Моя маленькая мёртвая девочка

Я никогда не хотел быть настолько холодным. Честно, я всегда, каждую секунду, что мы проводили рядом, пытался заставить себя быть нежным, заботливым и влюблённым. Она была ещё совсем девочкой: от простого счастья обычных влюблённых нас отделяли жалкие 7 лет. Но даже эти 7 лет были ужасным испытанием. Нас лишили счастья публичного, всё, что нам оставалось: собирать его жалкие крупицы в безлюдных переулках, или моей тёмной холостяцкой квартире. Я не мог даже поцеловать её, вне бетонных стен. Не знаю, как 16-летняя девочка смогла меня заинтересовать, но я просто захлебнулся в её наивности и добром взгляде. Скорее всего, она клюнула на мужскую силу, отцовскую заботу, что витала в воздухе. Совершенно не пойму, чем она смогла меня завлечь, она никогда не была красавицей. Справедливости ради стоит сказать, уродкой она тоже не была. Но обычно я встречался лишь с, именно красивыми, женщинами, ища в них удовлетворение плотских хотений. Я безумно любил эту маленькую девчонку. И это понимал. Но я никогда не умел выражать свои чувства, чаще с ней вёл себя так, будто она надоедливое насекомое. Она висла на моей руке, смеялась и часто меняла интонацию на обиженную. Мне это нравилось, но просто не мог сказать ей об этом. Я считал, достаточно той атмосферы, лёгкой тени моей беспросветной любви, чтобы она её ощущала. Но это было совсем не так. Она плакала, уходя домой. Она всегда, расставшись со мной, и подарив мне прощальную улыбку во весь рот, закрывалась дома в своей или ванной комнате и ревела. Я узнал это позже, но уже тогда предполагал что-то подобное. Я не знаю, почему тогда не решил что-то изменить. Не знаю, почему мне было так сложно говорить эти чёртовы три слова. Они помогли бы избежать мне траурной процессии, и кошмарных снов, что преследуют меня на протяжении уже двух месяцев. Да, моя девочка умерла. Покончила с собой. Такое нежное существо как она просто не могло существовать, вечно отдавая, но не принимая ничего взамен. Мне очень жаль. Очень. И я понимаю, что сейчас я по-настоящему счастлив. Она сжимает свои мертвецки холодные ручки на моей шее, я не могу дышать. Судорожно пытаюсь вдохнуть, но этого хочет лишь мой организм, я же хочу, чтобы сейчас она оборвала мою жизнь. Она как всегда мила, пусть кожа её и имеет теперь синий оттенок. Пусть глаза её потеряли живой огонёк, пусть под ногтями могильная земля, пусть грудь её не вздымается больше при дыхании. Я всё ещё люблю её. И сейчас, впервые за всё время, чувствуя, что теряю связь с жизнью, произношу наконец эти слова.