У каждого в жизни есть кто-то, кто никогда тебя не отпустит, и кто-то, кого никогда не отпустишь ты ©. Чак Паланик. Колыбельная
***
Чарли закидывает в рот пару цветастых капсул и запивает их Dc. Pepper. Одно дерьмо вталкивает в глотку другое, какая ирония. Он улыбается немного неловко (но не пристыжено, будто его застукали за дрочкой на самую фигуристую девчонку в школе) и пожимает плечами, чувствуя затылком взгляд Мёрфи. Тот только фыркает, опуская глаза и продолжая перебирать десятидолларовые купюры мозолистыми ладонями. Многие за пару таблеток, например, Ксанекса выкладывают неплохие деньги. Спасибо Чарли и мелким суицидальным индивидам (тут следует сказать уёбкам, но нет). — Сьюзен была у меня сегодня, — начинает Бартлетт и скребёт макушку коротко стриженными ногтями. Лекарство (ебаный наркотик) ещё не долбят светлую голову местного дилера — в пути. — Ну, охуеть теперь. Мёрфи только слезливых историй не хватало для полного счастья: и без того проблем по самую задницу. Новый бизнес, точки сбыта и «блин, я сейчас на мели, но обещаю, что в субботу всё отдам». В субботу долги не отдавались, как и в воскресенье, и в понедельник. А потом Бигенс просто находил должника и выбивал из него все дерьмо, до кровавой пены изо рта, сломанного носа и собственных сбитых костяшек (они и заживать-то не успевали толком). — Она влюблена в парня из своей театральной группы, — говорит пацан и лыбится, как дебил. С такой счастливой миной только о мире во всём мире трепаться да Библии втюхивать, а не признаваться в том, что тебе к хренам разбили сердце. Или что-то вроде этого. — Она ему тоже нравится. Он спрашивал совет, стоит ли подкатить к Сьюзен или нет. — Могу потолковать с дегенератом. Если надо, — перебивает Чарли Мёрфи и скалится. Потому что «потолковать» — это превратить лицо урода в кровавое месиво и заснять всё на видео. — Я сказал, что Сьюзен будет счастлива, если он пригласит её куда-нибудь, — Чарли трёт лицо длинными пальцами и шлепается на диван рядом с «коллегой». — Я просто нереальный придурок? Диван в гараж притащили относительно недавно и то из-за жуткого нытья Чарли по поводу спины и ещё какой-то там хуйни. Подростковые-бла-бла-дай-мне-в-нос-Мёрфи. На-улице-стоит-эта-штука-помоги-затащить-её-внутрь-потому-что-я-слабак. Мёрфи толком не слушал, но хреновину занёс, почти не бесясь. Потом был холодильник, микроволновая печь и чужое (постоянное) мозгоёбство в придачу. Комплект, блять, ебаный подарочный набор, возьмите и распишитесь. — Ага, — Бигенс фыркает, деля бабки на две равные (по сумме) стопки, — видимо, когда я макал твою голову в сортир, то, кажись, смыл мозги. Извини уж. — Извинился за то, что издевался надо мной, или за то, что не увидел во мне потенциал с самого начала? — веселится пацан, которому таблетки, наконец, дали в голову. Как удар ниже пояса, твою мать. Лишь бы раздеваться не начал, как в прошлый раз. Хотя, шоу вышло отменное. Мёрфи поржал от души. — Скучаешь по туалетной воде, её чудесному привкусу? Могу устроить заплыв. По старой дружбе, — Мёрфи даже не морщится, когда Бартлетт укладывает голову к нему на колени, свесив тощие ноги (богачи, что, не едят совсем?) с подлокотника дивана. — Сука! Ты сбил меня со счёта. — Бывает, — Чарли улыбается. — Мне с тобой легко, знаешь. Могу говорить о чём угодно. Звезда местного ринга только щурится и выдыхает, прикидывая, с чего бы ему быть таким терпеливым по отношению к обдолбанному семнадцатилетнему пацану. Ладно, давайте-ка прикинем. Во-первых, шатен от чего-то ни капли не парился по поводу нарушения чье-либо личного пространства. Раз так, то и Бигенс не стал этого делать — ему, на самом деле, похуй. Во-вторых, какой только хуйни не сделаешь под дурью. Например, сам он говорил с деревом и ничего. В-третьих, на Бартлетта почему-то не получалось злиться. Вот ни в какую. — Вход пошли комплименты? Я весь твой, Казанова. — Я собирался распрощаться с девственностью вместе на пару с дочкой директора, — говорит Чарли невпопад (у него бывает) и прикрывает глаза. — А теперь мне придётся умереть, так и не узнав, что такое секс. Потому что популярность популярностью, но капитану команду дадут из-за его внешности, а мне разрешат посмотреть. Что может быть хуже того, чтобы смотреть и не участвовать? Слушать про это, например. Мёрфи кашляет, случайно зацепив замком от куртки чужую щеку: — Все ещё есть шлюхи. На крайний случай. — Нет, — мальчишка кивает головой и распахивает огромные глазища, кусая пухлые губы от волнения. С чего бы. — Мёрфи? — Чего? — Трахни меня, а? Вот теперь можно охуевать по полной.***
