На рассвете

Ольгерд споткнулся ровно в тот момент, когда на темном небе сверкнула молния, а вслед за ней раздался устрашающий раскат грома. Ладонь кольнуло, и, все еще стоя на четвереньках, он увидел вонзившийся в нее довольно крупный кусок стекла. "Нет, не стекла", - поправился он, когда все вокруг озарилось новой вспышкой. Это был осколок зеркала. Вероятно, он выпал из проезжавшей мимо повозки, когда та наскочила на кочку. В любом случае, теперь он уже не представлял никакой ценности и мог лишь навредить неосторожному путнику, в чем Ольгерд только что и убедился. Он стиснул зубы и вытянул зеркальную занозу из ладони. По руке потекла кровь, смешиваясь с грязью. В другое время он обеспокоился бы возможностью заражения, но сейчас это нисколько его не взволновало. Зарядил дождь. Тяжелые капли падали с черного неба, заливали лоб и катились по щекам. Вставать совершенно не хотелось. Возможно, было бы лучше закончить все именно здесь. Он покрепче сжал осколок и уже приставил было его к запястью, как вдруг замер, словно прислушиваясь. Зеркало... Зеркало? Подайте милостыню, родненькие. Когда это было? Всего-то, может, месяц назад. Когда стало невозможно скрывать, что дела у него из рук вон плохи и никак не удастся выплатить чертовы векселя в срок. Он во всем признался Ирис. Она, конечно, расстроилась, но виду почти не подала, за что Ольгерд был ей безумно благодарен. Он как раз провожал ее домой, когда, откуда ни возьмись, на пустынной дороге появилась эта нищенка. От нее несло старостью – кислым душком разложения. Как будто тело уже умерло, а разум за ним еще не поспел. Не скрывая брезгливости, Ольгерд хотел пройти мимо, обойти ее, как обходят помеченный моровым крестом дом. Но слишком поздно. Ирис уже деловито рылась в кошельке. Звяк, звяк – упали на грязную ладонь две золотые монетки. - Спасибо, девочка. Да хранят тебя боги. Голос у нее был сухой и скрипучий, тоже как будто неживой. Ольгерд уже тянул Ирис за руку, когда старуха открыла рот и прошамкала: - У суженого твоего дела плохи. Сам себе яму выкопал. Ольгерд вздрогнул. Внутри все сжалось от нехорошего предчувствия. - Нам лучше поспешить. Скоро совсем стемнеет. Но Ирис его не услышала. На ее лице, с утра омраченном неприятными новостями, появился детский восторг, мгновенно преобразив ее в красавицу. - Вы ясновидящая? Старуха осклабилась, шире раззявив беззубый рот, наклонилась поближе. При этом ее незрячий взгляд остановился именно на Ольгерде. - Позови Господина Зеркало. Ночью на перекрестке, понял? Он досадливо поморщился. - Ирис, пойдем. Ты же видишь, у бабули не все дома. Старуха рассмеялась, закашлялась – сипло, с надрывом, как умирающая ворона. - Позови. Только он тебе и поможет. Они переглянулись. Ирис поджала губы – так она делала всегда, когда нервничала. Кажется, ей тоже передалось его беспокойство. - Простите. Нам пора. Они ушли быстро, не оглядываясь. Ольгерд почувствовал огромное облегчение, когда дорога вильнула за поворот. И, словно по немой договоренности, больше они никогда не заговаривали о произошедшем. И вот теперь... Он поднял лицо к беззвездной черноте. Еще давно, во время учебы в академии, он наткнулся на любопытный трактат, где утверждалось, что Вселенная есть всего лишь бесконечная черная дыра, а звезды по большей части уже мертвы, и то, что видит глаз – не более, чем фантомы, призрачные отражения. Кем бы ни был автор трактата, сейчас Ольгерд был с ним абсолютно солидарен. "Да катись оно все. А почему бы и нет?" Где-то тут неподалеку как раз был перекресток. Почему бы в самом деле не пойти туда и не совершить одно последнее безумство? Все, что ему нужно – окончательно во всем разочароваться. Увериться раз и навсегда, что нет никакой волшебной силы, способной что-то изменить, способной вытащить его из глубокого дерьма к сияющей жизни где-нибудь в Ковире, где по дому будут бегать их с Ирис ребятишки. Последнее разочарование, последняя шутка – и он уйдет. Сгорит вместе с рассветом. Ольгерд заставил себя подняться. Кровь ударила в голову, и он пошатнулся, неловко взмахнув руками, а потом выпрямился и зашагал вперед. Когда он добрался до перекрестка, дождь уже почти перестал и падал теперь редкими крупными каплями. Он бы изрядно продрог, если бы не задержавшийся в крови алкоголь. На самом краю неба, у горизонта, замерцала первая полоса света. Из-за изорванного края сизого облака выглянул краешек бледнеющей