое? Ты в порядке? — Да. Почему все спрашивают? — я озвучиваю вопрос, но по взгляду Венката понимаю — это глупое замечание. — Отчёт… я сделала его по той форме, что вы просили накануне. — Благодарю, — он берёт папку, которую я положила на угол стола мгновением ранее. — Действительно вовремя, Парк. — Да, конечно, — отзываюсь я вслух, а про себя добавляю едкое: «Очередная порция макулатуры». — Майнди, — взгляд Капура становится мягче, — мне жаль, о’кей? — Да, ладно, у меня ещё запланировано… — Не важно, пойди домой, — вот он — вечно перебивающий человек, — отдохни. Завтра всем нам предстоит тяжёлый, но прекрасный и важный день. — Угу, м-м-м, спасибо, тогда я, э-м-м, пойду и лягу в нормальную кровать, — ну что я несу? — Я имею в виду ту, что дома. Э-э-э. Я говорю это, чтобы вы поняли. Ну, я пошла, да? Венкат едва заметно улыбается и взглядом указывает на дверь. — Да, удачи, Майнди. Жду тебя завтра. Завтра… Мистическое «завтра». Пойду приму ванну и расслаблюсь. Когда я думаю об этом «завтра», понимаю, что именно тогда прилетит команда «Гермеса» в полном составе. Вспоминая об этом, я улыбаюсь: ведь «в полном составе» — это и моя заслуга. О, да, однозначно моя. Вот только почему я ни разу не общалась с Марком Уотни напрямую? Ведь могла же. Когда наладили связь с марсоходом, я могла написать ему сообщение, но почему-то не сделала этого, хотя ему писали, пожалуй, все. Он получал массу посланий, находясь уже на «Гермесе», а в последние недели, когда корабль подошёл достаточно близко к Земле, общался с людьми и по видеосвязи. Но я всё равно не связывалась с Марком. Несмотря на то, что мне не отказали бы в этом, попроси я… Интересно, Уотни вообще знает о моей роли в этой истории? Нет, мне, конечно, благодарности не нужны, но будет ужасно неловко, если завтра я подойду и скажу, что очень рада его возвращению, а он мне ответит: «Да, спасибо. А ты кто?» А я сегодня ела? В размышлениях о перекусе я выхожу из ванной и направляюсь к холодильнику. Меня ожидает полнейшее разочарование, тот оказывается пуст, как и моя личная жизнь. Придётся отложить каникулы в кровати на пару часов и идти в магазин, благо он не так далеко. Даже не верится — сегодня один из тех немногих обычных дней, наполненных бытовыми проблемами. Планы на ближайшие часы очевидны: заниматься всякой всячиной и не думать о том… о чём думаю постоянно. Завтра будет насыщенный день. Я в ужасе! Я так долго этого ждала и вот: тот самый день уже на носу, а у меня коленки подкашиваются при мысли о том, что я наконец увижу живого и здорового Марка. Марка, мать его, Уотни! Что мне надеть? …***
Будильник — штука беспощадная. Ещё пару минут трачу на пробуждение, но всё же встаю и направляюсь в душ. Завтракаю хлопьями, на которых по иронии изображен космос, а сами хлопья представлены в виде звёздочек. Удивительно, как производители не додума… нет, они всё же додумались… невероятно! Внутри коробки оказывается карточка с изображением Марка Уотни. И мне кажется, что это явный перебор. Закончив свой «космический» завтрак, я задаюсь извечным женским вопросом «И что мне надеть? Надеть-то нечего». А ведь сегодня один из самых значимых дней в моей жизни, всюду будет пресса и… и кого я обманываю? Каждая клеточка моего организма знает, почему и для кого я хочу выглядеть идеально. Я пытаюсь понять, как это называется: когда тебе стыдно, но ты не можешь себе в этом признаться. Хотя заниматься самообманом мне нравилось ещё меньше.***
— Отлично выглядишь, Майнди! — восхищён Венкат Капур. Он направляется прямо ко мне. — Спасибо, мистер Капур, — я опускаю глаза, смутившись. — Этот костюм вам тоже очень к лицу. — Сегодня весьма знаменательный день. И, конечно, я должен выглядеть соответствующим образом. Я совсем не узнаю такого Капура, он, можно сказать, сияет от счастья. — Мне предстоит долгий разговор с прессой, — продолжает Капур, подмигивая стоящей рядом Энни Монтроуз, которая, к слову, по-моему меня недолюбливает. — Нужно ответить на все их вопросы. — Уверена, что уж с этим-то ты справишься, — в голосе Монтроуз всегда присутствует нотка сарказма. — Венк, всё готово? — из-за спины прозвучал голос того самого «большого начальника» — Тэдди Сандерса. Я вздрогнула. Не часто можно так просто постоять рядом с самим Главой НАСА. — Да, думаю, всё готово, пресса давно на местах, — улыбается Капур. — М-да, хорошо, — отзывается Сандерс.— Когда остальные ребята прибудут? — Примерно через час. — А вы, если я всё правильно понимаю, Минди Парк? — развернувшись ко мне, вопрошает Сандерс. Странный вопрос. Виделись мы не однажды. Впрочем, наверное, он просто не запомнил моего лица. — Э-э-э, да, мистер, мы виделись уже несколько раз. Сандерс поднимает бровь. А я думаю, что пора бы уже научиться держать язык за зубами. — Хорошо, что вы здесь, мисс Парк, думаю Марк и все остальные ребята будут рады вас видеть, — с этими словами Сандерс достаёт телефон и теряет интерес ко всему остальному, кроме его экрана. — Спасибо, сэр. Но сэр уходит, не оборачиваясь, считая, видимо, что и так сойдёт.***
Час до прибытия экипажа на Землю, а потом ещё много-много времени ребята проведут с врачами, которые восстановят их тела и проверят здоровье, ведь они пробыли в космосе гораздо дольше, чем положено. Кто знает, как это могло отразиться на них. К чему это я? Да ни к чему — всё это бесполезное время я проведу в комнате отдыха — буду поедать снэки из автомата и запивать их содовой. Вот так вот. А я вырядилась, в надежде попасть в телевизор. Но, с другой стороны, чего я ожидала? Венкат, Энни и мистер Сандерс будут атакованы прессой, ещё репортёрская саранча будет пожирать каждый кадр, каждый миг приземления и будут, как шакалы, вылавливать те самые «первые кадры» с живым Марком Уотни, шагающим по родной матушке-Земле. А я и ещё некоторые ребята, которые собрались тут в ожидании чуда, будем сидеть здесь и смотреть на этот праздник по грёбаному телеку. Но вдруг раздаётся громкий, противный писк. Я испуганно вздрагиваю и лишь чудом не ошпариваюсь чаем, находящимся в моих руках. Оказалось, что звонит телефон. Вот так всегда. Нужно сменить уже этот рингтон. — Да, алло… — не успеваю договорить, как меня перебивают. Угадайте кто? — Майнди, живо спускайся в холл, ты нам нужна, — коротко бросает Капур и отсоединяется. Классно, да? Ни объяснений тебе, ни-че-го: просто бери и спускайся. Прощайте, пироженки, до лучших времён. До возвращения «Гермеса» остаётся каких-нибудь полчаса, а я бегу в холл. Н-да, с таким успехом могу всё пропустить. — Парк, чего так долго? — раздаётся строгий голос. Тедди Сандерс? Что ему от меня нужно? Мне стоит начинать