As we dance with the Devil tonight

      Сон окутал её своей плотной пеленой уже спустя пару минут. Гермиона ужасно устала, отдых ей действительно был просто необходим. К счастью, на этот раз кошмары взяли отпуск и позволили ей впервые за долгое время хорошенько поспать. Это было чудесным подарком для девушки. Где-то в подсознании у неё проскользнула мысль о том, что присутствие рядом Ремуса так благоприятно сказалось на её состоянии. Впрочем, долго об этом задумываться ей не пришлось — погрузившись в крепкий сон, она позволила себе больше ни о чём не думать.       Проснулась Гермиона уже глубокой ночью. В больничном крыле было уже темно — единственным источником света была палочка Ремуса, который сидел на соседней постели, перелистывая в руках небольшую книгу. Он не заметил, что девушка проснулась, а она не спешила обращать на себя внимание. Ей вдруг пришла в голову мысль, что у неё появилась уникальная возможность незаметно понаблюдать за ним. Люпин вёл себя так естественно, без привычного шлейфа лёгкой отстранённости при общении. Даже с близкими людьми, такими как Гарри или Сириус, он постоянно напоминал себе о дистанции. Возможно, причиной тому были его собственные комплексы и предубеждения по поводу собственных прав. Гермионе всегда казалось это возмутительным, и она всячески старалась показать ему, что он такой же, как и остальные. Даже лучше их.       Было время, когда мисс Грейнджер подолгу и всерьёз задумывалась о том, что несмотря на все стереотипы и предвзятые мнения, оборотни — глубоко несчастные и несправедливо обиженные этим миром люди. Разумеется, не беря в расчёт таких представителей, как Фенрир Сивый, девушка размышляла о том, как могла бы сделать их жизнь лучше. Она твёрдо решила бороться за права домашних эльфов ещё на втором курсе, а узнав об оборотнях на третьем и познакомившись с Ремусом, она добавила в свой список и этот пункт. «В конце концов, чем оборотни провинились перед современным обществом? — думала она. — Тот же Ремус, особенно Ремус, совсем не виноват в том, что стал таким. Наоборот, его только угнетает это положение. Он зависим, он болен, а люди вокруг только давят и осуждают, вместо того, чтобы протянуть руку помощи. А ведь он — один из добрейших людей на свете».       Обострённое чувство несправедливости, как когда-то назвал это Снейп, снова взыграло в мисс Грейнджер. И правда, как предрассудки способны разрушить жизнь ни в чём неповинного человека? Ремус Люпин — оборотень с пяти лет, но за это время он никому не причинил вреда, кроме себя самого. Удивительно, как будучи изгоем в обществе, он не обозлился на него, а остался таким отзывчивым и чутким человеком. Да, он был человечнее многих других. И верхом несправедливости было считать его недостойным этого мира.       Ремус перелистнул ещё одну страницу и задумчиво нахмурился. Сам того не замечая, он коснулся пальцами своих губ, вчитываясь в текст. Гермиона подумала о том, что у него очень красивое лицо, даже несмотря на огромные шрамы. Линия губ, розоватого оттенка, так часто изгибалась в приветливой улыбке, что теперь, когда сам мужчина выглядел весьма серьёзным, была даже слегка непривычной.       «Это ужасно, — подумала девушка. — Если я позволю себе влюбиться в него, это будет просто фатальной ошибкой». Его указательный палец медленно очертил нижнюю губу. Гермиона еле сдержала шумный вдох. Кажется, миссия уже давно провалена.       