То, что ты сказал в 01:00 // Things You Said at 1 AM

[00:18] Чонгук вздыхает, стоя перед дверями дома, и, роясь в карманах, ищет ключи. Возможно, дело в жутком холоде, который пронзает его кожу до онемения, но только через минуту до Чонгука доходит, что Тэхён всегда оставляет дверь незапертой, когда Чонгук работает допоздна, и к этому моменту все тепло, что оставалось в нем после бодрого пути пешком до дома, уже испарилось под бушующим небом. Поздний октябрьский дождь бьет по Чонгуку, пока он стоит на улице и пытается победить свой зонтик. Ему холодно, так невыносимо холодно, что Чонгук слегка подрагивает и еле сдерживается, чтобы не заматериться на себя вслух за то, что забыл взять с собой на работу куртку, хотя Тэхён напомнил ему об этом четыре раза между завтраком и его попытками не дать Тэхёну использовать всю горячую воду в душе. Зато Тэхён теплый. С ним всегда тепло. Это самая лучшая вещь в возвращении домой. Каждый раз самое лучшее — это Тэхён. Зонтик наконец поддается и закрывается почти покорно после долгой борьбы, и когда Чонгук поворачивает ручку и входит в квартиру, он мокрый до нитки. Мысленно он уже составляет список: купить новый зонт, граноловые батончики, чтобы Тэхён перекусывал чем-то, кроме хлопьев, расчистить тот жалкий кусок травы, который они называют садом, починить протекающий кран, который бесит Тэхёна вот уже несколько месяцев. Такая игра, в которую Чонгук играет, развлекается, говоря себе, что сделает это когда-нибудь, хоть и знает, что нет. Это один из признаков взросления — все еще оставаться безответственным подростком. В квартире мертвая тяжелая тишина, и хотя Чонгук думает, что, возможно, ему стоит не шуметь и просто дать Тэхёну спать, он очень хорошо знает Тэхёна. Тэхёна, который всегда дожидается Чонгука, неважно, как сильно он задерживается (Чонгук настаивает на том, чтобы Тэхён спал по восемь часов вместо него), и Тэхёна, который не любит штормы. Тэхён определенно не спит. — Чонгук? Тихий голос раздается на всю квартиру, и чонгуково сердце начинает биться быстрее. Конечно же, Тэхён еще не спит. Конечно же, Тэхён забыл покормить кошку, но не забыл оставить мусор у двери, чтобы завтра утром Чонгук его выбросил. Конечно же, Тэхён не включил отопление, поэтому дома так же холодно, как и на свежем воздухе снаружи, но почему-то додумался оставить стикер с напоминанием Чонгуку о том, чтобы он оставил свои ботинки перед обогревателем, чтобы к утру они высохли. — Дай мне минуту, — отвечает Чонгук, закрывает дверь и стаскивает обувь, оставляя ее у двери, прямо возле мокрого зонтика. Завтра он выслушает за это десятиминутный монолог о том, «какое из слов оставь их возле обогревателя тебе непонятно?», на что Чонгук слегка наклонит голову и улыбнется, Тэхён вздохнет, а Чонгук поцелует его и скажет, что забыл, и Тэхён простит его. И Чонгук просто устал сейчас. Он устал, и ему нужен Тэхён, чтобы забыть об этом. На кухне ужин, завернутый в фольгу, наверняка вчерашняя запеченная курица, которую приготовил Тэхён, наполовину подгоревшая и ужасно недосоленная, и которую вчера Чонгук съел так, словно это лучшее изобретение человечества после торта-мороженого. Вот такая маленькая ложь между ними, как эта, и помогает Чонгуку; те ужасно безвкусные часы, которые Тэхён подарил ему на их прошлую годовщину, и которые Чонгук до сих пор носит на работу, или тот раз после выпускного, когда Тэхён сделал дурацкую стрижку и покрасился в ярко-розовый, и Чонгук зацеловал его обеспокоенное лицо