бояться? — Простите, сэр, я торопилась, но наш отдел далековат отсюда. — Не оправдывайся, Майнди, всё в порядке, — на помощь приходит спасительный перебивальщик Капур. — Прессе нужна и ты. Каждое слово Капура было подобно удару. — Я? Прессе? Но… — Мы тоже в шоке, — перебивает Эмми Монтроуз, — но, кажется, цыпа, ты тоже нужна им. Я ещё только перевариваю сказанное, но Монтроуз приступает к делу. Обойдя меня вокруг, она прищёлкивает языком и цедит: — Нарядец терпимый. Ты когда-нибудь выступала перед публикой? — Нет, перед такой широкой аудиторией никогда, — что делать, что делать, что делать?! Я не знаю что говорить! — Расслабься, Парк, с тобой будет Энни и, возможно, я, — Капур трепет меня по плечу. — О’кей, но я всё равно не понимаю, зачем им я. — Они знают, что именно ты первой заметила передвижения марсохода и поняла, что Марк жив, — перебивает Энни. Честное слово, не понимаю, почему они здесь все друг друга перебивают. Но однажды, уверена, я просто взбешусь. — Думаю, будут вопросы о том, как это произошло и что было дальше, — невозмутимо заканчивает Монтроуз. Она разворачивается и манит меня рукой. — Пойдём, у нас в запасе есть несколько минут. Тебе припудрят носик, и мы постараемся подкорректировать это гнездо на твоей голове. Вот же курица! На эту причёску я угробила половину утра. — Стойте! Мистер Капур, что я им скажу? — я подхожу ближе к Венкату. — Я же, вроде как, незаконно просмотрела снимки со спутников. — Об этом знаешь только ты, знаю я. Вряд ли это будет кого-то волновать, ты, вообще-то, спасла жизнь Уотни, — он подмигивает и продолжает. — Ступай с Энни и не волнуйся. Она — профессионал. Ладно, ага, я и не волнуюсь, меня всего лишь покажут по телеку! И смотреть на меня будет всего лишь весь мир. Чудненько. — Приступим, — командует Энни, как только я оказалась в кресле визажиста. —Тебя спросят о том, что именно ты заметила на тех снимках. Затем, возможно, о том, чем ты занималась дальше. Мастер мейкапа бесцеремонно удаляет макияж, над которым я так старалась утром и, тут же начинает наносить новый. — Обязательно будет пара личных вопросов, несколько каверзных — они это любят. Есть что-то, о чём я должна узнать перед тем, как ты выйдешь к прессе? — В смысле? — Ну, журналисты любят сенсации, всё что хавают люди, — Энни пристально смотрит на меня в зеркало. — Наркотики, алкоголь, непристойное поведение? Всё, что может подпортить репутацию. Ух! Эта тетка огонь! — Э-э-м, нет, я ничего такого о себе сказать не могу. И никто не сможет. Монтроуз усмехается, подразумевая: «Оно и не удивительно». — Хорошо, а проблемы в семье? Что-то пикантное? — Нет, у нас всё в порядке. Да, конференция ещё не началась, а мне уже не по себе, неужели все журналисты такие стервятники? — Ладно, хорошо, Бриджит, сделай из неё конфетку, — с этими словами Энни отвлекается на экран телефона и выходит в коридор, пообещав вернуться за мной через несколько минут. — Замётано, — отзывается стилистка. И Монтроуз покидает нас совсем. Пока девушка возится с моим макияжем, по телеку, что висит в углу комнаты, идут новости. Они, конечно, ведут прямой репортаж из НАСА. Подготовка к посадке завершена. Остаются считанные минуты, все замерли в ожидании. Экипаж уже на орбите. А мне делают прическу. И, на самом деле, недурно выходит. Мне нравится образ, который творит эта Бриджит. Они прилетели… Они прилетели. Да! Да! Да!!! Все шестеро! И Марк Уотни — целый и невредимый! Это так, это так трогательно, чёрт возьми, его возвращение. Жаль, что я не могу пронаблюдать это близко. Лишь бы не расплакаться, только не сейчас… — Ну вот, — возвращается Энни, — совсем другое дело. Она пристально смотрит на меня. — Надеюсь, эта улыбка сохранится до пресс-конференции, — она усмехается явно ехидно. — Пойдем, нас уже ждут. Покорно встаю и, не проронив ни слова, иду за Энни Монтроуз.***
Я не могу спокойно думать о чём-либо или о ком-либо, кроме Уотни. Постоянно ловлю себя на мыслях о нём: всё ли в порядке? Как он? Успели ли на встречу его родители? До пресс-центра мы с Энни добираемся незаметно. … Слишком много людей. Все шумят, переговариваются. Венкат готов к выступлению и излучает уверенность. — О, выглядишь сногсшибательно, Парк, — одобряет он.— Как ты? — Спасибо, нормально… спасибо. Капур хмурится и уточняет: — Тебе не обязательно к ним идти. Лицо Энни мгновенно темнеет от возмущения. — Ещё как обязана! Венк, она заявлена как участник конференции, и давать «заднюю» мы не имеем права. — Успокойся, Энни, — отвечает Капур.— Пресса лишь изъязвила желание её видеть. Мы можем сослаться на то, что Майнди себя неважно чувствует или занята срочной работой. — Да что ты такое говоришь? Можешь себе представить, что будет? Они же нас сожр… — Всё в порядке, я смогу… надеюсь… — решительно вставляю я. — Хорошо, — Венкат смотрит на часы. — Нам пора. Энни толкает меня, и я следую за Капуром, сама Монтроуз замыкает нашу небольшую колонну. Журналисты буквально взрывают зал вопросами, а еще повсюду мигают вспышки, слышатся выкрики. Стадо, да и только! С коротким объявлением вступает Энни и, представив нас с Венкатом, сердечно поздравляет экипаж «Гермеса» с удачным приземлением. Вопросы градом обрушиваются на голову Капура. Я всё ещё не очень прислушиваюсь. Куда больше меня волнуют вопросы о Марке. Ничего не могу с собой поделать. Такой рассеянной я себя ещё никогда не чувствовала. — Майнди Парк, — из тумана забвения слышу своё имя и поворачиваюсь в сторону позвавшего. Это девушка-журналистка, она пристально смотрит на меня. — Да, я здесь. — Расскажите, как всё началось, — она выпрямилась и открыла блокнот. — Нам известно, что именно вы обнаружили, что Марк Уотни, возможно, жив. Как именно это произошло? Я боялась именно этого вопроса. Невольно поворачиваюсь к Венкату, он одобрительно кивает. — Ну… было часа три ночи. Я работаю в смену, — сложно, когда все так пристально смотрят и всё ещё мелькает перед глазами вспышка. — Когда пришли очередные снимки с Марса с координатами Ацидалийской равнины — локации миссии «Арес-III», — я посмотрела первый снимок… Почему мне всегда так сложно вспоминать этот момент? — А зачем вы посмотрели на снимок? Это входит в ваши обязанности? Мерзкий журналюга! Никогда не ждите ничего хорошего от журналистов, сидящих в углу! Они самые озлобленные, а потому пакостные. — И да, и нет, — я поджимаю губы, — но ведь важно другое? Журналист, согласно кивнув, откидывается на спинку кресла. — Что же меня зацепило? Это аварийные палатки двух марсоходов. Капитан Льюис не внесла ни единой пометки в бортовой журнал о том, что палатки были использованы. — Верно, но