Быстрая река

На завтрак — два яйца, тосты с маслом и крепкий кофе. Официантка в кафе — милая девушка Эмили с короткой стрижкой и в длинном темно-синем фартуке с эмблемой кафе на груди — уже давно к нему привыкла, и Кастиэль каждый раз благодарил ее, когда та приносила ему заказ, даже не спрашивая. Поначалу она пыталась предложить ему что-нибудь другое, но Кастиэль отказывался, предпочитая стабильность экспериментам, пусть и не таким рискованным, какими они могли бы быть. Столик — третий справа от входа, около большого окна в пол, сейчас украшенного легкомысленными гирляндами из цветов, похожих на огромные разноцветные шары. На улице — апрель, но все вокруг ждали наступления лета, и ничего удивительного в том, что некоторые люди пытались ускорить этот затянувшийся процесс. Кастиэлю было все равно. Он, как обычно, сидел спиной к дверям, поставив портфель у стула со стороны правой руки, чтобы никто, проходящий мимо, не сбил его случайно, задев ногой. Позади его стула, отделяя пространство и создавая иллюзию уединения, стоял высокий разросшийся фикус в деревянной кадке. Широкие, плотные даже на вид листья скрывали Кастиэля от лишних глаз, и он любил смотреть на улицу, на начинающиеся рабочие будни, так, чтобы его никто не замечал. Мало кто бросал взгляды на витрину кафе, и, отрезанный от мира с друзьями, встречами и отношениями, Кастиэль обычно размышлял, потягивая кофе, о планах на сегодняшний день, наслаждаясь тишиной, пустотой кафе и упорядоченной жизнью. Сегодня в его распорядке дел первым пунктом стояло совещание: его отдел взял правильное направление в развитии корпорации и прямым ходом шел к тому, чтобы вскоре начать выступать на ведущих ролях. Прогноз был очень приятным, поэтому Кастиэль не сомневался, что в итоге все будет в порядке и довольными останутся все. Сегодня Кастиэль был задумчив больше обычного, и кофе уже начал остывать, когда он сделал первый глоток. Горечь упала внутрь, согрев жаром, на языке остался приятный терпкий привкус, и Кастиэль на миг прикрыл глаза, смакуя ощущения. Тосты были, как всегда, идеально поджаренными, золотистыми и хрустящими. Эмили, как подозревал Кастиэль, относилась к нему теплее, чем к другим посетителям, возможно, оттого, что он был постоянным, и потому его заказы всегда исполнялись на высоте. Вторая официантка, в чью смену он попадал на каждые третий и четвертый день, Энн, тоже старалась. Впрочем, он всегда оставлял приятные чаевые. За окном выглянуло солнце — облако ушло в сторону, и проезжая часть вмиг стала золотой. Яркие блики, отскакивавшие от машин, слепили на доли секунд, пробегали по движущемуся автомобилю и исчезали, падая на дорогу. Кастиэль сощурился и представил, как там, за витриной, холодно, в то время как здесь, в кафе, тепло. Затем, взглянув на часы, — рабочий день должен был начаться меньше чем через тридцать минут, — ударил по оставшемуся вареному яйцу, кроша скорлупу, и запустил ложку внутрь, собирая жидковатый желток. За спиной звякнул колокольчик, сопровождая ворвавшийся в тихий умиротворенный зал уличный шум с гудками машин и громкими разговорами, и Кастиэль нахмурился. Зазвучали голоса — Эмили приветливо что-то произнесла, на что мужчина ответил быстро, затем снова раздался шум, скрипнули ножки стула по плиточному полу, кто-то ругнулся, и через пару мгновений напротив Кастиэля уселся молодой растрепанный парень в одной водолазке — старая кожаная куртка упала рядом. Взяв его за руку, парень расплылся в улыбке и, поглаживая его ладонь пальцами, закрыл лицо второй рукой, отворачиваясь от витрины. Кастиэль озадаченно посмотрел на улицу и увидел нескольких опасного вида людей, которые, то и дело озираясь в поисках, что-то кричали друг другу и перебегали с места на место, заглядывая в переулки и чужие автомобили, припаркованные около тротуара. Парень сжал его ладонь, обращая внимание на себя, и Кастиэль посмотрел на него со всей возможной серьезностью, не желая принимать какое-либо участие в происходящем. — Посидим так еще пять минут, — попросил парень и снова сжал его руку. Кастиэль подавил желание убрать пальцы из его хватки, но его кисть все равно дрогнула, и парень напрягся, не отпуская. — Пожалуйста. Это вопрос… — Жизни и смерти, я полагаю, — сухо перебил его Кастиэль. — Я спешу. Мне нужно быть в офисе через пятнадцать минут. — Пожалуйста. Если они меня поймают, мне придется несладко. — Мне кажется, что это не мои проблемы. А вам? — Кастиэль наклонил голову к плечу, смотря ему в глаза, и парень удивленно разомкнул губы, собираясь что-то сказать. Кастиэль ему не позволил, резко поднимаясь на ноги и вырывая свою ладонь из его руки. — Прошу прощения, но мне пора. Приятного дня. — Но… — донеслось из-за спины, когда Кастиэль направился к бару, чтобы расплатиться за завтрак, и он это проигнорировал. Попрощавшись с официантками, он надел пальто и направился к выходу. И, краем глаза заметив движение у своего столика, он равнодушно покинул кафе. На улице, кроме спешащих людей и холодного, порывистого ветра, не было никого, кто мог бы вызвать подозрения. Кастиэль на всякий случай посмотрел по сторонам, и, не обнаружив следов тех странных типов, сильнее запахнул пальто, почувствовав, как холодный воздух проникает под одежду. До офиса было десять минут на машине, и потому он, откинув лишние мысли, спокойно сел за руль и был таков. * * * Рабочий день выдался суматошным, и, кажется, все еще не закончился, несмотря на то, что стрелки уже давно перевалили за девять вечера, и Кастиэль спускался на парковку. Обычно он уходил домой в шесть, изредка задерживаясь до семи и порой забирая работу из офиса, но сегодня все шло наперекосяк, с самого утра. Договор, конечно, был заключен, и поэтому Кастиэль испытывал чувство полного удовлетворения. Это всегда приятно — когда долгосрочная работа завершается успешно. Еще приятнее было оправдывать свои собственные ожидания и переходить со ступени на ступень в профессиональном плане, раз уж больше нигде реализоваться ему не суждено. Майкл тоже будет доволен, что дочерняя фирма большой семейной компании, которую Кастиэль выбил себе путем уговоров и доводов, приносит доход. Приятно было осознавать, что его братья удивятся, что он сумел поставить на ноги свое собственное дело, которое ему поручили исключительно для того, чтобы он хоть чем-нибудь был занят. Кастиэль вдавил кнопку в брелок сигнализации, и его машина, единственная на стоянке, мигнула фарами, отозвавшись коротким сигналом. Подойдя ближе, он открыл заднюю дверь, поставив на сиденье дипломат с документами, закрыл ее и, повернувшись, чтобы сесть за руль, наткнулся на уже знакомого молодого человека. — Снова вы, — сказал он после паузы, и парень хмыкнул. — Добрый вечер. — Здорово, — кивнул тот. — Я Дин, кстати. — Очень хорошо, — скупо прокомментировал Кастиэль и выразительно на него посмотрел, намекая, что неплохо было бы отойти в сторону, чтобы можно было сесть в машину. Дин намека не понял. Вместо этого он навалился на дверь, прижавшись к ней спиной, и скрестил руки на груди. — Вы что-то от меня хотите, Дин? — просто спросил его Кастиэль, и Дин, закатив глаза, фыркнул. Наступила пауза. Кастиэль не сводил с Дина внимательного, серьезного взгляда, ожидая хоть что-нибудь услышать в ответ, но ожидания его не оправдались. — Я бы хотел уехать, Дин. Вы позволите? — он сделал шаг, приблизившись к Дину вплотную, но тот не шелохнулся, умудрившись стать на вид еще наглее. — Мне нужна помощь, — заявил он. — О помощи обычно просят, — заметил Кастиэль. — А не требуют. Отойдите, пожалуйста, вы мне мешаете. — Никуда я не отойду, — уверенным тоном сказал Дин. — Мне нужна помощь. — Обратитесь в полицию. Обычно они не отказывают, — холодно ответил Кастиэль. — Очень смешно, — хохотнул Дин. — Я не могу обратиться в полицию. — Очень хорошо. Тогда я охотно сделаю это за вас, — кивнул Кастиэль и полез в карман за мобильным телефоном. Дин досадливо и раздраженно рыкнул и, ударив по руке, выхватил сотовый, спрятав в собственный карман. — Отдайте телефон. Немедленно. — Отойдите в сторону, обратитесь в полицию, отдайте телефон, — передразнил его Дин, скорчив гримасу. — Офигеть какой ты зануда. — Вы вынуждаете меня… — Помочь? — Дин часто-часто заморгал и прерывисто вздохнул, словно очарованный. — Какая отзывчивость!.. — Применить силу, — закончил Кастиэль и потянулся к нему, чтобы забрать телефон, но Дин напрягся и взглянул на него исподлобья, опасно и решительно блеснув глазами. — Не вынуждай меня применить силу, — сказал он с предупреждением в голосе. — Я всего лишь прошу помощи. Мне нужно несколько дней перекантоваться в месте, где меня никто не будет искать. — И с чего вы взяли, что я могу вам с этим помочь? — спросил Кастиэль, начиная раздражаться. — Слушай, меня достал этот официоз. Обращайся ко мне по-нормальному. — И не подумаю, — сказал Кастиэль. — Я не могу ничего вам предложить, было приятно с вами познакомиться, а теперь отойдите, пожалуйста, в сторону, вы и так сильно меня задержали. — Ой, ну конечно! — Дин снова закатил глаза. — Пожалуйста, не назвавший своего имени человек, помоги мне не погибнуть бесславной смертью где-нибудь в канаве, будь добр и великодушен к просящему… — Я не могу себе этого позволить, — неохотно сказал Кастиэль. — Даже если бы хотел — не могу. Поэтому… — Вот только не снова! — почти взвыл Дин. — Что ты заладил как не знаю кто! Пожалуйста, разреши мне пожить у тебя недолго. Это всего лишь пара-тройка дней, и ты забудешь меня как страшный сон! Я обещаю, что не буду к тебе приставать, после последней омеги у меня нет никакого желания рисковать собственной задницей ради ерунды. Поверь мне. У тебя нет альфы, значит, меня никто не спустит с лестницы, и — не смотри на меня так, мне все равно, что у тебя нет альфы, и почему… Кастиэль, нахмурившись, склонил голову на бок и настороженно, с неприязнью посмотрел на Дина. —…и я понимаю, что я зря это сейчас сказал, — закончил тот и ударил кулаком по автомобилю. Раздался громкий звук, понесшийся по пустой парковке, и Кастиэль еще больше нахмурился, уже выглядя разозленным. Он порядком утомился от этого бессмысленного разговора — помогать этому неприятному парню у него не было никакого желания, а даже если бы и было, то после его последних слов он бы мигом передумал. — Твою мать. Слушай, я не хотел тебя обидеть. Я просто… — Наглый невоспитанный щенок, — произнес Кастиэль. Надвинувшись на Дина, он взглянул ему в глаза и, скривившись, добавил: — Альфа альфой, а в неприятности влип неслабые, как я понимаю. Так и расхлебывай самостоятельно. Отойди. От машины. — Слушай, если ты обиделся… — Мне достаточно лет для того, чтобы я не обижался на глупых щенков, Дин, — он выделил тоном его имя, и Дин заиграл желваками, не особо довольный. — А тебе не мешало бы прочитать пару книжек по этикету — и каких-нибудь общеобразовательных, потому что ты понятия не имеешь, как ведутся переговоры и какие темы в разговорах затрагивать нельзя. — Слушай… Черт, я даже твоего имени не знаю! — с нотками отчаяния в голосе воскликнул Дин. — Мне правда, правда, чертовски нужна твоя помощь. Меня не будут у тебя искать… — Кастиэль дернул его за руку, и Дин отскочил от машины, тут же привалившись обратно и не давая ему открыть дверь. — Дай мне договорить! Меня не будут искать у тебя! И мне нужно скрыться всего на несколько дней, пока эта адская семейка не успокоится, — выпалил Дин. — Сейчас они готовы меня убить. Подозреваю, что и ты тоже, но твой гнев не так страшен, как гнев нескольких альф, защищающих свою сестру-омегу, которая решила, что я ее домогаюсь! А у меня и в мыслях не было. Она, конечно, та еще штучка, и я был бы не против, но… И тем более я не хотел никакой Связи, как она растрепала своим чертовым громилам, а мне хватает ума понять, что один я против пятерых не выстою! — Надо же, какое поразительное трезвомыслие, — заметил Кастиэль. — Ну да, — уже спокойнее сказал Дин, все еще не подпуская его к машине. — Серьезно. Мне нужно всего лишь несколько дней, и я исчезну из твоей жизни. Я не буду отсвечивать — ты можешь постелить мне хоть в чулане, я скажу тебе только спасибо. — Я не… — Пожалуйста. Извини меня за хамство и наглость, я просто весь день проторчал тут, у твоей машины, я хочу жрать и нормально выспаться. Извини меня за утро, я не хотел тебе мешать, но у меня не было выбора, — Дин перевел дух, а Кастиэль с любопытством подумал, все ли свои прегрешения тот вспомнил. От прежнего наглеца не осталось и следа — сейчас, раскрасневшийся и взволнованный, Дин смотрел на него с надеждой и мольбой, и Кастиэль против воли начинал чувствовать себя чудовищем. — Я не хотел тебя обидеть. Мне очень нужна твоя помощь. — Я… — Кастиэль окинул взглядом парковку, пытаясь понять, почему запальчивая речь этого молодого альфы повлияла на него сильнее, чем неаккуратно выскочившее оскорбительное замечание. Он искренне, вот всей душой не хотел ему помогать, но внутри него крепла уверенность, что он должен. Но вот увы — сейчас он не мог. Даже неделю назад он попытался бы что-нибудь придумать, но не повезло. Дин не вовремя связался с той омегой. — Почему ты думаешь, что тебе хватит нескольких дней? Если они готовы наказать тебя за честь сестры, то они не успокоятся за пару суток. — Там такая сестра, — протянул Дин. — Я не первый, кто попался на ее сигналы. Видимо, очень уж хочет вступить в Связь с альфой, вот и ищет любого, не присматриваясь. А эта толпа убийц потом бегает и ловит их, избивая до полусмерти. Судя по тому, что омега все еще одна, мало кто согласен ее взять с такими родственниками, — усмехнулся Дин и покачал головой. — Я еще вовремя опомнился. Мы уже почти… — Без подробностей, пожалуйста, — сухо обронил Кастиэль. — Хорошо. Прости. В общем, если бы я не опомнился, то мы бы заключили Связь через контакт, как ты понимаешь, и я теперь… Ну, как я и сказал. Скрываюсь. Пока ее не выдадут какому-нибудь альфе, слепому, глухому и равнодушному. Ну, или влюбленному. Она так-то красивая, — сказал Дин. — Но… — Я понял, спасибо. Кастиэль еще раз посмотрел на Дина, который выглядел уставшим и расстроенным. Растрепанные волосы были в пыли и паутине, старая куртка, висевшая на нем мешком, тут и там сверкала подсохшими грязевыми разводами. Лицо у Дина было перепачкано в чем-то черном, под глазом наливался синяк, на скуле — царапины. Видимо, те альфы его все-таки поймали, но он вырвался. И это по-прежнему не было проблемами Кастиэля. — Ладно, — хлопнув его по плечу, Дин улыбнулся и отодвинулся от машины, выглядя огорченно и неуверенно. В его глазах появилась неуместная растерянность, но он держал лицо. — Я… Я извиняюсь, что тебя обидел, как я уже говорил, и прости, что задержал. Пока-пока, до встречи, — махнул он рукой и развернулся, направившись к противоположному выезду с парковки. — Не дольше четырех дней, — произнес Кастиэль ему в спину. — На пятый ты должен уйти из моей квартиры. Дин застыл. Кастиэль отвернулся, открывая дверь и уже почти уселся за руль, как вдруг подоспевший Дин дернул его на себя, снова бесцеремонно схватив за руку, и прижался грудью к груди, хлопая по спине. — Спасибо. Спасибо, чувак. Ты не пожалеешь. — Я уже пожалел, — поделился с ним Кастиэль, уверенно уклоняясь от нежелательных объятий. — Садись в машину. — Спасибо! — снова повторил Дин, оббегая автомобиль спереди. Залез в салон, захлопнул дверь и, выглядя обнадеженно, уставился на Кастиэля зелеными глазами, готовый что-нибудь произнести. Кастиэль не особо хотел слушать его болтовню — слишком много разговоров на сегодня, хватит с него. Дин, кажется, понял его настроение и отвернулся. Кастиэль завел машину и медленно вывел ее со стоянки. Дин все-таки не удержался: — Так как тебя зовут? Кастиэль поморщился и после секундной заминки ответил: — Кастиэль. * * * — Проходи, чувствуй себя как дома, — сказал Кастиэль, включая свет в прихожей. Поставив дипломат на комод, он повесил пальто на плечики, затем убрал в шкаф-купе с безликой черно-белой абстракцией на дверце. Дин пока что не спешил располагаться в чужом доме, выглядя настороженно и словно принюхиваясь к запахам, заполнявшим эту квартиру. Кастиэль, не обращая на него внимание, переобулся в домашнюю обувь и прошел в гостиную. — Как ты понимаешь, не могу сказать, что очень тебе рад, и потому надеюсь, что за четыре дня у меня не возникнет желания скинуть тебя с балкона. — У тебя есть балкон? — заинтересованно спросил Дин. — Это же шестнадцатый этаж, с него, наверное, такой вид, — почти мечтательно протянул он, игнорируя слова Кастиэля. — Есть, — со вздохом ответил Кастиэль, решив не продолжать тему. Дин постепенно осваивался в новой обстановке, и он даже ему позавидовал — самому ему никогда не удавалось так быстро привыкать к новым местам. А Дин, гляди-ка, уже рассматривал предметы интерьера — репродукции картин и фотографии — трогал статуэтки на каминной полке, доставал книги, вытаскивая их за корешки и возвращая обратно. Кастиэль подавил чувство раздражения — он не привык, чтобы кто-то чужой находился в его личном пространстве, тем более если это был альфа. На работе, на