Письмо

Весна, 1438 год по летоисчислению Шира. Дорогой Сэм, У меня нет возможности отправить это письмо обратно в Средиземье. Но, возможно, когда-нибудь, спустя много лет, ты сам приплывешь в Бессмертные Земли, и тогда я отдам его тебе. Без сомнения, мы посмеемся над всеми теми глупостями, что я сейчас пишу. Или, кто знает, быть может, я найду другой способ передать его тебе. Мне не хватит слов, чтобы описать эти Земли, так что я не буду даже и пытаться. Достаточно сказать: они — олицетворение всего, во что мы верили. И все-таки, если бы сейчас у меня была возможность, я бы вернулся в Средиземье. Пожалуйста, не думай, что я здесь несчастлив или что совершил ошибку, решив уплыть за Море. Мне было необходимо ощутить то спокойствие, которое пронизывает эти эльфийские земли, почти не затронутые искажением Арды, — так они называют это, — рассеять пролить свет на ту Тень, что еще осталась во мне, подобно тому, как утро прогоняет ночную мглу. На самом деле по мере того, как я чувствую, что Тень уходит, мое сердце вновь стремится в Средиземье — к его землям, а также к родным и друзьям, которых я покинул. Я ощущаю нечто похожее на храбрость, что в свое время пробудилась в Бильбо, — возможно, это что-то Туковское? — заставляющую меня быть словно те дикие земли, вновь вспыхивающие красками осени, хотя зима уже обдала их дыханием смерти. Здесь словно все спят. И порой у меня возникает такое чувство, будто я один бодрствующий среди спящих. Я хотел бы проснуться снова. Ты прекрасно знаешь, что эльфы — лучшие целители. И я получил от них больше доброты, чем могу описать. Однако единственным событием, что вернуло меня помогло мне снова начать двигаться вперед, стал мой разговор с Бильбо. Было поразительно увидеть, что эти земли словно сняли с него груз прожитых лет, вернули ясность рассудка. Что до меня, я ожидал, что в этих землях моя ноша так или иначе исчезнет, рассеется подобно грозовым облакам. И в первый год казалось, что так и произошло. И все же по прошествии первого года я начал осознавать, что наше бремя живет внутри нас. И требовалось нечто большее, чем прекрасная зеленая природа или даже нежное прикосновение руки целителя, чтобы облегчить тот груз, что мы несли. Это произошло десять лет назад. Однажды мы с Бильбо сидели в высокой зеленой траве, глядя на теплое летнее море. Я говорил ему то же, что когда-то уже рассказывал одному эльфу. Не помню сейчас подробностей, но я переживал, что сделал что-то не так, отказался слушать какую-то их историю, возможно, даже немного насмешливо. И Бильбо внезапно сказал мне: — Твоя проблема Фродо, мой мальчик, что ты до сих пор живешь так, словно держишь на плечах судьбу мира. О, головой ты понимаешь, что это не так, но в глубине души ты взвешиваешь каждое свое слово и действие — и думаешь, осмелюсь заявить, что малейший неверный шаг погрузит весь мир во тьму. Я не могу осуждать тебя за эту привычку. Когда-то, без сомнения, это было необходимо. Но война закончилась, и суть дела в том, что ты снова — лишь хоббит, который не может ни на что особо повлиять. Тебе нужно перестать жить так, будто ты все еще хранитель Кольца. Это дело было не под силу никому из нас, но, к счастью, никого из нас не попросят его выполнить снова. Так-то вот! Этот короткий разговор изменил мою жизнь — не сразу, конечно. Но год за годом я чувствовал себя… чуть спокойнее, наверно. Более расслабленно? Как будто бы… ну, будто сидишь у огня, так сказал бы Бильбо. Я не всегда уверен, что это хорошо. Тем не менее эти сомнения могут подтвердить правдивость слов Бильбо. Ведь если в этих спокойных землях, в эту эпоху мира я живу так, словно жду, что в любую секунду мне придется повторить свой путь в Мордор, что это говорит обо мне? Это ненормально, правда? Поэтому, возможно, я забыл немного о силе воли, к которой мы взывали, что поддерживала нас в те дни. Но забвение открывает путь к миру внутри себя, это своего рода… равновесие, за неимением лучшего слова. В прошлом году умер Бильбо. Его смерть была спокойной, но, тем не менее, я ожидал, что она будет более добра к нему в этих землях. Сначала его разум становился все слабее, как в те дни в Ривенделле. Потом он слег в кровать. Любая смерть тяжела, ты знаешь, что значит сидеть у постели умирающего. Я думал, что он просто уйдет во сне. Но как мог я предположить, что смерть придет в Бессмертные Земли? Это место создано не для нашего народа. Оно хранит нас, как может. Но с тех пор, как он умер, влияние этих земель на меня ослабло. Я скучаю по говору сородичей, поскольку даже разговор с Гэндальфом — это совсем не то, что приятный вечер в компании хоббитов. Но я потратил целое письмо, говоря лишь о себе, и совсем не справился о тебе. Не сомневаюсь, твоя жизнь бьет ключом и полна радостных забот. По правде говоря, я стараюсь не думать об этом так часто, не думать о тебе, Мерри или Пиппине или обо всем том огромном мире, что остался по ту сторону Моря. Думая так, я чувствую, будто жизнь проходит мимо течет немного мимо меня. Но когда ты приплывешь сюда, если приплывешь, я выслушаю все твои рассказы, если доживу. Или, возможно, если есть способ и найдется корабль, я увижу тебя раньше. А теперь сердечный привет тебе, Рози и Эланор, всем нашим, а также Мерри и Пиппину. Я все еще с тобой, а ты все еще со мной. Эту связь не сможет разрушить ни расстояние, ни волшебная завеса валар. Мы снова свидимся в этом мире или же после его конца. А до тех пор — Остаюсь твоим другом, Фродо.