ведь она могла просто не успеть это сделать, — продолжает первая журналистка. — Да, но что вы скажете о чистых солнечных батареях? Ветер должен был их засыпать, а не очистить. В зале воцаряется тишина, которую снова нарушает мой голос: — И, наконец, ни единого следа тела Марка Уотни. И тут пресса вновь взрывается, задавая кучу вопросов, перебивая друг друга. Энни старается их угомонить и выбирает другого журналиста. — Майнди, что вы почувствовали, когда осознали, что Марк Уотни жив, что он один на целой планете? И этот вопрос выбивает меня из колеи, а мне уже даже нравиться стало. Впав в ступор, я пытаюсь понять: что же я тогда действительно почувствовала. — Боюсь, я не совсем понимаю ваш вопрос. Опять смотрю в сторону Венката, он поддерживающее кивает. — Была ли я удивлена? О да, ещё как! Это было настолько шокирующей новостью и, конечно же, радостной. Так что, да, я была взволнованна, удивлена, рада. Да, в тот момент коктейль моих эмоций был столь же горячим, как и сейчас! Зал смеётся. Отовсюду раздаются аплодисменты. Наверное, это действительно кажется смешным. Не знаю, как остальным, но лично мои коленки подкашиваются от волнения. — Мисс Парк, а что было дальше? Вы ведь принимали участие в операциях в дальнейшем? — Оу, ну да. Для меня придумали должность няньки марсианина. Все опять смеются и щёлкают затворами фотоаппаратов. — И что входило в ваши обязанности? — усмехаясь, спрашивает журналист. — Хм, ну, я следила за действиями Марка через снимки. Мы задействовали все спутники, что были у Марса. Мне пришлось даже выучить азбуку Морзе, чтобы передавать сообщения Уотни, когда не было других вариантов общения. Это печально. Он же был совсем один. — И что это были за послания? — голос очередной журналистки выдёргивает меня из минутного раздумья. — Да всякие разные. Начиная от его состояния, заканчивая планом дальнейших действий. — А вы общались с ним лично? — Э-э-э, не приходилось ещё. Нет. — А хотели бы встретиться? Вы, наверное, привыкли к нему. У вас запланирована встреча? Мне уже не нравятся эти вопросы, они слишком личные. Но и промолчать я не могу. — Да, я хотела бы сделать это. — И что бы вы сказали Марку при встрече? — Очевидное. Что-то вроде «эй, я рада, что ты жив». Так, вроде, говорят, когда кто-то выбрался из… кхм… похожей ситуации. А действительно… что бы я ему сказала? Никогда не задумывалась над этим. — Что вы чувствуете, думая о Марке Уотни? Вы ведь к нему наверняка очень привыкли, наблюдая за «марсианином» столько времени. — Что? Я… Что это значит? — Вам будет его не хватать? Я не знаю, что и сказать. И молчу о том, что, наверное, будет. Она говорит так, словно у меня не останется ни единого шанса увидеть Уотни. — О’кей, спасибо за внимание, нам пора, — Капур в очередной раз спасает ситуацию и меня от позора. Пресса начинает галдеть, но Энни остаётся, чтобы их утихомирить. — Как ты? — спрашивает Капур, когда мы выходим. — А? Я? Нормально. Только трудно это — с ними общаться. Как вы это делаете? — Со временем привыкаешь. Кофе? — Лучше чай. — Тогда пошли. В этом автомате только кофе. Мы минуем какой-то узкий холл, как вдруг, совершенно неожиданно, туда же входит экипаж «Гермеса». Ребята приветствуют Венката, и тот сразу же направляется к ним, по инерции таща и меня за собой. Мне нужно лишь несколько секунд, чтобы осознать: это не просто астронавты — это же экипаж «Гермеса», тот самый экипаж! Пока я стою, пытаясь успокоить вихрь мыслей и, буквально, отдышаться от переполнившего меня волнения, Капур обнимает каждого и разговаривает с капитаном Льюис. Потом он крепко обнимает виновника всего — Марка, который появляется, чуть отстав от остальных. — С возвращением, Марк, живучий ты засранец. Как ты? — смеясь, молвит Венк. — Н-да-а, достаточно живучий. Закончились мои марсианские каникулы, — в шутку вздыхает Уотни. — Кстати, познакомься, Марк, со мной та самая Майнди Парк, которая и заметила, что ты жив. Венкат подталкивает меня ближе. Я не успеваю и слова сказать, как Марк заключает меня в объятия. Как же он крепко меня обнял! А ещё у него очень сильно бьётся сердце. Неужели он волнуется? Или это из-за того, что некоторое время назад он вернулся на Землю? Конечно же второе, дурёха! — Спасибо, что спасла мою жизнь, Майнди, — отстранившись, говорит Марк. — Рада была помочь и счастлива, что ты жив. Я, наверное, очень сильно покраснела: остальные недоуменно смотрят на меня. — Ты хоть понимаешь, что ты для меня сделала? — вдруг говорит Марк, глядя на меня пронзительно и чересчур благодарно. — Да, но я не хочу, чтобы ты считал, что должен мне, ладно? Ты бы поступил точно так же, если бы оказался на моём месте. — Ого, какое самопожертвование! — смеётся он. — Я сейчас вроде рок-звезды, но раз ты настаиваешь… — О’кей, первым делом нас ждёт медицинский осмотр. Нам пора, Марк, — пытаясь утихомирить «марсианина», капитан Льюис берёт его под локоть. — Пойдём. — Нет, капита-а-ан, я хотел бы… — Приказы не обсуждаются, Уотни. Я всё ещё твой босс, смею напомнить. Несгибаемая капитан улыбается и проходит мимо меня, а за ней следуют остальные члены экипажа, что-то обсуждая, над чем-то смеясь.***
— Как впечатления? Не жалеешь, что заметила его? — улыбается Венкат. — Червь сомнения точит моё сердце, — я смеюсь в ответ и чувствую, как алая заря румянца полыхает на щеках.***
Все новостные каналы транслируют сегодняшнее возвращение «Ареса-III». Астронавты в кадре и приветственно машут руками. Все рады, а главный виновник необыкновенного ажиотажа вокруг космической экспедиции, как вишенка на торте, появляется последним. Репортёр говорит что-то, и его голос становится неразборчивым в потоке моих мыслей. Такого спокойствия я давно не ощущала. Чтобы вот так просто сидеть и смотреть телевизор, попивая чай. Когда я так в последний раз проводила вечер? Мне больше не нужно переживать, я снова буду выполнять свою повседневную работу в Отделе: никаких дополнительных поручений и ощущения, что от твоих действий зависит чья-то жизнь. Теперь я снова буду наблюдать за необитаемым Марсом. Но Вселенной просто необходимо всё испортить. За репортажем с космодрома следует интервью. Чёрт возьми, они показывают меня по ящику. Я и забыла про то, что это случится. Но то, что произошло дальше, выбивает меня из колеи. Один из журналистов, присутствовавших на пресс-конференции, выступает отдельно. — Так что же на самом деле происходит с Майнди Парк? Уверен, что она сейчас испытывает смятение, ведь такая важная глава её жизни дописана, и она вернулась к повседневным обязанностям инженера спутниковой связи. Я возмущена до предела. Фрейд недоделанный! Да что бы он понимал! — Чувствует смятение? Это громкое заявление, — улыбается ведущий. — Да, ведь теперь её жизнь войдёт в обычное русло. Да что он обо мне знает?! — И что же ей может помочь? Да! Что мне может помочь, кроме головы этого журналиста на блюдечке? — Марк Уотни. Может быть, встреча с ним — начало большой межпланетной дружбы или даже любовной истории? Экран потух. Не желаю больше слушать эту чушь. Всё плохо. Всё о-о-очень плохо. … Я не могу уснуть, дурные мысли лезут в голову. С чего я должна страдать? Невежда! Я в порядке, и жизнь у меня красочная. Вроде… Ну, у меня есть хорошая работа и… и я её люблю. К слову, мне рано вставать на мою эту работу, пора бы уже и уснуть.***