приемах, в доме семьи — сколько угодно, но не в его квартире, куда могли спокойно приходить только немногочисленные друзья и братья. Дин словно почувствовал его взгляд — обернулся и медленно поставил винтажный подсвечник туда, откуда взял — на столик около дивана кремового цвета. Кастиэль окинул Дина взглядом, пытаясь понять, сможет ли выдержать с ним на одной территории больше суток, и решил, что как раз это он и выяснит в ближайшие часы. Он все еще не понимал, какого черта согласился. — Ты тут как в музее живешь, — усмехнулся Дин и провел рукой по затылку, скрывая неуверенность. Кастиэль, не сводя с него пристального взгляда и даже не моргая, качнул головой. — Почти, — сказал он коротко. — Не боишься что-нибудь нарушить? Тут такой порядок… — Я надеюсь, что тут все останется так, как есть, — резковато ответил Кастиэль. — Я не люблю беспорядок. Я не люблю, когда вещи не лежат на своих местах. — О-о-окей, — протянул Дин. — Мне льстит, что ты считаешь меня способным за три дня уничтожить твою квартиру, — хмыкнул он и расплылся в улыбке. Кастиэль не отреагировал. — Слушай, ты всегда такой отмороженный? У тебя что, эмоций вообще никаких нет? — Тебе нужны мои эмоции или крыша над головой? — О-о-окей, — присвистнув, снова протянул Дин. — Не вопрос. Не то чтобы у меня было желание лезть тебе в душу, не подумай. Просто хотел поддержать разговор. — Я не нуждаюсь, — сказал Кастиэль и отвернулся, направившись в свою спальню. Вспомнив кое о чем, остановился: — Ты будешь жить в гостевой комнате. Уборная там есть. — А душ? Мне бы помыться, — Дин демонстративно отдернул воротник водолазки и скривился. — Не буду спорить, — хмыкнул Кастиэль. — Душ там тоже есть. — А одежда? Мне бы переодеться… — уже более неловко спросил Дин, вполне справедливо ожидая отказ. Кастиэль снова окинул его внимательным взглядом, втянул носом воздух, чувствуя отдаленный, пока еще слабый запах альфы в своем доме, и через секунду, опомнившись, ответил: — Одежду я тебе принесу. К сожалению, могу дать только свою, надеюсь, она тебя устроит. — О, Кас, еще как! — запальчиво воскликнул Дин. — Кастиэль. — Что? — Мое имя — Кастиэль. Будь добр его запомнить. Скрывшись за дверью своей спальни, он первым же делом прошел к шкафу, где — он помнил — должны были лежать его старые вещи. Они совершенно точно были чистыми, и он совершенно точно их не выбросил, каким-то чудом решив, что они могут ему пригодиться. Пригодились, кто бы мог подумать. Ага, вот они — толстовка с полустершейся надписью на груди, оставшаяся еще с учебы в университете, спортивные штаны из хлопка, новые носки и белье. Он не подумал, но, возможно, завтра после работы ему следует заглянуть в магазин и купить несколько футболок — Дину они явно пригодятся. Сам Кастиэль футболки носить не любил, делая исключение только для поло, в которых занимался спортом. Но и таковых у него сейчас не было — старые пришли в негодность, а новые он пока что не приобрел. Он вышел обратно в гостиную. Дин все еще был там, так и не сдвинувшись с места. Кастиэль остановился перед ним на расстоянии вытянутой руки и передал ему одежду. — Можешь идти к себе, — сказал он. — Вторая дверь по коридору. — А первая? — полюбопытствовал Дин. Кастиэль растерялся, не ожидая вопроса, но потом, решив, что ничего страшного не случится, все-таки ответил: — Первая — мой рабочий кабинет. — То есть, ты еще и дома работаешь? Я же сегодня тебя еле дождался, думал, ты и ночевать на работе будешь. Кастиэль подавил сильный, не соответствующий возрасту порыв огрызнуться, мол, мог бы и не ждать, ведь никто не просил. Помедлил — и понял, что Дин хотел сказать. Пожал плечами: — Сегодня так получилось. Но сверхурочно я предпочитаю работать дома, мне так комфортнее. — Свои стены? — понимающе протянул Дин, особо не нуждаясь в ответе. — Что-то вроде того, — все равно отозвался Кастиэль. — Ты голоден? К сожалению, у меня нет ничего из еды, я поужинал на работе, а завтракаю и обедаю всегда в кафе. Кроме сегодня. Но могу что-нибудь заказать. Пиццу, может быть? — слово «пицца» было непривычным. Пробежало по языку, сорвалось с губ и рухнуло в комнату колючим звуком. Дин посмотрел на него и кивнул, принимая предложение. Потом показал на одежду и, помявшись, с непривычной неуверенностью произнес: — А полотенце? — Ох. Прости, сейчас принесу, — торопливо сказал Кастиэль, поспешно скрываясь в спальне и доставая из своего шкафа чистое банное полотенце с парой маленьких для ног и лица. Вернулся в гостиную и, остановившись точно так же на расстоянии вытянутой руки, отдал полотенца Дину. — Спасибо, — сказал тот. — Ну, я пошел? — Да. Да, конечно. Погоди, — окликнул Кастиэль, едва Дин прикрыл за собой дверь в гостевую спальню. — Какую пиццу ты предпочитаешь? — Где больше мяса, — выглянув, неожиданно тепло улыбнулся Дин, а Кастиэль спросил самого себя, какого черта он чувствует себя так неуверенно в своей же собственной квартире перед этим молодым альфой. Не в его ситуации смотреть на альф, и это уже давно решено, и решено не им. Значит, никаких эмоций — только логика и рациональность, то, чем он руководствовался в своей жизни на протяжении многих лет. Нужно как обычно — сдерживаться. В дальнем душе зашумела вода, и Кастиэль вздрогнул, сбрасывая с себя лишние мысли. Хорошо, что завтра на работу, — это значит, что ему не придется целый день прятаться в своем доме от своего гостя. Он позвонил в справочную, и после разговора с оператором у него остался краткий список номеров доставки еды. Выбрав первый же телефон, Кастиэль заказал самую большую пиццу с внушительным количеством мяса (с колбасой, ветчиной и беконом), бутылки пепси и пива (на всякий случай) и два бургера, рассчитывая, что примерно половина из этого должна остаться на следующий день. Он до вечера будет на работе, Дину выходить нельзя, а еды в доме нет никакой, даже в виде круп и сырых овощей. Нужно будет что-нибудь придумать. Кастиэль различил топот босых ног по паркету и, прислушавшись, обнаружил, что вода перестала шуметь. Через секунду Дин показался на пороге, одетый в его красную толстовку и серые штаны, носки он так и не натянул, стоя мокрыми пятками на полу. — Сейчас привезут, — сказал Кастиэль, отведя взгляд. — Пицца и кое-что по мелочи на всякий случай. — О. Супер. А ты не будешь? — Нет, я сыт. — О, — емко отозвался Дин, кивнув. Кастиэль бросил на него короткий взгляд, с облегчением увидев, что он не смотрит в ответ, а снова разглядывает интерьер, а точнее — контрастную черно-алую фотографию, которая висела на стене рядом с дверью в тонкой черной с серебристой полосой раме под тонким стеклом. — У тебя есть деньги? — вырвалось у Кастиэля. Дин даже дышать перестал — замерев, он не сразу перевел на него взгляд, одновременно заливаясь румянцем. И покачал головой. — Что ж, я допускал это. Я оставлю тебе немного — у меня недостаточно наличности, завтра будет больше, я сниму с карты. — Ты не должен… — начал было Дин, и Кастиэль властным жестом поднял руку, прекращая все разговоры. — Должен или не должен — не тебе судить. Ты сейчас под моей ответственностью в моем доме, я согласился тебе помочь, значит, я тебе помогу. Если это включает пиццу, одежду и прочее — что ж, я не обеднею. Не думай, что мне сложно облегчить тебе жизнь хоть не намного. — Спасибо, — тихо произнес Дин. — Я… — Пожалуйста, помолчи, — попросил Кастиэль. — Оставь это все на потом. Мне пора спать — сегодня был долгий день, и я буду благодарен, если ты не будешь против моего ухода в спальню. У тебя есть еще какие-то потребности, которые необходимо немедленно удовлетворить, или вопросы, которые нужно разрешить? —…Я, — заговорил Дин после паузы и закашлялся. — Я должен позвонить в пару мест. Предупредить о… О ситуации. Пожалуйста. Ты можешь дать мне телефон? — Разумеется, — Кастиэль качнул головой и достал из кармана трубку. Дин усмехнулся, выглядя совсем невесело: — Я никогда еще не был таким бесполезным и беспомощным. Это… Неприятно. Особенно в глазах… — он замолк, не закончив фразу. — Омеги, — спокойно договорил за него Кастиэль. — В этом слове нет ничего постыдного, и я знаю, как важно альфе предстать перед потенциальной парой в лучшем свете. Но я не твоя потенциальная пара. Мне совершенно все равно, как ты выглядишь. Все, что тебя смущает — смущает только тебя, не меня. — Но, — дернулся Дин, заинтересовавшись его словами, — почему ты не моя потенциальная пара? — Это не имеет отношения к делу, — строго ответил Кастиэль, и Дин не стал развивать тему, благоразумно придержав новые вопросы. — Вот телефон, а я пошел спать. Оставь его тут, на столике, я утром заберу перед уходом на работу. — Хорошо. Спасибо, — спохватился Дин. — Спокойной ночи. * * * — Да, — недовольный голос Дина доносился даже через две закрытые двери и большое пространство гостиной. Кастиэль раздраженно потер сонные глаза и перевернулся на спину, резко выдохнув. Сон не шел. — Сэмми, я вернусь через несколько дней. Сэмми. Сэмми, я серьезно. Нет, они меня не убьют… Если это случится, как я буду вам с отцом помогать? — смешок. Кастиэль заиграл желваками, внезапно решив, что такое поведение — обесценивание опасности — характерно для Дина. Ведь и с ним поначалу тот вел себя примерно так же, пока Кастиэль не вынудил признаться. И это было плохо. — Нет, я в полицию не пойду. Благоразумнее отсидеться и все. Сэмми. Сэм, прекрати. Да. Тут нормально. Да. Нормально. Это омега. Заткнись, — повысил голос Дин. — Я вообще позвонил, чтобы ты не беспокоился и передал отцу, что я в порядке. Кастиэль снова сменил позу, устроившись на боку, и просунул руку под соседнюю подушку. Горничная — которая приходила к нему два раза в неделю, и вчера был один из этих дней — поменяла белье, и теперь оно пахло свежестью и приятным искусственным ароматом кондиционера. Ткань была немного грубоватой, шершавой, и он потерся о нее щекой, осторожно блаженствуя от ощущения прохлады. Он бился со сном уже примерно час, и максимум, чего смог достичь, — перевернуть на себе одеяло несколько раз. И свалять подушки. Дин, кстати, не сразу позвонил родным — как Кастиэль понял, Сэмми был его братом — и сначала перекусил, расплатившись с курьером оставленными деньгами. Внезапная мысль, что Дин знал о том, что на нуле, и вынудил его заказать пиццу за свой счет, неприятно резанула Кастиэля, и он распахнул глаза, выбитый из колеи догадкой. Не хотелось бы, чтобы это было манипулирование, тем более такое бесчестное и бессмысленное. Кастиэль не отказался бы помочь, если бы тот прямо попросил купить еды, а пока что выходило, что Кастиэль повелся на несчастный вид. А может быть, мелькнуло в голове, Дин и сам не знал, что остался без денег. Ведь можно по привычке считать, что в карманах что-то есть, а потом, при вопросе, вспомнить, что не осталось ничего после беготни по городу и дешевых перекусов в разнообразных забегаловках района. Отчаянно не хотелось верить в то, что Дин им манипулировал — не после того, как тот показался ему… нормальным? Ведь он показался же ему нормальным, достойным помощи, раз Кастиэль согласился впустить его в свой дом. Он поверил Дину, и потому очень не хотел, чтобы тот оказался тем, кем, может быть, являлся. Может быть, Кастиэлю стоило поднять этот вопрос, чтобы не мучиться неизвестностью. Этот разговор будет неприятным, но зато потом не останется ничего не решенного. Кастиэль привык поступать именно так — говорить прямо, без экивоков и лишних танцев, делать, если мог, отказываться, если не мог. Юлить и извиваться он не любил и не желал контактировать с теми, кто обычно вел себя таким образом. — Сэм! — повысил голос Дин, и Кастиэль сбился с мысли, невольно прислушиваясь. — Иди к черту, сучка, я тебе позвоню на днях, сейчас мне надо связаться с Эллен… Да, она тоже пока не знает. Я догадываюсь, что меня ждет взбучка, спасибо. Зануда, — буркнул Дин совсем другим тоном, и Кастиэль понял, что тот прекратил разговор по телефону. Скрипнула кровать — скорее всего, Дин улегся на нее, а значит, все это время он ходил по комнате, подыскивая правильные слова, которые не напугают брата. Это подкупало. На некоторое время наступила тишина, и Кастиэль, понадеявшийся, что удастся заснуть, прикрыл глаза и постарался расслабиться всем телом — обычно это помогало. И на этот раз тоже — вскоре он почувствовал, как постепенно погружается в легкую дремоту, перестает ощущать подушки, одеяло, и как сон начинает выстраиваться перед ним, как скомканная кинолента, из разных кусков. —…Да нет же, — воскликнул Дин приглушенно, и Кастиэль распахнул глаза, вырванный из сна его возгласом. — Эллен, я пока что не могу появляться на работе. Я серьезно. Да какой загул!.. Да!.. Эллен!.. Дай сказать!.. Чу-удно, — простонал Дин, и кровать снова скрипнула. Кастиэль представил, как Дин тяжело опускается на нее, уставший от разговоров и оправданий перед близкими. Как роняет голову на грудь, выслушивая упреки. Справедливые, кстати — не нужно было связываться с той девушкой, и никакие альфы не пытались бы его убить. А теперь ему нужно было расхлебывать то, что он сам же и натворил, заодно получая нагоняи. Если бы это касалось Кастиэля, он бы тоже высказал свое мнение, но Дин появился в его жизни лишь на четыре дня, поэтому незачем было тратить силы. — Эллен, я понимаю, что я безответственный и все остальное тоже я, но мне надо было тебя предупредить. Меня не будет пару дней, запиши эти дни, пожалуйста, в счет отгулов. Да хрен с ними, проработаю полгода без них! — воскликнул Дин раздраженно. Его терпение очевидно подходило к концу, как и терпение Кастиэля. Даже сочувствовать не получалось — из-за того, что он до сих пор не спит, а будильник прозвенит в обычные семь часов, его ждал очень тяжелый день на сплошном кофе. — Все. Пока, — поспешно сказал Дин, и наступила тишина. Потом раздался глухой удар, затем — негромкое болезненное шипение и сдавленный стон, звук захлопнувшегося замка, снова тишина, стук крышки унитаза… Кастиэль зажмурился, не понимая, какого черта вообще обращает на все это внимание. Неожиданное соседство оказалось сложным делом. Всего лишь четыре дня. Главное, чтобы ничего не случилось. Ничего непредвиденного. Чтобы не пришлось пожалеть. * * * Как он и предсказывал, подняться по будильнику оказалось тяжело. Кастиэль со стоном перекатился на спину, отшвырнув от себя тяжелую подушку, и закрыл лицо руками. За окном уже было светло, и только это, пожалуй, заставило его сесть и потереть глаза. Комната качнулась ему навстречу, и холодный серый свет утра выделил стул с небрежно сваленной на него одеждой, покрывало на полу, которое обычно придавало приличный вид постели, незакрытый до конца шкаф с видневшимися в глубине вешалками с костюмами и рубашками. Бежевый ковер мог похвастаться размытым светлым пятном — отраженные лучи от окон противоположного дома причудливо падали на пол, преодолев полупрозрачные занавески. Кастиэль спустил ноги с кровати, поднялся, подтянув сползшие практически на ягодицы пижамные штаны, и неторопливо прошел до ванной комнаты, где автоматически почистил зубы, принял душ и совершил прочие дела. Затем, сверяясь с часами — все-таки почти бессонная ночь сделала его вялым как никогда — неспешно оделся в чистое. Заправил постель, не озаботившись разглаживанием складок и неровностей, только взял со стула вчерашнюю одежду и отнес ее в ванную, в которой стоял влажный пар и было жарко. Горничная придет нескоро, отнесет в прачечную грязное, принесет свежее, поэтому Кастиэлю не нужно было заботиться еще и об этом. Ах, да. На этих выходных она не должна была приходить, он ее предупреждал. Ну, ничего, у Кастиэля достаточно сменных комплектов одежды, и некоторое время он способен сам поддерживать чистоту. И только открыв дверь спальни, он вспомнил, что временно живет не один. Дверь в комнату Дина — гостевую, гостевую комнату — была плотно прикрыта, но под ней тонкой серой полоской лежал свет из окна. Кастиэль задержал дыхание и медленно выдохнул, испытывая двоякое чувство: хорошо, что он тихо собрался и не разбудил Дина — и какого черта тот смел спать, когда сам же и устроил ему полубессонную ночь? Кастиэль тихо фыркнул и осторожно, стараясь не шуметь, двинулся по гостиной к прихожей, минуя диван. Вспомнив, вернулся к столику, ожидая увидеть там телефон, куда накануне и сказал Дину его положить, но там было пусто. То есть, стоял подсвечник, лежали журналы, которые Кастиэль изредка открывал, но мобильного не было. И это было нехорошо, потому что в нем были записаны все контакты — и рабочие, и личные, и потому без телефона из дома вообще не стоило выходить. Что ж, Дин не оставил ему выбора. И видел Бог, Кастиэль был бы рад этого не делать. Он подошел к гостевой спальне и, переведя дыхание, наклонился вперед, едва не касаясь дерева щекой. Ничего не расслышав, даже звука дыхания, Кастиэль мягко положил руку на прохладную ручку, надавил на нее, отпирая замок, и осторожно толкнул дверь, надеясь, что не раздастся никакого скрипа. Да, это был его дом, но ничто не давало ему права вламываться в личное пространство гостя, тем более когда тот был беззащитен во сне. Телефон