save you(rself)

в моём городе каждый час возникает желание убить кого-то: или я кого-то, или меня кто-то

Десять. Джошу Дану десять лет, когда он впервые осознаёт, что хочет спасать жизни. Мама поступила неосмотрительно, купив своему чаду комикс, который он клянчил неделю, и, прочитав его, Джош убедился, что хочет быть полезным, хочет спасать кого-то от зла, и совсем неважно, чем именно это зло будет выражено. Джош хочет спасать жизни, и в какой-то мере ему это удаётся. Он не растёт спокойным ребёнком: его голова полностью забита мечтами о будущем, а не уроками, и родители не устают ругаться, но всё равно радуются и гордятся, когда узнают, что их сын снова спас от забияк какого-то младшеклассника. Отец треплет его кудрявые волосы и говорит, что его мечта может осуществиться, стоит только выбрать правильную профессию. Джоша тошнит от докторов. Ему пятнадцать, и, видит бог, он ненавидит их всех за фальшивые, стерильные улыбки, которые не способны ни ранить, ни успокоить. Джош терпеть не может окулистов, стоматологов, хирургов и всех тех, кто причастен к белым халатам, поэтому мысль о любом медицинском учебном заведении заставляет его скривиться. Родители непонимающе вскидывают брови, но ничего не спрашивают, молчаливо соглашаясь с выбором их сына. Джош постоянно попадает в передряги, и это уже не смешно. Именно так говорит ему мама, когда Дан в очередной раз приходит домой с разбитой губой и прихрамывая на правую ногу. Джош смотрит на неё злобно, и мать пугается, потому что её сын совсем не похож на улыбчивого десятилетнего мальчишку, который прижимал к груди каждый новый выпуск человека-паука. В свои шестнадцать Джошуа Дан напоминает прошедшего войну, и его взгляд — взрослый, колкий, холодный — лучший показатель того, что он давно уже не ребёнок. Джош не привык спрашивать у родителей, почему всё так устроено, но иногда вопросы словно чешут его череп изнутри, стараясь разорвать кожу головы и вылезти наружу. Дан представляет, как они чёрной кровью стекают из его глаз, льют из носа и мешают говорить, заставляя захлёбываться. Больше всего его беспокоит один вопрос: «Почему?» Почему, чёрт возьми, кто-то обязательно должен от чего-то страдать? Почему нельзя жить спокойно? Зачем придумывать себе проблемы, и из-за них срываться на других людей, заставляя страдать и их? Джош уверен, что все те, кто убивает, насилует и грабит — несчастные люди, но сколько бы не пытался, не может их жалеть. Он хочет бить им морды до крови на костяшках, чтобы, блядь, знали своё место и не трогали остальных, не мешали им жить. Джоша бесят нытики. Он выходит из себя, когда его сосед по общежитию в очередной раз рассказывает о своих проблемах, потому что его проблемы — ничтожество в сравнении с тем, с чем приходится сталкиваться большинству людей на этой грёбаной, забытой богом, давно уже сгнившей земле. Джош рычит на него, напоминая, что потеря девчонки — не самое ужасное, что могло произойти. Однокурсник оскорбляется. Джош выходит на улицу, сплёвывая под ноги: у него в руке спортивная сумка с вещами, а за спиной увесистый рюкзак с учебниками и ноутбуком. Его белые кеды давно уже не белые, а чёрная худи выглядит застиранной, но Джошу плевать. Из-под капюшона выглядывает красная чёлка, и прохожие смотрят. Джош зол, он не задумывается, прежде чем свернуть в тёмную, такую киношную подворотню. Стены из красного кирпича, мигающий фонарь, огромный мусорный бак — всё это истерично смешно, но чьи-то хриплые крики о помощи — нет. Это реально, а не смешно. Джош сбрасывает вещи на землю, прежде чем ввязаться в драку, и он не может остановиться, пока лицо противника не превращается в кровавое месиво. Дан жалеет, что у него