— Майнди? Ты вообще спала? Синяки под глазами впечатляющие, — голос Капура звучит встревоженно. — Спала. Я знаю, — сухо отвечаю, коленом пытаясь выбить застрявший батончик из автомата. — Чёрт! — ругаюсь, ударяя автомат ногой. — Ублюдок сраный! — Может, выходной возьмешь? — Не нужно со мной нянчиться. Всё нормально, — осознав, что зря так разгорячилась, я краснею ещё больше.— Простите, мистер Капур, всё нормально. Не выспалась я, вот и нет настроения. Всё будет хорошо. — Как скажешь, — с этими словами Капур разворачивается и уходит, оставив меня наедине со своей злостью, от которой, я чувствую, меня вот-вот разорвёт. Лучший способ расслабиться перед работой — это подышать свежим воздухом. Так что я направляюсь во внутренний двор. Умники постарались облагородить это место. Тут уютно и красиво, да и свежий воздух — мечта ботаника. Кстати о ботаниках: один из них сейчас явно направляется ко мне. Что делать? Я теряюсь, мне стыдно. — О, неужели это мисс «Я делаю свою работу и только»? — вместо приветствия изрекает Уотни. А я больше всего в этот момент хочу провалиться сквозь землю от стыда. — Неужели это тот чувак, которого забыли на Марсе? — нахожу в себе силы отшутиться я. На секунду мне показалось, что это могло прозвучать обидно, но, кажется, этого человека ничто не может обидеть. — Я же знаменитость, забыла? — Тут уж забудешь. Захочешь и не сможешь, — отвечаю я, продолжая двигаться своим маршрутом, надеясь, что Уотни отвяжется самостоятельно. И откуда у меня вдруг возникло столько негатива к нему? — Я тут поразмыслил, — он всё ещё плетётся за мной, — и помню, что ничего тебе не должен, но всё же думаю, что ланч в неформальной обстановке мог бы стать чем-то вроде почти благодарности. Марк обгоняет меня и встаёт, подобно тореадору, не давая мне дороги. — Ланчем? Для вас, марсиан, это, наверное, синоним благодарности, — я замечаю, что Марк смутился и нахмурился. — Ладно, шучу я. Как раз хотела пообедать в обществе марсиан. Я улыбаюсь и тут же ловлю ответную улыбку Марка Уотни. — В таком случае, — он ударил в ладоши, — куда пойдём? — Обожаю картошку, — прищуриваюсь и хитро улыбаясь, смотрю на исказившееся отвращением лицо Марка. — Знаю я тут одно местечко. Правда далековато: лететь пару лет, и интерьер там однообразный, — не остаётся в долгу Уотни. — А знаешь,на чём её там выращивают? — Кажется, я догадываюсь о чём ты, и картошки сразу расхотелось. Марк усмехается: он победил в словесной дуэли. Но почему-то меня это не раздражает.***
— Так ты все эти шесть дней нахально принимал ванны и сериальчики смотрел? — с наигранным возмущением откусываю кусочек бургера. — Угу, — жуя, кивает Марк. — У меня всё же состоялись настоящие каникулы на Марсе, — он поднимает палец вверх. — Должен же я был получить удовольствие. — Да, точно. Это уважительная причина, — иронично произношу я, — можно и забыть на время о каких-то там землянах, которые изводились в догадках, переживая,не помер ли ты там часом! — Это ты что? Упрекаешь меня сейчас? — удивляется Уотни. — С каких это пор у тебя статус неприкасаемого? — Ты и впрямь волновалась те шесть дней? — как-то совсем смущённо вопрошает «отпускник». — Издеваешься? — Я, к слову, суперзвезда, не забыла? — Марк резко меняет тему. Это кажется мне странным. — Ты не даёшь забыть, — стараюсь отвечать равнодушно. — Дыши ровнее, не завидуй, слава — не главное, — «поучает» меня Марк, отпив газировки, но в глазах у него пляшут озорные искры. — Такому не позавидуешь. — Ну, да, наверное, — он ведёт плечами, откусывая очередной кусок бургера. — Но я не жалуюсь. — А то. — Считаешь, нужно было меня там оставить? — его взгляд становится серьёзным, но немного растерянным. — Что? Нет, конечно же, нет! — Вот я уже второй день здесь, дома. Меня то фотографируют, то просят автограф, — он снова пожимает плечами.— Не думаю, что я этого заслуживаю, и удовольствия это не доставляет никакого. — Почему не заслуживаешь? Ты ведь выжил там, один. Ты нашёл множество нестандартных решений,и это… это удивительно. Марк улыбается. — Я довольно серьёзно подпортил жизнь и планы многим людям. — Только не говори, что ты чувствуешь себя виноватым. — А что я должен чувствовать, Майнди? — вздрагивает Марк. — Что бы ты чувствовала на моем месте? Скольким людям я нагадил? И я не нашла ответа. — Прости, — он вновь трёт переносицу и жмурится. — Не лучшая тема для разговора за обедом. — Если ты хочешь поговорить об этом, то я… — Я и не подумал, что этим разговором можно здорово испортить настроение, — он смотрит куда-то вдаль. — Это тебе не «Патфайндер», которому можно наговорить всякого, а он будет стоять себе и не дёрнется. — Неужели ты… Ты скучаешь? — удивляюсь я, на что Марк усмехается так, что я жалею, что вообще заговорила об этом. — Рехнулась? — А ты как думаешь? Полтора года тебя нянчить, — жму плечами я. — Неужели я такой засранец? — и снова Уотни. Это прежний, шутящий Уотни с задорной улыбкой. Господи Иисусе, ну какое мне дело до его улыбки? — Ещё какой! — и я чувствую, что смущаюсь окончательно и бесповоротно. — Вот и чудно, — заявляет Марк. Откинувшись на спинку кресла, он медленно обводит взглядом помещение кафе, — иначе было бы скучно. Тогда я бы вообще загнулся на этом паршивом Марсе. Последние слова он произносит грубо, но я не улавливаю в этом и нотки искренности… Что ты скрываешь, Марк Уотни? Он смотрит на меня, ожидая реакции, а я не знаю, как себя вести, не знаю как реагировать. Так ничего не придумав, опускаю голову и рассматриваю свои руки, не понимая, что в них интересного, но это весьма занятное дело, когда ты в растерянности. — А что насчёт тебя? — вдруг спрашивает Марк. — Что насчёт меня? — Чем займешься? — А… ну-у-у, своей работой, — в голосе моём звучит озадаченность. — В чём она заключается? — упорствует Уотни. — Тебе и в правду интересно? Или ты из вежливости? — Интересно. Должен же я знать хоть что-то о той, которая вытянула