и сказал, что он никогда еще не выглядел так красиво. Это что-то идеальное, баланс, над которым Чонгук работал всю жизнь, что-то расплывчатое, как искусство. Что-то необходимое. Но нет. Это теория, над которой Чонгук размышляет. Чонгук бредет в спальню, в одной руке сжимая рабочую сумку, почти волоча промокшие ноги по полу, он добирается до приоткрытой двери и толкает ее плечом. — Эй, — негромко зовет Чонгук, когда видит Тэхёна, и его дыхание сбивается. В этом нет ничего нового, у Чонгука простое оправдание. Тэхён красивый. Тэхён прекрасен, и это самая древняя вещь, которую Чонгук знает о нем. Впервые он узнал это годами ранее, когда только встретил Тэхёна на вечеринке первокурсников в университете, и Тэхён как-то увидел его в толпе и почему-то решил, что Чонгук — тот, кого он хотел бы узнать, еще когда они были наивными восемнадцатилетними первашами. Чонгук сразу все понял, конечно, это не то, что можно не заметить. Тэхён был тем человеком; тем, кто заставлял его чувствовать восторг одним своим присутствием; тем, кто заставлял его мир вращаться в десять раз быстрее и ярче, когда они были вместе; тем, чье присутствие сразу было заметно. Это было в мельчайших деталях; в том, что от Тэхёна иногда пахло океаном, если стоять очень близко к нему, хотя это Чонгук приехал из Пусана. В том, что от него пахло мятой и мороженым, когда он дразняще наклонился к Чонгуку тем вечером на вечеринке, взглядом скользя по чонгуковым губам, и музыка была настолько громкой, что Чонгук не был уверен, что именно так яростно грохотало в его груди: его сердце или тяжелые биты. В том, что у Тэхёна были очень теплые большие руки, больше, чем у всех, кого он знал, и он схватил Чонгука за запястье, вытащил его на холодный сентябрьский воздух и рассказал о своем коте и шести братьях, оставшихся в Тэгу, так, словно они знали друг друга всю жизнь, а не два часа. Это было шесть лет назад, это старое воспоминание из чонгуковой головы, но это первое, о чем Чонгук вспоминает такими ночами, когда Тэхён полулежит на простыне с кошкой на коленях, неспящий, с растрепанными волосами, и пристально смотрит на Чонгука. Тэхён такой чертовски красивый. [00:26] — Привет, — отвечает Тэхён, расплываясь в улыбке, которая заставляет Чонгука хотеть целовать его до следующей пятницы. А сегодня была суббота. Тэхён двигается, свешивая ноги с кровати. Это расстраивает кошку, которая шипит и выбегает из комнаты, но Тэхён почти этого не замечает, направляясь к Чонгуку. Он на пару сантиметров выше младшего, и чонгуково эго все еще ранено из-за этого, хоть Тэхён и уверяет, что не понимает его. Он протягивает руку, чтобы убрать мокрые пряди волос со лба Чонгука. — Ты весь промок, — говорит Тэхён, но слова выходят шепотом, чем-то средним между тревожным и требовательным, и Чонгук позволяет себе небольшую улыбку, хотя она не достигает его глаз. — Зонт решил не подчиняться, — хрипло говорит Чонгук, но он отвлечен, его глаза бегают туда-сюда между тэхёновыми глазами и губами, и ему не терпится поцеловать его, дотронуться, и он не понимает почему. Тэхён замечает, внезапно его глаза начинают знающе блестеть, и он подцепляет чонгуков галстук и тянет его ближе. — Тяжелый день? — спрашивает он, медленно ослабляя галстук и снимая его, отложив чонгукову сумку в сторону. — Очень. — Скучал по мне? — спрашивает Тэхён с сияющими глазами, пока расстегивает промокшую рубашку Чонгука, и тот улыбается. Они играют в эту игру — слегка оттолкнуть и притянуть еще сильнее, и