Восемь из десяти «доверяю»

Вероника Лодж могла бы и не пытаться. То есть, не пытаться ей бы­ло во­об­ще не воп­рос, но, во-пер­вых, готовый шаблон поведения избалованной сучки и авторский экземпляр «1000 и 1 способ заполучить назад корону» всегда оставались при ней, а во-вто­рых… Ну, признаться, Бетти «идеальная девочка» Купер выглядит вполне как повод попытаться. Тогда, в «Popʼs», заранее всё решив, «та-самая Лодж?!» впервые обворожительно улыбается и картонным жестом заправляет за ухо тёмную шелковистую прядь. Бетти на это реагирует: прячет взгляд и от раздражения едва заметно передёргивает плечами, всё потому что Арчи Эндрюс сме­ёт­ся специальным, манерным смехом, от которого у новой красотки Ривердейла дёр­га­ют­ся угол­ки губ. Бетти Купер делает какие-то свои, не сказать чтобы верные ставки по поводу неё и решает однозначно не доверять. И да, с самого начала ей ужас­но хо­чется ска­зать что-то вро­де: какого черта тебе от меня нужно?! Вероника читает невысказанное в морщинке, образовавшейся аккурат меж светлых бровей, потому что смотрит впритык, потому что ей интересно и она пытается быть той самой новой лучшей версией себя. Пускай чёрные угольки глаз и сверкают самым настоящим азартом. — Сейчас ты та ещё горячая штучка, — говорит она блондинке с неподдельной серьезностью, и ещё: — такая красивая и умная девушка, как ты, должна быть королевой этого серого улья. В любой другой ситуации из уст Лодж это звучало бы не иначе как издевка; в любой другой ситуации — Бетти уверена — она не стала бы смущённо опускать ресницы и краснеть от, о боже, с девяносто процентной вероятностью лести в её сторону. Но ситуация не «другая», и малышке Купер почти плевать на то, какая именно версия Вероники сейчас перед ней. Бетти специально ведётся на собственные псевдо-аргументы. Почти не замечает, что сама себя боится, а не Веронику и то, что она с ней (не)делает. Бетти, ко всему прочему, перед сном даже считает на пальцах: раз — Лодж абсолютно-точно-не защищает её тогда, на пробах (с чего бы, её вообще ещё недели нет как в городе), два — она для неё — не меньше «подарочного набора» в команду и не больше лишнего повода показать Шерил Блоссом, кто здесь первая претендентка на свержение с престола. Выходит, что уверенности в Бетти всего-то на два пункта (даже не равно количеству чужой помады, оставленной на ее губах). А Вероника достаточно проницательна. Пускай на вид совершенно никаких признаков не подаёт, только довольно улыбается, разглядывая блондинку в форме Речных лисиц. Она невинно про­водит ру­ками по чужим та­лии и бёд­рам, убеж­да­ясь, что ткань си­дит иде­аль­но, поп­равля­ет юб­ку, и смотрит почти с благоговением, как на личный трофей. Её первый, добытый в Ривердейле. У Бетти 8 из 10 «доверяю» на долю Вероники Лодж, и она поспешно меняет ставки: взгляда от угольных глаз напротив не отводит и соглашается, что их обладательница (так уж и быть) не собирается трогать сладкого мальчика Арчи Эндрюса. Есть чем гордиться: лучшая версия самой себя у Вероники, похоже, работает с завидной исправностью. В следующий раз Купер при ней даже вытаскивает несколько скелетов, что в Ривердейле не в традициях: делится семейной драмой, а потом и собственной (той, что с мальчиком «пока-не-вместе» Арчи Эндрюсом) и жмётся плечами немного сконфуженно от такого пристального внимания к ее персоне. Под другим углом она на ситуацию смотреть не решается. Только иногда задумчиво закусывает губу, размышляя, скольким все это странно: такие девочки из «высшей лиги», пускай и сдающие позиции по нескольким пунктам (вроде навешенной бирки «дочь того самого мерзавца»), не водятся с такими, как Бетти Купер. Такие девочки вообще друг друга на дух не переносят. Из-за подобных мыслей у бедняжки нерешительности вдвое прибавляется (хотя куда уж больше). Бетти облизывает губы, интуитивно догадываясь, что вкуса чужой помады там уже не обнаружить, и совсем скоро терпит неизбежное крушение. Вероника — это странно — не говорит ей тогда, что в том шкафу ненавидела сама себя куда больше, чем Бетти её; что «вообще-то, хуже поцелуй у неё был только с прыщавым переростком, жертвой пубертата, в шестом классе»; что её, на самом деле, уже просто мутит от всех этих в десятый раз «просто друзей» — его и Бетти, конечно же, совсем не её. Она говорит: желтые — значит дружба, — и натягивает виноватую улыбку, когда Бетти неуверенно сжимает в руках «прости-меня» букет. Она говорит: наверное, мне стоило прекратить всё это куда раньше. Или просто не пытаться (не пытаться было совершенно не вопрос). Ещё Вероника признает, что с «новой лучшей» версией себя она, возможно, поторопилась и начать стоило хотя бы просто с «новой»… Но Бетти Купер больше её не слушает — кивает, мол, всё оно так и есть и иначе не будет, а ещё — это странно — чувствует себя почему-то намного лучше. Оказывается, ей даже времени много не нужно, чтобы согласиться на «никаких парней между нами, договорились?». Может, виной тому ничтожность этого их с Лодж «личного» рядом с тем, что происходит в последние дни в Ривердейле?.. Вероника больше, чем проницательна. Она слушает её внимательно, и у неё на ли­це это по­нима­ющее вы­раже­ние и гу­бы чуть ис­крив­ле­ны в ус­мешке. Их «личного» — звучит необычно, ей даже нравится. На слух как-то по-новому, а на вкус… как в очередной раз случайная и (обе уверены, что уж точно) ничего незначащая чужая помада на губах Бетти Купер.