меня из задницы, потратив на это полтора года своей жизни, — он устраивается поудобнее в ожидании рассказа. — Я теперь, знаешь ли, стал ценителем времени. — Хорошо. Что тебе интересно? — Почему вдруг машиностроение? — Стоп! Ты же говорил, что не знаешь, чем я занимаюсь? Марк осознаёт, что сболтнул лишнее, но, сохранив самое независимое выражение лица, шутит: — Марсиане научили мысли читать. Этот парень явно не умеет проигрывать. Что логично, ведь не будь он таким, не сидел бы сейчас здесь и со мной. — А если серьёзно? — Новости вчера посмотрел. Забавные вещи по этому ящику можно узнать, — он пристально смотрит на меня. — В смысле? Ты, чёрт возьми, — как же глупо! Стыдно! И … — Ты зачем это всё? — Что? Женщина, я не понимаю твоего языка. — Ты позвал меня, потому что новости посмотрел? Решил, что теперь ты мне нужен и мне плохо без тебя? — А как на самом деле? — Чтоб ты знал — если вдруг на Марсе из-за давления твои мозги сплющились,— по телеку всегда лгут. Им нужно создавать и продавать свои дешёвые сенсации! Ситуация накалилась, нужно сваливать. — О’кей, что ты… … Вылетаю из кафе,и мне хоть в чём-то везёт: такси стоит прямо у выхода. Мне удалось сесть и прокричать: «Езжай скорее. Прямо. Просто прямо». Всё же нужно было взять отгул. Или отпуск. На пару десятков лет.***
И что это было? Сейчас поздняя ночь или даже раннее утро, а я всё ещё не могу выкинуть из головы ланч, ну, не сам обед, разговор за ним. Я оправдываюсь перед собой же? Может, я не правильно поступила? Да ну, чушь! Ситуация изначально вышла из-под контроля: глупое шоу, и тот журналист глупый, оу, чёрт! Но тогда выходит, что и я глупая? Нет, остановимся на том, что во всём виновато шоу. Мне нужно уснуть: работу ведь никто не отменял. Хотя совсем не хочется туда идти. Грёбаное НАСА! Почему не выбрала что-то проще. Так, спа-а-ать, Майнди, мать твою. Мою? К-хм, не будем её трогать,и вообще сейчас не о ней. В общем, разгребать нужно кашу в мозгах, но не сейчас. Думаю, эта ночь будет местом преступления для полицейского-снотворного. Это же точно было снотворное? Хрень какая-то в голове…***
Три… два… один… дзы-ы-ы-ынь! Вот он — наглый писк омерзительного будильника. Но не он будит меня, я проснулась намного раньше. Хотя, «проснулась» это вообще-то громко сказано: открыла глаза и просто ждала звона ненавистного будильника. А теперь что? Душ? Завтрак? Дорога на работу? И почему моя жизнь такая скучная?***
— Мистер Капур, простите, что вчера ушла раньше, — Венкат стоит, уперевшись в собственный письменный стол ладонями. Кажется, у него что-то не задалось. — М-да, — тянет он напряжённо. — Не хочешь ли ты мне ещё что-то сказать? — Я? Он закатывает глаза, что указывает на явное отсутствие настроения. А у меня в животе порхают бабочки. Не хочу его расстраивать, у него и так куча проблем. — Майнди, — спокойным тоном произносит Капур, — я смотрел новости. — Их видели все. — Я понимаю, что они тебя возмутили, но и ты должна понимать, что это лишь жаждущая сенсаций пресса, и скоро всё утихнет. Это не должно отразиться на твоей работе. Ты понимаешь меня? У тебя было достаточно времени на отдых, ты нужна мне в строю и полной дееспособности, иначе, — он вдыхает, — иначе я не смогу тебе помочь. — Это значит? Вы угрожаете мне увольнением? — я шокирована, но все же прихожу в себя, ну или почти в себя. — Я понимаю, мистер Капур, такого больше не повторится. — Я надеюсь. А теперь можешь быть свободна, у меня много работы, да и у тебя её накопилось немало. — Ясно. Тогда я пойду? — разворачиваюсь и направляюсь к двери, немного растерянно берусь за ручку. — Парк? — оборачиваюсь на голос Капура. — Я знаю, что ты вчера обедала с Марком. Что пошло не так? — Ничего… Венкат усмехается: — Я так и подумал, но советую разобраться с этим «ничего». — Хорошо, постараюсь, — я выхожу из кабинета. Странный разговор вышел. Венкат, как на ножах, да и я реагирую не так остро, из-за того, что не выспалась. Нужно взбодриться и за работу. Никогда не понимала людей, пьющих энергетики, а теперь понимаю. Это отличная вещь. Так с кофе и «батарейками» время до обеда летит незаметно, а я успеваю сделать то, что обычно растягивается на несколько дней. К тому же я снова вернулась к наблюдению за спутниками Марса. Всё будто встало на круги своя. Нужно перевестись в другой отдел. Здесь мне скучно, да и тесно. «Выросла» я из своей должности. — Спасибо, вы прекрасно выглядите, мисс, — слышится знакомый голос за спиной, и смех какой-то офисной креветки. Серьезно? Я ведь тоже такой же офисный планктон. Вот же чёрт! — Майнди, оу, привет. Я и не думал, что тебя будет так сложно найти в этом лабиринте из непонятных кабинетов с сотней экранов, — немного возбужденно говорит Уотни. Вот так сюрприз! Почему каждый раз, когда я жалуюсь на скучную работу, на меня буквально обрушивается этот парень? — Ну, да, что вам, астронавтам, до смертных? — отвечаю грубовато, стараясь не отрываться от «важного» наблюдения за меняющимися координатами спутника. Он ещё набрался наглости прийти! — Я не это хотел сказать. В голове это звучало как-то лучше. Может, ты всё-таки развернёшься? — в голосе Марка слышится озорство. — Мне как-то не по себе разговаривать со спинкой кресла. — По-твоему, «Патфайндер», как собеседник, лучше? — чтобы сказать это, мне всё же приходится развернуться к Уотни. — Однозначно! — Марк плюхается в соседнее кресло. — Послушай, я не совсем понял, что вчера произошло? — Он запускает руку в волосы и взъерошивает их. — Я, вроде как, тебя обидел. Это становилось действительно смешным, и… я просто не выдержала и засмеялась в голос. — Вроде как? Я сама не поняла до конца… «Марсианин» хмурится. — Вчера был паршивый день, — говорю я. — Надеюсь, ты пришёл сюда не для того, чтобы получить мои извинения? — Нет, конечно же, нет. Просто ты так и не рассказала, чем тут занимаешься, — он жестом показывает на мониторы и улыбается. — Ну-у-у, в основном, выискиваю заблудших марсиан, — беззаботно отвечаю я, делая глоток энергетика. — Пьёшь эту дрянь? — Ага, — киваю и улыбаюсь так, будто это мой самый любимый напиток. — Привычка, недавняя, знаешь ли. — Хочешь сказать, ты «это» пьёшь все полтора года? — На самом деле нет. Просто, накопилось много работы, нужно было всё переделать, вот и решила испытать «чудо-напиток». — Ага, — кивает Уотни. — Я вот о чём подумал… вчера за ланчем у нас не сложился разговор… может, поужинаем сегодня? — Ого! — И что мне ответить? И что это вообще, мать его, происходит?! — А? Что? — смущённо отзывается Марк. — Прости, глупо вышло, так? — он вздыхает. — Ты ведь сказала, что я тебе ничего не должен. А я так не могу, понимаешь? Ах, он об этом… — Да, ладно, я… хорошо. Надеюсь, что моя улыбка не выглядит нервной. — Спасибо, — он словно засветился от счастья. Что простите? Это начинает ещё больше пугать меня! — Мне за тобой заехать? Или… — неуверенно продолжил Марк. — Да, можешь заехать. Это будет удобно. — В восемь нормально? — Отлично. — Вот и договорились, — Уотни радостно вскакивает со своего места и улетучивается в мгновение, оставив меня теряться в догадках, что, мать его, это было?***