оба наизусть знают правила, все шаги и нюансы, словно поставленную хореографию, которую нужно танцевать снова и снова ради удовольствия. Чонгук всегда подыгрывает. — Ты и представить себе не можешь. Тэхён останавливается на этом, его руки застывают на середине чонгуковой рубашки. — Это ужасно, знаешь ли, постоянно скучать по тебе, — вздыхает Тэхён, и Чонгук тихо смеется. — Меня не было всего пару часов, Тэ, — Чонгук закатывает глаза, но его сердце бьется немного быстрее в груди, и ему интересно, слышит ли его Тэхён, ведь звук чонгукова пульса отдается в его собственных ушах. — Чонгук, — серьезным голосом говорит Тэхён, и в темноте его глаза выглядят как звезды, которые Чонгук не смог увидеть в бушующем ночном небе, — мне кажется, я бы скучал по тебе, даже если бы мы никогда не встретились. И тогда Чонгук целует его, руками обхватывая его лицо. Поцелуй длинный и медленный, почти сонный, когда тэхёновы руки лежат у Чонгука на груди и когда тэхёновы губы двигаются с чонгуковыми. Это рутина, которую они оба знают. Это знакомо, привычно. Тэхён привычный. — Мм, мне нужно в душ, — говорит Чонгук, когда они отрываются друг от друга за воздухом, и Тэхён выглядит таким же разочарованным, каким себя чувствует Чонгук. — Ты мог бы помыться завтра, — предлагает Тэхён, но он уже сдался, судя по тому, как он дуется, сдается и шутливо отталкивает Чонгука, и тот отходит на пару шагов, смеясь. — Я вернусь через пять минут, — обещает Чонгук, и в ответ ему медленно кивают, а затем со вздохом выдают полотенце с вещами, вытащенные из середины шкафа. — Ужин в- — Я знаю, — улыбается Чонгук. Уголки тэхёновых губ слегка приподнимаются, и Чонгук тянется, чтобы поцеловать Тэхёна в лоб. Тэхён льнет к нему и закрывает глаза, и когда Чонгук отстраняется, он уверен, что Тэхён уже простил его. — Пять минут, обещаю, — говорит Чонгук, выскальзывая из объятий Тэхёна и направляясь в ванную. Свет уже включен, потому что Тэхён не может спать в темноте, а Чонгук не переносит ночники, так что они договариваются, что Тэхён оставляет свет в ванной и наполовину приоткрывает дверь. Они рискованно строят из компромиссов карточный домик, который в любой момент может развалиться, но Чонгук из Пусана и знает кое-что о ветрах. [00:38] Одежда отбрасывается в беспорядочную кучу на полу, и Чонгук почти затаскивает себя в душ, включает воду и позволяет ей стекать по своим волосам и телу. Вода теплая, и Чонгук опирается головой о стену, закрывая глаза. Он выпрямляет узлы в своем позвоночнике один за другим, теплая вода помогает ему оттаять. Чонгук устал, но это не тот тип усталости, который приходит один. Он обессилен, конечно, но это такое отдаленное чувство, к которому Чонгук привык за годы учебы и работы до того, что профессиональная и личная этика уже выгравированы на его мозге. У Чонгука тот тип усталости, которому нужны прикосновения. Тот тип усталости, которому нужно забыться. Тот тип, который можно изменить. Тот тип усталости, который может исправить только Тэхён. [00:43] Чонгук почти не хочет выходить из теплого душа в холодные комнаты, но только мысль о Тэхёне, ждущем его, заставляет его выключить наконец воду, методично вытереть полотенцем сначала волосы, затем тело, надеть то, что Тэхён дал ему: сначала белье, потом огромные шорты и наконец старую футболку Чонгука с надписью Yeezus, еще из колледжа. — Ты сказал, что пять минут, — говорит Тэхён, когда Чонгук плюхается на кровать и кладет голову ему на колени после того, как Тэхён привстает