должен был быть… Кастиэль застыл. Тяжелый и приятный запах, скопившийся в комнате за ночь, бросился ему в нос, и Кастиэль открыл рот, хватая им воздух от неожиданности. Он давно не чувствовал такого сильного, крепкого аромата молодого альфы, аромата, в котором не было никаких примесей в виде отвратного страха и болезни. Он понимал, почему та девушка-омега обратила на Дина внимание — здоровый взрослый мужчина, готовый к Связи и заведению потомства. Глупо было бы такого упустить. Кастиэль усмехнулся и уже смелее вошел внутрь, уверенный, что Дин не проснется. Внутри царил полумрак — окна этой комнаты выходили на другую сторону, и солнечные лучи добирались до нее позже, во второй половине дня. Прищурившись, он поискал взглядом свой телефон, надеясь, что Дин не уснул с мобильным в обнимку и ему не придется копаться в подушках и простынях, чтобы его найти. Но вместо телефона он нашел развалившегося по диагонали кровати Дина, спустившего руку с постели и накрывшегося одеялом так, что наружу торчали только макушка и пятки. А вот и сотовый — на полу, рядом с кроватью и свисающей рукой Дина. Кастиэль тихо приблизился, присел на корточки — колени хрустнули, и он замер, не дыша. Дин не шевельнулся, продолжая дышать размеренно и спокойно, и Кастиэль, потянувшись ладонью за телефоном, нечаянно коснулся пальцев Дина. Вздрогнул от неожиданности и неловкости, взял трубку и вышел, закрывая за собой дверь так же плотно, как было до его вторжения. Оказавшись в гостиной, он расслабленно выдохнул и, убрав телефон в карман, снова направился в прихожую, твердо намереваясь покинуть дом. Через секунду он снова вернулся в гостиную, оставил короткую записку, в которой сообщал, что вынужден оставить Дина без средства связи, но в его распоряжении будут телевизор и книги. Подумав, приписал, что в его спальню и кабинет заходить не следует, и что он закажет ему еду с работы, оплатив ее онлайн. Оставалось надеяться, что Дин достаточно тактичен, чтобы не вламываться в его личные комнаты, и что Кастиэль в нем все-таки не ошибся и вернется вечером в ту же квартиру, из которой уходил сейчас. * * * Среда — обычный день, середина недели, «маленькая пятница». Кастиэль ничем не отличался от остальных своих сотрудников в этом плане: точно так же любил, когда неделя переваливала за середину, и оставшиеся рабочие дни бежали быстрее, спеша перетечь в выходные, а там — снова в понедельник, и по кругу. В этом был порядок, и Кастиэля это устраивало. Сейчас было все то же самое, и потому, подняв голову от документов и взглянув на часы, висевшие над дверью, Кастиэль удивился тому, как лихо закончился день. Там, в опен-спейсе фирмы, видном через стекло его кабинета, сотрудники уже начали собираться, переговариваясь: некоторые прощались до завтра, некоторые — договаривались о встрече через четверть часа, кто-то продолжал говорить о сегодняшнем деле, и, постепенно оставаясь в полном одиночестве, Кастиэль обретал покой. Когда последний человек покинул офис, он тоже надел пальто и прошел к лифту, по пути поздоровавшись с уборщиком, и спустился вниз, сел в машину и выехал со стоянки, по-прежнему умиротворенный и словно укутавшийся в самого себя. Дорога до дома была привычной: в знакомых местах ожидаемые пробки, не вовремя зажигающиеся светофоры, неловкие водители, опасно подрезавшие и рисковавшие сразу несколькими жизнями. Кастиэль поджимал губы, и только: не хотелось еще как-то расплескивать то, что он сейчас нес в себе, словно в глубокой чаше, и прислушивался к ощущениям, впрочем, внимательно следя за движением. Когда мимо оказался магазин, он мельком подумал, что питаться пиццей и прочей готовой заказной едой не совсем здорово, и, раз Дин ухаживает за своей семьей, то, быть может, он умеет готовить? И, возможно, Кастиэлю не повредит купить немного продуктов? В конце концов, Дину предстояло жить у него почти три дня, и тут хочешь не хочешь, а заскулишь от надоевшей вредной пищи. Поэтому — да, пожалуй, это было хорошей идеей. Кастиэль завернул на стоянку, довольный, что горевший красным светофор дал ему достаточно времени для принятия решения, и, остановившись, вышел из машины, проследовав в супермаркет. Взяв корзинку, он поначалу неуверенно шагнул в торговые ряды, но вскоре освоился, принявшись всматриваться в товары и размышлять, что же лучше выбрать. Его самого, конечно, вполне устраивал совершенно пустой холодильник, в котором даже молока не было — зачем, если он пил только кофе, а есть спускался вниз, в излюбленное кафе? Не ахти какой способ разнообразить существование, но заказывать еду на дом он не очень любил, чувствуя, что запирает себя в четырех стенах. Конечно, можно было бы делать это ради Дина, чтобы тому не питаться одним фастфудом, но делать заказы по телефону с работы, оставлять деньги, тем самым унижая альфу и делая еще более зависимым, не хотелось. Лучше просто купить продукты, из которых Дин сам себе сможет сделать то, что захочет съесть. Молоко, яйца, сыр, мясо… Картофель не повредит, немного фруктов, можно взять пару пачек круп, сахар. Может быть, взять муки? Хлеба? Ветчины? Рыбы? Из чего Дину будет приятнее или хотя бы проще готовить себе еду? Если бы у него был телефон, то Кастиэль бы ему позвонил, но сейчас приходилось руководствоваться собственными соображениями. И он порядком растерялся. Ладно, можно взять спагетти и немного рыбы. Пусть будет мука — мало ли, из нее можно сделать очень много блюд. Ах, да — еще не повредит обновить запас кофе, который уже заканчивался, делая кухню в его квартире совершенно бесполезной комнатой. Стоя на кассе, Кастиэль прикидывал, сможет ли Дин выкрутиться и съесть все, что он для него купил? Выходило, что тут еды недели на полторы, а Дин у него особо не задержится. Быть может — Кастиэль признался себе в этом с большой осторожностью — он был бы и не против более долгого соседства, но обстоятельства не позволяли. Поэтому Дину придется постараться. С этой мыслью он поставил пакеты на заднее сиденье и выехал с парковки у супермаркета. Спустя двадцать минут — время, что он провел в магазине — час-пик слегка подуспокоился, и Кастиэль свободно доехал до дома, поздоровался с консьержем и поднялся на свой этаж, только в лифте задумавшись, что, может быть, Дин оказался не таким уж хорошим парнем, и теперь в его квартире не осталось никакой ценной аппаратуры. Когда двери разъехались, он вышел на площадку, поудобнее перехватив пакеты с продуктами. Что-то из одного из них давило в бок, и Кастиэль, поморщившись, изогнулся, пытаясь достать ключи. Карманы, пережатые покупками, не давали такой возможности, надежно заперев в себе все содержимое, и Кастиэль, раздраженно закатив глаза, не придумал ничего лучше, чем дотянуться до звонка носом, надеясь, что Дин сообразит открыть дверь. И только когда тень мелькнула в дверном глазке, и шелкнул замок, Кастиэль поймал себя на том, что его затопило облегчением и виной, что Дин оказался дома, никуда не сбежал и ничего не вынес. А еще он запоздало понял, что мог просто поставить пакеты на пол и спокойно отпереть дверь. — Привет, — моргнул Дин, по-прежнему одетый в его вещи. — Тебе помочь? — Здравствуй. Нет, не… — но Дин, не спрашивая больше ничего, уверенно потянул на себя один пакет и со знанием дела понес его на кухню. Видимо, успел разучить планировку квартиры, раз уже так легко в ней ориентировался. Кастиэль вошел внутрь, занеся второй пакет, закрыл за собой дверь, переобулся в домашнюю обувь, поставил на комод дипломат — все это он повторял каждый вечер, возвращаясь с работы — и тоже прошел на кухню следом за Дином, который с деловым видом разбирал покупки, распределяя, что и где должно лежать. Кастиэль замер, не переступая порога, и молча наблюдал за тем, как тот снует по комнате, минуя выступающие углы гарнитура, открывает и закрывает ящики, хлопает дверцей холодильника, пряча молоко. В груди затрепетало и сдавило. Кастиэль глотнул воздуха, восстанавливая сбившееся дыхание, отвел глаза и поджал губы, недовольный своей реакцией. Неожиданно Дин оказался прямо перед ним, и Кастиэль вздрогнул, отшатнувшись. Дин состроил озадаченное лицо, спокойно взял продукты и так же умело и быстро разложил их по своим местам. Кастиэлю казалось, что он купил много разнообразного, а вышло, что два пакета — это вообще ничто для такой огромной кухни, и то, что он сегодня принес, исчезло в паре ящиков и заняло половину полки в холодильнике. — Ты передумал? — спросил Дин, и Кастиэль перевел на него взгляд. И, видимо, догадавшись, что он не совсем понимает, о чем речь, Дин уточнил: — Насчет продуктов. Вчера ты говорил, что не готовишь и дома не ешь, и… — Да, — оборвал его Кастиэль. — Я решил, что ты умеешь готовить. То есть… — он замешкался, не зная, как признаться в том, что слышал его ночной разговор с Сэмом. Ему бы не понравилось, если бы его подслушивали, поэтому этого стоило как-то избежать. — То есть, я предположил, что ты умеешь обращаться с продуктами, потому что… — Потому что я обычный человек? — не совсем искренне улыбнулся Дин, подсказывая один из допустимых вариантов ответа. Кастиэль, чувствуя неловкое смущение, не спешил соглашаться с предложенным. — Или, — медленно начал Дин, и Кастиэль ощутил, как у него исчезают шансы на правильный ответ, — я из того слоя общества, которое может питаться подножным кормом и приготовить из чего угодно что угодно? Или… — Дин, — почти воскликнул Кастиэль, сбитый с толку. — Нет, я ни о чем таком не думал. — Так почему ты решил, что я умею готовить? Потому что мы, простые люди, обслуживаем вас в различных заведениях, поэтому? — Дин продолжал наступать на него, и Кастиэль прикладывал усилия, чтобы остаться на месте. Его несправедливо обвиняли, но обвинял альфа, и незаслуженное чувство вины заставляло склонить голову перед ним. Но Кастиэль держался. — Я слышал твой разговор. Сегодня ночью, — признался он нехотя, и Дин тут же отступил. На его лице мелькнули непонимание, затем — обида, потом — ярость, и в итоге остались только растерянность и досада. Кастиэль видел это все по его глазам. Когда Дин моргнул, стирая эмоции, он моргнул в ответ и, опомнившись, продолжил: — Это вышло случайно. Я не подслушивал. Я просто не мог заснуть, а ты, может быть, не прикрыл дверь, и… Извини. — О, — выдохнул Дин, отступая, и Кастиэлю сразу стало легче дышать и держать спину прямо. Дин сделал еще несколько шагов назад, и, опершись поясницей о стол, скрестил руки на груди и лодыжки, закрываясь от Кастиэля. Что ж, это было совершенно справедливо. — Прошу прощения, Дин. Твои разговоры меня не касались, и, может быть, мне стоило как-то уведомить тебя, что я их слышу, чтобы мы могли избежать этой ситуации… — Да Господи, Кас, — воскликнул Дин, — ты можешь говорить на человеческом языке?! — Кастиэль. — Мне не нравится, — буркнул Дин. И, заметив непонимание в лице Кастиэля, без особого желания пояснил: — Произносить неудобно. Длинное слишком. — О. Понятно, — недовольно отозвался Кастиэль. — И что ты делаешь с освободившимся временем? — Освободивш… Да черт возьми, какая разница! — Я понимаю, что ты любишь молоть языком, но пока ты находишься в моем доме, будь добр исполнять мои правила. Тем более я прошу всего лишь использовать мое полное имя без пошлых сокращений. Подумав недолго — или просто сделав вид, Кастиэль мог только предполагать, — Дин ответил: — Окей. И потом спросил: — Ты голоден? — Нет, — солгал Кастиэль. — Я поужинал в офисе, — и удалился к себе, успев расслышать тихое хмыканье. Уже переодеваясь, он почувствовал приятные ароматы готовящегося ужина, но заставил себя оставаться в комнате. Принял душ раньше времени, снова переоделся в чистое и, выйдя из ванной, упал в ароматы, заполнившие комнату. Сглотнув слюну, Кастиэль подумал, что, кажется, вытяжка из кухни прямым ходом переправляет запахи в его спальню, иного объяснения тут быть не могло. И только поняв, что даже интересная книга, подаренная братом, не может отвлечь его от мыслей о кухне, он, сдавшись, вышел в гостиную, тут же упершись взглядом в закрытую дверь комнаты для гостей. Почувствовав облегчение, он проследовал на кухню, намереваясь попить воды, но наткнулся на стоявшие на столе приборы и прикрытую прозрачной крышкой тарелку. Рядом лежала короткая записка, написанная неаккуратным ломаным почерком «Приятного аппетита, Кастиэль». Вздохнув, он покачал головой, чувствуя себя глупо, и, усевшись за стол, открыл тарелку, тут же с удовольствием окунувшись в взметнувшиеся ароматы свежей домашней еды. Это была рыба, запеченная под белым соусом, и жареный картофель ломтиками, уложенный вокруг. Восхитительно. С остальным он разберется позже. * * * Четверг на работе тоже оказался обычным днем. Стандартные ситуации в виде уточняющих контракты бесед, разговоры с юристами и консультации с вызванными специалистами поначалу занимали все внимание Кастиэля, но ближе к обеду, когда он проголодался, то и дело стал переключаться на мысли о том, как там Дин. Что готовит? И готовит ли, может быть, достаточно осталось с ужина? Пару раз, к стыду Кастиэля, он ловил себя на том, что согласно кивает в ответ на слова собеседника, а сам тем временем размышляет, нужно ли ему и сегодня заезжать в магазин или вчерашних продуктов пока что хватит? Спохватившись, он мысленно перевел дух, что никто кроме него ничего не заметил, и постарался как следует сосредоточиться на деле. Получилось сфокусироваться до самого конца беседы, и, когда сотрудник покинул кабинет, Кастиэль буквально упал в кресло, потирая лоб ладонью и думая, что со всем этим ему делать. Напрашивался ответ, что ничего, потому что Дину осталось у него жить всего два дня, и в субботу его уже не будет в квартире, вероятно, с самого утра, когда Кастиэль даже еще не проснется. При мысли о выходных он напрягся, вспомнив, чем еще они ему грозят. Да уж, оставалось только надеяться, что Дин уберется раньше, чем… Телефонный звонок перебил его мысли, и, встряхнувшись, Кастиэль взял трубку, готовый к веселому голосу звонившего. — Здравствуй, Габриэль, — сказал он. — Привет! — жизнерадостно раздалось в ответ, и Кастиэль непроизвольно улыбнулся. — Как ты там, братишка? Не закис окончательно? — Уже практически, — с притворной печалью отозвался Кастиэль, пряча улыбку, впрочем, без особого успеха. — Нельзя же столько работать, Касси, я тебя разве не учил? — То, чему ты меня учил, Габриэль, могло привести меня к тюрьме, — с иронией заметил Кастиэль. — Ну не без этого, — рассмеялся, ни капли не смутившись, Габриэль. — За все хорошее в этой жизни приходится платить! Кастиэль закатил глаза, по-прежнему широко улыбаясь, и постарался не зацикливаться на мысли, что с него, кажется, плату взяли раньше, чем он что-либо получил. Быть может, с него взыскали чей-то кармический долг? — Я, собственно, по какому поводу, — продолжал тем временем Габриэль. — Я знаю, что ты не любишь семейные сборища, ну, и вообще не очень радостный сам по себе и не умеешь веселиться, хотя я все твое детство вбивал в тебя, как правильно это делать… — Я понял, Габриэль. Поконкретнее? — Кали обрадовала меня сегодня утром, — сменив тон, мягко и осторожно сообщил тот. — То есть? — не сразу понял Кастиэль. — То есть, у нас получилось, — с намеком сказал Габриэль. — То есть… — он, кажется, начал догадываться, но не нашел в себе сил договорить до конца, пораженный широтой своих эмоций. Он понимал, что должен броситься поздравлять брата с долгожданной победой, но внутри его что-то так раздулось, что он не мог пошевелиться, и только шумное дыхание вырывалось из его рта. — Она ждет ребенка!.. Нет, нет, это мы, мы с ней ждем ребенка! Касси, мы смогли! — воскликнул Габриэль, не заметив молчания, и Кастиэль заставил себя выдохнуть, затем глубоко вдохнуть и ровно, с долей радости произнести: — Я поздравляю вас, Габриэль! Передай мои поздравления и Кали, она заслуживает столько роз, сколько ты даже не сможешь унести… — Да какие розы, о чем ты. Она сейчас крови моей хочет. Ну и вообще — крови, — будто только что это осознав, удивленно произнес Габриэль. — Так что мы — все мы, а не только мы с Кали, еще Майкл, Рафаил и все остальные — ждем тебя в следующую пятницу на семейный вечер по поводу положения моей супруги. Отказы не принимаются — мы тебя найдем и выкурим из любого места, поэтому пожалей тех, кто невольно может пострадать из-за твоего малодушия. Кастиэль рассмеялся бы, если бы у него были на это силы. — Габриэль. Ты же знаешь… — Я знаю, Кастиэль. И я в который раз тебе говорю: для нас это не имеет никакого значения. «А для меня?» — почти сорвалось с языка, но он вовремя его прикусил и для пущего воздействия вдавил пальцы в бедро. Они проходили это все так много раз. Один и тот же разговор случался, когда понесла омега Майкла, когда омега Рафаила родила двойню, когда Анна расширила семью на прекрасную альфу. Но Захария, когда забеременел от своего альфы, на каждом последующем мероприятии в кругу семьи бросался в глаза своим огромным животом, будто специально преследуя Кастиэля и оказываясь с ним в одних комнатах. Кастиэль навсегда запомнил то Рождество, когда, в поисках убежища, был