Уже шесть часов вечера, а я только вваливаюсь домой. И я настолько устала, что просто падаю с ног. Но ведь договор — есть договор, да и нет у меня номера телефона Марка, чтобы позвонить и перенести всё. Душ! Вот что мне поможет! Только закончу кое-что по работе — минутное же дело — и рысью в душ. … Тёплая вода трогает каплями, собирается в ручейки, прокладывает дорожки по телу. Приятно. В полном расслаблении стою под горячими струями, наслаждаюсь моментом. Вода смывает всё дурное и расслабляет полностью. Я замечаю ход времени только тогда, когда от продолжительного пребывания под водой на подушечках пальцев появляются морщинки. Где-то на периферии сознания срабатывает сигнализация: «пора», но мне наплевать, мне так приятно… Мой взгляд падает на настенные часы. ТВОЮ-Ж-ЗА-НОГУ! Я совсем забыла про ужин! Половина восьмого, а я всё ещё плескаюсь в водичке! Пулей вылетаю из душа, успев пару раз оскользнуться и попрощаться с жизнью. У меня остаётся грёбаных полчаса. Неужели уже прошло полтора? Так, Майнди Парк, ты умная девочка — как-никак — магистр по машиностроению и работаешь в НАСА — это, вроде как, достижение. Но почему ты так паникуешь? Мечешься из комнаты в комнату в поисках нужных вещей? Какого чёрта они все разбросаны?! На автомате я выглядываю в окно.С другой стороны улица смотрит холодным, сумрачным взглядом позднего вечера. Стоп! Это же не свидание, а просто дружеский ужин. Ведь так? А потому мои джинсы могут подойти, только погладить рубашку и… А если это свидание? Что, если Марк решил… О Боже! И что мне теперь делать? Я не могу надеть что-то повседневное, это ведь ужин, совсем поздний ужин. Ладно, джинсы и выглаженная рубашка остаются в шкафу до следующего раза. Но если надену что-то привлекательное? Вдруг он решит, что я… да нет, вряд ли, он же сказал, что… Да не важно, что он сказал. Не должна же я выглядеть, как лохушка! Нужно только найти! Почему у меня в шкафу нет вечернего платья? Эх, вспомнила: я ведь не хожу на вечеринки и свидания. Но платье нашлось. Древнее, как мир. Я не могу пойти в нём. Не удивлюсь, если оно старше меня. Ну почему я никогда не покупала платьев? Да потому, что большую часть жизни я провожу на работе, и в гардеробе моём находятся нужные удобные вещи. Но почему все они такие практичные? А мне ещё макияж нужно успеть сделать. Где там моя косметичка? Когда я в последний раз ей пользовалась? Ответ очевиден: полтора года моя квартира оставалась склепом для всего, что здесь есть, включая меня саму, в счастливые моменты, когда я всё же попадала домой. Подытожим: 19:56, а я стою посреди комнаты в своей домашней футболке и в полной растерянности. Молодец, Майнди, пять с плюсом, и звание «Лохушка года» тебе обеспечено. Нет, скажу Марку, что мне резко поплохело и я не смогу пойти. Но я не могу так сказать! Я не умею врать. Совсем. Слёзы наворачиваются. Блин! Расчётливая и собранная на работе — неряшливая и рассеянная во всём остальном. Где мои коты? Мне только тысячи котов не хватает до звания «Одиночество года» или «Самая независимая женщина — Майнди Парк». Ход моих размышлений прерывает короткий звонок в дверь. Марк! Вздрагиваю от неожиданности, и первые капли слёз скатываются по щекам. Ровно 8:00 — космическая точность с его стороны. А для меня — позор. Кое-как вытираю рукой солёную воду с лица. И. Открываю. Дверь. — Майнди, ты? Не похоже, что ты готова. Улыбка на лице Марка сменяется задумчивостью с тенью разочарования. А я просто стою и смотрю на него: он подготовился. Костюм, выглаженная рубашка и… цветы. Не-е-ет, только не это! — Ты и не собиралась идти? — растерянно спрашивает он, глядя прямо в мои глаза. А в них стоят слёзы, из-за чего его образ становится расплывчатым, почти невидимым. — Прости, — выдавливаю тихое извинение, смотрю в пол. — Я могу понять, что случилось? Это из-за вчерашнего разговора? Или? Я ведь отнял у тебя почти два года жизни, — он поджал губы. — Не удивлюсь, если ты не захочешь больше меня видеть. — Нет. Нет, прости, причина в другом, правда. Я просто… я не знаю. — Ну, прими хотя бы эти цветы? — Марк протягивает мне красивый букет кремовых роз. — Я прочитал, что жёлтые символизируют доверие, — он пытался улыбнуться, но по напряжённому лицу было заметно, как он нервничает. — Жёлтых я не нашёл, но эти показались подходящими. В общем, доброй ночи, — Уотни развернулся и быстро зашагал прочь. Я всё ещё стою в дверях, держа в дрожащих руках букет роз, не понимая, что делать. Дура! Что сложного в том, чтобы сказать, что я не успела одеться или что-нибудь вроде того? Почему и сейчас я не могу ничего сказать? Но, отойдя на приличное расстояние, Марк вдруг останавливается, замирает на пару секунд и, развернувшись, уверенно шагает ко мне. — Послушай, понятия не имею, что произошло, но я однозначно не хочу оставлять это так. Я всё смотрю на него, не в силах сказать что-либо. Теперь его лицо выражает уверенность в своих действиях. Обычная ухмылка и задор пропали, оставив на волевом лице уверенность. Таким он был на Марсе, когда всё шло к чертям собачьим. Когда он осознал, что остался один, когда понял, что еды не хватит. Когда узнал, что нет связи, когда после того, как обрел её, снова потерял. А ещё, когда взорвался жилой модуль. Вот такой Марк сейчас стоит передо мной. Марк, который просто так не сдался непокорному Марсу. А я что? Что-то вроде непокорного Марса? Нет уж, хватит с него этого дерьма! Хватит и с меня. — Если не хочешь меня видеть, скажи это в лицо. Я задрался решать загадки и теряться в догадках каждый грёбаный день. — Ты прав. Прости. Может, войдешь? Марк шагает за порог, повисает неловкая пауза. Я не знаю, что предложить или сказать, а он просто смотрит на меня, чего-то ожидая. Конечно, вечно это не может продолжаться, поэтому я поднимаю взгляд. Глаза в глаза. — Чай или кофе? — выдаю самую глупую глупость, и это веселит Марка. На губах его, наконец, появляется подобие улыбки. — А вообще, если мы на ужин собирались, ты, наверное, голоден? Может, я приготовлю чего-нибудь? — Хорошо, — улыбается Марк. — Ты ведь знаешь основное правило? — Основное правило? — Никакой картошки! — торжественно произносит он так, словно это очевиднейшая вещь. — Никакой картошки, — повторяю, кивая, и направляюсь на кухню. — Только предупреждаю, — поворачиваюсь к Марку и поднимаю палец вверх, — давненько я ничего не готовила. — Я не требователен, знаешь ли. — Знаю. Он пожимает плечами, и широкая улыбка расцветает на его губах.***