и откладывает книгу на тумбочку, когда Чонгук выходит из душа. — Я обычно не засекаю, сколько принимаю душ, но ты будешь счастлив узнать, что сделал все возможное, чтобы ускориться для тебя, — говорит Чонгук и улыбается Тэхёну, на что тот бьет его по руке. — Ты сам сказал, что у тебя был тяжелый день, — ворчит Тэхён с легкой улыбкой на губах, неосознанно проводя пальцами по влажным волосам Чонгука. — Да, а еще я сказал, что ты выглядел мило в тех джинсах клеш в колледже, и о-о, как я врал. — Вау, поверить не могу, что ты зашел так далеко… — Если честно, твоя задница выглядела в них просто невероятно мило, ты же не мог подумать, что я скажу тебе выбросить их. Тэхён подносит руку к сердцу и приоткрывает рот в притворном шоке, смотря вниз на очень довольного собой Чонгука. — Чон Чонгук, ты сейчас что, флиртуешь со мной? — Не знаю, а у меня получается? Тэхён фыркает. — Я ценю твои усилия, но я уже занят, — говорит он, подняв левую руку с блестящим золотым ободком на безымянном пальце в качестве доказательства. — Но я все еще здесь, в твоей постели, в трех сантиметрах от твоего члена, — просто говорит Чонгук, глупо улыбаясь и глядя на Тэхёна сквозь полуприкрытые веки. — Ты не собираешься спросить, кто же счастливчик? — Тэхён усмехается, наклоняясь так, что оказывается в одном вздохе от чонгуковых губ. — О, я догадываюсь, — шепчет в ответ Чонгук, подняв свою руку, на которой такое же золотое кольцо. Между ними воцаряется молчание, глаза Тэхёна фиксируются на Чонгуке, словно в поисках чего-то. — У тебя опять этот взгляд, — серьезным голосом говорит Тэхён, когда тишина между ними становится ощутимой. Тэхён читает Чонгука, как открытую книгу, которую Чонгук даже не знает, что писал, и Тэхён расшифровывает каждую страницу, как только Чонгук заканчивает писать в ней, так что это больше не только его книга, они оба пишут её. В этом и заключается смысл того, чтобы быть женатым на любви всей своей жизни, предполагает Чонгук. Но Чонгук поиграется чуть дольше, даже если Тэхён — тот муж, который играет в игру раздражающе лучше. — Какой взгляд? — спрашивает Чонгук, невинно смотря. Тэхён поднимает бровь. — Ты не планируешь просто заснуть. — Сила привычки, — Чонгук пожимает плечами, протягивая руку, чтобы убрать челку Тэхёна со лба, и тот смягчается от прикосновения. — Так ты не хочешь… — Я этого не говорил. Тэхён смеется, сталкивая голову Чонгука со своих коленей, так что Чонгук вынужден сесть лицом к Тэхёну, закинув ногу на ногу. Тэхён такой несправедливо красивый, думает Чонгук, даже в этот поздний час ночи, когда Чонгук наверняка выглядит особенно адово, и его влажные волосы торчат в разные стороны, у него мешки под глазами и мятая футболка, потому что Бог знает, что никто в этом доме не притрагивается к утюгу. — Ты всегда такой требовательный, когда устанешь, — бормочет Тэхён, но он уже двигается ближе к Чонгуку, и Чонгук знает, что будет дальше. Хотя он притворится, что не знает. Это его любимая игра. [00:56] — Ну, да, — мычит Чонгук, просовывая руки под зад Тэхёна и притягивая его к себе на колени одним махом, так что Тэхён хихикает, его глаза превращаются в полумесяцы и сияют в предвкушении, и он нависает над Чонгуком, с легкостью седлая его. — Я мог бы быть менее озабоченным, если ты не в настроении, — предлагает Чонгук, ведя пальцами вверх и вниз по телу Тэхёна, — я мог бы подумать о счете за телефон за прошлый месяц, или о том, как ты будешь орать на меня завтра, потому что я не захочу выносить