луны. Покачиваясь, он встал посередке – там, где неровным крестом пересекались две дороги. Запрокинул голову, отчего ему привиделось, что он стоит на сцене огромного амфитеатра, а сверху на него смотрят чьи-то глаза. Давящий, по-настоящему тяжелый взгляд. Голова закружилась, и он едва не лишился равновесия. Вдруг со страшной силой захотелось уйти. Вернуться в ночлежку, проспаться, а с утра еще раз над всем подумать. Самоубийство больше не казалось такой уж здравой мыслью. Почему-то именно в этом месте, оказавшись один на один с безмолвным небом, он впервые ощутил страх смерти. Но только какой в этом смысл? Даже дома у него больше не было. Ничего не было, кроме горечи разочарования и тоски, пока приглушенной алкоголем, но готовой наброситься на него, стоит ему только протрезветь. Нет, у него не было ни малейшего желания встречать новый рассвет. Сейчас он сделает последнюю глупость, а потом отойдет на несколько шагов и спокойно оборвет себе жизнь заботливо припасенным осколком. Решено. - Эй! – крикнул он, раскидывая руки в стороны и устремляя взгляд наверх, в темноту. – Эй, ты, Господин Зеркало, или как там тебя! Ты меня слышишь? Он рассмеялся, кулаком вытирая выступившие слезы. Без сомнений, видок у него был донельзя идиотский. После такого и умереть не жаль. - Кричать не обязательно, - раздался негромкий голос у него за спиной. Ольгерд обернулся так резко, что хрустнула шея. Первой мыслью было, что к нему ухитрился подкрасться какой-нибудь особо ловкий головорез. Но ему хватило одного взгляда на обладателя голоса, чтобы понять, что грабежом тут и не пахнет. Средний рост, среднее телосложение, ничем не примечательная одежда. Породистый нос, темные глаза тускло поблескивают в скудном свете убывающей луны. Вежливая улыбка. - Ты какого черта тут делаешь? – буркнул Ольгерд, которому стало невероятно стыдно, что он испугался какого-то странствующего торгаша. - Действительно, - протянул незнакомец, не переставая улыбаться. – Я задаюсь тем же вопросом. Это прозвучало так непринужденно, будто они стояли на центральной улочке ярким летним днем, а вовсе не глухой ночью на безлюдном тракте. - А у вас, я так понял, здесь назначена важная встреча? – продолжил его неожиданный собеседник с неприкрытой иронией. Ольгерд стиснул зубы. Благодаря его отнюдь не трезвому состоянию стыд ощущался не так остро, но приятного все равно было мало. - Не твое собачье дело. - Ах, как грубо, - усмехнулся незнакомец, окидывая его все тем же насмешливым взглядом. – Что ж, тогда мне пора. Он уже отошел на несколько шагов, когда Ольгерд окликнул его. - Эй! Эй, подожди. Незнакомец медленно, словно нехотя, обернулся. - Откуда ты взялся? Короткая пауза. - Неважно, Ольгерд. Важно лишь, куда я пришел. Он оторопел. - Ты меня знаешь? - С чего бы мне тебя не знать? Старший из сыновей покойного фон Эверека, за свою недолгую жизнь благополучно промотавший отцовское состояние. А теперь семья твоей невесты не хочет принимать предложение руки и сердца, – тут его собеседник зевнул. - Ничего нового. История стара как мир. Ольгерд захлопнул приоткрывшийся от удивления рот. Несмотря на дурман в голове, ему все-таки удалось сложить два и два. - Так значит, ты... Незнакомец склонился в учтивом поклоне. - Гюнтер о’Дим. Возможно, тебе знакомо и другое мое прозвище – Господин Зеркало. - Я думал, это просто байка, - сказал Ольгерд. - Байка? Как обидно. Он прочистил горло. - Я имел в виду… Господин Зеркало отмахнулся. - Все в порядке. Люди довольно предсказуемы. Любопытство пересилило все остальные чувства. Ольгерд шагнул вперед, разглядывая ничем не примечательное лицо своего собеседника. - Так ты демон? – в лоб спросил он. - О, боги праведные, - о’Дим поцокал языком, отмахиваясь от повисшего между ними облака перегара. – Ты же едва на ногах держишься. Стоило ли так надираться? - Я просто… - Знаю, знаю. Хотел покончить с собой. Какая идиотская расточительность. Ольгерд нахмурился. - Слушай, ты, завязывай-ка с нравоучениями. Я не для того тебя звал. О’Дим вздохнул. - Ольгерд, дорогой. Ты позвал меня, потому что у меня есть что-то, что нужно тебе. Ты в отчаянном положении, и я готов тебе помочь. Вот только что ты можешь предложить взамен? Думаешь, я горю желанием заключить сделку с неудачником и пьяницей? Который настолько жалок, что даже не может решиться оборвать свою никчемную жизнь? Слова задели Ольгерда за живое. А еще хуже был тон, которым