Люпин отложил книгу на колени и достал из кармана карандаш. Девушка чуть улыбнулась — она помнила эту его привычку. Несмотря на строгое правило всех библиотекарей, они оба иногда помечали некоторые фразы и даже делали короткие заметки. Летом, когда она некоторое время жила на площади Гриммо, Ремус приносил ей несколько книг, в которых она находила короткие остроумные комментарии, сделанные убористым крупным почерком. В этом проявлялось ещё одно его несомненное достоинство — его интеллект. Гермиона всегда знала, что ей нравятся умные люди, даже иногда невозможные умники, какой была она сама. В этом смысле её друзья были скорее исключением — в Гарри и Роне она нашла близких по духу людей, авантюрных и надёжных. Но на роль интересных собеседников они едва ли годились. Другое дело Ремус. Или Снейп.       Мысль о зельеваре пробудила в ней бурю вопросов. Этот медальон, что он отдал ей, оказался не просто интересным артефактом. Если Ремус предположил, что на него были наложены защитные заклинания, то уж Снейп наверняка знал об этом. Другое дело, если он отдал ей это намеренно…       Со стороны входа послышались шаги. Гермиона увидела, как Ремус, подняв глаза, тут же отложил книгу и встал. Его палочка погасла, потому комната сразу погрузилась в темноту.       — Люпин, что ты тут делаешь? — голос Снейпа звучал хоть и тихо, но как всегда резко.       — Могу спросить тебя о том же самом, Северус.       Ремус говорил спокойно и невозмутимо, будто его даже забавляло раздражение зельевара. Впрочем, такая манера была естественна для него — даже в пору преподавания в Хогвартсе он всегда пытался сгладить острые углы в общении со Снейпом, никогда не отвечал на его язвительные провокации и всегда вёл себя тактично.       — Поппи попросила сварить восстанавливающее зелье, — он сделал паузу, вероятно, посмотрев в сторону кровати, на которой лежала Гермиона. — А вот что тут забыл ты — интересный вопрос.       Это повергло в замешательство не только Люпина, который отчего-то медлил с ответом, но и саму девушку. А ведь и правда, почему? Он пробыл с ней уже целые сутки и за это время, кажется, почти не отходил от неё. Безусловно, такое проявление заботы очень льстило Гермионе, но где-то внутри занудный червячок не оставлял её в покое.       — Гермиона здесь из-за меня, — наконец ответил Ремус. — В министерстве она закрыла меня собой, когда я не заметил атаки.       Саркастичная усмешка Снейпа неприятно резанула ухо. Вот ему и выдалась возможность в очередной раз уколоть школьного недруга. Гермиона почувствовала себя ужасно некомфортно — ей не следовало это слушать. Но любопытство всё же брало верх, и она ничего не могла с собой поделать.       — И поэтому ты решил теперь сутками торчать в больничном крыле? — хмыкнул зельевар. — Угрызения совести не мучают? Взрослый, опытный мужчина, — как вы себя там называли со своими друзьями? — мародёр, кроме того бывший преподаватель ЗОТИ, которого легко бы прикончили, если бы не пятикурсница, вдвое меньше тебя. Чему ты вообще мог детей научить?       — Северус, хватит, прошу, — кажется, ему удалось задеть Ремуса очень глубоко.       — Ты поставил под удар девочку, — Снейп особо выделил последнее слово. — Маленькую, хрупкую девочку, которая на две головы ниже тебя и на двадцать лет моложе. А что было бы, если бы в неё попала Авада? Что если бы она погибла?       Гермиона задержала дыхание. Её сердце билось в сумасшедшем ритме, оглушительно громко, как ей казалось. Зачем он говорит всё это? Зачем пытается пристыдить Люпина за то, что и так наверняка терзает его и без того затравленную душу?       — Ты думаешь, я не думал об этом? — возразил Ремус. — В моей голове это до сих пор как страшный сон. Когда ты сообщил, что Сириуса пытают в министерстве, я сразу бросился туда, потому что знал, что Гарри непременно попадёт в эту ловушку, и она будет с ним. Я боялся, что мы не успеем, и там, когда увидел, как Долохов держит её на прицеле, сделал всё возможное чтобы спасти. Но она сама осталась рядом, как бы я ей не запрещал!       