Джуди

      Джуд просыпается и видит солнце. Оно везде - на смятых простынях из кремового сатина, которые так приятно холодят кожу летним утром, на книжных стеллажах, на раскидистых листьях растения в углу, на раскрытом ноутбуке на столе. Его слишком много, но Джуд не спешит щурится - жадно впитывает кожей этот внеземной свет, имеющий способность дарить мягкое тепло всему, к чему прикасается. Он быстро вскакивает с кровати, ощущая абсолютную радость от того, как легко это происходит - он разглядывает свои ступни, которые крепко держат его на тёмном деревянном полу, смешно шевелит большими пальцами. На противоположной стене висит зеркало и Джуд бесстрашно к нему подходит - ему нечего скрывать: поджарое тело спортсмена-марафонца с золотисто-оливковой кожей, в меру накачанные плечи и спина с острыми лопатками. Джуд смотрит себе в глаза и отмечает, что ему определённо повезло с генетикой - родители удивятся, если он вдруг поблагодарит их за это, но Джуду нестерпимо хочется это сделать.        Взгляд Джуда падает на фотографию, висящую слева от зеркала - он скользит дальше по стене и видит целое созвездие фотографий: яркие рамки самых разных размеров и форм, каждая из которых как маленькое окошко рассказывает о каком-то моменте жизни. На фотографиях Джуд видит самого себя - он смеётся, обнажая ряд ровных зубов, обнимает симпатичную женщину, у которой лицо Аны, подбрасывает в воздух миниатюрного мальчика лет пяти, который не может удержаться от смеха даже в воздухе. Наконец есть несколько совсем свежих фото - они висят с краю и Джуд видит на них себя вместе с женщиной и уже подросшим мальчиком - на вид ему около десяти. Соседнее фото похоже на снимок для школьного альбома - мальчик серьёзно смотрит в камеру, но не может скрыть ямочек на щеках - свидетельства того, что ему не терпится расхохотаться. Джуд вглядывается в его лицо и находит много похожего со своим собственным - те же зеленоватые глаза, та же полуулыбка. Джуд опускает взгляд на подпись: "Виллем Сент-Фрэнсис, выпуск из младшей школы". Где-то внутри начинает покалывать, но это не похоже на боль - скорее на радостное возбуждение при катании на американских горках: головокружительный спуск вниз, в котором есть страх, восторг и отчаяние одновременно. Джуд прикасается пальцем к фотографии, не в силах отвести глаз. - Джуди, ты уже проснулся? Эй, ты слышишь? Я попыталась приготовить завтрак, но...       Джуд резко оборачивается и часто моргает: в проёме двери стоит та самая женщина с фото - в живую она чуть меньше похожа на Ану, но её лицо ему определённо нравится. Её слегка напугало то, как резко Джуд повернулся на месте, но она тут же улыбнулась и продолжила: - Я не стала будить Виллема - должны же мы хоть изредка завтракать только вдвоём, правда?       Она медленно подошла к нему, подтягивая рукава слишком большой для её миниатюрной фигуры рубашки. Ей нужна рубашка на пару размеров... и тут до Джуда доходит: это его рубашка. Женщина обнимает его за талию, скользя ладонями вверх и дотрагиваясь до его лица. Она медленно целует его и Джуд чувствует, что внутри рождается большой золотистый ком счастья, который растёт каждую секунду, пока она рядом и вот так целует его, растёт так упорно, что скоро разорвёт его изнутри на части. Джуд закрывает глаза и чувствует, как его руки - сильные и чистые, с удивительно гладкой кожей, обнимают её в ответ, притягивая её тело ближе к его собственному.       Последнее, что помнит Джуд - всеобъемлющее чувство счастья и спокойствие, которое бывает у тех, кто был спасён от утопления: он опускается на дно и забывает о том, что такое борьба за жизнь, стыд, гнев, боль и страдания. Он ни за что не вернётся обратно - слишком хорошо и уютно здесь, в руках этой женщины, которая его любит, которая родила ему сына, которая не видела его таким, каким он сам никогда не хотел себя видеть - возможно потому, что его никогда и нигде на всём белом свете не было.