они были сказаны – скучающий, снисходительный. Не успел он толком оправиться от удивления, что этот чертов Господин Зеркало вообще явился на его зов, так теперь приходилось считаться еще и с тем, что тот оказался порядочным ублюдком. Он рассмеялся хриплым, вызывающим смехом. - Да иди ты к черту. Если хочешь, я это сделаю прямо сейчас. - В самом деле? - Спорим? Господин Зеркало ухмыльнулся, скрещивая руки на груди. - Ну, давай. Посмотрим, хватит ли у тебя духу. - И не сомневайся, - сказал он, вытаскивая злосчастный осколок зеркала из кармана. Потом стиснул зубы и, кинув мстительный взгляд на подонка, полоснул себя по запястью. Вышло неожиданно глубоко и больно. Ольгерд зашипел, когда из поврежденных вен хлынула кровь. И сразу же понял, что перерезать второе запястье будет затруднительно, потому что рука почти сразу же занемела, бесполезно повиснув вдоль тела. - Ах, как непредусмотрительно, - рассмеялся о’Дим. – В этом ты весь, фон Эверек. Сначала делаешь, а потом думаешь. Он провел рукой по воздуху, и рваная рана на запястье Ольгерда тут же затянулась, оставив после себя лишь фантомный отголосок боли. Он не нашел, что ответить. Мир только что утратил всякую логику. Это был долгий день, в течение которого его несколько раз пытались убить, а потом он и сам порывался это сделать. И вот теперь ему спасает жизнь какой-то мутный тип явно нечеловеческого происхождения. Предварительно хорошенько втоптав в грязь. Снова заморосил дождь. - Ладно, подурачились и хватит, - сказал о’Дим. - Мы ведь тут по делу? - Черт меня подери, - прошептал Ольгерд, уставившись в темные, поблескивающие как ртуть глаза. Замер, завороженный клубящейся в них тьмой. Господин Зеркало вскинул бровь. - Значит, это и есть твое желание? Немного странное, но выполнимое. Ольгерд опомнился. Его как будто окатило ледяным душем. – Нет, подожди. Насчет сделки… Он выдохнул, едва справляясь с то и дело накатывающим отупением. От кровопотери и пульсирующей боли в руке его мутило. - Хм, - Господин Зеркало окинул его придирчивым взглядом, от которого сделалось совсем неуютно. - Боюсь, сейчас ты не в состоянии что-либо обсуждать. Ну-ка, выблюй эту дрянь. Он подался вперед и коснулся рукой его груди. Ольгерд отшатнулся. - Что ты… Он не успел договорить, потому что его вдруг согнуло пополам и обстоятельно вывернуло наизнанку. Когда позывы кончились, он вытер рот рукавом и медленно выпрямился. Не сказать, что стало намного легче. Пьяное отупение отпустило, но без него он чувствовал себя еще гаже. Ситуацию усугубляла липнущая к телу заблеванная рубаха и пробирающие до костей порывы ледяного ветра. - Может, продолжим разговор на моей территории? – как ни в чем не бывало спросил Господин Зеркало. - Мне без разницы, - выдохнул Ольгерд. - Только вряд ли я туда дойду. - А идти и не придется. Ну-ка, на счет три... Он не почувствовал момента перехода. Просто все вдруг подернулось дымкой, превращая окружающий их неказистый пейзаж во что-то странное, сюрреалистичное. Ветра больше не было. Неподалеку на холме расположился старинный особняк, глядящий наружу красноватыми глазами окон. - Твоя территория, значит? – спросил Ольгерд. О'Дим ухмыльнулся, похлопав его по плечу. - Верно. А ты неплохо держишься, фон Эверек. Возможно, я тебя недооценил. - Как я вернусь обратно? - Не волнуйся. Поговорим, и я сразу тебя отпущу. Ничего не оставалось, кроме как удовольствоваться этим обещанием. Однако Ольгерд почему-то не сомневался, что Господин Зеркало сдержит слово. Тот щелкнул пальцами, и декорации снова изменились. Теперь, как понял Ольгерд, они стояли внутри того самого дома на холме. - Мрачновато тут, - заметил он, оглядывая интерьер, который состоял преимущественно из лестниц. Некоторые уводили вниз, в темноту, другие тянулись наверх, навстречу небесам цвета запекшейся крови. - Ты так считаешь? О’Дим отворил какую-то дверь, жестом приглашая его войти. Ольгерд переступил порог, оказавшись в тусклой комнате без окон с небольшим столом посередине. - Садись, располагайся. Ольгерд подошел к столу и рассеянно коснулся пальцами гладкой поверхности, прежде чем опуститься в непропорционально большое кресло. - По-твоему, это должно заставить меня почувствовать себя ничтожеством? - фыркнул он. О’Дим уселся напротив. - Ты и так ничтожество, Ольгерд, - он поднял руку, не давая себя перебить. - И ты это знаешь. Иначе мы бы сейчас не разговаривали. Ольгерд