От его короткой тирады девушка немного нахмурилась. Значит ли это, что он прибыл в министерство, потому что боялся за неё? Или она что-то пытается себе додумать?       — Как всегда, пытаешься найти себе оправдания? — едко ответил Снейп. — Глупая девчонка сама бросилась вперёд и рисковала своей жизнью, а ты ничего, ну прямо-таки ничего не мог с этим поделать, да? Даже признать свою вину ты не способен.       — Северус, я не отрицаю своей вины! — терпение Люпина было на исходе. — В том, что она здесь, виноват только я! Это моя оплошность, моя невнимательность, я должен был защищать её, а не наоборот. Моя жизнь не стоит того, я знаю, нет нужды напоминать мне об этом. И здесь я именно поэтому. Мне не всё равно, что будет с Гермионой, не безразлично её состояние, её жизнь.       Она больно прикусила губы, пытаясь сохранять спокойствие. Ремус всегда относился к ней с такой теплотой, с такой заботой, но ей казалось, что для всех в приоритете Гарри. И это было правильно, но… ей всегда хотелось ошибаться в этом.       — Это прямо-таки трогательно, — комментарий зельевара не заставил себя долго ждать. — Но с чего вдруг? Уж не сказывается ли твоя особенность, — он вложил большую порцию яда в это слово, — как отклонение в определённом плане…       — Ты всегда знал толк в оскорблениях, — усмехнулся Люпин, в его голосе отчётливо слышались нотки презрения к человеку, очень сильно задевшему его самолюбие. — Но подозревать меня в чём-то таком… Она ведь девочка, Северус, маленькая девочка, как ты справедливо заметил вдвое меньше и моложе меня. Мерлин, она ровесница сына моих лучших друзей! Неужели ты думаешь, что я когда-либо мог бы себе позволить испытывать что-то кроме отеческих чувств?       Гермиона зажмурилась и ощутила новый прилив стыда. Да как она вообще могла подумать о чём-то большем? Обида на собственную мечтательность предательским комом застряла в горле. Конечно, он был так ласков с ней именно по-отечески. Это было естественно. Просто в тот момент, когда все думали о том, чтобы окружить заботой Гарри — ребёнка, который никогда не знал родительской любви и тепла, которого оберегали, как драгоценнейшее сокровище, возлагали на него большие надежды и берегли, Ремус был внимателен вдвойне. Будучи далеко от дома, Гермионе тоже не хватало всего этого, что Люпин почувствовал ещё будучи профессором в Хогвартсе. Вот собственно, и всё.       — Она здесь одна, — словно в подтверждение её мыслей произнёс мужчина. — Все заботятся о Гарри, а о ней забывают. Хотя ей тоже непросто. Огромный новый мир, который она пытается понять, читая книги и учебники, он малознаком ей так же, как и Гарри. Её родители далеко, они не могут быть рядом с ней, когда это нужно. Гермионе нужна защита. И поддержка.       Осторожно, чтобы этого никто не заметил, девушка приоткрыла глаза. Снейп и Люпин стояли около её постели на расстоянии вытянутой руки, и зельевар держал палочку наготове, будто в любой момент был готов атаковать. Поза Ремуса была не менее напряжённой.       — Так ты решил взять эту миссию на себя? — усмехнулся Снейп. — Как благородно с твоей стороны.       Люпин устало потёр переносицу.       — Довольно, Северус, — тихо произнёс он. — Я просто хочу ей помочь. Оставь при себе прочие подозрения.       — Нет уж, теперь не оставлю.       Снейп сделал полшага вперёд и нарочито ткнул палочкой в грудь собеседника.       — Я буду очень внимательно следить за твоей помощью, — вкрадчиво прошипел зельевар. — И если я уловлю хоть малейший намёк, хоть что-то, Люпин, тебе придётся очень несладко.       На это бывший профессор ЗОТИ никак не отреагировал, даже не попытался отпрянуть.       — Перестань угрожать мне, — спокойно, но серьёзно ответил он. — Я не собираюсь оправдываться перед тобой или препираться.       