вынужден запереться в собственной спальне, которую покинул лет пятнадцать назад, потому что Захария не оставлял его в покое и все старался о чем-нибудь поговорить, и выпячивал живот, чтобы тот казался больше. И хватался за своего влюбленного супруга, если тот был рядом, и поглаживал его ладонью свой живот, восклицая сладким голосом: «Шевельнулся! Ты почувствовал?.. Кастиэль, хочешь потрогать?». Разумеется, Габриэль этого не помнил, никто не помнил и не знал, потому что Кастиэль не считал нужным распространяться о своих душевных мучениях, прекрасно делая вид, что у него все в порядке. Он не был в порядке. Никогда не был. Но признаваться в этом себе не значит признаться родственникам и близким. Ему и так хватало унижения в собственной голове, чтобы разбираться с чужими. Габриэль, ведя себя так, будто ничего особенного с Кастиэлем и не происходило, порой перегибал палку. Нет, не часто, в большинстве случаев все было отлично, и Кастиэль был ему благодарен, но в моменты, когда тот слишком сильно делал вид, что все хорошо, становилось тяжело. Как сейчас, например. — Так во сколько тебя ждать? — все так же бескомпромиссно спросил Габриэль, и Кастиэль, через силу улыбнувшись, заставил себя произнести: — Я приеду часам к восьми. — Отлично! Будем тебя ждать. Кали обрадуется! Чмоки-чмоки! Чмоки-чмоки. Как будто ему не тридцать пять, а пять. Кастиэль покачал головой, улыбаясь уже искреннее, и положил телефон на стол, думая, что до звонка день был лучше. * * * Сегодня ему не пришлось нажимать на звонок носом — руки его были свободны, и потому он просто отпер дверь, вошел внутрь, переобулся, повесил пальто в шкаф и, взяв с комода дипломат, скрылся в кабинете. Его присутствия Дин не заметил — тот что-то делал на кухне, и оттуда доносились шипение, щелчки и невнятные болезненные вскрики. Догадавшись, что Дин попросту что-то обжаривает в масле, Кастиэль покачал головой: в его голове уже успели нарисоваться такие картинки, соединившие в себе все средневековые гравюры, что просто любо-дорого. Жаль, что никому нельзя такое рассказать. Дверь в кабинет закрылась, и звуки с кухни сразу стали тише. Он включил ноутбук. Ожидая, пока тот загрузится и предъявит миру рабочий стол с космическим фото на обоях, Кастиэль осмотрелся в комнате, подмечая, не было ли тут что-нибудь сдвинуто за время его отсутствия. Кто знал, может быть, Дин слишком нагло пользовался его доверием?.. Но он это проделал как-то лениво, даже не стараясь внимательно приглядываться к предметам, стоявшим на столе и полках. В конце концов, у Дина было достаточно времени, чтобы проявить себя с плохой стороны, теперь же это делать тому было совершенно бессмысленно. Размышляя о сегодняшнем звонке брата, Кастиэль пытался придумать, что можно будет взять с собой в качестве подарка будущей матери. Омега Кали — властная омега, которой далеко не все может понравиться, а потому схлопотать в лучшем случае недовольный взгляд будет самой милосердной смертью… Вообще они с Габриэлем были колоритной парой. Расхлябанный хулиганистый сладкоежка и строгая, резкая, местами очень кровожадная Кали, всегда, в любой ситуации ведшая себя с достоинством богини. Как они могли сойтись? Но все свидетели: сошлись, еще как сошлись, и периодически их квартира разносилась в щепки во время скандалов. И не только скандалов. Оптимистичный Габриэль на все вопросы и выражения сочувствия отвечал лишь, что не любит постоянство, и частые перемены в оформлении жилища его очень даже устраивают. Кастиэль только посмеивался, радуясь за брата, и желал им счастья. Кали и Габриэль четыре года пытались завести ребенка. Что-то у них не совпадало по циклу и гормонам, пришлось очень много обследоваться, месяца проводя в разлуке. К счастью, в их случае это привело к победе. И Кастиэль как никто другой мог понять Кали, поддержать ее, разделить с ней тяготы и переживания. Но предпочел этого не делать, помогая и издалека. Впрочем, никто его в этом не винил. Кастиэль потянулся рукой за чашкой, и понял, что ее-то здесь и не хватало. Поднявшись, он покинул кабинет, завернув на кухню, и замер, наткнувшись взглядом на Дина, только что закрывшего духовку. Тот обернулся и улыбнулся ему широко, как своему, и Кастиэль замешкался, не зная, как реагировать на такое — улыбнуться в ответ? Сделать вид, что не заметил выражения симпатии? Как с этим разбираются обычные люди? — Привет, — сказал Дин и отвернулся к столу, на котором яркими пятнами расположились вымытые овощи. Кастиэль заметил пару красных перцев, томаты, огурцы, салат и смутно вспомнил, как накануне вечером забрасывал их к себе в корзинку, расхаживая по магазину. — Ты что-то хотел? — Да, мне бы… Мне бы кофе, — запнувшись, сказал Кастиэль. — О. Прости, но придется подождать, — протянул Дин легкомысленно, — я помыл кофемашину. Давненько с ней этого не делали, мне даже стало неловко, — пошутил он. — В смысле, теперь нужно закинуть капсулы и… — Да, я знаю, как варить кофе, спасибо, — оборвал его Кастиэль и тут же пожалел о своей резкости. Но, кажется, Дин этого не заметил или же предпочел не заметить, начав шинковать овощи в большую фиолетовую миску. У Кастиэля была такая? — Дин, — вдруг позвал он, и, когда тот замер, продолжил, немного смутившись: — Не выкидывай, пожалуйста, семена перца. — О…Окей, — чуть удивленно согласился Дин и, протянув их ему, полюбопытствовал: — Зачем они тебе? — Я их люблю, — постаравшись сдержать лицо, Кастиэль с достоинством принял обрезки перца и с удовольствием вгрызся в тонкую влажную мякоть. Кругляшки семян посыпались на язык, и он раскусил каждое, наслаждаясь короткими вспышками неяркого, но приятного вкуса. — Странный ты, — все так же по-деловому умело нарезая салат, заметил Дин. — Хотя о чем я, — остановился он вдруг и ухмыльнулся: — Мой брат вообще кочерыжки капустные грызет. Вы бы понравились друг другу, я думаю. — А он… — начал было Кастиэль, но остановился, посчитав, что не имеет права задавать такие вопросы. — Омега, — все равно ответил Дин, поняв его без слов. — Упертый длинный омега. Кому-то очень не повезет. Или повезет, это как посмотреть. Я-то его в обиду не дам. — О. Понятно, — отозвался Кастиэль, раздумывая над тем, что еще уместно спросить и не пора ли ему убраться восвояси. Вспомнив, что так и не получил свой кофе, он сказал: — А у него уже кто-то есть? — Ну, — не особо охотно откликнулся Дин, — я бы не так выразился. Я бы сказал, что тому типу, который ошивается вокруг, нужно надрать задницу, чтобы не покушался на то, что ему не светит. Но я не имею права так делать, потому что, ну, это же природа. Кто знает, может этот Люк — тот, кто нужен Сэмми? А, кофе. Подожди минутку, — Дин склонился над кофемашиной, нажал нужные кнопки и через миг раздался приятный шум готовящегося напитка. — В общем, вот как-то так. Как видишь, наша жизнь мало напоминает твою. — Вижу, — сухо ответил Кастиэль. — Ну, а ты? — обернулся к нему Дин, улыбаясь. — Что — я? — Почему ты один? — Это… сознательный выбор, — ровно произнес Кастиэль. — А-а… — протянул Дин. — Серьезно? Одиночество можно выбрать сознательно? Хотя, наверное, можно, зачем я спрашиваю, — ответил он сам себе и, ойкнув, наклонился, чтобы открыть духовку. Оттуда повеяло приятным ароматом, и желудок Кастиэля тут же отозвался. Дин рассмеялся: — Скоро уже будет готово, потерпи. Так все-таки? — перескочил Дин с темы, но Кастиэль с досадой понял, к чему тот клонит. — Я уже ответил на этот вопрос. И почему это тебя так интересует? — Ну, ты же спросил про Сэмми? Вот поэтому и мне интересно, — легко ответил Дин. — Ничего такого, просто любопытно. Ты привлекательный здоровый омега, все еще довольно молодой для создания семьи, так почему? — Дин… — Ну серьезно, Кас. Ты был связан, но потерял альфу, и теперь скорбишь по нему? — Нет. А если бы это было так, ты бы сейчас поступил очень бестактно, напомнив об этом. — Ага. Ты был связан, но тебя бросили? Не переживай, Кас, его метка не даст ему нигде спокойной жизни, и он будет изгнан с позором отовсюду, где только покажется, — ободряющим тоном сказал Дин, и Кастиэль поморщился, не понимая, почему он все еще здесь. — Ты поразительно бестактен, Дин, — заметил он резко. Дина это не остановило. — Ну, а почему еще? — спросил тот, разводя руками. Кастиэлю была видна только спина и слышен частый стук ножа о доску, который прерывался, когда Дин скидывал нарезанные овощи в миску. — Это не твое дело, Дин, — не выдержав, прямо сказал Кастиэль, не понимая, почему так долго ждал, чтобы это произнести. Дин безжалостно ковырялся в его жизни, а он не мог встать и прекратить этот разговор, и какого черта-то не мог? Что мешало? Дин будто хотел добить его, раздавить, как боб, лезвием ножа. Зачем ему это было нужно? — Да понятно, что не мое, Кас, — спокойно сказал Дин, спрыскивая салат лимонным соком и добавляя оливковое масло. Раздался писк кофемашины, и в чашку почти черной струей полился кофе. Когда чашка наполнилась до краев, Дин поставил ее перед Кастиэлем и вернулся к салату. — Просто… мне жаль, что ты один. Ты заслуживаешь счастья. «Жаль, что ты один». «Ты заслуживаешь счастья». Кастиэль стиснул пальцы на горячей чашке, цепляясь за обжигающую боль. Сглотнув, он пропустил пару ударов сердца, беря себя в руки и утихомиривая зазвеневшие в голове слова. Дин не знал. Дин не мог знать. Дин был очень жестоким. Сделав глубокий вдох, Кастиэль помедлил, затем выдохнул и бесстрастно сообщил: — Я пустой, Дин. И я действительно не понимаю, каким образом это касается тебя. Дин выронил ложку, а потом попытался что-то сказать, но Кастиэль его не слышал — прихватив кофе, он закрылся в кабинете, намереваясь качественно поработать над новым проектом, разрабатывать который начал сегодня в офисе. Он только надеялся, что Дину хватит ума не соваться к нему несколько часов. * * * У Кастиэля было время примириться с собственным бесплодием. Он узнал, что не сможет иметь потомство, в ранней юности, в возрасте одиннадцати лет. В его семье все регулярно проходили обязательное обследование, особенно в преддверии полового созревания, чтобы, если что, была возможность скорректировать проблему, если таковая обнаружится. Проблемы Кастиэля коррекции не подлежали. Поначалу врачи говорили, что, вероятно, эта проблема исчезнет сама собой, потому что порой гормоны творят чудеса, и зачастую человек самоисцеляется. Потом стали говорить, что можно попробовать пропить некоторые препараты, потом — что можно лечь под нож, что шансы, конечно, невелики, но можно надеяться, и… Кастиэль не надеялся, в семнадцать лет окончательно осознав, что он не сможет родить. Даже искусственное оплодотворение в его случае оказалось бы пустой тратой денег, потому что в его теле попросту отсутствовали необходимые для созревания плода… Элементы? Запчасти? Кастиэль не знал, как к этому относиться, и как относиться к регулярным течкам, каждая из которых была свидетельством его бесполезности. Их он всегда переживал в одиночестве. Взрослея, он постепенно отрезал от себя всех людей, с кем общался во время учебы и начала работы. Потому что если все было относительно в порядке, пока люди находили пары, то, когда те же пары начали связываться и заводить детей, стало невыносимо тяжело. Только от своей семьи он не смог избавиться, потому что братья просто отказывались оставлять его в покое. Впрочем, было хорошо уже то, что они уважили его решение не связываться ни с каким альфой, чтобы не портить тому жизнь. Кастиэль даже представить боялся, что он мог бы быть с кем-то связан. Что какой-то неведомый ему альфа согласился бы стать его супругом, принял бы его такого — бракованного, наплевал бы на детей. На своих детей. В итоге этот альфа попросту стал бы ненавидеть Кастиэля за то, что он лишил его счастья и возможности оставить след в мире. Помешал последовать самому первому инстинкту, который позволил человеку вообще обосноваться на планете. Кастиэль это все понимал, и его родня тоже поняла, но, к сожалению, не сразу. «Скажи мне, Майкл, — не выдержал как-то Кастиэль, — что сделал бы ты, узнав, что твоя омега не может понести? Что ты не станешь отцом, не закрепишься в мире? Ты бы убил ее, Майкл, и связал себя с другой, или терпел до конца дней своих рядом с собой неполноценную пару?» Майкл тогда впервые ударил его. Сильно ударил, но, кажется, понял, что Кастиэль имел в виду. И несмотря на то, что брат кричал, что Кастиэль вовсе не неполноценный и не бракованный, он перестал поднимать эту тему. Значит, согласился с его доводами. Значит, признал правоту. Значит, Кастиэль был с изъяном. Вот, собственно, и вся история. Поэтому — да, одиночество было сознательным выбором. * * * Дин постучался к нему через двадцать пять минут и сказал, что ужин готов. И, если Кастиэль хочет, то может выйти и поесть — сам Дин в это время будет в своей — гостевой — комнате, поэтому портить аппетит неуместными расспросами не сможет. А вообще, после паузы добавил Дин, он чувствует себя куском дерьма и просит прощения, и если у Кастиэля получится смягчиться по отношению к нему, то будет славно. А если не получится, то Дин поймет. Это заставило Кастиэля задуматься. Он отложил ручку, которой делал записи в рабочем блокноте, и, прислушавшись к своим чувствам, понял, что больше не чувствует тех ярости и обиды, которые с полчаса назад закрывали белый свет. В конце концов, он давно решил все насчет жизни, и короткий разговор с Дином не мог ничего изменить. То есть, и менять было нечего. Дин не первый и тем более не последний, кто влез не в свое дело. Хотя, конечно, у Кастиэля был опыт пресекать подобное, ему достаточно давно не приходилось к этому прибегать, потому что его окружение уже было сформировавшимся, неизменным, и из этих людей никого не интересовала его жизнь. Да, по-хорошему, она и самого Кастиэля не интересовала. Вздохнув, он поднялся на ноги, потянулся, пробуждая засидевшийся организм, и решительно вышел из кабинета, прикрыв дверь. Приятные ароматы и так проникали в комнату, а уж теперь, когда он оказался в гостиной, из которой был открытый вход на кухню, запахи и вовсе разожгли утихомирившийся за работой аппетит. Кастиэль вдохнул поглубже, пытаясь отгадать, что именно его ждет, и прошел к столу, на котором стояли тарелки с его сегодняшним ужином. Сочное тушеное мясо, запеченное в духовке, с зеленью и овощами. В дополнение — овощной салат. И как вишенка на торте — стакан молока рядом с приборами. Кастиэль уже и забыл, что такое домашние ужины и внимание другого человека. Усевшись за стол, он принялся за еду, смакуя острый пряный вкус искусно приготовленного блюда. Где, интересно, Дин научился так готовить? Не ресторанный уровень, разумеется, — в каком ресторане к еде подадут молоко? — но Кастиэль и не сравнивал, уверенный, что домашнее в любом случае лучше, чем красиво оформленные заказы, за которые дерут втридорога. Изыски можно оставить на праздники, а вот так, за своим столом поесть на твоих глазах приготовленное мясо? Было что-то магическое в том, как некоторые люди умели обращаться с сырыми продуктами, играючи превращая их во что-то потрясающе вкусное. В этом плане жаль, что послезавтра Дин уйдет. Кастиэль будет скучать по этому. Глотнув молока, он прикрыл глаза, наслаждаясь тем, как мягкий вкус сглаживает остроту. Не сдержавшись, сделал еще несколько глотков, вдруг почувствовав жажду, и остановился, когда молока осталось около трети. «Нужно оставить на потом», — подумал он с улыбкой, неожиданно почувствовав себя маленьким мальчиком и едва ли не ощутив, как мама прошла рядом, юбкой задев его колено. Сполоснув тарелки, Кастиэль почувствовал, что продолжить работу будет плохой идеей. Хотелось расслабиться, посмотреть хороший фильм — где-то у него была неплохая коллекция из подаренных Рафаэлем дисков, содержимое которых прошло мимо Кастиэля. Почему бы сегодня не наверстать упущенное? Он погасил свет на кухне, вышел в полутемную гостиную. Подумал немного и заглянул в пару ящиков, надеясь, что та коллекция кино попадется ему на глаза. Повезло — нашлась на нижней полке. Переставив ее на столик у дивана, Кастиэль решил на минуту вернуться в кабинет, по пути чуть не остановившись у комнаты Дина. Упорно продолжив путь, Кастиэль вышел из кабинета с двумя стаканами виски с кубиками льда и вот теперь уже постучался к Дину. Тот отозвался коротким «Да, Кас?», и на этот раз Кастиэль решил его не поправлять. Не хотелось портить настроение придирками, пусть и в чем-то справедливыми. Что хотелось — так это наладить мир. — Дин, ты не хотел бы посмотреть какой-нибудь фильм? Наступила пауза. Затем послышался шорох, после — скрип кровати и приближающиеся к Кастиэлю шаги. Дверь отворилась, и Дин, выглядя настороженно и виновато, взглянул ему в глаза. — Фильм? — Фильм, — повторил Кастиэль и сунул Дину в руки стакан с виски под мелодичный перезвон льда. — О!.. — удивился Дин. — Понял. А какой? — Понятия не имею. Сомневаюсь, что у меня удовлетворительно широкий выбор, но кое-что есть. Может быть, поставишь что-нибудь на свой вкус, если найдется подходящее? — О, — снова произнес Дин. — Хорошо. Ладно. — Диски на