промолчал. - Итак, - улыбнулся Господин Зеркало, снова став самим обаянием. – Что я могу для тебя сделать? - Мне нужны деньги, - сказал Ольгерд, разглядывая сцепленные в замок пальцы. Как будто предыдущих унижений оказалось недостаточно, теперь он вынужден был снова просить о помощи. Папаша фон Эверек от такого точно перевернулся бы в гробу. Правда, на этот раз все-таки присутствовал мизерный шанс, что ему помогут, а не вышвырнут за дверь, как было с Хорстом. - Хорошо, - кивнул Господин Зеркало. – Деньги. Что еще? Ольгерд все-таки оторвался от созерцания собственных конечностей. - А что еще ты можешь предложить? О'Дим усмехнулся и развел руками. - Многое, мой дорогой, многое. Все зависит от того, что ты готов отдать взамен. Ольгерд помрачнел. - У меня нет ничего ценного. Господин Зеркало наклонил голову, слегка улыбнувшись. Ольгерду не понравилась новая эмоция, появившаяся в его глазах – что-то странное, плохо поддающееся объяснению. Жестокое. Голодное. - Уверен? - Я не понимаю тебя, о'Дим. Хочешь что-то попросить – говори прямо. - Вот как? Он сжал кулаки, мысленно уговаривая себя не сорваться. С самого начала этой встречи его нервы были на пределе. Господин Зеркало, кем бы он ни был, ему не нравился и совершенно не внушал доверия. Но сейчас он был единственным, кто мог бы ему помочь. А значит, оставалось только стиснуть зубы, терпеть и надеяться, что каким-то образом все закончится хорошо. Хотя как раз вот в это Ольгерд верил меньше всего. - Ты ошибаешься, фон Эверек. Кое-что ценное у тебя еще осталось. - Да? И что же? - Твоя душа, например. Повисла тишина. Потом Ольгерд рассмеялся. - А больше ты ничего не хочешь? - А больше у тебя ничего и нет. Ольгерд не стал спорить. Бессмысленно было отрицать очевидное. - И что ты будешь с ней делать, с этой душой? – спросил он, наконец. – Повесишь на стенку и будешь любоваться? О'Дим качнул головой. - Это тебя не касается. - А, по-моему, очень даже касается. Душа-то все-таки моя. - На момент передачи она твоей уже не будет. - Но… - Если я скажу, что собираюсь обречь ее на вечные муки, это что-то изменит? Странно, но это заявление совсем его не испугало. В самом деле, что ему до какой-то там абстрактной души? Он даже не был уверен, что она вообще у него есть. Современные ученые, к примеру, утверждали, что никакой души нет и в помине, а есть только мозг, легкие и сердце. Кровь и кишки. Так стоило ли поднимать из-за этого сыр-бор? - А взамен ты дашь мне все, что я попрошу? О'Дим без улыбки посмотрел ему в глаза. - Все. - А если я попрошу что-то очень необычное? - Удиви меня. Ольгерд сощурился. У него не было никаких причин тянуть время, но что-то ему подсказывало, что торопиться здесь нельзя. - Звучит здорово, но кое-что меня смущает. Господин Зеркало подался вперед. В глазах сверкнул и тут же потух жадный огонек. - Что? - Ты с самого начала знал, чего от меня хочешь. Снова взгляд в упор – долгий и насмешливый. - Ну, допустим. - Тогда почему ты не сказал мне об этом еще там, на перекрестке? Почему даже не попытался меня… ну, не знаю… соблазнить? Господин Зеркало поднес кулак ко рту и прокашлялся. - Соблазнить тебя? - Чтобы я согласился на сделку, - пояснил Ольгерд, слегка покраснев. – Все-таки речь идет о душе. Ты ведь не ожидал, что я так легко соглашусь с ней расстаться? - А что еще ты мог бы мне предложить? - фыркнул о’Дим. – Нет, фон Эверек. Это тебе нужно меня, как ты выразился, соблазнять. Потому что я вот совсем не уверен, что даже твоей душонки будет достаточно, чтобы покрыть затраченные мной усилия. Это прозвучало как-то слишком уж презрительно. Слишком небрежно. Ольгерд рассмеялся. - А мне кажется, ты брешешь, о’Дим. Тонкие губы изогнулись в неприятной улыбке. - Вот как? - Да, - он даже нашел в себе силы улыбнуться в ответ. Он рисковал, чувствовал, что рискует, но догадка его опьянила. Он впервые почувствовал, что в какой-то степени может контролировать ситуацию, а не просто быть пассажиром тонущего судна. – Потому что душонка моя тебе почему-то очень нужна. Господин Зеркало смотрел на него, не мигая. - А что, если я скажу тебе, что у меня таких, как ты, целый полк? - Тогда я назову тебя лжецом, - сказал Ольгерд. – И буду совершенно прав. О'Дим фыркнул, как будто никогда не слышал ничего глупее. - С чего ты так решил? - Интуиция, - Ольгерд пожал плечами. – И обычная логика. До встречи с одной попрошайкой я ни о каком Господине Зеркало и слышать не