Гермиона почувствовала, что этот разговор сам собой не закончится, потому решила сделать вид, что только что проснулась. Нарочито шумно повернувшись, она зашлась сухим кашлем и медленно открыла глаза.       — Ремус? — тихо позвала девушка, будто бы не зная, что в больничном крыле есть ещё кто-то кроме них.       Мужчина не заставил себя долго ждать. Почти моментально обернувшись, он в два шага оказался рядом и склонился к ней.       — Гермиона, ты в порядке? — обеспокоенно спросил он.       — Да, только болит голова.       Она поспешила продемонстрировать все свои актёрские задатки, так естественно изображая недомогание. Хотя ей на самом деле было не так уж хорошо — в груди всё ещё болело, по всему телу разлилась томящая слабость, но даже по сравнению с прошлым пробуждением, ей стало значительно лучше.       — Это естественное состояние после полученных вами травм, — отозвался в стороне Снейп, не спеша приближаться. — Вам уже давали восстанавливающее зелье, мисс Грейнджер?       — Профессор? — Гермиона выразила искреннее удивление, но не стала испытывать терпение зельевара. — Нет, я только проснулась.       О том, что она уже просыпалась раньше, девушка решила не сообщать. Мадам Помфри не было в тот момент рядом, а то, о чём они говорили с Ремусом, ей хотелось оставить только между ними.       Наконец Снейп позволил себе подойти ближе, и Гермиона смогла разглядеть его лицо. Как всегда, непроницаемое выражение, будто маска, по которой никак нельзя понять его истинных эмоций. Но сейчас, то ли от усталости, то ли из-за игры света, девушки на мгновение показалось, что в чёрных глазах зельевара блеснуло что-то вроде беспокойства. Возможно ли такое?       Ей вдруг вспомнились её сны. Сколько раз она видела эти глаза, тускнеющие и безжизненные, от чего ей становилось невыносимо страшно. Поэтому видеть его сейчас перед собой живым, даже если бы он сейчас начал отпускать привычные колкие замечания, было ужасным облегчением.       — Тогда вам стоит это сделать сейчас, — произнёс Снейп, и в его руках появился небольшой пузырёк.       Гермиона думала, что он оставит его на тумбочке, дабы избежать прямого контакта. Однако вопреки её ожиданиям, мужчина, пренебрежительно бросив взгляд на Люпина, подошёл ближе и протянул ей зелье.       — Спасибо, — девушка смущённо улыбнулась и откупорила пузырёк.       Уголки его губ дрогнули, будто бы не в пренебрежении.       — Новую порцию примете через шесть часов, — голос Снейпа почти смягчился. — Пейте, мисс Грейнджер, это снимет головную боль.       Без промедления девушка сделала, что ей было сказано. Обычно такого рода зелье было отвратительным на вкус, но не в этот раз. На её удивление мужчина незамедлительно отреагировал усмешкой.       — Я добавил мяты, — равнодушно ответил он на незаданный вопрос. — Она перебивает запах асфоделя, от того и вкус кажется более приятным.       Понимающе кивнув, Гермиона сделала второй глоток и уже собиралась оставить пузырёк на тумбочку, когда из её рук его тут же забрал Люпин.       — Ложись отдыхай, — сказал он с привычной улыбкой. — Тебе что-нибудь нужно?       — Нет, спасибо, — сказала Гермиона и улыбнулась в ответ.       Неловкость снова проскользнула в воздухе, когда она вспомнила, что за всем этим наблюдает Снейп, который не далее, как пять минут назад накинулся на Ремуса с недвусмысленными обвинениями. И ей не хотелось бы усугублять ситуацию.       Повернувшись к зельевару, она кивнула и нерешительно произнесла:       — Спасибо, сэр.       На миг ей показалось, что будь они одни, мужчина хотел бы ответить ей по другому, но присутствие рядом Люпина, разумеется, помешало ему.       — Не забудьте принять вторую порцию, — коротко бросил он и тут же, развернувшись на каблуках, быстрым шагом направился к выходу.