столике у дивана, — указал Кастиэль, и Дин вышел из комнаты, оставив дверь нараспашку. Кастиэль невольно заглянул внутрь и увидел смятое покрывало на кровати и раскрытую книгу, лежащую вверх обложкой. Воннегут? Кастиэль не очень хорошо помнил, о чем тот писал, но выбор Дина его обрадовал. — Хм-м, — задумчиво протянул Дин. — Не сказал бы, что тут особо есть что смотреть. Без обид, чувак, но… Оу, — воскликнул он, увидев название какого-то диска. — У тебя тут есть «Стар Трек. Гнев Хана». — Да? — равнодушно спросил Кастиэль. — Понятия не имею, откуда, — слукавил он. — А кто тебе притащил фильмы? — Брат. Или братья, — добавил он, припоминая, что Габриэль тоже совал свой нос в его видеотеку, если таковой можно было назвать его жалкие три десятка дисков. — Ну, скажу, что у твоего брата или братьев неплохой вкус. В чем-то, — хохотнул Дин и покосился на него. Хотел посмотреть на реакцию? Пытался понять, не перешел ли границу дозволенного? Кастиэль улыбнулся, и Дин улыбнулся в ответ, откладывая в сторону коробки с фильмами. — Что ж, выбор сделан! Запустив диск, Кастиэль уселся на диван и наконец-то глотнул виски. За пять минут лед, к счастью, растаять не успел, и это был плюс. Подушку тряхнуло, когда Дин приземлился рядом, тут же подогнув под себя ногу, и едва не расплескал напиток, вовремя выпрямив ладонь. Ойкнув, он схлопотал осуждающий взгляд Кастиэля, и притворно стыдливо потупил взор. Кастиэль покачал головой, даже не пытаясь сдержать улыбки, и порадовался тому, как тепло начало растекаться по телу и разум постепенно стал туманиться. — Стар Трек — это фильм всей моей жизни, — шепотом начал Дин, пока титры с перечислением актеров мелькали на экране. — Это, если ты не знаешь, огромная многолетняя франшиза с гигантской историей… — Я в курсе, — шепотом ответил Кастиэль. — Габриэль очень любит Стар Трек. Я рос с Кирком, Споком, их отношениями и приключениями. — Твой брат — треккер? — Не уверен. — Фигуры? Фигурки? Конвенции? Он переодевался в кого-нибудь? — Хм… — Кастиэль задумался. — Что-то не припоминаю. — Тогда тебе повезло. Я в свое время просадил кучу денег на поездки и коны, — ностальгически протянул Дин и мечтательно прикрыл глаза. В темноте было не очень хорошо видно, но отсветы с экрана вполне позволили рассмотреть его лицо. — В свое время? — недоуменно переспросил Кастиэль, ухватившись за это. — Сколько же тебе лет? Впрочем, этот вопрос я должен был задать еще во вторник, на стоянке. Как и спросить фамилию. — О. Да без проблем — двадцать шесть, Винчестер. Дин Винчестер, будем знакомы. А ты? — Дин протянул ему руку, предлагая пожать ладони, и Кастиэль уставился на его пальцы, как будто вообще впервые видел чужую руку. Его собственные пальцы чуть ли не зачесались от желания соприкоснуться с ладонью Дина, и это явно было лишнее. Тем не менее он ответил: — Кастиэль Милтон. Тридцать два, — и протянул руку в ответ. — Тридцать два, и ты уже поставил на себе крест? — выпалил Дин и тут же заткнулся, шокированно округлив глаза. — Твою мать, прости, прости, Кас, я не то хотел сказать… — Ну, если на то пошло, то крест я на себе поставил в семнадцать, — не обращая внимания на извинения, поделился Кастиэль. — Когда узнал, что ничего не поможет. И мы опять об этом говорим, да, Дин? Никуда от этой темы не уйти. — Я не хотел… — А я, ты думаешь, хотел? — серьезно спросил Кастиэль. Он понимал, что «я не хотел» Дина касалось совсем другого, но не сдержался. Алкоголь всегда исправно делал свое дело, так отчего же отказываться от возможности поговорить с неравнодушным человеком? А даже если и равнодушным, какая разница-то — через два дня его тут и след простынет. Так чего время терять? — То есть, тебя лечили? — осторожно поинтересовался Дин, даже не отвлекаясь на фильм. На экране Кирк и Спок вели битву с клингонами, роль одного из которых исполнял небезызвестный Кристофер Ллойд. Надо было при случае раздобыть «Назад в будущее». — Лечили, — кивнул Кастиэль. — С одиннадцати лет. Терапии, госпитализации, операции, экспериментальные технологии, клиническая смерть, реанимация, родители, братья и сестра год за годом. Конвейер какой-то, — сам себе сказал он, глотнув виски. — Хороший, кстати, согласись? — Что?.. А, да, виски хороший, дорогой. Ты… — Я всегда его беру. Пью мало, если только очень устаю, вот он и стоит у меня месяцами одна бутылка. А этой, видимо, время пришло… Что тебе еще интересно? — То есть?.. Ох, что еще… — Дин опустил глаза. — Я просто представить не могу, как ты это перенес. — А кто сказал, что я это перенес? — вздохнул Кастиэль, откидываясь на подушки. — Ну, ты кажешься таким собранным, цельным. Ни в ком не нуждающимся. У меня даже мысли не возникло, что может быть что-то не так, — поделился Дин, и Кастиэль нетрезво ухмыльнулся — больше себе, чем ему. — Ну да, — сказал он. — Я такой. Ты же не всегда можешь распознать брак в товаре. Снаружи все в порядке, красивая обертка, разворачиваешь — красивое оформление, а о дефекте узнаешь, только если попытаешься товар этот использовать. И потом разочарование, обвинения, заявления на возврат денег, — Кастиэль снова сделал глоток и подумал, что нужно бы долить еще, а то в виски слишком много воды. — В общем, со мной лучше не связываться. — Ты поэтому сказал, что ты не моя потенциальная пара? Этот вопрос не требовал ответа, и Кастиэль промолчал, уставившись на экран. Видимо, любовь Габриэля к этой франшизе в чем-то передалась и ему: недаром на всех рабочих столах у него стоят заставки в виде космических пейзажей, планет, звездных туманностей. Вот где, наверное, нет никаких проблем с восстановлением репродуктивной функции человека — в будущем. Просто Кастиэль родился раньше своего времени. — Знаешь, Дин, — заговорил вдруг он. — Я не сказал бы, что всегда хотел семью. Что мечтал родить сотню детей, погрязнуть в пеленках и смесях, детских садах и сопливых носах. Вовсе нет. Я всегда стремился к знаниям. Мне было интересно учиться. И когда я узнал о том, что пуст, я не очень расстроился, решив, что так даже лучше. Мне ничего не будет мешать добиваться целей, ставить новые, расти. Дин ничего ему не сказал, не сбивая с мысли и позволяя продолжать. Кастиэль беззвучно хмыкнул и склонил голову набок, заглядывая глубоко-глубоко в себя, за ответами. Дин вел себя правильно, делая вид, что его нет. — А потом я вырос и понял, что забыл о такой маленькой детали, как общество. Стандарты. Инстинкты, — скривившись, добавил он. — Я никогда не хотел быть один, Дин. Никто в здравом уме не захочет оставаться один на всю жизнь. Но мой… дефект не позволял мне сойтись ни с кем. Наше общество устроено так, что альфам нужны омеги, омегам — альфы, они встречаются, связываются и делают детей. И тогда зачем я такой нужен альфе? Есть еще вопрос, зачем я вообще нужен природе, раз она меня таким создала, но тут точно ответа не предусмотрено, — хмыкнул Кастиэль. Виски закончился, нужно было идти за добавкой. — Одно дело не хотеть семью, и другое — не иметь возможности ее завести, — сказал Дин. — Именно! — отметил Кастиэль и, извинившись, удалился в кабинет, откуда вернулся уже с початой бутылкой виски. — А как же пустые альфы? — запальчиво спросил Дин, не отказываясь от второй порции. — А что пустые альфы, — взглянул на него Кастиэль. — Чтобы на нас обоих смотрели, как на два куска дерьма, нашедших друг друга, и сочувствовали, тыкая в лицо животами? Нет, такого мне не надо. Я лучше так, — сказал он, сглотнув. — Люди и хуже живут. Я не исключение. — А откуда смогут узнать, что вы оба пустые? — не удержался Дин, и Кастиэль, зло на него посмотрев, сухо ответил: — Молва разносится. — Ну это же ваше личное дело, какая им разница! — Дин. Мне нужна или нормальная семья, или никакой. Подобие меня не устраивает, — отрывисто произнес Кастиэль, завершая разговор. Интересно, они хоть что-нибудь друг для друга прояснили? Узнал ли что-то интересное Дин? Удовлетворил ли любопытство? Достаточно ли вымотался Кастиэль, чтобы завтра не чувствовать себя ничтожеством, глядя Дину в глаза? — Извини меня, Дин. Я повел себя непозволительно. Больше такого не повторится. — Кас… — Кастиэль, Дин. Мое имя по-прежнему Кастиэль. Спокойной ночи. — А фильм? — Дин даже привстал с дивана, огорченный и разговором, и его окончанием. Кастиэль заставил себя не смотреть на него и подавил симпатию, которую тот в нем все-таки вызывал, как бы он ни отрицал этого. Возможно, если бы Кастиэль был нормальным, у них с Дином могло что-то получиться. Но что об этом рассуждать? Только душу травить. — Может быть, досмотрим? — Дин, я пьян. — Да и я не трезв, — улыбнулся тот и похлопал по месту рядом с собой. — Давай, сейчас самое интересное и печальное начнется. — Замечательно, — буркнул Кастиэль, возвращаясь на нагретое место. — Я иду на поводу у альфы. Это ничем хорошим не закончится. — Ну разве не чудненько, — заметил Дин и, когда Кастиэль недовольно на него взглянул, сделал вид, что не издавал ни звука, вперившись взглядом в мелькавшие на экране виды Энтерпрайз. — Ты смотри-смотри, там Спок приносит себя в жертву ради тех, кого любит. — Это не всегда разумно, — высокомерно сказал Кастиэль. Дин довольно ухмыльнулся. — Точно не в этом случае. * * * Утро пятницы по большей части выдалось мучительным потому, что Кастиэль помнил, что было накануне. Собираясь на работу, он, перманентно размышляя о вчерашнем вечере, то и дело обращал свой взгляд на дверь, помещению за которой совсем скоро предстояло дать ему убежище, и особого удовольствия этот факт не вызывал. К тому же, завтра утром — наверное, утром; они пока что еще не разговаривали о времени — должен был уйти Дин, и это приносило больше огорчения, чем радости — он боялся, что не успеет перед ним как следует извиниться. Поэтому поводов для плохого настроения у Кастиэля было предостаточно. Откровения, которые вчера он высыпал на Дина, были излишними. Обычно он себе подобного не позволял — обычно он себе ничего не позволял. А тут решил за один раз наверстать упущенное, так, получается? Дин наверняка мечтает оставить его дом, и, видит Бог, в этом он прав. Кастиэль повел себя недостойно, ему же и нести ответственность. По крайней мере, грызть себя он начал вдохновенно и мастерски, этого было не отнять. Одевшись, он вышел в гостиную, зацепившись взглядом за так и не опустошенную — и слава Богу — бутылку виски, которая без крышечки стояла на столике. Крышечка лежала рядом дюймах в двух, отражаясь в стеклянной поверхности. Кастиэль осторожно выдохнул, желая запереть воспоминания о вчерашнем проявлении слабости, и едва не споткнулся, когда его взор упал на собранные стопкой коробки с фильмами. Он думал, что вчера убрал их на полку. Выходит, не убрал. Может быть, Дин сделает это, пока он будет на работе. Может быть, не сделает. Может, Кастиэль вернется в пустую квартиру. Может, Дину лучше бы действительно покинуть его дом сегодня, пока он на работе. В жизни Кастиэля стало слишком много Дина, который появился-то на пару дней, так почему он уделяет ему так много своего внимания? Почему не смог вести себя так, как запланировал — не вмешиваться в его существование, не впускать в свое, не замечать. Что помешало? Обычно контакты с альфами не вызывали у него таких проблем. Кастиэль не раз ловил себя на том, что частенько размышляет так, будто Дин в его жизни собирается задержаться. Кастиэль не нуждался в Дине. Кастиэль ни в ком не нуждался, если уж речь об этом зашла, и уж тем более не в недозревшем до его уровня молодом альфе, даже короткое присутствие которого принесло одни неприятности. Он еще извиняться перед ним надумал — после всего, что случилось. После того, как Дин сам расковырял его проблемы, сначала закидав гнусными оскорбительными намеками, а потом… Кастиэль ему помог в трудную минуту, за это Дин должен был его благодарить. И на этом стоило остановиться. Раздраженно хлопнув дверью, Кастиэль отправился на работу, втайне надеясь, что создал достаточно шума для того, чтобы Дин проснулся. * * * Вопреки ожиданиям, день прошел не так уж плохо. В обед ему снова позвонил Габриэль, чтобы уточнить, не под дурманом ли вчера он получил согласие, и когда Кастиэль раздраженно подтвердил, что все на самом деле серьезно и в следующую пятницу он приедет в семейный дом, Габриэль преувеличенно облегченно выдохнул, попрощался и отключился. Под конец рабочего дня Кастиэль уже и не помнил, что послужило причиной его утренней злости, и, хотя ее отголоски все еще звучали в его настроении, он пришел домой в благостном расположении духа. Дина не было ни видно, ни слышно — а со столика в гостиной пропала бутылка и диски. Кастиэль мимолетно отметил, что хорошо бы, если бы Дин не заходил в его кабинет, и чуть было не ломанулся в его спальню, чтобы выяснить этот вопрос, но вовремя одумался. Вцепился в самого себя, будто боялся упасть, а держаться больше не за кого, и простоял так с минуту, выглядывая из прихожей и рассматривая гостиную, как будто не сам ее обставлял — такой чужой она казалась сейчас. Если бы Дин его таким увидел, точно завалил бы кучей ненужных вопросов, и Кастиэль, утихомирив тревогу, заставил себя переобуться и, никуда больше не заходя, пройти к себе, чтобы переодеться в домашнее. А до того — принять душ. А до того — ничего не разбить, потому что за одну секунду он стал чересчур неуклюжим, чуть не сбив по пути пару украшений и запнувшись об угол ковра. Он догадывался, о чем это все говорило, и именно это и было пугающим знаком. Но не настолько пугающим, чтобы начинать бить тревогу и кричать караул, поэтому Кастиэль закрыл за собой дверь, оказавшись в спальне, и для пущего спокойствия провернул пару раз ключ, чтобы к нему уж точно никто не смог ворваться. Дверь в глубине квартиры хлопнула, и Дин голосом Дина спросил, не Кастиэль ли это пришел, но он не смог ответить. Голова закружилась, виски закололо, а живот стянуло, и Кастиэль едва ли не на ощупь добрался до своего комода с вещами и достал из первого ящика таблетки болеутоляющего. Обычно он старался обходиться без них, но сейчас — никак. И, главное, все как по часам. Кастиэль по глупости забыл, что поначалу у него начинает болеть живот, и только потом уже… — Эй, Кас? — в дверь постучали, и Кастиэль стиснул зубы, гася вспышку раздражения на резкий звук. — Кас, что-то случилось? Нельзя быть таким заботливым. — Нет, Дин. Все в порядке. Ничего не случилось. «Оставь меня в покое, — почти сказал он, — какое тебе до меня дело». — Я приготовил ужин, — тем временем сообщил Дин, ничего не замечая. Впрочем, для запаха еще было слишком рано, а к завтрашнему обеду Дина уже не будет. Это совершенно точно нужно обговорить. Главное, чтобы не вылетело из головы. — Сегодня — снова рыба. Боюсь, что на большее продуктов не хватит, — рассмеялся тот из-за двери, и Кастиэль в отчаянии уронил голову на скрещенные руки, которыми продолжал держаться за комод. Таблетки таблетками, но до воды ему нужно дойти — не будешь же жевать эту горечь. Ванная. Точно, ванная. Не нужно идти на кухню. Мимо Дина. — Ничего, — через силу произнес Кастиэль, поняв, что слишком долго не отвечает. — Ты же завтра уйдешь, а мне готовить не придется. Так что — в самый раз. — В самый раз, — эхом повторил Дин. И снова: — Ты там точно в порядке? У тебя странный голос. — Все в порядке, Дин. Пятница обычно тяжелый рабочий день, я просто устал. — Не тяжелее понедельника, — хмыкнул тот. — Как знаешь. Отдохнешь — выходи, потому что еду нужно есть, иначе она пропадет. — Хорошо. Дай мне двадцать минут. Уж за двадцать минут она не испортится? — не удержал Кастиэль колкость и зажмурился. — Нет, двадцать минут потерпит. Но на двадцать первой случится страшное. В общем, ладно, я тебя жду, — сказал Дин и, судя по отдаляющимся шагам, отправился в свою — гостевую, черт побери, гостевую — комнату. Кастиэль сдавленно выдохнул и, вытряхнув на ладонь пару таблеток, скрылся в ванной, заперевшись на всякий случай. Обычно у него не было такого ощущения вездесущей опасности — может быть, дело было в альфе, который за три с половиной дня успел все пропитать своим присутствием, и инстинкты, о существовании которых Кастиэль забыл много лет назад, напомнили о себе. Забравшись в душ, Кастиэль первым делом открутил горячую воду, намылил мочалку, использовав самый ядреный из всех гелей, и от души натер им все тело, не пропустив ни сантиметра. Запахи стали интенсивнее, тело — чувствительнее; возможно, не стоило использовать горячую воду, а ограничиться холодной, чтобы успокоить организм, а не возбуждать. Но теперь было поздно что-то менять. Хотя… Кастиэль выключил горячую и на всю открыл холодную, ошпарив себя ледяными струями, вмиг околев, но силой воли удержав себя на месте. Да, именно так и нужно было сделать с самого начала — в голове прояснилось, дышать стало легче, только внизу живота началась пульсация, но быстро сошла на нет. Теперь он походил на самого себя. Раздражение как испарилось, и он был готов говорить на важные темы и касаться неприятных моментов, как, например, «Дин, твое время истекло, выметайся». Боже, как грубо это звучало. Вытеревшись насухо, до красноты, Кастиэль