Месть

Джин прислонился к стене здания организации «Tekken». Стена приятно холодила разгоряченную кожу, но ничто не могло охладить гнев и ярость, овладевшие парнем, когда он узнал о связи Казуи и его матери. Да, Казуя проиграл, но победа над отцом не принесла облегчения. Джин хотел отомстить так, чтобы отец почувствовал ту боль, что чувствовала Джун Казама. Идея была ненормальной, но настойчиво подавляла все прочие мысли. И он решился, беспрепятственно пройдя в двери здания. Звенящая, давящая на уши тишина иногда прерывалась звуком коротких перебежек солдат, но продолжала господствовать в помещении. Тяжелая ткань брюк мягко шуршала, придавая его «миссии» особый характер. Джин подобрался, резким отточенным движением руки рассек воздух, приготовившись к любому виду неожиданной атаки, так как буквально почувствовал, что он уже близко. Казуя лежал на узком диване, держа руку у саднившего, но давно переставшего кровоточить пореза, кое-как перебинтованного в спешке. Носом он уткнулся в обитый кожей диван, но, услышав, что кто-то приближается к его временному убежищу, резко поднялся. Боль пронзила тело, но боец старался её не замечать, встав в стойку. Дверь с тихим протяжным скрипом отворилась, и в комнату ворвался Джин, с ходу атакуя. Парируя выпады, Казуя пропустил удар в живот. Подавившись воздухом, мужчина согнулся. Казама несильно ударил локтем по его спине, но и этого хватило, чтобы Мишима ничком упал на пол, сдавленно выдохнув под тяжестью придавившего его сверху парня. - Что, пришёл меня добить, Джин? - Заткнись! – потребовал Казама, зарываясь рукой в короткие волосы мужчины, вжимая его лицо в ковёр. Другой же скользнул по широкой открытой спине к краю черных брюк. - Хэй! Ты что удумал, гадёныш? - Не рыпайся, всё равно не отпущу. Джин не удержался, и наклонился к самому уху жертвы, жарко выдыхая слова, что завладели его мыслями: - Вспомни, как страдала моя мать, когда ты вот так решил взять её. Почувствуй, каково это… - Головой приложился, раз умом тронулся? Хочешь убить – убивай, но не мели пургу! - Убью, если будешь долго умолять меня. Но позже. Сейчас же… Джин уже было принялся стягивать с мужчины штаны, когда тот вывернулся из-под него, ударом ноги заставив пролететь метр и удариться о барный стол. - Твоя месть аморальна, не находишь? Думаешь, Джун была бы рада узнать, что её сын ради мести изнасиловал отца? - Не произноси её имени, ублюдок! – поднялся на ноги Джин, возобновив атаку и стараясь попасть по снова немного кровоточащей ране. Казуя оборонялся великолепно, вовремя ставя блоки, при этом периодически атакуя в ответ. Но было видно, что двигаться ему с каждым новым выпадом всё труднее, и исход битвы – лишь вопрос времени. Снова пропущен удар, Казуя не успевает поставить новый блок, и вот его уже повалили на узкий диван. Тяжело дыша, он отворачивается, тщетно стараясь восстановить дыхание. Его руки беспомощно сжимают плечи Джина, отталкивая. Парень бьет по запястьям с улыбкой человека, чувствующего своё превосходство. Думая только о мести, Джин наклонился к шее мужчины, до крови прокусывая кожу. Скользнул языком по подбородку и лизнул ранку на разбитой губе, осторожно поцеловал. Казуя отреагировал молниеносно – клацнули зубы, и Джин рисковал остаться без языка. - Хватит тянуть время! Не медли! Сделай, что собирался, и выметайся! Джин внимательно слушал, но никак не реагировал на произнесенную тираду. А потом вдруг перевел взгляд от лица мужчины к груди. Провел рукой по накаченному торсу. Снова припал к крепкой шее, оставляя несколько засосов. Казуя чуть не взвыл от муки ожидания. Хотелось, чтобы эти пытки, наконец, закончились, парень бы удовлетворился и отпустил его залечивать раны. Но нет. Джин тянул время, скользя холодными руками по груди и животу. Проводил по бокам, не спеша переходить к основному. Казуя, недолго раздумывая, снова было хотел попытаться увернуться, но руки, все ещё не отпуская, крепко стиснули бока. Будто опомнившись, Джин прикоснулся к мужским бедрам, спокойно и медленно стягивая ткань брюк. Казуя, было, даже захотел помочь парню в этом деле, чтобы тот не тормозил, но передумал, вспомнив, видимо, что его всё же хотят поиметь, а не просто помогают раздеться. Джин чувствовал себя немного неловко, но пламя гнева ещё не успокоилось, поэтому он не остановился. Здравый смысл уже ничего не говорил, только матерился. А парень, посылая всё в Тартарары, стянул боксёры напрягшегося под ним мужчины и замер с выражением полной отрешенности. Честно говоря, он не знал, что творит и нужно ли ему это. Но когда он уже было подумал остановиться, как злость вернулась вместе со слабым, но чувственным ударом под ребра. И Джин забылся. Скоро стянув с себя брюки и нижнее бельё, он приподнял бёдра дернувшегося в попытке бегства Казуи, притянул того немного ближе и вошёл в него без предупреждения, всухую. Мужчина согнулся в попытке отстраниться, но был снова прижат к дивану. А сверху его придавливал Казама, делая тяжелые и глубокие толчки. Шипя от боли и силясь не закричать, Казуя зажмурился. Вскоре боль начала утихать, но тело продолжало ритмично двигаться в такт толчкам. Последнее, что почувствовал Мишима перед обмороком – зубы, несильно впивающиеся в кожу. Вот же Джину понравилась шея… Эта последняя мысль почему-то заставила слабо, но улыбнуться. А дальше была спасительная, но ничего не значащая темнота. Очнулся Казуя на соседнем диване, накрытый курткой Джина. - Заботливый засранец, - рыкнул Мишима, чувствуя адскую боль в заднице и слабую от синяков по всему телу в результате «крепких объятий». Даже то, что рана на животе была перемотана новыми чистыми бинтами, не спасало Казаму. - Я убью тебя, Джин! Чего бы мне это не стоило! И эти слова благодаря приоткрытой двери эхом разлетелись по всему зданию. - Я буду ждать нашей последней встречи, - донесся еле слышимый ответ.