Mourning

Прошло два месяца после возвращения их маленькой команды из Эдома. После смерти Себастьяна можно было немного расслабится, но вот Алек этого сделать не мог. Руна Скорби на его груди жжёт нещадно. Странно. Лайтвуд ведь не по кому не скорбит. Все живы, здоровы. Только вот остальные какие-то странные. Говорят, мол, Магнус умер. Бред. Только вчера они с ним в лофте виделись. Это началось примерно через пару дней после возвращения из Эдома. Иззи странно поглядывала на него, часто надевая белое платье. Переобщалась с примитивным и решила быть невестой? Глупенькая. Но в глазах сестры плескалось волнение вперемешку с болью, так что Алек просто не выдержал. — Что? Почем ты смотришь на меня таким взглядом, будто я отрастил вторую голову? — он нахмурил брови, когда сестра сжала кулаки и закусила губу — так она делала только в когда сильно нервничала. — Ты не скорбишь. Я помню как ты заботился о нем, защищал его. Как был с ним до последнего в том треклятом месте… Но ты будто бы и остался там, с ним. Будто он не умер, спасая нас. — губы младшей дрожали, как и голос, но она держалась, дабы не показывать слабость, даже в такие тяжёлые времена. — Глупенькая Иззи. — он улыбнулся и покачал головой. Порой, сестра действительно преувеличивает. — Магнус жив, недавно с ним виделись. Передавал тебе привет. И всем остальным. Я все ещё пытаюсь отучить его называть Джейса — блондинкой. — он тихо хихикнул, но замолк, увидев каким взглядом смотрела на него Изабель. Как на идиота. — Если ты продолжишь держать это в себе, Алек, когда-нибудь ты не выдержишь и просто взорвешься. — она покачала головой, губы ее тряслись, а голос дрогнул. — Тебе нужно принять это. Принять то, что он мертв. Принять и отпустить его. — она коротко обняла его и удалилась, давая брату побыть наедине. Алек нахмурился. Бред какой-то. Захотелось позвонить ему. Спросить, не знает ли с чего все вдруг стали думать, что он мертв. Но вспомнив, как маг качал головой и говорил, что если ему нужно общение — то пусть приходит сам, без посторонних лиц. И с каких пор вся его семья стала посторонними? В последние время Алек предпочитал автобус, вместо шумного и душного метро. Последние лучи солнца окрасили многоэтажки в золотые, красные и пурпурные цвета, от чего вид создавался просто великолепный. На такое не посмотришь в вагоне подземки. Из-за вечерних пробок, в Бруклин Алек добрался, когда на улице уже темнело. Ну и хорошо. Магс не любит, когда на улице светит солнце. Как вампир, ей богу. Быстро поднявшись по старым каменным ступенькам на нужный этаж он постучал, а затем открыл не запертую дверь. — Сколько можно тебе повторять, чтобы ты закрывал дверь. Я понимаю, что ты Верховный Маг Бруклина, но все же, я не прощу себя если что-либо с тобой произойдет. — Лайтвуд в привычной манере снял верхнюю одежду и аккуратно положил ее на спинку кресла, подходя вглубь лофта. — Магс, ты тут? Я будто сам с собой разговариваю! — он ухмыльнулся и растянул губы в широкой улыбке, когда из угла комнаты показалась стройная фигура мужчины. Его мужчины. Он приблизился на пару шагов, но маг выставил руку вперёд, не давая подойти ближе. — Здравствуй, Александр. Ты снова пришёл. — уголки его губ приподнялись, но на лице вырождалась вселенская печаль. — Куда я денусь? Ты ведь тут совсем загнёшься от скуки. — он сделал пару шагов и присел на большой кожаный диван, приглашая Магнуса присоединится. Тот сел, только в другой конец дивана. Алек подтянул колени к лицу, обнял их двумя руками и упёрся подбородком в колени, морща нос и чуть наклонив голову. — Ты можешь сесть ближе. Я не кусаюсь. — Я не хочу снова давать тебе ложных надежд, Александр. — он упёрся взглядом в