мусор. Или я мог бы подумать о твоем бывшем, бог знает, что он отбивал интерес лучше всех в твоей жизни. Тэхён щелкает Чонгука по лбу, ухмыляясь. — Юнги был не так уж плох, — говорит Тэхён, не слишком защищая его, так что Чонгук позволяет это Тэхёну. Они женаты, черт возьми. Все, что Чонгук делает — это позволяет Тэхёну делать все, что он хочет. Он надел кольцо в качестве закрепления правового договора и принятия того факта, что он был под каблуком из-за улыбки Тэхёна и его хренового поведения, и всего между ними. — Ты говорил, что он засыпал сразу после секса. Хотя ты и любишь обнимашки. — Детка, ты тоже не любишь обнимашки. Чонгук толкается своими бедрами вверх одним плавным движением, так что Тэхён резко выдыхает и судорожно вдыхает, опасно сверкая глазами. — Но я всегда делаю это для тебя, — бормочет Чонгук, и неотапливаемое помещение внезапно исчезает, потому что им тепло, просто до неприличия, и где-то здесь есть что-то об электричестве, но Чонгук не красноречив, пока Тэхён не лежит под ним, выкрикивая его имя. [00:59] — Всегда делаю все для тебя, — говорит Чонгук и чувствует тэхёново горячее дыхание на своей шее, он чертовски возбужден, и все Юнги в мире не смогут изменить это прямо сейчас, когда Тэхён царапает ногтями его спину и трется бедрами о него каждые несколько секунд через чонгуковы тонкие шорты, так что Чонгук чувствует, что Тэхён так же возбужден, как и он сам прямо сейчас. — Всегда, — соглашается Тэхён напряженным голосом, и они в двух секундах от падения вместе, все разваливается на части, и Чонгук видит только Тэхёна, на заднем плане, в фокусе — везде. — Боже, я люблю тебя, — выдыхает Чонгук. — Заткнись и поцелуй меня. [01:00] Проходят секунды или минуты, или часы, и Чонгук знает, когда он аккуратно опускает Тэхёна на кровать так, что его голова лежит на подушке, знает, когда тэхёнов язык проскальзывает между его зубами и обыскивает все уголки чонгукова рта, который он уже изучил, как свои пять пальцев, знает, когда они стягивают свою одежду, и Тэхён остается в одном белье, разгоряченный и с опухшими губами. И снаружи идет дождь, но Тэхён на вкус как солнце на чонгуковом языке. Все, что Чонгук знает, это его сердце и то, как оно реагирует каждый раз, когда Тэхён говорит «я тебя люблю». Это все, что ему вообще нужно знать. — Можно мне? — нежно спрашивает Чонгук, пальцами подцепляя край тэхёновых трусов, с широко раскрытыми глазами, глядящими вопросительно и голодно, хотя тэхёново выражение практически умоляет об этом, о прикосновении, о Чонгуке, его член натягивает тонкий материал; хотя чонгуков рот наполняется слюной из-за желания проглотить Тэхёна целиком. Но Чонгук всегда спрашивает. Он всегда это делает. — Ом — Боже, Чонгук, да, — Тэхён извивается, и Чонгук ухмыляется, спуская с него белье полностью до щиколоток, так что тэхёнов член напряженно прижимается к его животу. Сердце Чонгука начинает биться быстрее. — Я тут заметил, — говорит Тэхён, глядя на Чонгука почти весело, — что мы делали это примерно миллион раз за последние шесть лет, но ты все еще смотришь на мой член так, как будто только что обнаружил шоколадные фонтаны в первый раз. — Шоколадные фонтаны. Это забавная метафора. И точная, если ты говоришь о белом шоколаде, — ухмыляется Чонгук, опуская голову, чтобы поцеловать Тэхёна между его бедер. Тэхён стонет, пальцами мгновенно вцеплясь в чонгуковы волосы и дергая его выше и выше, и его ногти царапают Чонгука, но он едва замечает это, потому что Тэхён негромко