натянул чистые домашние вещи и вышел в спальню. Чуть повременив — прислушавшись к себе внимательно — открыл дверь и смело шагнул в гостиную, готовый к тому, что тревога вернется. Но — нет, все было чисто. Сейчас он заметил запах готового кулинарного шедевра, который минут тридцать назад оказался для него недостижимым. Аромат пробудил в нем аппетит, и Кастиэль с удовольствием сел за стол, уже привычно сняв с тарелки крышку. Рядом стояла чашка, доверху наполненная кофе, и, почувствовав голод, Кастиэль набросился на еду, наслаждаясь тем, что наконец-то ест, что ест вкусно и сытно. — Вот это ты голодный, — присвистнул Дин, заходя на кухню с пустой чашкой. Налив кофе, он встал, опершись поясницей о стол, и скрестил ноги в лодыжках. — Тебя сегодня не кормили? — Почему же, — прожевав, ответил Кастиэль. — Кормили. И завтраком, и обедом. Просто… очень вкусно, м-м-м, — отправив в рот очередной кусочек, он закатил глаза. — У меня ощущение, что ты подлизываешься, — с подозрением проговорил Дин. — Зачем бы я это делал? — не глядя на него, спросил Кастиэль. — Кто вас, омег, знает, — загадочно ответил Дин и замолчал. Кастиэль остановился и бросил на него неуверенный взгляд, не понимая, как стоит расценивать его слова. Но Дин уже отвлекся и, глотнув кофе, оживленно спросил: — Так, значит, наш союз подошел к концу? — Что? — не ожидавший такого вопроса Кастиэль недоуменно на него посмотрел. — Я завтра покидаю тебя, мой дорогой друг, и больше мы никогда не увидимся, но не отчаивайся… — Дин. — Четыре дня, Кас, — спокойно сказал тот. — Они прошли. Завтра я должен вернуться к своей жизни — думаю, в ней все в порядке. Надеюсь, конечно, что Сэмми не отдался тому Люку, иначе я не знаю, что тогда сделаю… Но у него же должно хватить мозгов не делать этого? — А сколько лет твоему брату? — Двадцать два, — рассеянно протянул Дин, задумавшись о чем-то своем. — И ты по-прежнему зовешь его Сэмми? — удивился Кастиэль, отодвигая пустую тарелку. — Спасибо, это было невероятно вкусно. — На здоровье, — мимолетно улыбнулся Дин и тут же посерьезнел: — Он всегда будет для меня Сэмми, потому что я его старший брат. — Дин, — мягко начал Кастиэль. — Одно дело, когда Сэмми шестнадцать и он должен поступать в университет через два года, а не рисковать ранней Связью, но совсем другое, когда Сэмми — это совершеннолетний зрелый омега, готовый заключить союз с альфой вполне сознательно. Я думал, что он намного младше тебя. — Если бы ты знал его лично, то понял бы, что он намного младше меня, — передразнил тот Кастиэля. — Знаю я это все. Я не хочу, чтобы ему сделали больно. — Ты не можешь оградить его от всех ошибок и опасностей. — Но я могу попробовать, — уперся Дин. — Как младший брат говорю тебе: спасибо ты за это не получишь. — Зато он будет жив и здоров, — буркнул Дин, не желая соглашаться. Кастиэль снова почувствовал раздражение и резко ответил: — И несчастен, Дин. Он будет жив, здоров и несчастен. — Кас… — Прекрати его опекать, — закончив на этом, Кастиэль перенес посуду в раковину и, помыв, поставил на сушилку. Дин наблюдал за всем процессом, и Кастиэль чувствовал себя странно — не то чтобы неуютно, но как-то непонятно, будто Дин смотрел на него оценивающе. Видимо, обострившиеся чувства способствовали развитию паранойи. — Я сам разберусь со своим братом, — твердо сказал Дин, и Кастиэль почувствовал себя уязвленно. Поджав губы, он собрался огрызнуться, но Дин ему не позволил: — У вас с ним разные ситуации. Мы не родились с золотой ложкой во рту, Кас-ти-эль, мы выживали. Отец крутился как мог, я, когда подрос, стал крутиться точно так же, чтобы у Сэма получилось поступить в Кембридж и получить юридическое образование, которым он просто бредил чуть ли не с раннего детства. Я в его возрасте учился держать ружье и подбивать зверей, помогая отцу на охоте. Это чтобы ты сравнил. — Я был бы благодарен, если бы ты сбавил тон, Дин. — Я за него убить готов, Кас-ти-эль. И ни одна тварь к нему не подойдет — если эту тварь не одобрю я. Я уйду завтра утром, — вдруг сменил тему тот и искусственно улыбнулся, хлопнув Кастиэля по плечу. — Спасибо за помощь, Кас, было приятно с тобой познакомиться. — Дин… — Нет, Кас, — Дин помотал головой, обернувшись на полпути к комнате. — Спасибо тебе, но вмешиваться в мои отношения с братом — последнее дело, серьезно. — Я… — Ты мне помог, — натянуто улыбнулся Дин. — И на этом, пожалуй, все. Спасибо еще раз. — Да стой же ты! — воскликнул Кастиэль, почувствовав, как его раздирают раздражение, растерянность и страх. — Дин!.. Твой брат это твой брат, я не должен был ничего про него говорить, но… Я не хочу, чтобы мы расстались на такой ноте, — решительно сказал он. — Не надо, Дин. — Да какое тебе до меня дело? — Такое же, какое тебе — до меня, — грубо ответил Кастиэль, распаляясь. — Тебе ничто не помешало сунуть нос в мою жизнь, позволь тебе напомнить. Всего лишь из лю-бо-пытст-ва, — передразнил он Дина. — Мне показалось, что ты был не против, — холодно взглянув на него, сказал Дин. — Тебе показалось, — так же холодно отозвался Кастиэль, скрестив руки на груди. — Хорошо. Я полагаю, на этом нам стоит закончить. — Я поддержу это решение. Кастиэль отвернулся, и дверь в комнату Дина захлопнулась. Вот и поговорили. Налив себе еще кофе, Кастиэль взял кружку и прошел вместе с ней к себе в спальню, рассчитывая, что сможет почитать — до его обычного времени отхода ко сну оставалось еще два часа, и их нужно было чем-нибудь заполнить. Размышлениями — не хотелось. Хотя кто бы стал его спрашивать? Раскрыв книгу на заложенной странице, Кастиэль прочел несколько строк, и мысли его сами собой уплыли в сторону Дина. Какая муха того укусила? Он, всегда оживленный и оптимистично настроенный, сорвался на Кастиэле, как будто это он, Дин, а не Кастиэль сдерживал в себе раздражение, пытаясь не обидеть вынужденного соседа. Кастиэль не сказал ничего такого, за что можно было схлопотать подобную грубость, и оттого произошедшая стычка показалась еще досаднее и, пожалуй, обиднее. Кастиэль хотел как лучше и всего лишь посоветовал дать Сэму побольше свободы, чтобы потом Дину не пришлось мучиться. Он руководствовался собственным опытом — он побывал на этом месте младшего брата, когда все плясали вокруг него, держали руку на пульсе, готовые в любой момент сорваться и начать вытирать сопли. И как же это раздражало в свое время. Кастиэль уже пожалел, что Дин вообще заговорил о брате, и отложил книгу, поняв, что это бессмысленно — только страницы мусолит. Он прикрыл глаза, слегка надавив на них пальцами — стало немного больно, а потом и вовсе мушки запрыгали вокруг, но это его отвлекло. И вдруг раздался стук в дверь. Кастиэль удивленно покосился на нее, понимая, конечно, кто именно за ней стоит, но не зная, чего ожидать. Дин решил уйти прямо сейчас, на ночь глядя? Судя по финалу их конфликта, такое вполне возможно и даже в чем-то логично. Хотя, конечно, такой поворот его огорчит. — Кас? — раздалось из-за двери, и Кастиэль снова вспомнил о том, что Дин рядом. — Кас, я… В общем, извини меня. Я повел себя паршиво, я не должен был так с тобой разговаривать — не после всего, что ты сделал. Я, поверь, сам не знаю, что на меня нашло, как помутилось что-то. Будто в воздухе что-то витает и вселяется то в тебя, то в меня, — неловко хохотнул Дин. Кастиэль похолодел и, не отдавая себе в этом отчета, сильнее вцепился в покрывало, которое накинул на начавшие мерзнуть ноги. — Может быть, ты и прав насчет Сэма. Я не скажу, что вот прям сразу и отпущу его, но постараюсь подумать над твоими словами. Кас? Ты там вообще? — Да, Дин. Я здесь. — Хорошо. Раздался шуршащий звук, и голос Дина раздался значительно ниже, чем был до этого. Кастиэль к собственному удивлению понял, что тот уселся на пол около его двери. Настороженность вскоре сменилась тревогой, а затем — теплом. На секунду можно было представить, что альфа стережет своего омегу, беспокоится о нем, чтобы не дай бог ничего плохого не случилось — и не решается войти в его комнаты, чтобы не оскорбить и не нарушить порядки. Только Дин не был его альфой и тем более не знал, что у Кастиэля семимильными шагами приближается течка. Невесело улыбнувшись, Кастиэль улегся поудобнее и подумал, как, наверное, счастлива Кали и как доволен Габриэль. И как радуются все Милтоны — кроме Кастиэля, который словно был Гринчем в их огромной семье. — Мама погибла, когда мне было четыре года, а Сэму — шесть месяцев. Это был пожар, в котором сгорели дом, одежда, деньги и чудом не сгорели мы. Отца обманула страховая компания, и мы остались без выплат. Ему пришлось очень тяжело — он остался один с маленькими детьми, которые каждую ночь звали маму и плакали. А ему самому хотелось точно так же разрыдаться, ведь он потерял пару. Это я сейчас понимаю. А тогда даже думать не думал о таком. Отец научил меня охотиться и оберегать Сэмми, и это я умею делать в совершенстве, — хмыкнул Дин и сделал паузу, переводя дух. Кастиэль не дышал, боясь спугнуть и разрушить этот неожиданный миг откровений. — Сразу было ясно, что Сэм — омега. Расти с ним было трудно, он как… Как егоза. Это не хочу, то не буду. Как девчонка. Сейчас волосы себе отрастил, ходит в спортивный клуб, вокруг него так много людей. Я помню, каким он маленьким был, когда отец нас одних оставлял в хижине на несколько дней с макаронами и коробкой молока. А потом мы вдруг выросли, и Сэм захотел в колледж. Я должен был его туда отправить. Я пошел работать — у отца за эти годы хорошая приятельница завелась, Эллен Харвелл. У нее бар. Там и работаю. На кухне помогаю иногда, если людей не хватает… Но готовить я научился, когда оставался между голодным привередой и парой продуктов. Нужно было выкручиваться, вот и экспериментировал. — Поэтому тебе сложно отпустить его. — Ага. Я даже представить не могу, что… Отхожу в сторону и отдаю его другому альфе. И тот о нем заботится. А не я. Я так не могу… Пока что. Но, наверное, нужно. — Нужно, — подтвердил Кастиэль уверенно и, стащив покрывало с кровати, подошел к двери, сев рядом с ней на пол, совсем как Дин по ту сторону. — Я был младшим ребенком. Я не был капризным, мне никогда не уделяли слишком много внимания ровно до момента, как поставили диагноз. Тогда и началась свистопляска вокруг меня. Режимы, питание, таблетки, анализы — каждый по сто раз на дню спрашивал, что и как, а мне побегать хотелось, поиграть, как раньше. А я вдруг стал хрустальным, и меня все боялись разбить. Габриэль первым догадался, в чем дело, и поговорил со всеми, даже скандалил с родителями. Габриэль всего на три года старше меня, — пояснил он. Вспоминать не хотелось, и в то же время — хотелось. Эта ранка оказалась достаточно привлекательной, чтобы ее расковырять, и боль от нее была довольно терпимой. — Отец у нас очень суровый. Как они с Сэмми ругались… Даже представить не можешь. Мебель летала по дому, Сэм из дома сбегал, и мы потом неделями его искали, и каждый раз отец клялся, что больше такого не допустит. — Не бойся его потерять, — тихо сказал Кастиэль. — Ты для него всегда будешь братом и тебя никто и никогда не заменит. Просто ему нужно идти дальше. И если это будет Люк — значит, Люк. Твой брат, я думаю, достаточно разумный человек, чтобы не совершать грубых ошибок в плане выбора пары. — Я надеюсь на это, — так же тихо отозвался Дин вопреки ожиданиям Кастиэля. Он был готов к бурной реакции — как на кухне некоторое время назад, но обошлось. Видимо, действительно тогда что-то на него нашло, и, к сожалению, Кастиэль догадывался, что именно. — И… Дин, если это природа, то помешать ей не в твоих силах. — Я знаю. Но это сложно принять. — Конечно, сложно. Он твой брат. Но он заслуживает счастья, разве нет? — Еще как, — с улыбкой в голосе ответил Дин. Кастиэль упорно слышал в его словах грусть — а может, ему самому было тоскливо, потому что он не мог не вспоминать о своей ситуации и не сравнивать воображаемого Сэма с нормальным здоровьем и себя. Сэм достоин хорошей семьи. Хорошего альфы. Дин достоин хорошей омеги. И явно Кастиэль не тот вариант, нечего даже думать. Он и не думал. — Вот с этой мыслью иди и ложись, — твердо сказал Кастиэль, изгнав из голоса все возможные лишние эмоции. — Уже довольно поздно. — Ага, — согласился Дин и не сдвинулся с места. — Дин. — Хорошо-хорошо, мамочка, — раздраженно отозвался Дин, и, судя по шороху одежды и скрипу половиц, поднялся на ноги. Кастиэль улыбнулся, радуясь, что за дверью не видно, и тоже встал с пола, закутавшись в покрывало с пяток по макушку. Совсем как в детстве. На миг стало уютно-уютно, а потом это показалось слишком неуместным, и Кастиэль уронил покрывало на пол. — Иди к себе, Дин. Спокойной ночи. — Мы же завтра увидимся? — Я не думаю, что нам с тобой это нужно, — нехотя сказал Кастиэль. — Уходи утром. Просто захлопни дверь. — О. Как скажешь, Кас. Спокойной ночи. Вернувшись в постель, Кастиэль тут же выключил настольную лампу и, оказавшись в темноте, вспомнил первую ночь, когда Дин появился в квартире. Сейчас было все то же самое — но ощущалось иначе: так же срипнула кровать в дальней спальне, так же хлопнула дверь в уборную, раздался стук крышки унитаза, шум воды. Шум душа. Шлепки по полу — скрип кровати — щелчок выключателя — тишина. Вздохнув, Кастиэль зажмурился и заставил себя заснуть. * * * Он проснулся оттого, что стало слишком жарко. Скинув с себя одеяло, Кастиэль перевернулся на другой бок и снова собирался заснуть, как вдруг знакомое чувство заставило его встрепенуться. Внизу живота ощутимо тянуло и пульсировало. Кастиэль зарылся лицом в подушку, досадуя, что это все-таки случилось, и удивляясь, что так быстро. Он ожидал этого не раньше середины субботнего дня, а сейчас — он посмотрел на часы — был пятый час утра. Слишком, слишком рано. Он со стоном улегся на спину, прижав руки к животу. Если бы мог — засунул бы их внутрь, вытащил бы бесполезные внутренности и выбросил за ненадобностью. Зачем ему это постоянное напоминание? Кастиэль подтянул ноги, согнув колени, и привычным движением залез под резинку пижамных штанов, мимо члена — вниз, к промежности и анусу. Надеялся, что все еще в порядке и есть еще пара часов, но — нет, было влажно и горячо. Голова шла кругом, немного подташнивало, но нужно было что-то делать. Дверь в спальню должна быть закрыта, а если он поспешит скрыться в подсобной комнате, то запах, может быть, не успеет распространиться и выветрится до времени ухода Дина, и тот ничего не заметит. А через три дня все станет как раньше. Кастиэль поднялся с кровати. Каждый шаг отдавался пульсацией в животе, а тело стало таким чувствительным, что соприкосновение с тканью покрывала, которое он снова стянул за собой следом, и пижамными штанами, пускало по коже мурашки и будило незваное возбуждение. Кастиэль знал, что это можно перетерпеть. Несладко, но не смертельно. В спальне было достаточно светло для того, чтобы видеть очертания предметов, но Кастиэль и в кромешной темноте смог бы добраться до нужного места. Провернув ручку, он потянул дверь на себя и через пару секунд уже заперся изнутри. Включил приглушенный свет и окинул обреченным взглядом стопку простыней и пару бутылок воды — на первое время хватит, а там уже можно будет выбраться наружу, когда… жар спадет. Пока же жар только разгорался. Кастиэль сбросил с себя покрывало и едва не стянул штаны, потому что вся кожа вдруг заболела, словно он рухнул в чан с раскаленным маслом. После короткой боли из него вытекла влага, и он сжал ягодицы, удерживая смазку внутри. Организм скоро начнет требовать соития, и тогда Кастиэль примется бросаться на стены и грезить о члене с узлом, об альфе, который бы его повязал, и разум оставит его на несколько суток, только изредка пробуждаясь. Он упал на лежанку, которая за многие годы повидала не одну течку. Вцепился в ее края судорожно сжатыми пальцами, закусил губу, сдерживая стон, когда истома растеклась по телу жарким потоком. Тело выгнуло, из горла вырвался хрип, и Кастиэль прижал руку ко рту, боясь, что Дин услышит и придет. Кастиэль не имел права так с ним поступать — у Дина должна быть своя жизнь, полноценная семья. Кастиэль необдуманно рискнул, соглашаясь впустить на четыре дня, не учел возможных стрессов, которые закономерно ускорят наступление течки — и теперь мог сломать альфе будущее. О, Боже, Дин. Альфа в его доме. В паре комнат от него. Альфа, который мог бы его повязать. Кастиэль был готов ради этого на все — выползти отсюда голышом и встретить его в гостиной, с открытым текущим задом и в покорной позе. И Дин бы сразу все понял, не стал бы мешкать — бросил бы свои вещи, оголил бы член и вставил его в анус Кастиэля, и узел бы растянул его до упора, до муки, и стало бы хорошо. Кастиэль провалился в беспамятство, то и дело всплывая на поверхность сознания и видя над собой полки с вещами, рядом — голубоватые бутылки с водой и сменные простыни, где-то еще должны были быть подготовлены полотенца. Между ног уже хлюпало — как всегда много в самом начале, дальше должно стать гуще и меньше, а сейчас — пожалуйста, прекратите это. Кастиэль укусил себя за руку, не позволяя