— Нет, правда, а почему бы и нет? Что тебе стоит? — Чарли в солнцезащитных очках (Мёрфи психанул, что поделать) нагоняет Мёрфи рядом со стадионом и подстраивается под его шаг. Ноги у хулигана длинные, словно у модели. Да и скорости не занимать, зря в футбол не пошёл. — Ты охуел? Бигенс думает, что если бы медицинская комиссия по каким-то причинам решила проверить команду на наличие наркоты или допинга, то не было бы у школы команды. Никогда. Вообще. Потому что каждый из переростков-качков сидел на какой-либо дряни, начиная с Ритолина и заканчивая Викодином. Многие смешивали и ловили кайф прямо на поле, под громкие крики тренера. — Я мыслю здраво! — Членом своим ты мыслишь, идиот, — синие глаза почти закатываются в раздражении. — Не хочу я тебя трахать, я не педик. — Я, вроде, тоже не из таким. Но мне сравнивать не с чем, понимаешь? — Бартлетт кивает, признавая себя подростком, переполненным гормонами и желанием антисоциальных экспериментов. — Вот нихуя не понимаю! Чешется, что ли? Что бы там за спиной Мёрфи не говорили девчонки, как бы его не называли, но бывало так, что ему предлагали отсосать в туалете (сказали — сделали, было неплохо). Или трахнуть их в коридоре (когда ещё не было этих камер), на заднем сидении отцовской машины (бунт, блять) в их комнате, на вечеринке у бассейна. Мест было много, а Мёрфи всего один. Почему-то титул «главного хулигана» накладывал на Бигенса определенные качества: выносливость, звериную страсть и полное неподчинение правилам. Чарли машет головой в знак согласия. Может быть, даже и чешется: — Ну, так что? — Съеби, а?***
— Я читал, что нет ничего страшного в том, чтобы попробовать нечто новое. Это практикуется в колледже, — Бартлетт влетает в гараж, словно маленький ураган. Он неловко задевает барабанную установку рыжего ублюдка, морщится и шлепается рядом с Мёрфи, которого всё заебало. — Знаешь, как марихуана. — Читал? — Бигенс вскидывает брови кверху, мысленно признавая тот факт, что почти сдался. Назойливый Чарли достал его до самой печени и проще было трахнуть его, чем с упорством повторять «иду нахуй». — Говорил со своим психотерапевтом, — выдыхает он и вплетает ладонь в непослушные вьющиеся волосы. Хлопает огромным карими глазами, разглядывая чуть покосившийся стол, стыренный из местного кафе (не стоит спрашивать как). — Он считает, что желание переспать с парнем у меня возникло на почве отсутствие отца. Мол папа «бросил» меня, вот я ищу замену. Не хватаем мужского внимания или как-то так. — Ты меня ещё «папочкой» назови, блять, — Мёрфи устало трёт лицо. — Почему я? Какого черта ты пристал ко мне? — Потому что я тебе доверяю. — Свою задницу? — Да, — кивает Чарли, улыбаясь, — другому я бы такое не предложил. — Повезло же мне…***
— В этой книге, — Чарли недоуменно смотрит на Мёрфи, приподнимая тонкий фолиант с изображенными на обложке мужчинами, — говорится, что партнера стоит растянуть перед непосредственно самим актом. Даже инструкция есть! Хочешь посмотреть? Бигенс давится соком и мысленно прикидывает, станут ли искать богатенького ублюдка на дне реки или проще поговорить с этой Сьюзен, из-за которой все пошло по пизде. Или её парнем, раз Бартлетту не терпится загнать чужой член в свой тощий зад.***
— Да заебал! — рычит Мёрфи и хватает пацана за край его цветастой футболки с изображением ромбиков. Тот давится воздухом, распахивая глаза в удивлении, и едва ли не спотыкается о порог дома. — Разбудить меня в семь, сука, утра! В субботу! Чтобы узнать с каким запахом смазка мне нравится больше! — Я подумал, что это важно, — мямлит Чарли, зрачки которого расширены. Переборщил с дозой, чтоб его. Наверняка, закидывался таблетками, когда читал гейскую муть из своих книжек. Может быть, даже купил пару дисков с пидорской порнушкой и залипал на них всю ночь, судя по покрасневшим глазам. Хуй его знает. — Хорошо, что отца нет дома, иначе он бы убил и тебя, и меня, — Мёрфи сдаётся, отпуская Чарли. Дверь за спиной Бартлетта хлопает, закрываясь. Пути обратно нет. — Подумал он… Ты уже две недели за мной таскаешься, не надоело? — Не надоело, — обдолбыш улыбается и тянется к Мёрфи за поцелуем. Встаёт на мыски, прижимается пухлыми губами к его и замирает. — Ладно, о`кей, поднимайся ко мне в комнату. Второй этаж, первая дверь слева, — Мёрфи отодвигает пацана подальше, чувствуя как утренний стояк давит в трусах. — Я тебя выебу, если ты так этого хочешь. — Правда? — Да, — и кривится. Через пятнадцать минут Мёрфи вжимает Чарли всем телом в кровать и движется быстро и жестко. Вгоняет член по самые яйца. Чарли дышит рвано, утыкается носом в подушку и сжимает пальцами чужую простынь. Мальчишке немного да больно. Бигенс особо не растягивал его, смазал свой член кремом для рук и принялся медленно входить, чуть двигая бедрам. Если поначалу было немного больно и неприятно, то вскоре Чарли стонет в голос, подаваясь на встречу грубым толчкам. Он кончает, как только ладонь Мёрфи сжимает его член.***
— Ты мне, вроде как, нравишься, — Чарли забирается на колени к Мёрфи, сжимая ладонями чужое лицо. — Правда, нравишься. Как насчёт начать встречаться? Бигенс страдальчески стонет: это чудик не отъебётся от него просто так. И не то чтобы Мёрфи сильно сопротивлялся. — И не против, если я сделаю. тебе минет? Я смотрел один фильм, где…