хнычет, его член дергается от желания быть тронутым, и Чонгук пьянеет от каждого звука, который падает с тэхёновых губ, разборчивого или нет. — С тобой так легко, — Чонгук смеется, — мне даже не надо стараться. — Это ведь ты был возбужден, почему бы тебе не дать мне — ох, черт, — Тэхён взвизгивает голосом на три октавы выше, чем обычно, когда Чонгук дразняще медленно проводит языком мокрую полосу по длине тэхёнового члена. Тэхён всегда был очень чувствительным, всегда сговорчивым и краснел из-за самых легких прикосновений, и Чонгук любит это так сильно. Боже, он так чертовски сильно любит его. — Что ты там говорил? — Это не важно, это-бо-о-же-ох, блять, Чонгук, перестань дразниться и трахни меня уже, — Чонгук улыбается немного слишком широко, немного слишком самодовольно, одной рукой невыносимо медленно водя по члену Тэхёна, а другую протягивая в ящик тумбочки за смазкой. — Не могу. Не хочу. Ничего не могу поделать, если твой член такой красивый. Серьезно, сделай с этим что-нибудь, он невероятно миленький, я пиздец как обожаю его. — У кого-то из нас должен был быть красивый член, я решил вызваться добровольно, ох, — выдыхает Тэхён, когда чонгуковы движения ускоряются, пока первая капля смазки не сползает по тэхёновому члену и руке Чонгука, и тэхёновы пальцы царапают голые руки Чонгука, так что он знает, что на них появятся яркие красные следы завтра. Чонгук останавливается, потому что будет скучно, если Тэхён кончит так быстро. Он сдвигается так, чтобы смотреть Тэхёну в глаза. — Привет, — говорит Чонгук, нависая над Тэхёном, опираясь локтями по обе стороны от его головы. — П-привет, — запинается Тэхён, его кожа слегка блестит от пота, а тело покраснело от жара, и Чонгук чувствует, что между ударами его сердца не остается пауз, потому что он хочет сказать Тэхёну все слова, которые у него никогда не получается сказать, и это глупо, потому что это то, что он мог бы говорить Тэхёну — и уже пытается — каждый день до конца их жизни, но и этого не будет достаточно. — Я люблю тебя, — говорит Чонгук вместо этого, и, может быть, он солгал, что был красноречивым с Тэхёном под ним. Чонгук никогда не красноречив, когда дело доходит до Ким Тэхёна. С Тэхёном он всегда спотыкающийся неудачник, ребенок с закрытыми глазами на общей фотографии, опечатка в конце любовного письма, перелитый за края кружки утренний кофе. — Я тоже люблю тебя, — без колебания улыбается Тэхён, его дыхание выравнивается, и он смотрит на Чонгука с такой любовью, к которой Чонгук все еще не привык, даже после всех этих дней и месяцев, и лет, и ему нужно отвернуться. — Я люблю тебя, — повторяет Чонгук, оставляя мягкий поцелуй на тэхёновом лбу; — я люблю тебя, — на его носу; — я люблю тебя, — долго целует Тэхёна в губы, пока перед глазами не появляются звезды; — люблю тебя, я люблю тебя, люблю, — целует его челюсть, грудь, живот, бедра, каждый сантиметр Тэхёна, которому он может поклоняться одними губами. — Я такой, — у Чонгука перехватывает дыхание из-за того, как Тэхён сейчас смотрит на него, и ему приходится напомнить себе, где он находится, — такой невероятный счастливчик, — выдыхает Чонгук, когда достигает губ, и вытирает слезы, которые собираются в тэхёновых глазах, сползая вниз по щеке. — Спасибо, что стал моим мужем. Спасибо, Боже, я так тебя люблю, — говорит Чонгук, и Тэхён издает гортанный звук, что-то между всхлипом и чем-то нечеловеческим, молча цепляясь за Чонгука. — Скажи нормально, детка, — говорит Чонгук, щелкая крышкой смазки и