сорваться стону. Он утробно сдавленно взвыл, слезы выступили на глазах — он ненавидел себя сильнее, чем обычно, и тем не менее хотел оказаться в спальне Дина. Тот еще должен был спать — и Кастиэль сделает ему сюрприз, придет к нему в постель, готовый и зовущий. Дин откроет глаза и возьмет его, сделает своим, и больше не будет так тяжело. Кастиэль дернул рукой, и бутылки повалились, как кегли. Он открыл глаза, приходя в себя от боли — одна из них упала ему на ладонь, и не выдержал — стянул с себя штаны, от которых не было никакого толку. Оставшись совсем обнаженным, он закрыл лицо руками и раздвинул ноги в коленях, потом снова свел их, напрягшись всем телом — внутри все сжалось, словно в кулаке, и жажда стала невыносимой. — Кас? — раздалось из-за двери, и он застыл, словно закаменел, обратив свой взгляд на ручку, которая задергалась с мелким противным дребезжанием. — Кас, ты там? Голос Дина словно тому не принадлежал — был низким, грубым, обволакивающим, отчего все тело покрылось мурашками, но человеком за дверью мог быть только Дин. Кастиэль зажмурился, не понимая, как тот мог очутиться в его спальне — он ведь запирал дверь перед сном, еще перед их вечерним разговором. Дин явно ничего не ломал — уж это Кастиэль смог бы расслышать даже в таком состоянии. Тогда как так вышло? — Кас? Почему ты молчишь? — с настойчивостью произнес Дин, и Кастиэль застонал на выдохе, чувствуя, как все его нутро отзывается на этот голос. — Кас? — Я…Дин, — только и смог сказать Кастиэль, кое-как выдавив эти два слова. Он надеялся, что Дин поймет, что он в порядке, и уйдет, как они и договаривались, но из его ответа вряд ли можно было сделать такой вывод. — Что с тобой? — Не делай вид, что ты не понимаешь, что со мной! — рявкнул Кастиэль, поддавшись вспышке ярости. Дин — Дин сейчас был за дверью, недоступный и недостижимый, дразнил его, задавал нелепые вопросы, требовал от него ответы, хотя и так все было очевидно: даже Кастиэль был оглушен своим собственным запахом, а уж Дин наверняка его почувствовал, едва проснулся. Спрятаться не удалось, и это было ужасно. — Да я-то как раз и понимаю, — сглотнув, отозвался Дин и стукнул по двери кулаком. До него было не добраться — Кастиэль был уверен, что в безопасности, потому что дверь была очень крепкой, как и все в его доме, эта проклятая дверь была крепкой, зачем она была такой крепкой, черт побери, открыть, ее нужно открыть немедленно. — Кас. — Уйди, — тихо прошептал Кастиэль, уверенный, что Дин его услышит. — Кас, — снова раздался удар, и дверь содрогнулась. Кастиэль закрыл глаза. Он знал, как поступить правильно, но очень хотел поступить иначе. И понимал, что потом ему будет только хуже — удовлетворение слабости не принесет счастья, ведь он будет знать, что обрек Дина на позор или жизнь с пустым омегой. Хотя он не сомневался, что Дин выберет позор. — Уйди, пожалуйста, — через силу попросил он. Дин ничего не ответил — только спустя миг раздался очередной удар, и Кастиэль повернулся набок, притянув колени к груди, и прижал ладони к ушам, отказываясь как-либо реагировать. — Кас. Не глупи. Открой дверь. — Уходи, — рыкнул Кастиэль. — Открой дверь! — рыкнул в ответ Дин, и Кастиэль едва не подскочил, чтобы повернуть ключ и впустить его внутрь. С трудом удержавшись от этого, он забился в самый дальний угол и обнял себя, чувствуя озноб. Его всего заколотило, и он сжал кулаки и поджал пальцы на ногах, пытаясь хоть так удержаться за происходящее. — Уходи, Дин. Я тебя прошу. — Нет, — рявкнул Дин. — Я не уйду! Ты должен открыть эту гребаную дверь! — приказным тоном произнес он, и Кастиэль не смог сопротивляться — подполз ближе и, прижавшись щекой к дверной панели, и прерывисто вздохнул. Дин по ту сторону едва не скулил — его тоже тянуло. — Это неразумно, Дин. Не совершай ошибки. — Ты же знаешь, что у нас с тобой разные представления о том, что разумно, а что — нет, — дрожащим голосом ответил Дин. Кастиэль обхватил колени руками и стукнулся затылком о косяк, и это его немного отрезвило. Перед глазами как наяву стоял Дин — уперся локтями в дверь, опустил голову, не зная, что делать, взъерошил волосы на голове, как всегда делал в сложных ситуациях. Одетый в свои джинсы, в кожаную куртку. Готовый уйти и остановленный запахом. А ведь Кастиэль просто забыл запереть дверь, когда ходил ночью за стаканом воды. И поэтому Дин смог пройти в спальню и превратить убежище Кастиэля в ловушку. — Нам нельзя, Дин. — Кто определяет, что можно, а что — нельзя? Эти запреты у тебя в голове, Кас. Вот он я — я готов. Я хочу. Я не уйду. — Пожалуйста, — едва не взмолился Кастиэль. — Ты не понимаешь, что тебя ждет… — Зато ты представляешь, что ждет тебя, и боишься этого до ужаса, даже не допуская мысли, что может быть по-другому! — выкрикнул Дин, не сдержавшись. — Дин… — Открывай. — Ты же понимаешь, чем это закончится, — цепляясь за последние доводы, обреченно сказал Кастиэль. Дин долгое время ничего не говорил. Кастиэль с облегчением подумал, что тот изменил свое решение, прислушался к его словам и ушел, не попрощавшись — как и было задумано изначально. Он был рад — действительно рад, что тот так поступил, что не стал ломать себе жизнь, связываясь с Кастиэлем, а если и было тоскливо, то только потому, что он опять осознал, уверился, что действительно до него такого никому нет дела. — Открой, Кас, — вдруг тихо, уверенно раздалось из-за двери, и Кастиэль сам не понял как, но замок щелкнул, и ключ выпал из его пальцев, гулко стукнувшись о покрытый бежевым ковролином пол. Кастиэль некоторое время не шевелился — Дин по ту сторону тоже замер, видимо, встретившись лицом к лицу со своим поспешно принятым решением. Ничего, Кастиэль подождет и не будет спешить. Дин может передумать. Ручка повернулась, и дверь медленно отворилась. Показался Дин — сначала в поле зрения Кастиэля появился носок его черного кроссовка, затем — голубые джинсы, побежавшие по ноге вверх. Полы куртки с вытянутым карманом, ладонь, вцепившаяся в дверь, с выступившими венами и побелевшими ногтями, черная футболка, покрасневшая шея, острый волевой подбородок, поджатые губы и, наконец, сощуренные глаза. Дин смотрел осторожно, властно и голодно, и Кастиэль впервые за это время осознал, что стоит перед ним абсолютно голый. Запах текущего омеги наверняка уже дошел до ноздрей Дина, проник до самого мозга, раздразнил рецепторы, и оставалось совсем немного до момента, когда тот потеряет голову. Кастиэль ждал — и боялся. — Здравствуй, Дин, — не выдержал он. Дин улыбнулся — легко, светло, и, протянув руку, схватил его за плечо, вытянув в спальню. Кастиэль задержал дыхание и напрягся, едва его коснулись дрожащие пальцы Дина. Пытаясь сдержать инстинкты, которые призывали тут же, вот здесь и сейчас лечь под альфу и позволить тому сделать все, что тот посчитает нужным, Кастиэль прикусил язык, жалея, что заговорил. — Привет, Кас, — звенящим, нарочито спокойным голосом ответил Дин, окидывая его собственническим взглядом. Кастиэль практически чувствовал, как этот взор скользит по телу, начиная с горла. Как Дин мимолетно и оценивающе рассматривает ключицы, как задерживается на сосках, маленьких и острых. Как спускается ниже по животу, по постепенно густеющим волосам, и останавливается на члене, который, в ответ на такое пристальное внимание, вздрагивает и начинает подниматься. Кастиэль прерывисто вздохнул, когда Дин начал раздеваться. Он видел, как Дин сдерживает себя — как сбивается, расстегивая пуговицы, как часто и прерывисто дышит, стараясь лишний раз на него не смотреть. Кастиэль хотел бы сбежать — а уже не мог. Попав под взгляд альфы, он чувствовал себя беспомощным, запертым в собственной комнате, и это не казалось ему ужасным. Он ждал, что же будет дальше, начиная дрожать от напряжения, и Дин, заметив это, только ухмыльнулся, почувствовав себя невероятно уверенно. — У тебя ведь никого не было? — почти невинно поинтересовался тот, так и не глядя на него прямо. Кастиэль с раздражением ответил: — Нет, Дин. Не было. У тебя, как я понимаю, тоже. — Ну, это же не мне тут тридцать два, — ухмыльнулся Дин, все-таки посмотрев на него. Его взгляд тут же потемнел, ноздри раздулись, он заиграл желваками и крепко стиснул зубы, пытаясь себя контролировать. И секунду спустя нервно добавил: — Кое-что я умею. Остальное знаю в теории. — Теорией и я владею, — усмехнулся Кастиэль. — Дин, ты точно… — Замолчи, — резко сказал Дин, и Кастиэль осекся. — И послушай меня. Только раз — больше повторять это я не намерен. Кастиэль настороженно взглянул на него, но Дин снова не смотрел в ответ. Закончив раздеваться, он, оставшись голышом, повернулся к Кастиэлю и подошел ближе, отчего его напряженный член качнулся, привлекая внимание. Кастиэль тут же опустил на него взгляд — и замер, даже сейчас видя небольшое расширение у основания. Насколько он знал, потом, в конце соития, узел набухнет, став больше в два или три раза. Ему хотелось это испытать. Дин встал к нему вплотную, и их члены соприкоснулись. Кастиэль коротко простонал, когда из его тела вытекло еще немного смазки, а Дин с шумом втянул воздух, оскалившись. Кастиэль приподнялся на носках, потянувшись к нему — давай же, делай это со мной — но Дин остановил его, положив руки на плечи — вдавив пальцы так, что Кастиэль беззвучно охнул. Переместив ладони выше, Дин обхватил его лицо и, погладив большими пальцами скулы, тихо произнес: — Скажи мне. Пожалуйста. Когда вокруг так много брошенных родителями детей, рожать собственных — это ли не роскошь? Кастиэль так резко вдохнул, что даже закашлялся, но Дин не позволил ему отстраниться, проникновенно, с неожиданным отчаянием и дрожью в голосе спросив: — Согласен ли ты на это? На такую семью — согласен? — Да, — выдохнул Кастиэль. — Да. — Отлично, — широко и ярко улыбнулся Дин, и через миг, переменившись в лице, дернул Кастиэля на себя, прижавшись носом к его шее и шумно втянув его запах. Прихватив кожу зубами точно над местом, где должна быть метка, он разжал зубы и выдохнул прямо ему на ухо: — А теперь мы можем предаться разврату. Всю жизнь об этом мечтал. * * * Кастиэль всегда считал, что его кровать — достаточно большая для двух человек, пока на собственном опыте не обнаружил, что на ней так просто от Дина не уйти. Тот оказывался везде — и в любой момент; окружал собой, подавлял — и благодарил, награждая прикосновениями и поцелуями. Кастиэль закрывал глаза и падал в себя, фокусируясь на ощущениях, которые прежде были ему недоступны. Он ждал — всего: осторожного прикосновения губ к виску; уверенного скольжения руки по колену и выше, к промежности; крепких пальцев внутри, раскрывающих его, хлюпающих от смазки. Кастиэль чувствовал, какой он скользкий, стыдился этого, а Дин целовал его и трогал, не мог успокоиться, не выпуская из рук ни на минуту. Он повалил его на кровать и рухнул следом, придавив сверху. Кастиэль выдохнул — и Дин поймал выдох ртом, тут же погружая язык глубоко, едва ли не до гланд. Кастиэль попытался отстраниться, но Дин, удерживая его за затылок, не дал сдвинуться с места, вылизывая ему рот. Кастиэль заскулил — и тут же замолк, униженный этим звуком, а Дин оторвался от него и тут же приник к шее, целуя так, что становилось больно. Дин намеренно оставлял следы — Кастиэль это понимал и пока что не давал себе воли показать, как ему это нравится. Он представлял раньше, что это такое — когда на тебе метки другого человека, когда остальные знают, что ты не один, что ты — такой же как все, но теперь он мог сам это пережить, и голова шла кругом, когда он думал об этом. Дин раздвинул его колени одним сильным движением, втиснув между них свое собственное, и толкнулся пахом в пах, прижав член Кастиэля к животу. Головка Дина попала в промежность — оставалось меньше дюйма до ануса, и Кастиэль весь сжался и расслабился, и внутри него все завибрировало от напряжения и желания ощутить, наконец, что это такое — Связь. Дин медлил — а может, это Кастиэль спешил; Дин гладил его тело — ноги, живот, размазывал по коже выступивший пот и слюну, которую оставлял языком. У Кастиэля шла кругом голова, когда он пытался сообразить, где именно находится Дин, потому что Дин был повсюду — вот он кусает его горло так, что дыхание от боли перехватывает, вот — лижет сосок, прихватывает его зубами, втягивает в рот, будто пытается добиться молока. И в то же время его губы на животе — и Кастиэль, содрогнувшись, пробует закрыться, потому что Дин слишком близко подобрался к члену. Дин, разумеется, не позволил — прижал локтями его бедра к постели, заставляя остаться в таком доступном, открытом положении, и широко, издевательски медленно лизнул головку, вытягивая смазку. Кастиэль застонал — откровенно, пошло, так, как от себя не ожидал, и Дин наделся ртом на член, туго сжимая губы в кольцо и пряча зубы. Кастиэля подкинуло от неожиданности — хотя ведь к этому все и шло, к минету, но все равно — это оказалось тем самым «вдруг». Кастиэль мог сколько угодно это представлять — наяву, конечно же, все во стократ лучше, и Дин — самый лучший, другого никого и не надо, только он. Дин словно понял его мысли — хмыкнул, что отдалось по всему телу, и огладил головку языком прямо в своем рту. Отстранился и остался на самом кончике, обхватив губами ее — гладкую, тяжелую. Пощекотал языком, играясь, лизнул, как в самом начале, а Кастиэль заметался по кровати, желая большего — и не понимая, чего. Зато Дин понимал. И поэтому уверенно, как будто сотню раз это делал, поднял ноги Кастиэля, сгибая в коленях, устроился между и, глядя прямо туда, довольно протянул «О-о да-а-а», прижимаясь ртом к текущему анусу. Кастиэль попытался заткнуться — но не смог; стоны безостановочно струились с его губ, а Дин все так же уверенно и с поразительной легкостью держал его на месте. Дин сунул язык прямо в Кастиэля, вылизывал его, для удобства приподняв ему поясницу. Кастиэлю было не настолько удобно, как хотелось бы, но он подставил руки под свою спину, чтобы облегчить нагрузку Дину. Тот словно и не заметил — только с большим азартом вжался лицом ему в промежность и с рыком зарылся носом в мошонку, проталкивая язык в анус. Кастиэля повело — любого бы повело, но Кастиэлю казалось, что его ведет по-особенному, так, как никого прежде, что только ему доступны эти ощущения — полная покорность альфе и эйфория от того, что тот с ним делал. Тело Кастиэля пело и все еще просило соития, и Дин отзывался. Кастиэль охнул, когда тот полез пальцами внутрь — снова — и помог языком, смягчая тугие стенки сфинктера. Пальцы — глубже, по ним, пожалуй, уже текло. Кастиэль представил свою влагу на ладони, потом — на запястье, и вниз, по предплечью к локтю. Кастиэль был бы не прочь снять пробу своим языком — вкусить себя и Дина, вместе, за один раз. И он не успел удивиться, когда в его рту оказались пальцы с незнакомым чуть кисловатым привкусом и очень знакомым запахом. Дин погрузил пальцы глубже — и потянул обратно, одновременно задействуя другую руку и лаская промежность. Кастиэль начал извиваться на его руках, засучил ногами по сбитой простыне, пытаясь сомкнуть колени — но Дин отреагировал моментально и уперся локтем, перемещаясь снова ему между ног. Затем последовала маленькая пауза — и он приподнял Кастиэля, перевернул на живот и тут же, не медля ни секунды, подтянул к себе, схватившись за тазовые кости. Кастиэль, проезжаясь грудью по обжигающей шершавой ткани, инстинктивно попытался за что-нибудь зацепиться, но Дин легко сдернул его вместе с одеялом. Кастиэль уронил голову на него, а Дин снова лизнул — от мошонки до копчика. Раздвинул пальцами ягодицы и просунул язык глубоко, задвигал им вперед-назад, а Кастиэль не мог понять, как тому удается сдерживаться. Самому Кастиэлю хотелось сейчас только одного — чтобы Дин его повязал и укусил в место перехода шеи в спину, чтобы вот так, держа зубами, просто толкался в него, а Кастиэль бы скулил и извивался, готовый кончить в любой момент. Дин провел ногтями по его спине, и Кастиэль выгнулся — кожа была чувствительной как никогда, казалось, что он умрет, едва что-то его коснется. Что-то кроме рук Дина, конечно, а ничего другого и быть не должно. Кастиэль впился в собственную руку, когда Дин наконец отстранился, оглаживая его ягодицы, и, сунув в него большой палец, пошевелил им, задевая простату. Кастиэля чуть не подкинуло — ощущения были чересчур сильные, непозволительно яркие, они оглушили, и он едва заметил, когда Дин въехал в него по смазке и запечатал собой. Его мошонка легонько ударила мошонку Кастиэля, и только тогда он, опомнившись, обернулся через плечо и увидел Дина — с черным хищным взглядом, раскрасневшегося, потного и совершенно безумного. Кастиэль не узнал его — а через миг перестал думать, потому что Дин, вдавив пальцы ему в бедра, двинулся, выходя из него, и тут же резко вбил себя обратно, так, что Кастиэль весь содрогнулся и громко, протяжно застонал, пораженный чувствами. Дин не смотрел на него — он смотрел в себя, ведомый инстинктом, пытаясь подгадать нужный момент для укуса. Кастиэль боялся этого, потому что это должно было быть очень больно — и ждал, потому что