— Да ты мастер разбивать яйца. — А? Что? — недоуменно поворачиваюсь к сказавшему, который праздно сидит за столом и наблюдает за готовкой. — Я об этих яйцах, — он кивает в сторону тарелки. — Тебя это задевает? — Страшная ты женщина! Закатив глаза, возвращаюсь к приготовлению омлета — единственного блюда, к которому у меня оказались ингредиенты. — Марк… — М-м? — Почему ты… ты ведь всего третий день как вернулся на Землю… так почему ты не с семьей, близкими, или друзьями, или просто не наслаждаешься благами цивилизации? Ответ он озвучивает не сразу. Уотни продолжил барабанить пальцами по столу так, словно никакого вопроса и не было. — Ну, такого блага цивилизации, как поход в ресторан, ты лишила меня с ходу. Но я не обиделся, честно, — Марк пытается отшутиться. — Если не хочешь об этом го… — Я не могу с ними находиться, — выдыхает он. — Но почему? — спрашиваю я и в то же время раскладываю готовый омлет по тарелкам. — Моя мать, когда я дома, не отходит от меня даже ночью. Всё боится, что проснется, а я исчезну, окажусь на Марсе или что-то в этом роде. Да и вообще: мои родители, друзья или кто-либо из прошлой жизни, ну, до Марса, только и делают, что спрашивают о нём, сочувствуют, — его взгляд становится рассеянным. — Нет, я действительно не могу находиться рядом с ними. Они для меня слишком эмоциональны. — О’кей, прости, это личное, — я украшаю омлет прямо на тарелке. — Ничего, мне, наверное, не вредно выговориться. Теперь легче, — он снова улыбается и принимается за омлет. А я все смотрю на него. Что он чувствовал всё это время время? Почему он так ревностно охраняет свои чувства, скрывает их под толщей шуток и улыбок? — Как человеку, давненько не готовившему, скажу, что вышло довольно вкусно. — Приятно слышать, ведь мастер как-никак, — довольно ухмыляюсь. Мы провели за разговорами ни много ни мало — два часа. Мы разговаривали буквально обо всём. Марк шутил и «жаловался» на диско-коллекцию Льюис. А ещё я узнала, как неудобны скафандры в повседневной носке и каким дерзким бывает «Патфайндер». Я узнала и о жизни Марка до НАСА: он всегда любил науку и выпутывался из безвыходных ситуаций. Он даже предположил, что Вселенная с ним соперничает, подкидывая самые сложные ситуации, из которых он всегда находит выход. Я бы вечно слушала его забавные рассказы, смеялась над шутками, но время летело не оглядываясь. — С тобой здорово, — с улыбкой признаётся Марк, надевая пиджак у выхода. — Да, — в смущении я прислоняюсь к стене, будто ища у неё защиты. — Спасибо за ужин, — Марк приоткрывает дверь. — Марк… — Да? — Спасибо тебе, — не отдавая отчёта в собственных действиях, я обнимаю Уотни. Он вздрагивает, но, опустив руки на мою талию, прижимает к себе в ответ. — Кажется… — тихо шепчу, уткнувшись ему в плечо. — Кажется, я не хочу, чтобы ты уходил. Марк легонько гладит меня по затылку. — Я тоже, — он немного отстраняется и поднимает моё лицо за подбородок, так, чтобы я смотрела ему в глаза. — Ты же понимаешь, что сейчас натворила? Улыбнувшись, киваю и, о, чудо: Марк касается моих губ своими. Я сомневаюсь лишь секунды, где мысль о том, что мы знакомы всего лишь три дня, улетучилась, уступив место уверенности: мы знакомы почти два года. Поцелуй казался таким воздушным и коротким, что я только вздохнула, когда Марк отстранился. — Было бы нечестно переходить к чему-то большему, так? — заявляет Марк, нежно повторив пальцами абрис моей скулы. — Как насчёт прогулки? Встретимся завтра, после работы? — Хорошо, — закусываю губу и смотрю Марку в глаза. И понимаю, что больше не боюсь этого делать. — Тогда я зайду за тобой, — обещает Марк перед уходом. — До завтра, — и я закрываю дверь. Пару секунд мнусь возле порога и уже почти собираюсь уйти, но внезапный стук меня останавливает. — Я передумал, — уверенным шагом Марк входит обратно и решительно захлопывает дверь. Она громыхнула как надо, отчего я вздрогнула, и это даже позабавило Марка. Наверное, теперь я казалась совсем беззащитной маленькой Майнди. Да, я, конечно же, надеялась на нечто подобное в самой глубине души, но всё равно замерла и в оцепенении не сводила с него взгляда. Ещё один миг глаза в глаза, и стена рушится окончательно: Марк целует меня так жадно, что оказавшись между его сильным телом и стеной, я чувствую, какая она жёсткая и холодная в сравнении с его пышущим жаром телом. Он такой горячий, что я чувствую это даже через слои одежды, становящейся совершенно ненужной, тесной. С тихим шорохом пиджак Марка оказывается где-то под ногами. — Я где-то слышала, что марсианские парни, ух-х… Поцелуй становится глубоким, приятно влажным. Неровное дыхание подсказывает, что я на верном пути, когда мои пальцы бегут по тропинке пуговиц его рубашки, расстёгивая одну за другой. — Они очень горячие — эти парни. Я всё ещё вожусь с пуговицами на его рубашке, когда освобождённые ловкими пальцами Марка от заколки, мои волосы каскадом струятся по плечам. Он нежно и так невинно касается губами моей макушки, что табун мурашек величиной с Эверест проносится вдоль позвоночника. И он чувствует это. Холл — не лучшее место для любви. Мои ноги обвивают его обнаженный торс, а он, крепко обхватив руками мои бёдра, шепчет. — Думаю, ты не против, если я немного поношу тебя на руках? И не собираешься добавлять никаких «но». Марк не силён в навигации и географии моей квартиры. К тому же его разум и тело заняты другим, а ориентирование явно не на высоте: я ощутила это спиной о косяк двери, лопатками о стену и обвалившуюся книжную полку. Но все синяки окупают с лихвой горячие, жаждущие губы Марка. — «Но…» — ахаю, когда Марк запускает руку в мои волосы, разрушая любые доводы разума. — Никаких «но». Вскрикиваю чуть громче, чем прилично, когда Марк неосторожно бросает меня на кровать. Возбуждение слишком сильно, и он опускается на меня сверху. — Хей, ты с «Патфайндером» так же общался? — любопытствую я, пока влажные от волнения пальцы скользят по непослушной пряжке ремня. — Поверь, — улыбается Марк, ловя мой взгляд. — Ты не захочешь этого знать. Наконец злосчастная пряжка покорилась и… Господи Иисусе… — Верю, — приподнимаюсь, чтобы ему было удобнее освободить меня от остатков одежды. Марк ни на миг не оставляет моих губ. Его пальцы продолжают путать мои волосы, другой рукой он