опуская туда три пальца вплоть до костяшек. — Хочу тебя, — просто отвечает Тэхён, приподнимая немного бедра в доказательство. — Очень хочу тебя, хочу тебя прямо сейчас. — Ты уже так завелся, — говорит Чонгук, опускаясь вниз и разводя ноги Тэхёна пошире, дотрагивается и потирает скользкими пальцами вход Тэхёна. Низкий стон срывается с тэхёновых губ, длинный и достаточно громкий, чтобы заставить тело Чонгука гудеть из-за накатывающих ощущений от того, что он один может заставить Тэхёна издавать такие звуки. — Спорим, ты можешь кончить просто так, даже без всех трех моих пальцев внутри тебя, — он хрипит, входя одним пальцем без предупреждения, и Тэхён слегка вздрагивает, судорожно цепляясь за простыни вокруг в отчаянии, плотно сжав веки. Он великолепный, восхитительный, идеальный в таком виде, хнычащий и нуждающийся в руках Чонгука. — Как ты себя чувствуешь, Тэ? — воркует Чонгук, медленно водя пальцем внутри стенок Тэхёна, проникая глубже с каждым толчком, пока его умелый палец не находит тэхёнову чувствительную точку, и Тэхён бездумно опускается вниз, умоляя о большем. — Хочу больше, бля-ять, так х-хорошо, вау, о чем там я говорил, кажется, что попрошу развода, если ты не у-ускоришься, блять, Чонгук. — Хмм? — Чонгук мычит, вводя и второй палец в Тэхёна, чередуя темп между быстрым и мучительно медленным, когда Тэхён кажется слишком близким к концу, пока в глазах Тэхёна не собираются слезы по совершенно другой причине, его голова вжата в подушку и запрокинута назад. — Не надо просто — ох. О Боже, я так чертовски ненавижу тебя- — Слишком много болтаешь для человека с моими пальцами в заднице, — ухмыляется Чонгук, закидывая ноги Тэхёна себе на плечи, чтобы растянуть его сильнее. Тэхён пытается что-то сказать, но его слова заглушаются рукой, которой он закрыл рот, и Чонгуку приходится просить его повторить. — Я сказал, если ты сейчас же не засунешь весь свой кулак в мою задницу, клянусь, ты никогда больше не узнаешь, что такое минет перед работой. — Завтра воскресенье, детка, — Чонгук ухмыляется, но перестает дразнить, наконец-то входя всеми тремя пальцами, потому что знает, что это столько, сколько Тэхён может принять, и Тэхён кричит так громко, что соседи наверняка слышат. — Чонгук, п-пожалуйста, я честно так близок, я- — Кончи для меня, детка. Я с тобой, я здесь, я обещаю, — говорит Чонгук и выравнивает темп с тем, как Тэхён опускается на его пальцы, раз, два раза, четыре. Четыре года встречались, два года женаты, четыре месяца с тех пор, как они решили, что хотят детей, двух девочек и одного мальчика, и Чонгук начал откладывать средства, а Тэхён обезопасил дом в последующие недели. Три года с тех пор, как они в последний раз ухаживали за двором, и два — как их соседи начали жаловаться на это. Где-то там они сами и есть числа и дроби, и схемы, и Чонгук не может этого понять, но есть одно сердце, которое бьется для Тэхёна, и один способ, чтобы Тэхёну удавалось держать глаза открытыми, чтобы смотреть на Чонгука, и каким-то образом, все это обретает смысл, когда Тэхён кончает с именем Чонгука на губах, хотя Чонгук и снова забудет эту связь завтра. Это теория, над которой он работает. — Ты весь испачкался, — Чонгук негромко смеется, глядя на сперму на животе Тэхёна, но Тэхён игнорирует его и тяжело пыхтит в подушку, а затем садится и толкает Чонгука вниз на матрас. — Ты тоже должен кончить, — говорит Тэхён, прежде чем опуститься вниз и без предупреждения взять член Чонгука в рот. Что-то очень пошлое