все его существо тянулось к Дину и его метке. Дин не спешил — он трахал его в ровном темпе, но начал постепенно ускоряться, ломая ритм. Кастиэль, сбившись, не успевал за Дином, который весь подался вперед, навалился на него — так, что Кастиэль лег грудью на кровать, а Дин оперся на руку рядом с его головой. Кастиэль взглянул на его пальцы — узловатые сейчас, подрагивающие, почти когтистые — и поддался желанию: сдвинул немного голову, прижался к руке губами, собирая солоноватость с кожи. Дин, не заметив этого, содрогнулся, подбираясь к финалу, и застонал. Кастиэль повторил за ним, чувствуя, как внутри него двигаться стало сложнее, как анус начал растягиваться сильнее и болезненнее. «Узел», — промелькнуло в голове, и Кастиэль уронил голову на руки, закрыв глаза. Отвлечься не удалось — Дин, грубо впившись пальцами в плечи, заставил подняться. Перехватил его за шею, заставив прогнуться в пояснице, и резко дернул бедрами — Кастиэль едва не закричал, когда почувствовал, как узел расширился еще больше. И от того, как изнутри его сдавило, растянуло вокруг члена, Кастиэль задрожал и со стоном кончил, мигом лишившись всех сил. Дин, словно перекидывая его внимание, в этот самый момент укусил его пониже шеи и, удерживая на месте, сдавленно завыл. И выл, не отпуская, до тех пор, пока у Кастиэля не перестало печь внутри. Только излившись в него, Дин ослабил хватку и расцепил зубы, лизнув напоследок оставшийся кровавый укус. Кастиэль рухнул на кровать, не чувствуя в себе ни капли сил, и только и смог, что повернуться к Дину, когда тот упал на кровать позади него, тут же положив руку ему на пояс и подтянув ближе. Кастиэль повернул голову — медленно, сонно, и сумел разглядеть укус у Дина пониже шеи. Такой же, как и у него. Он открыл было рот, чтобы что-то спросить, но Дин коротко приказал: «Спать», и Кастиэль промолчал, через минуту с удовольствием провалившись в сон. * * * Медленно просыпаясь, Кастиэль чувствовал, что что-то не так, но не мог сообразить, что именно. Было жарко, тяжело, болело все тело — особенно зад и плечо. Поморщившись, он открыл глаза, уставившись в окно на яркий солнечный свет, отражающийся в окнах дома напротив, и попытался сесть, но ему не позволили. Рука — та самая, тяжелая, сползшая было ему на бедро — мигом оказалась у него на груди и потянула вниз, на подушки, вынуждая снова лечь. Он воспротивился, и тогда из-за спины раздалось недовольное хриплое: — Да ни черта ты не выспался. — Дин? — шокированно произнес Кастиэль, резко повернув голову в его сторону, и зашипел от резкой кольнувшей боли в месте, где шея переходила в плечо. Дин, хмурясь, безрадостно воззрился на него, выглядя вымотанным. Он был бледен, но умиротворен — спокойствие и уверенность в его глазах успокоили и встревожившегося Кастиэля. — Я бы спросил пошлое «ты ожидал кого-то еще», но не вижу в этом смысла, — зевнул Дин. — Я не… — Не понимаешь, — закончил за него Дин, приподнимаясь на локтях. — Мы… — Связаны, — повторил фокус Дин. — Ты… — Не свихнулся. Хотя если ты будешь всегда таким, какой сейчас, я не могу этого обещать. — Дин. — Кас, — тем же тоном произнес Дин. — Мы вчера все обсудили. — Во время гона? — вырвалось у Кастиэля. Он подтянул ноги и попытался занять как можно меньше места. Дин не сводил с него внимательного взгляда, и Кастиэль понял, что кажущаяся легкость была именно что кажущейся, и на самом деле Дин сейчас так же взволнован, как и он. — Ну, у нас было мало времени на разговоры, но главные вопросы мы решить успели. Кастиэль недоверчиво взглянул на Дина, который пытался смотреть на него бесхитростно и довольно. Впрочем, Дин на самом деле смотрел бесхитростно и довольно — а еще властно и уверенно, и это должным образом пробуждало в Кастиэле желание. — Допустим, — уклонился он от ответа и отвернулся, чувствуя смущение. Внезапно след прошило болью, и он зашипел, дернувшись — и Дин, убрав руку с укуса, огладил плечо, спускаясь вниз, к лопаткам. Выводя ленивые узоры на его коже, Дин распалял его, и Кастиэль не мог понять, осознанно или нет? — Н-но зачем ты это сделал? Теперь я могу задать этот вопрос. Пока еще в своем уме. Дин, убери руку, пожалуйста. — Нет, не уберу, — сказал Дин и, переместив ладонь на плечо, заставил Кастиэля улечься. На этот раз он покорился, озадаченно пытаясь разобраться, что чувствует по этому поводу. Помимо того, что его сильнее потянуло к Дину, он не ощущал ничего, что могло бы вызвать недовольство или возмущение. В нем плавно оседало понимание, что так должно быть, что Дин знает, что ему нужно, и что Кастиэль, хоть и может отказаться, хочет ему дать все, что тот пожелает. Это было пугающе. Он попытался отстраниться, но Дин не позволил, навалившись сверху и приблизив свое лицо к его: — Такой большой мальчик, а так боится перемен. — Мне не кажется, что данные перемены — повод для шуток, Дин, — выдохнул Кастиэль, теряясь в его запахе. Голова слегка пошла кругом, а внутри, там, внизу все затрепетало, напомнив о том, что течка еще не закончилась. — Хм-м-м, — Дин повел носом и похабно ухмыльнулся. — Может, для шуток и не повод, а вот для этого… — он обнял его одной рукой, вжимаясь носом между подбородком и горлом, и втянул запах, отозвавшись протяжным: — М-м-м-м… Кастиэль же вспыхнул, ощутив вдруг свой собственный аромат на лице Дина и мигом, мигом все вспомнив. Дин отстранился, уловив перемены в настроении, и оценив обстановку, молча подмял его под себя, горячо целуя. Кастиэль поначалу не отреагировал, но моментально включился в игру, когда почувствовал, как к его бедру прижимается напряженный горячий член. — Закрепление Связи зовет, — многообещающе протянул Дин. — М-м-м, ты снова потек… — Дин… — Да ладно, Кас… — Дин. — Не бойся, — остановившись, совсем иначе произнес Дин, отчего Кастиэль растерялся. Глядя ему в глаза, Дин улыбался, сдерживая распиравшее его желание близости, и Кастиэль не знал, какая реакция будет правильной. — Все будет хорошо. Я обещаю. — Ты не должен… — Я обязан, — возразил Дин все тем же обманчиво мягким тоном. Кастиэль, все еще неуверенный, замешкался с ответом, и Дин терпеливо ждал, ничего не предпринимая. Это было странно — и это было прекрасно, и Кастиэль впервые в жизни чувствовал, что ему есть на кого положиться. Было страшно доверяться этому ощущению, но уверенность зрела в его сердце, пекла внутри, и он уже почти был готов ему поддаться. — Я… — Ты мой омега, — договорил Дин, припечатав Кастиэля одной фразой. И внутри него встрепенулись все инстинкты — он захлебнулся воздухом, его подкинуло вверх — Дин удержал его и приобнял, крепко прижав к себе. Кастиэль был уверен, что никогда в жизни не услышит этих слов. И теперь не знал, что делать дальше. — А ты мой альфа, — дрогнувшим, нерешительным голосом отозвался он, и Дин расплылся в счастливой улыбке. И мгновение спустя эта улыбка стала хищной ухмылкой, и Кастиэль понял, чем это грозит. — Раз мы определились с нашим статусом, можем мы, наконец, снова предаться разврату? — Полагаю, что да, — чопорно ответил он. — Восхитительно, — кивнул Дин и, хитро на него посмотрев, поднырнул под одеяло. О, Господи. Кастиэль запрокинул голову, рассеянно думая, что, пожалуй, не прочь привыкнуть к такому. А еще — что все проблемы можно решить, если ты не один. В конце концов, выход не обязательно должен быть традиционным. * * * Эпилог. Семейный дом сиял огнями — оранжевые фонари стояли вдоль дороги, ведущей к главному входу, горели у ступеней. Старинный особняк, изнутри донельзя современный, но снаружи — вычурный, ажурный, навевал воспоминания о детстве, юности и проблемах. Было время, когда за обедом они всей семьей спорили, не нужно ли изменить фасад, модернизировать его, и сейчас, глядя на тепло освещенный дом, Кастиэль думал, что они приняли правильное решение, оставив все как есть. Дин неловко топтался рядом с ним — такси уже давно уехало, и на улице было довольно прохладно. Кастиэль не находил в себе решимости войти во двор, пройти по знакомому тротуару, на котором он в детстве не раз разбивал коленки. Он сотни раз входил в этот особняк — как жилец, потом как желанный гость, но никогда не думал, что продемонстрировать его новый статус будет так сложно. — Что-то не так? — осторожно спросил Дин, не решаясь до него дотронуться. Может быть, дело было в этом — после того, как их гон угас, и их гормоны вернулись в привычное состояние, Дин стал неувереннее и чуть ли не спрашивал позволения к нему прикоснуться, теряясь в ответной холодности. Кастиэль не был холоден — Кастиэль был сдержанным, а просить нежности казалось ему постыдным. Дин не отказал бы — наоборот, тот охотно бы его приласкал, но пересилить себя было трудно. Вдруг он сделает что-нибудь не так? Вдруг покажется чересчур навязчивым? Вдруг Дин пожалеет, что заключил с ним Связь? Вдруг Дин уже пожалел? — Нет, Дин. Все хорошо, — ответил он и, обернувшись на него, попытался улыбнуться. Дин, помедлив от неожиданности, тоже улыбнулся и, взяв его за руку, приготовился идти в дом. Кастиэль напрягся, и Дин, зеркально напрягшись, тут же выпустил его руку. — Кас… — он отошел на пару шагов и взглянул на него с растерянностью и обидой. — О, Дин, — с досадой отозвался Кастиэль, — я не… это не… — Ты не хочешь, чтобы я туда шел? — предположил Дин и попытался растянуть губы в улыбке, но, дрогнув, отвернулся. — Что ж… — Нет! — воскликнул Кастиэль. — Вовсе нет! Как я могу не хотеть, чтобы ты туда шел? Я должен тебя со всеми познакомить… — Должен. Это ключевое слово? Должен, но не хочешь? — прямо спросил Дин, чуть сощурившись и спрятав руки в карманы пиджака. Кастиэль потерянно смотрел на него, на то, как Дин, покачнувшись с пятки на носок, кивнул своим мыслям и, еще раз взглянув на Кастиэля, развернулся и молча пошел к воротам. — Дин… — тихо, с неверием произнес Кастиэль, и его руки опустились. Дин не мог его слышать, но остановился, поднял голову к темному небу и вздохнул. Кастиэль медленно подошел к нему, понятия не имея, что нужно сказать, как себя повести. Дотронуться? Обнять? Поделиться чувствами? Дин повернулся к нему, и Кастиэль запальчиво сказал: — Дин, что я должен сделать… — Кас, что мне сделать, чтобы… Резко замолчав, они уставились друг на друга, и Кастиэль почувствовал, как румянец красит его скулы. Отведя взгляд, он выдал короткое «Хм» и снова посмотрел на особняк, надеясь, что они с Дином сейчас — не главное развлечение. К его огорчению, одна из занавесок тотчас же шевельнулась, и это означало, что за ними все-таки наблюдали. Он понадеялся, что это был не Захария. Дин, выдохнув, коротко его позвал, и Кастиэль моментально к нему повернулся — так, что даже шея отдалась болью. И тут же это ощущение перетекло в метку, которая все еще не заросла и периодически напоминала о себе болезненной, но приятной пульсацией. Он порой наблюдал, как Дин трет свою и морщится, и думал, что метка — это еще не все. — Я понятия не имею, как я должен поступить, — со вздохом сказал Дин. У Кастиэля засосало под ложечкой, но он подавил в себе панику, заставляя себя слушать. — Ты… Ты не пускаешь меня в свою жизнь. Мы связаны — о, да, мы связаны, мы не отлипали друг от друга во время твоей течки, но теперь… Теперь почему-то все иначе. Кас, я хочу к тебе прикасаться — а ты отпрыгиваешь от меня, будто я заразный. Что не так? — Я… — в горле запершило, и он закашлялся. Сглотнув, попробовал снова: — Дин, я… Я в панике, — сказал он откровенно. — Я каждый раз боюсь, что ты оставишь меня — и веду себя так, чтобы ты меня оставил, и я вижу, что я не прав, но не могу понять, в чем. Я не знаю, как строятся отношения пар, я теряюсь, когда ты хочешь ко мне приблизиться — и я хочу, чтобы ты приблизился. Я всегда этого хочу. — Но тогда какого черта, Кас! — воскликнул Дин и резко дернул его на себя. — Я хочу, ты хочешь, все, черт побери, хотят, но какого хрена мы ходим друг вокруг друга, особенно после того, как стали связаны? — Мне… Может быть, мне нужно время. — Может быть? — переспросил Дин. — Может быть? Может быть меня не устраивает. — Но… — Никаких может быть, Кас, — решительно заявил тот. — Или да — или нет. — Логично поднимать этот вопрос после заключения Связи, — зло заметил Кастиэль. — Ты не мог выбрать более уместного момента. — Ну извини, что тогда я думал о тебе, — развел Дин руками и усмехнулся. — Ты думал обо мне? Ты действительно думал об омеге в течке, Дин? Ты не поддавался своим инстинктам? Ты шел в мою спальню не с целью меня выебать, а чтобы спасти заблудшую в одиночестве душу? — распаляясь, повышал голос Кастиэль. Дин смотрел на него странно — то ли разочарованно, то ли досадливо, и, возможно, был готов уйти от него в этот самый момент. Вероятно, так будет лучше для них. А если не будет — то и черт с ним. В конце концов, Кастиэль привык жить один, что такое очередное унижение? Пф, глупость. Ничтожный повод для тяжелых мыслей. Он справится. Справится. — Ох, Кас, — покачал головой Дин. — А почему ты думаешь, что, если бы я утром все-таки ушел, я бы не вернулся позже? — Что? — удивился Кастиэль. — Зачем бы тебе было это делать? — Почему ты думаешь, — тем же тоном повторил Дин, не сдерживая легкой улыбки, — что я подошел к тебе как к первому попавшемуся человеку? Ты правда не допускаешь мысли, что это было не просто так? — Подожди. То есть, те преследователи были придуманы, чтобы я тебя впустил к себе? — нахмурился Кастиэль. — О. О, нет, они были настоящими. Опасными, — уточнил Дин. — И сначала я, может быть, действительно подошел к тебе просто так, потому что больше было не к кому. Но потом… — Потом, — повторил за ним Кастиэль, не понимая, к чему тот ведет. — Потом я… В общем, я не собирался от тебя уходить после того, как истекут четыре дня. Я бы придумал повод вернуться. Я бы забыл трусы или, не знаю, кроссовки под кроватью, волосы на расческе. Я бы пришел обратно. — Но… — Да какое «но», Кас, — воскликнул Дин. — Нет, ты, конечно, можешь не верить в это, но не больше пяти минут, пожалуйста, потому что я или иду отсюда, — он махнул за ворота и сразу показал на дом: — Или иду туда. Потому что я замерз. — Дин… — Я не приходил к тебе в течке. То есть, глупо это отрицать, но я пришел к тебе не из-за нее. Меня… потянуло. Там. В кафе. Думаешь, я не нашел бы способа скрыться от тех парней? Пф, — фыркнул Дин. И, глядя на лицо Кастиэля, затараторил: — О, нет-нет-нет, я тебя не обманывал, меня правда бы принудили к Связи, а сначала бы хорошенько поколотили, поэтому ты правда спас мне жизнь, и… — Дин. — В общем, — повысил голос тот, желая договорить, — если дело в том, что ты думал, что я не разобрался, когда пришел к тебе в субботу, то… То я тебе только что объяснил. Кастиэль ничего на это не сказал, с неверием смотря на Дина. Тот открыл было рот, чтобы выдать еще одну тираду, но потом передумал. Отвернулся, переступил с ноги на ногу, взлохматил челку, закусил губу. Посмотрел на Кастиэля и тут же отвернулся с видом «нет, нет, я не смотрел, ты что». Кастиэль, с трудом сдерживая улыбку, взглянул наверх, в темное-темное небо — с души будто камень свалился. — Я думал, что сломал тебе жизнь, — сказал он наконец, не глядя на Дина. Тот округлил глаза: — Да ладно. — Я думал, что ты поддался зову и инстинктивно заключил со мной Связь, и теперь не знаешь, как от меня избавиться. И винишь в том, что я тебе не отказал. — Ну, — вздохнул Дин, — теперь, я надеюсь, ты понимаешь, что все немного — немно-о-ого — иначе. — Да, — мягко ответил Кастиэль, переводя взгляд на Дина и смотря на него с теплотой и принятием. — Теперь понимаю. Протянув руку, Кастиэль переплел пальцы с Дином и, подняв их ладони, прижался губами к его руке. Дин улыбнулся, ничего не говоря, и этого было достаточно. — Все? Вы закончили? Черт, я взял слишком мало конфет, — раздраженно донеслось из-за спины, и Кастиэль резко обернулся: Габриэль. — Что ты смотришь на меня? Что ты на меня смотришь? Вы опоздали! Кстати, кто это? — Это… — начал было Кастиэль, но Дин остановил его взглядом, и он охотно отступил в сторону. — Я Дин. Дин Винчестер. — Я Габриэль. Габриэль Милтон. В смысле, и что, что ты Дин Винчестер? — Я альфа. — И я альфа, — скучающе произнес Габриэль. — Кали поспорила бы, но пока что это определенно так. — Дин — мой альфа, — с улыбкой в голосе сказал Кастиэль, и Габриэль замер. Отмерев, он кивнул, принимая информацию, и, закинув в рот леденец, ухмыльнулся: — Прибереги эту новость для Захарии, Касси. Я хочу увидеть его лицо. Кастиэль рассмеялся, Габриэль — тоже, запрокинув голову. Конфета мелькнула у него во рту, и он поперхнулся. Дин, не отступая ни на шаг, поинтересовался: — Захария? — О, я сейчас тебе расскажу, — откашлявшись, Габриэль, едва доставая ему до плеча, хлопнул его по спине и повел в дом. Кастиэль последовал за ними, впервые за эту неделю чувствуя спокойствие и гармонию. Дин обернулся на полпути и, чуть не споткнувшись, схлопотал насмешливый взгляд Габриэля. — Да налюбуешься еще, что ты. А Захария — это такая ложка дегтя в нашей бочке отменной карамели… Все будет хорошо. Вот сейчас Кастиэль был уверен: все будет хорошо. Он вошел в дом вслед за Дином и закрыл за собой дверь. FIN