свои колени, сидя до нельзя правильно: спина ровно, руки на коленях. — Какие надежды, Магнус, что ты. Я все понимаю. И я просто хочу тебя обнять. — он улыбнулся и протянул руку вперёд, приглашая мага к себе. — Как тогда? Раньше? До Эдома? — маг хмыкнул себе под нос, но Алек этого не заметил. — В смысле раньше? Как и всегда. И до и во время и после Эдома. Магнус, не говори глупости. — если гора не идёт к Магомету… в общем Алек решил действовать решительно, поэтому быстро преодолел дистанцию в одну диванную подушку и заключил мага в крепкие объятия. Запаха сандала было донельзя мало, как и привычного тепла. Но зато это Магнус. Он здесь, с ним, гладит его по плечу и называет глупым. Действительно, глупый нефилим, как позволил себе так сильно погрязнуть в человеке. Потом Алек просто смотрел в глаза Бейна и понимал, что запросто. Он взял в руки холодные ладоши мужчины, несильно потёр, поцеловал горячими губами костяшки. — Пойдём в кровать? — как будто у Магнуса был выбор. Быстро дойдя до такой родной уже спальни, Лайтвуд скинул всю свою униформу, нашёл в шкафу свои пижамные штаны и решив не надевать ещё футболку, так как было донельзя жарко, юркнул под одеяло. Магнус лежал рядом, облокотившись на руку смотрел на него и сжимал губы, хмурил лоб, от чего образовалась небольшая складочка. Алек провёл по ней большим пальцем, пытаясь разгладить, потом повёл рукой по шее, предплечью, останавливаясь на талии и прижимая хрупкое холодное тело к себе. — Совсем замёрз. На тебя это не похоже. Ну ничего, потом выберемся с тобой как-нибудь на пляж, понежимся на солнышке. — он уткнулся носом в макушку парня, глупо улыбаясь. Магнус смог лишь выдавить: — Отпусти меня. — и в эти слова он вкладывал совсем иной смысл. Хватка на талии усилилась, а дыхание охотника на секунду стало прерывистым. — Никогда. Никогда, слышишь. Ты обещал мне. Помнишь? Обещал вечность. Я не смогу отпустить тебя. Я не смогу жить без тебя. — Алек сильно закусил губу, чувствуя, как руна над сердцем буквально горит. Ещё чуть чуть, и Бейн обожжется ей. «Нет, не обожжется — пролетает мысль. — То, чего нет, не может обжечься» Алек ещё сильнее перехватывает талию мага. Ещё чуть чуть, и он сломает ему кости. — Алек, пожалуйста. — Бейна в его руках трясло, или это был сам Алек, не понятно. Брюнет занялся носом в чёрные шипы волос, стараясь уловить знакомые нотки сандала и лака для волос, но ничего не было. Бейн пах… Ничем. — Это не может больше продолжаться. Хватит, ты слишком долго жил в этом придуманном мире. — Ты предлагаешь мне — Алек на секунду ослабил хватку и Бейн, воспользовавшись возможностью, выскочил из кольца рук, принимая сидячее положение в ногах Лайтвуда, свесив одну ногу с кровати, а вторую подогнув под себя. — Предлагаешь отпустить тебя? Отпустить то, ради чего я готов пойти на все? Отпустить то, чем я живу? Ты это мне предлагаешь? — глаза предательски заслезились. Глупый, глупый нефилим. Соберись, ты не девчонка. — Ты действительно не девчонка, Алек. — Лайтвуд изумлённо раскрыл рот. — Ты и мысли теперь читаешь? — он приподнялся на локтях и приподняла бровь в привычной манере. — Нет, Алек, все гораздо проще. — он провёл ладонью по золотой простыне, от чего Алек завороженно смотрел за движением его пальцев. Запоминал каждое действие. Каждое движение. Впитывал в себя как губка. — Я — плод твоих фантазий, живущий в твоей же голове. Я не читаю твои мысли. Я — и есть все твои мысли. — Нужно было что-то сделать. — руки охотника тряслись, губы тоже. От пытался держаться, но весь его мирок, в котором он жил все это время, начал рассыпаться, словно карточный домик. А вместе с ним и сердце Лайтвуда. — Там, в Эдоме. Нужно было мне пойти