вырывается из горла Чонгука, и не проходит много времени, прежде чем Чонгук кончает, всего лишь пару движений тэхёновой головы — и Чонгук уже запрокидывает голову назад и финиширует Тэхёну в рот, изо всех сил стараясь не двигать бедрами, потому что тэхёнов рвотный рефлекс никогда не был хорош. Когда Чонгук кончает, Тэхён проглатывает все без жалоб и целует подергивающийся чонгуков член, когда заканчивает. — Это, — у Чонгука получается сказать после того, как его дыхание замедляется, и он вытер Тэхёна полотенцем, которое использовал после душа, и они оба снова одеты, а Тэхён обнимает Чонгука сзади, — было феноменально. — Что я могу сказать? Я стремлюсь соответствовать, — говорит Тэхён, довольно вздыхая и слегка сжимая руку Чонгука. — Хочешь пить? — спрашивает Чонгук и при минимальном освещении из ванной комнаты различает, как Тэхён кивает. — Я принесу, — говорит Чонгук, вылезая из теплой кровати и тела Тэхёна, и тащится босыми ногами в холоднющую кухню. Когда он возвращается, Тэхён все еще не спит, хотя Чонгук видит, что он пытается держать глаза открытыми. — Спасибо, — говорит Тэхён, когда Чонгук отдает ему стакан, и осушает его за несколько секунд. — Хочешь еще? Тэхён качает головой, протягивая руки, прося, чтобы Чонгук лучше вернулся в кровать. — Я убрал ужин обратно в холодильник, — Чонгук выдыхает в шею Тэхёну, когда он забирается под теплые одеяла, согретые теплом тэхёнова тела, позволяя Тэхёну закинуть свою ногу на его талию. — Я не думаю, что он бы испортился в такой холод, но никогда не угадаешь. — Еще покормил чертову кошку, хотя она меня поцарапала, когда я пытался одеть её в свитер, который ты купил ей в прошлом году, — мямлит Чонгук с полуприкрытыми веками. — Почему бы вам просто не попробовать поладить? Она самое милое создание- — Ты как будто говоришь о своей матери. — Чонгук. — Тэ, она, может быть, и милая с тобой, но я думаю, что она умирает немного внутри каждое утро, когда просыпается, а я все еще здесь. — Ты когда-нибудь задумывался над тем, что становишься слишком драматичным, когда сильно устаешь? — Было такое. Я считаю, что это херня. Тэхён тихо смеется, и они молчат какое-то время. Чонгук почти засыпает, когда Тэхён снова заговаривает. — Ты не оставил обувь возле обогревателя, да? Чонгук улыбается в темноте и слышит вздох Тэхёна. Они старомодны. Углы их дома забиты книгами, потому что они не верят в чтение с экрана компьютера, и они всегда целуются с закрытыми глазами. Они не идеальны. Чонгук дуется, когда Тэхён побеждает его в видеоигры, а как-то он в очередной раз забыл заплатить за отопление, и Тэхён наорал на него так громко, что Чонгук расплакался от отчаяния, и Тэхён извинялся перед ним всю следующую неделю. Секс за стеной всегда будет звучать лучше, и их поездки не всегда похожи на сцены из фильма. В прошлый раз Чонгук забыл солнцезащитный крем, а Тэхён съел половину еды еще до того, как они добрались до пляжа. Боже, они так далеки от совершенства. [01:42] Но Чонгук никогда не жалуется, ни разу. Завтра они проснутся с переплетенными конечностями и припухшими губами, Чонгук предложит приготовить завтрак, а Тэхён попросит еще пять минут, и это то, в чем Чонгук никогда не откажет ему. Тэхён нужен ему, как поцелуи с добрым утром и солнечные выходные, которых Чонгук так ждал все свои годы, и, ну правда, у них впереди вся жизнь с совместными восходами солнца над горизонтом, чтобы во всем разобраться. Он никуда не спешит. Чонгук знает, что когда-нибудь они доберутся туда.