пытается справиться с замочком на моём белье. — Ботаник… Поцелуй в ключицу — влажная дорожка на шее. — Инженер… Он чуть сильнее тянет меня за волосы, и я понимаю, что Марк возбуждён до предела. — Герой. Уважаемый астронавт, — легко и нежно зажимаю зубами мочку его уха, — который выжил на Марсе. Я отстраняюсь, но только для того, чтобы самостоятельно справиться с застёжкой. — И не может разобраться с лифчиком? Марк неловко улыбается, явно оскорблённый тем, как я ловко справляюсь с замочком. — Адская вещь, — он отнимает бесполезную тряпку и швыряет её куда-то в сторону, — к ним что, не прилагается инструкция? Вопрос излишний, в стонах тонет и ответ. Абсолютная, горячая нагота не располагает к разговорам, а вот к движениям — да. В «да» тонут и остальные ненужные вещи. Комната погружается в тягучую атмосферу наваждения. Я чувствую его внутри, а тело, слабо подчиняясь разуму, выгибается, стремясь к полному соединению. Руки, губы, жар дыхания — всё составляет единую гармонию, имя которой — Счастье. Жарко и восхитительно душно, я забываю как дышать. И теперь приходит моя очередь запускать коготки в его растрепанные волосы, чертить ими яркие полосы на сильной спине. Я не могу сдерживаться: стоны чередуются с криками, в которых я с трудом могу узнать собственный голос. Марка это заводит так, что его движения становятся глубокими, сильными, неровными. Его лицо искажено предчувствием близкого наслаждения, но оно кажется таким родным в полутьме моей спальни. Я снова ловлю его губы, чувствуя как его ритм проникает глубоко в меня, становясь единым целым с чем-то давно назревавшим внутри. На миг всё теряет цвет, вкус и форму. Остаются только губы Марка, его толчки и что-то слабо пульсирующее во мне. Секунда, ещё один миг. Пульсация становится сильнее и сильнее, а через мгновение она накрывает меня с головой, и я слышу собственный крик, к которому тут же присоединяется Марк, а потом, обессиленный и счастливый, он роняет голову на моё плечо. Да, и это, кажется, называется счастьем. Нет, не кажется. … — Знаешь что? — говорит Марк, когда его дыхание выравнивается, и сам он перекатывается, чтобы лечь рядом. — Ты ведь только что переспала с космическим пиратом, — гордо произносит он и кладёт руку под голову. — А ещё с железным человеком по совместительству, — я поворачиваюсь и провожу рукой по его груди. — Йо-хо-хо, — свободной рукой он обнимает меня. — За то время, что «Гермес» летел к Земле, ты вернул себе форму, — замечаю я, проводя рукой по рельефному животу. — За моим питанием и физической формой следила целая куча всяких умников, — Марк затихает, когда мои пальцы оглаживают шрам на его правом боку. — Это… — Спутниковая антенна, — тихо молвит он и, убрав мою руку, губами касается подушечек пальцев, от чего все рациональные мысли немедленно покидают мою голову.***
По уже сложившейся традиции мой сон прерывает звонок. Господи Иисусе, ну почему всё, всегда, повсюду звенит? В первый момент я даже не понимаю где я и кто это так громко сопит рядом со мной в кровати. Уронив взгляд, вижу Марка, обнимающего скомканную подушку, а свободной рукой — мою собственную талию. Телефон не успокаивается, и я поднимаю трубку. Венкат! — Да, алло, здравствуйте, — хриплым ото сна голосом отвечаю я. — Майнди Парк, ты проспала? — вместо приветствия удивляется Капур, а я не знаю, что и ответить. — Мистер Капур, я… я… Недовольный возглас Марка разрушает тишину и последний шанс хоть как-то оправдаться. — Майнди, — упорствует Капур, — ты ничего не хочешь объяснить? Если ты не одна, но у тебя уважительная причина… — Вот за что я действительно ценил Марс, так это то, что никто не звонит и не будит в такую рань, — бубнит Марк. — Это что? Я слышу голос Уотни? — в тоне начальника зазвенели нотки веселья. А я застываю, пристыженная, смущённая до предела. — Э-э-э, мистер Капур, послушайте, я… — Это Венкат Капур? — интересуется Уотни, но, не дожидаясь очевидного ответа, мягко вынимает телефонную трубку из моих рук. — Привет, старина! Пока Марк разговаривает с Капуром, я даже не вслушиваюсь в их диалог. Мне стыдно так, что в ушах стоит гул, какой бывает на Побережье в сильный шторм. — Да, было бы отлично… ага, хорошо, я не против. Пусть мне позвонят, но только завтра… О’кей! На связи, — доносятся до меня сквозь шум в ушах обрывки разговора. — Послушай, — положив трубку, Марк разворачивается ко мне, — Капур оказался просто душкой и разрешил тебе сегодня не выходить из дома. Я, конечно, немного покривил душой, сказав, что ты неважно себя чувствуешь, ведь если это и так, я срочно собираюсь это исправить. С этими словами он нежно касается моих губ, отрезая возможность всякого диалога. — Чёрт, Марк, вот это было неожиданно. — Привыкай, я не только космический пират, Железный человек, но и претендую на звание мистер Неожиданность. И снова его губы затевают со мной нечестную игру, в результате которой оказываюсь между его телом и простынёй, но я не против такого расклада и, кажется, знаю, как проведу свой выходной.***
— И даже в ду́ше?! — удивляется мама, подавая мне чай. Чай она заваривает потрясающий, пахнущий земляникой и немного степной травой. К тому же к чаю всегда полагается вкуснейшее имбирное печенье, которое я готова поглощать килограммами. — И в ду́ше, и в кухне, и в спальне, — я не смущена, с мамой мы всегда делились самым-самым. — Майнди, мне нужны подробности! Я лукаво подмигиваю и прячу взгляд в чашке. — И как он, ну… — Мама! — возмущенно восклицаю я. — Не кажется ли тебе, что это уже слишком? — А что, мама? Маме тоже нужно знать. — Всё нормально, честное слово. Марк потрясающий. Снаружи и изнутри. От пяток и до макушки. Он особенный. Мы ещё немного поболтали. Я старалась увести разговор в сторону, но он всё равно возвращался к Марку. — И что дальше? — вдруг серьёзно спрашивает мама. Я не знаю, что ответить, но улыбаюсь, понимая, что впереди всё только самое лучшее.***
Марк Уотни не вернулся к миссиям «Арес», как, например, это сделал Мартинес. Теперь он перетащил все свои вещи в мою квартиру и отсутствует в ней пять дней в неделю с девяти утра и до шести вечера: в это время он читает лекции будущим астронавтам. Я продолжаю работать в отделе спутникового мониторинга, правда, занимаю в нём теперь одну из руководящих должностей. Но каждое утро Марк просыпается чуть раньше и, когда думает, что я не вижу и не слышу его, подолгу смотрит в моё лицо, будто видит его впервые. Он касается кончиками пальцев моих губ, век, волос, не замечая, что я исподтишка наблюдаю за ним. Он тихо шепчет мне, что я для него — новая жизнь, и, пожалуй, не понимает, что он — моё дыхание.