тогда. Нужно было что то предпринять, чтобы Асмодей не забрал тебя. — Мой дорогой Александр, брать охотника не очень то выгодно, когда есть четырёхсотлетний могущественный маг. — слова Магнуса смешивались с мыслями Алека. Этого не может быть. — А я бы пробовал. Я так много раз пытался, Магс. Так часто хотел пойти. Но всегда что-то останавливало. Я хотел пойти, и спасти тебя. Хотел вырвать тебя из лап этого Дьявола. Но то Иззи что-то потребуется, то миссия, что я просто… Я не смог, понимаешь? — Лайтвуд не мог сдерживать тебя, первые слёзы быстро покатились по щекам, падая и впитываясь в дорогой шёлк постельного белья. — Я должен был спасти тебя, но я не сделал это. Не спас того, кого люблю. — Магнус улыбнулся, потянувшись стирая очередную слезу с щеки Алек. Лайтвуд даже не почувствовал прикосновения. От этого было ещё больнее. — Я должен был что-то сделать. — Глупый ты нефилим. — Бейн покачал головой и улыбнулся, в его глазах так же были заметны слезы. В груди защемило, казалось, что ещё немного, и сердце не выдержит. — Ты сделал самое главное. Ты здесь. Ты жив. Это все, о чем я когда-либо мечтал. Чтобы ты был здесь, чтобы у тебя был этот мир. — Мне не нужен мир, мне нужен ты. — нефилим не мог сдерживать рыданий. Поток слез было не остановить, а в горле застрял ком, что захотелось разодрать себе глотку, дабы избавится от него. — Я знаю, но я так же хочу, чтоб ты продолжил жить. Хочу, чтоб не зацикливаться на мне, наше себе кого-нибудь, завёл детей, был счастлив — Лайтвуд отчаянно мотал головой, этот маг совсем не понимает его. — Я не могу быть счастлив в мире, где нет тебя. Мне не нужен такой мир. — Он наклонился, уложив голову на колени мага. Магнус коротко рассмеялся. — Прошу тебя, Алек. — Магнус гладил его по волосам, но Лайтвуд не чувствовал ничего. Ведь действительно, как он может почувствовать то, чего на самом деле нет. — Александр. — он поднял глаза и посмотрел в зеленые, такие родные радужки. — Скажи это. Назови меня так, как раньше. — ком в горле рос с каждой секундой в геометрической прогрессии, хотелось закричать. И разодрать кожу на груди. Руна скорби горела алым. — Отпусти меня, Александр. — Алек закрыл глаза, пытаясь вспомнить как дышать. Он хотел уснуть, а утром чтобы это все оказалось лишь дурным сном. Но вот он, лежит на кровати своего покойного парня, стараясь не умереть прямо здесь от горя. Магнус улыбается. — Мой храбрый мальчик. Мой юный нефилим. — он наклонился, чтобы поцеловать Алека в висок, отчего Лайтвуд сначала реально поверил, что вот он. Его Магнус. Сидит здесь и как всегда отчитывает его, Алека, за оружие в его шкафу, за то, что он снова поранился на охоте и при этом опоздал на ужин, что это его Магнус прижимаем его к себе, и говорил, что никуда не отпустит, когда у того патруль в пять утра. Спустя пять часов Алек просыпается. На улице светает, а на душе у него такая неумолимая печаль, что хочется бить стены. Хочется кричать, хочется разбить что-то. В горле было сухо как в пустыне, а глаза опухли и кожа неприятно саднила из-за количества пролитых слез. Алек подумал, что это был сон. Хриплое «Магнус» облетело весь лофт и вернулось оглушающей тишиной. От шёлковых подушек еле уловимо пахло сандалом и обнаружилась пара блёсток. Это был единственный раз в жизни Алека Лайтвуда, когда он плакал в подушку, до треска ткани сжимая ее. Джейс как-то сказал, что непривычно его видеть так часто в Институте. В тот момент он сказал "дома". Ведь дня него Институт — это дом. Для Алека последние несколько лет домом стал просторный лофт в Бруклине. А если точнее — то блестящий, экстравагантный, удивительный маг. К сожалению, с недавних пор, Алек Лайтвуд стал бездомным.