слышал, хотя в свое время перечитал кучу соответствующей литературы. Его собеседник поднял бровь. - Соответствующей? - Оккультной, - пояснил он, заметив, как о’Дим слегка поморщился, будто напомнил о себе больной зуб. - Профессиональный интерес? - Нет, чистое любопытство. - Ах, любопытство. Господин Зеркало улыбнулся шире, и взгляд его сделался чуть более внимательным, оценивающим. - Ну-ну, продолжай. Что еще говорит тебе логика? Ольгерд прочистил горло. Ему вдруг показалось плохой идеей умничать и уличать о’Дима в лукавстве. Но раз уж начал говорить, имело смысл закончить. - Вряд ли таких, как я, у тебя «целый полк». С последней сделки наверняка прошло немало времени. Иначе стал бы ты со мной так возиться? Так что, думаю, моя душа тебе куда нужнее, чем ты хочешь показать. Он замолчал, окончательно растеряв запал и желание что-либо доказывать. - А нам с тобой скучать не придется, - заметил о'Дим вполголоса, и у Ольгерда возникло неприятное чувство необратимости, которое он постарался тут же забить куда подальше. - Ладно, - о'Дим посерьезнел. – Ты прав, фон Эверек. Мне действительно нужна эта сделка. - Почему? - Не спрашивай. Ты ведь умнее, чем кажешься. Он помолчал. - Ладно. Так ты поможешь мне? Господин Зеркало протянул руку и коснулся его подбородка. Ольгерд вздрогнул, но не отдернулся. - Зачем тебе деньги, фон Эверек? - Чтобы… - у него внезапно пересохло во рту, – чтобы жениться на Ирис. - И жить вместе долго и счастливо? Ольгерд выдержал пристальный взгляд. - Да. Господин Зеркало цокнул языком. - Счастье – очень странная штука. Что, если женившись на ней, ты получишь совсем не то, что хотел? - Не твое дело, о’Дим, – его начало легонько потряхивать, как при ознобе. - Об этом я как-нибудь сам позабочусь. - Допустим, деньгами я тебя обеспечу, - рука по-змеиному соскользнула ему на плечо, замерла, выжидая. – Еще что? Ольгерд прикрыл глаза. - Я успел нажить себе немало врагов. Пусть держатся от нас подальше. - Будет сделано. Пальцы на плече легонько сжались, словно бы ободряя. - Еще? - Я хочу, чтобы меня боялись, - добавил он, против воли начиная входить во вкус. - О-о. Вот это уже интересно, - рассмеялся о’Дим. – Жажда власти? - Почему нет? В конце концов, ты получишь мою душу. Ну, так хоть напоследок оторвусь как следует. Он все еще не до конца верил в реальность происходящего. Несмотря на то, чему он уже был свидетелем, все казалось скорее искусно выполненной иллюзией, хитрым фокусом, нежели действительной перспективой. - А какой в этом смысл? - поинтересовался о'Дим. - Черт его знает. Как говорил один философ: «жизнь – жадная шлюха, от которой надо успеть уйти до того, как она оберет тебя до нитки» - Ах, Ольгерд. Ты полон сюрпризов. Глядя на тебя и не подумаешь, что ты интересуешься философией. - Внешность обманчива. Подозреваю, ты это знаешь не хуже моего. - Верно. Рука на плече начинала все больше его нервировать, но Ольгерд усилием воли заставил себя сидеть спокойно. Сейчас было как никогда необходимо сохранять трезвость рассудка. - У тебя ведь есть брат? - спросил о'Дим. - Витольд, если я не ошибаюсь? - Да. А что? - Ты его любишь? Он все-таки вздрогнул. Словно дожидаясь этого движения, чужая рука покинула его плечо, оставив после себя слабое тактильное эхо. - Не твое дело. Господин Зеркало рассмеялся. - Зачем так обороняться? Вполне невинный вопрос. Давай, Ольгерд, не упрямься. Тебе ведь нужна моя помощь? - Зачем тебе это? - Ну… - о’Дим неопределенно махнул рукой. – Раз уж мы заключаем сделку, я хотел бы узнать тебя поближе. - Тогда, может, и ты расскажешь что-нибудь о себе? - Когда-нибудь – обязательно, - хмыкнул Господин Зеркало. - До или после того, как ты заберешь мою душу? - Боюсь, после того, как я ее заберу, ты уже не сможешь участвовать в разговоре. Холод. Как будто под кожу кто-то насыпал льда. Ольгерд поежился. - А! – громкое восклицание заставило его вздрогнуть. – Давай-ка тебя переоденем. Прежде чем он успел открыть рот, о’Дим хлопнул в ладоши, и мокрая, пропитанная блевотиной рубаха исчезла, уступив место чистой и сухой. - Так лучше, не правда ли? И ты, наверное, хочешь пить. Держи. О’Дим протянул ему невесть откуда взявшийся стакан. - Итак, - сказал он, когда Ольгерд сделал глоток. – Твой брат. - Что тебя интересует? Господин Зеркало усмехнулся. - А ты рассказывай. Там поглядим. Ольгерд вздохнул. Вопреки всему, раздражения он больше не чувствовал. Все-таки Господин