Проклятые Судьбой

Все кажется таким большим и значительным первые мгновения после перехода: и вода, льющаяся с небес, и появляющийся рядом воин, и мальчик с полумертвой девочкой на руках, и другой мальчик постарше в черных одеждах, мокнущий под дождем (кажется, это дождь, он читал о таком в книгах) и смотрящий на них, и две девочки позади него — на веранде, смотрящие абсолютно спокойно и даже безразлично, и сама Ведьма Измерений — статная, аномально сухая, будто над ней раскрыт купол, вся в черном и такая же, как две девочки на веранде (Фай не может понять до конца, чем же они похожи). Фаю все кажется значительным, важным — он пытается понять и углядеть для себя, каким будет его побег так далеко от родного Мира, насколько это возможно. И только Ведьма не выглядит так, словно он желает чего-то из ряда вон, но то, что она забирает — бьет по нему хуже непонимания. Он не хочет набирать силу, не хочет исполнять пророчество. В миг, когда она снимает с его спины ограничение — он на какую-то жалкую секунду надеется, что ему не придется убивать Короля. Фай старается казаться дружелюбным, но воин лишь фыркает и отворачивается, а потом начинает требовать и кричать что-то. Фай на секунду думает, что им двоим, проклятым, явно будет лучшее вместе, чем по отдельности. В одной из книг он читал, что иногда проклятия гасят друг друга. Так что, может, ему и не придется и не все потеряно?.. Мальчик, единственный из них, кто точно и четко знает, чего просит у Ведьмы. Фай слушает его интонации и не совсем понимает, почему от его голоса бегут мурашки по коже. Это тоже покалеченный Судьбой ребенок? Тогда почему ему становится не по себе, когда он слышит непоколебимую уверенность в детском голосе? Сколько этому мальчику лет? Двенадцать? Тринадцать? Фаю становится дурно от этого понимания. Ему кажется, что Миры сходят с ума быстрее, чем они вместе с братом от недостатка тепла, прикосновений, живых людей и общения с кем-то еще. Иногда им начинало казаться, что один — галлюцинация другого. Что магия оказалась настолько сильной, что создала еще один голос в колодце, похожий, но другой. Иногда казалось, что разум пытается адаптироваться к повсеместной смерти вокруг, поэтому видно с двух точек: откуда-то снизу и откуда-то сверху, из-за решетки. Когда они закрывали глаза вместе, то могли представить себе снежные равнины, переходы дворца, мать и отца, сославших их умирать вместе и по отдельности одновременно. Иногда они воображали себе леса, покрытые снегом, ледяные горки, промозглый, злой ветер, разгоняющий вонь гниющих тел. Иногда им казалось, что они все еще могут смеяться. А потом появились незнакомцы, что заставили совершить выбор. И Фай до сих пор винит брата в том, что не он видит мир вокруг, познает его, и не он сам, Фай, сходит с ума и дальше в одиночестве, умирая. Фай слушает голос мальчика и ему хочется обратно в пропасть к трупам, потому что он не хочет видеть больше смертей и убивать. Он пытался лечить, учился, но у него ничего так и не вышло. Брат имел талант исцелять. Он бы помог этим детям и этому воину. — Это Мокона Модоки, — говорит Ведьма, когда мальчик в черном приносит два явно магических существа в колбах: белое и черное. — Один останется со мной для связи, а второй будет путешествовать с вами, открывая Врата в другие Миры. Они специально создавались для этого, чтобы однажды отправиться с вами в путь. Так каждый из вас сможет выполнить свое желание: попасть в родной Мир, никогда больше не попадать на родину и собрать все перышки с частичками памяти и души. Ты уверен, Шаоран, что готов заплатить свою цену? Она больше никогда тебя не вспомнит. — Я готов на все, лишь бы она выжила. Ведьма кивает, подходит на шаг, трогая лоб девочки, забирая прикосновением плату. Яркая белесая вспышка посреди пелены серости и дождя. — Ватануки, открой Мокон, им тоже нужно попрощаться. Пока она возвращается на свое прежнее место, мальчик в черном раскрывает по очереди колбы, существа просыпаются. Фаю становится неимоверно печально наблюдать, как они прощаются — не навсегда, на время, — поэтому он отворачивается, осматривая двор. Просто двор с садом из камней. Он поднимает голову, прикрывая глаза: ему нравится дождь. — Время начать путешествие, — кивает Ведьма. Белая Мокона Модоки прыгает и зависает над ними, раскрывает крылья: под ними образуется магический круг, утягивающий их в новый Мир. Воин пытается что-то узнать напоследок, а мальчик, кажется, молится. Наверное, их мало уже что спасет, даже боги других Миров. Фай прикрывает глаза и позволяет темноте забрать себя. Последнее, что он слышит в этом Мире: — Вы уверены, Юко-сан? Мне кажется, что это слишком жестокая плата. — Все соразмерно, Ватануки: никто и не обещал им легкого пути, ни для одного из них. Всегда помни о том, что плата должна соответствовать желанию: ни больше, ни меньше.