Зеркало оказал ему помощь, спас его, пусть и из корыстных побуждений. Но он ведь и сам всегда поступал сугубо из эгоизма. А благодаря этому… существу он все еще был жив, а не валялся где-нибудь на обочине в луже собственной крови. - Мы вместе выросли, - начал он. – Витольд на пару лет младше. В детстве меня заставляли с ним нянчиться, и из-за этого я его терпеть не мог. Вечно хнычущий комок соплей, вот каким он был. Я его так и называл - сопля. Он замолчал и отхлебнул еще воды. - Потом родители отдали нас в школу, и его стали задирать другие мальчишки. Там я первый раз за него вступился. Не то чтобы мне было его особенно жаль, ему ведь и от меня доставалось порядочно. Но я не собирался позволять каким-то задиристым говнюкам колотить моего брата. Пришли мы тогда домой грязные, с расквашенными носами и получили еще и от отца. Зато после этого стали не разлей вода. - Как трогательно, - улыбнулся о’Дим. Улыбка не дошла до глаз, так и оставшись на губах. – А что сейчас? Вы все так же неразлучны? Ольгерд открыл было рот, чтобы озвучить очевидное, но вдруг понял, что оно когда-то успело перестать быть таковым. - Нет, - сказал он, не поднимая глаз. - Не совсем. - Близкие отдаляются, - Господин Зеркало пожал плечами. – И такое бывает. Когда вы виделись в последний раз? - Сегодня утром. Перед тем, как я пошел поговорить с… С одним ублюдком. - Интересно. А что брат думает о твоей невесте? - Ирис? – Ольгерд поерзал, чувствуя нарастающий дискомфорт. Не нравилось ему вот так обсуждать единственных близких ему людей. Как будто даже просто называя их по имени в присутствии Господина Зеркало, он подвергал их опасности. - Ну да, Ирис, – с наслаждением повторил о’Дим. – Это ведь с ее появлением ты начал отдаляться от брата? Как думаешь, он не ревнует? - Чепуха. Ирис для него как сестра. - Он сам тебе это сказал? - Ему не нужно было говорить, - Ольгерд поджал губы. – Он мой брат. - Твой. С этим не поспоришь. Они помолчали. А потом о’Дим нарушил тишину, спросив: - Так что насчет сделки? И улыбнулся. На этот раз не пустой улыбкой. Все еще непонятной, но совершенно точно не пустой. И тогда Ольгерд понял, что сейчас совершит ошибку, о которой потом наверняка пожалеет. Но отступать было поздно. Вернее, некуда. - Ладно, - сказал он, внезапно вспомнив предостережения из детских сказок, которые им с Витольдом читала старая нянька. – Я согласен. Но при одном условии. - Каком? - Хочу быть уверенным, что ты меня не обманешь. - Обижаешь, фон Эверек. Я никогда не обманываю. - И все-таки у меня есть только твое слово. А мне нужны гарантии. - Чего ты хочешь? - Три желания. Господин Зеркало расхохотался. - Боги, откуда ты это взял? Я ведь торговец, а не золотая рыбка. - Три желания, - упрямо повторил Ольгерд. – До того, как ты заберешь мою душу. - Ладно. Легко. - И исполнять их будешь не ты, а кто-то другой. - Кто-то другой? - Да. Какой-нибудь посредник. О’Дим прищурился. - Уж не ты ли пытаешься меня обмануть, фон Эверек? Он пожал плечами. - Всего лишь выиграть время. Все-таки ты заберешь мою душу, да еще и обречешь ее на вечные муки. Думаю, мое желание отсрочить этот момент вполне понятно. - Естественно, – кивнул о’Дим, умело скрывая сарказм, если таковой и впрямь имел место быть. - Так и запишем: до завершения сделки исполнить три желания. Через посредника. - Запишем? - Конечно, а ты как думал? Договор на душу – дело серьезное. Нужно все оформить по совести. Он расстегнул перекинутую через плечо котомку (Ольгерд только сейчас ее заметил) и вытащил на свет исписанный ровным почерком лист пергамента. - Вот, прочти. Убедись, что все правильно. Ольгерд пробежал глазами по бумаге. Нахмурился. - А что это за приписка в конце? Про встречу на Луне. - Ах, это, - о’Дим наклонился через его плечо. – Так, небольшая формальность. - И я должен явиться туда добровольно? - Конечно. Ольгерд рассмеялся. - Но разве это не ставит тебя в заведомо проигрышное положение? Господин Зеркало улыбнулся. - Тем лучше для тебя, так? Ольгерд не ответил. Слишком уж все было хорошо, чтобы быть правдой. Однако в договоре и впрямь черным по белому говорилось, что сделка завершится только когда оба ее участника встретятся на Луне. - Ладно, - сказал он. – Я согласен. - Прекрасно. Господин протянул ему металлическое перо. - Распишись здесь. И здесь. Ольгерд фыркнул. - Кровью, я полагаю? О’Дим развел руками, очень натурально изображая беспомощность перед обстоятельствами. - Боюсь, что да. Что поделаешь, дань традиции. К тому же, после представления с осколком, которое ты мне устроил, один маленький укольчик будет для тебя сущим пустяком. Ольгерд промолчал. Поколебавшись, чиркнул острым концом пера по подушечке пальца и вдавил его в бумагу, наполовину ожидая зловещей вспышки молнии или раската грома. Ничего не случилось. - Это все? – спросил он, не скрывая удивления. О’Дим поднял палец. - Почти. Осталась одна маленькая формальность. Ольгерд вздохнул. - Какая? - Я даю тебе очень многое. Согласись, с твоей стороны было бы справедливо уплатить мне небольшой аванс. - Но... речь ведь идет о душе. Какой тут может быть аванс? - Смотри. О’Дим протянул ему ладонь, на которой лежал сгусток тьмы. Во всяком случае, так показалось Ольгерду вначале. Приглядевшись, он понял, что это всего лишь черный матовый камень. Выглядел он так, словно его никогда не касались лучи света, словно сама тьма впиталась в него, сделав своей частью. И, едва взглянув на него, Ольгерд ощутил сильное, необъяснимое беспокойство. - Что это? - Смерть, - сказал Господин Зеркало. Спокойно, без присущего этому слову драматизма. - Чья? – спросил Ольгерд, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие. - Твоего брата. Или невесты – тебе решать. Он уставился на о’Дима. Тот не улыбался. Наоборот, казалось, что впервые за все время он был предельно серьезен. А Ольгерд, наконец, в полной мере осознал, где находится. И дело было вовсе не в окружающих его декорациях, а именно во взгляде, которым смотрел на него Господин Зеркало. - Какое… - начал он треснувшим голосом. - Какое они имеют к этому отношение? - Видишь ли, фон Эверек… Новая пауза. Глаза Господина Зеркало гипнотизировали, испытующе заглядывая в душу, словно бы уже пробуя ее на вкус. - Авансом станет жизнь одного из них. Ответ сорвался с губ прежде, чем он успел его обдумать: - Нет. Он не колебался, отдавая в залог свою душу. В конце концов, не так уж и сложно расстаться с чем-то абстрактным, в существовании чего ты даже не уверен. Какая разница, что случится после того, как перестанет биться сердце? Но потерять единственного дорогого ему человека? Ни за что. - Ты что, на полном серьезе ожидаешь, что я это сделаю? - Конечно. Его одновременно сбила с толку и напугала уверенность, с которой о’Дим это сказал. И путаница в голове тоже пугала. Эмоции приходили с запозданием, да еще и оказывались совершенно не теми, которые были нужны. Почему у него не осталось ничего, кроме осточертевшей горечи? Почему он сам, добровольно позволял превращать себя в чудовище? - И что же, - медленно сказал он, - заставляет тебя так думать? О’Дим погладил камень большим пальцем. - Считай это интуицией. У меня нюх на хороших клиентов. На тех, кто утратил всякую надежду. Я ведь далеко не всегда прихожу на зов, Ольгерд. Проснувшийся глас рассудка вопил, что надо бежать. Убираться отсюда как можно скорее. Он вскочил из-за стола, попутно чуть не упав. Бросился к двери, которая, естественно, оказалась заперта. Взгляд заметался по комнате, наконец, остановившись на Господине Зеркало. - Я люблю ее, – сказал он дрогнувшим голосом. - Ты это понимаешь? - Да, неувязочка, - согласился Господин Зеркало. – Значит, остается твой брат. - Нет, ни за что. Ни за что, слышишь?! - Слышу, – о’Дим был сама невозмутимость. На Ольгерда он даже не смотрел, вместо этого разглядывая лежащий на ладони чей-то приговор. – А теперь давай пропустим часть с твоей истерикой и перейдем к выбору. - К выбору? – он хрипло, на грани безумия, расхохотался. – Ты это называешь выбором? - Да, – Господин Зеркало поднял глаза и посмотрел на него. Смеяться тут же расхотелось. – И ты должен его сделать. Прямо сейчас. - Я не могу. - Это трудно, - сказал о'Дим. - Сочувствую, но другого выхода нет. Иначе как мы сможем завершить сделку? - К черту сделку. - Нет, - сказал о’Дим. Слово прорезало воздух вспышкой молнии, предвестником собирающейся грозы. Ольгерд не заметил, когда Господин Зеркало успел подняться. Просто в какой-то момент он оказался рядом. Шагнул к нему с неразличимой человеческим глазом быстротой, и сердце сжалось в предчувствии опасности. - Сделка состоится, - сказал холодный, нечеловеческий голос. – Мы заключили договор. Холод. От близости с ним стыла кровь. Ольгерд понял, что пропал. И какую допустил ошибку. Все прежние проблемы вдруг показались ему абсолютнейшей чушью по сравнению с тем, что будет ждать его в конце. Как он вообще мог подумать, даже находясь не в самом здравом уме, что заключать с этим существом сделку – хорошая идея? - Пожалуйста, – прошептал Ольгерд, – оставь меня. Найди себе другого идиота. - Ты меня вполне устраиваешь. - Но я передумал. Передумал! - Слишком поздно. Ты уже попросил меня о помощи. Назад пути нет – для нас обоих. О'Дим снова протянул к нему ладонь, и Ольгерд отпрянул от нее, как от ядовитой змеи. Застыл, дрожа и прижимаясь спиной к двери. - Давай, фон Эверек. Покончи с этим, и я отправлю тебя обратно. К Ирис. Или к Витольду. Выбор за тобой. Ольгерд не знал, в какой именно момент все вышло из-под контроля. Даже не заметил, как стремительно скатился вниз по наклонной – пока его со всей силы не шлепнуло осознанием, что от него уже совсем ничего не зависит. - Нет, - сказал он. – Нет. Я лучше сам умру. Хлынули слезы, не принося никакого облегчения и заставляя его чувствовать себя еще более ничтожным. Убийцей, предателем. - Вот как, значит? Черный камень перекатился в чужой руке в ожидании кровавой подачки. Чернота притягивала к себе зрачки, пронзала их невидимыми иглами, и по щекам вместе со слезами потекли остатки разума. - Посмотри на меня, фон Эверек. Голос тихий и спокойный. Неумолимый. Ольгерд поднял покрасневшие глаза. - Сегодня ночью ты уже пытался умереть, – сказал Господин Зеркало. - Так? - К-какая тебе… - Так? Дрожащий вдох. - Так. Запястье пронзило резкой болью. Ольгерд вскрикнул. Невидимый шрам раскрылся, хлынул кровью, как беззубый чахоточный рот. - Попробуй еще раз. Он остолбенел. Со священным ужасом уставился на расползающееся по паркету темно-алое пятно. Голова закружилась. Сдавленно охнув, Ольгерд упал на колени – прямо в лужу из собственной крови. - Какая она, твоя смерть? – спросил о’Дим, подступая ближе, даже сейчас отказывая ему в личном пространстве. – Молодая или старая? Красивая или безобразная? Ты уже чувствуешь ее объятия? А может, твоя смерть – мужчина? - Отвали, - прохрипел Ольгерд, баюкая искалеченную руку – жест совершенно бессмысленный, потому что кровь так и лилась без остановки. Перед глазами плясали цветные всполохи. - Зачем ты так сопротивляешься? Все равно они рано или поздно умрут. - Я не буду выбирать, - прошептал он, но скорее на автомате, чем осознанно. Все превратилось в безумную карусель. Он уже едва помнил, о каком выборе идет речь. - Не говори глупостей. На него упала тень. О’Дим опустился рядом с ним на корточки, коснулся щеки. - Ты кое-чего не понимаешь. Они в любом случае будут страдать. Если ты сейчас умрешь – думаешь, твой брат после такого не наложит на себя руки? А Ирис? Думаешь, она не начнет винить себя в твоей смерти? Он не ответил. Скрючился на полу, хватая ртом воздух. - Кому-то обязательно будет больно. При любом исходе. Ты не можешь этого изменить, но можешь спасти одного из них. Разве ты не понимаешь? Просто послушай… Господин Зеркало продолжил говорить, все прочнее опутывая его словесной паутиной. И Ольгерд слушал, с каждой секундой все отчетливее понимая, что у него нет выбора. Воздуха вокруг было достаточно, но вмиг стало нечем дышать. Как же жалко и глупо было чувствовать себя загнанным в угол – и понимать, что это дело исключительно твоих рук. Что некого винить, кроме себя. Он медленно, через силу открыл рот. - Что я должен… ? – он не закончил, но о’Дим его понял. - Дотронься до камня. И назови имя того, кем пожертвуешь.

***

Он пришел в себя утром. Там же, на дороге, где вырубился прошлой ночью. Даже осколок зеркала валялся неподалеку, поблескивая в лучах раннего солнца. Ольгерд поднялся, ожидая боли в одеревеневших мышцах, но боли не было. Только холод. Он постоял вот так, покачиваясь, рассеянно оглядывая раскинувшиеся по обе стороны поля. Лучи солнца упирались в спину, но тепло ощущалось как что-то неживое, искусственное. Оно не грело, не проникало внутрь, а всего лишь отражалось от него. Отскакивало прочь, как солнечный зайчик от поверхности зеркала. Когда надоело стоять, он двинулся по дороге, каким-то образом зная, что, куда бы ни пошел, все равно придет в нужное место. Это не вызвало у него особой радости, но само по себе было неплохо. Ольгерд ускорил шаг, желая поскорее оставить перекресток позади. Хорошо бы впредь держаться от этого места подальше. Что же касается Луны… От нее не сбежишь, но тут все было предельно просто - ноги его там не будет. Никогда.