нет биты, потому что в таком случае ублюдок бы просто не выжил. Девушка — испуганная, худая, с оленьими глазами, трясётся, прижимая к груди сумочку и разорванную рубашку. Джош делает к ней шаг, а она пятится, смотря так испуганно, словно это он только что пытался её изнасиловать. Дан делает глубокий вдох и прикрывает глаза, давая ей убежать, глуша рыдания срывающимся «спасибо». Он отмывает руки в ближайшей забегаловке, осматривает себя на предмет синяков и царапин. Заклеивает пластырем ссадину на лбу и выходит в зал, где его ловит высокий мужчина за локоть. Он спрашивает: — Нужна работа? И Джош моментально кивает. Нужна, потому что в общежитие он больше не вернётся, как и к родителям. Нужна, потому что ему негде жить, а хозяин кафе разрешает ночевать в подсобке. Нужна, потому что ему необходимо делать хоть что-то нормальное в своей жизни, помимо учёбы. Поэтому теперь вечерами Джош старается не быть излишне угрюмым и послушно наливает кофе всем, кто его просит, и изредка выпроваживает за дверь дебоширов и бездомных. Ему оставляют щедрые чаевые, и Джош не понимает причины, но дочь одной из постоянных покупательниц говорит, что Дан выглядит сильным и добрым. Джошу хочется верить этой малышке. * Девять. Девять недель Джош работает в кафе с названием «Нарцисс» и девять недель выказывает своё недовольство по поводу дурацкого цветка. Кто в своём уме вообще называет заведения в честь цветков? Спасибо, что не «Ромашка», чёрт возьми. Владельцу тридцать два, и он одинок, а потому быстро привязывается к Джошу. Дан до сих пор живёт в подсобке, но теперь у него есть раскладушка и даже небольшой стол и неудобный стул. Курт Уоррен, чьи глаза (и ориентация, по всей видимости) голубее неба, не пристаёт и не ноет, но каким-то чудом всегда оказывается рядом, когда Джошу действительно нужна помощь. Не психологическая, а с учёбой: у Курта красивый почерк и он изредка перекатывает чужие конспекты Джошу в тетрадь, когда тот физически не успевает этим заняться. Курт высок, хорош собой и интересен, и Дан действительно понятия не имеет, зачем ему нужно это грёбаное кафе. Почему бы не продать помещение, и не уехать жить куда-нибудь, где место таким? Почему нельзя просто всё бросить? Джош, конечно, не спрашивает, но надеется, что у Курта на это веская причина. Потому что иначе он входит в список тех, кого терпеть не может Дан, а Джош совсем не хочет разочаровываться в работодателе. Поначалу Джош думал, что будет запоминать много лиц покупателей, но на самом деле они все сливаются в одну кашу из людей, и Дан из раза в раз переспрашивает рыжую девушку в очках с роговой оправой, как её зовут, потому что действительно не помнит. Не может вспомнить и сейчас, рассеянно выводя на полях тетради «Джоанна», «Джилл» и «Дженна». Ни одно из имён катастрофически не подходит незнакомке, но Джош уже вряд ли узнает, что на самом деле её зовут Реджиной. Он удивительно хорошо помнит детей, но не запоминает их родителей, растерянно моргая каждый раз, когда они знакомо ему улыбаются. Джош каждый день видит огромное множество посетителей, они все разные, но Дану одинаково плевать на каждого в отдельности. Он не засранец, и не плохой человек, и его улыбки гостям не фальшивые, но Джош хорошо осознаёт, что для всех покупателей он прежде всего продавец, в то время как они для него — источник заработка. Курт говорит, что Джош — зануда, на что Дан отвечает, что хочет купить биту в ближайшее время, чтобы разбивать лица тем, кто делает кому-то больно. Курт смеётся, потому что считает это шуткой. Джош тоже смеётся. Потому что знает, что это не шутка. Он не прекращает спасать кого-то, избивая незнакомцев до бессознательного состояния. Джош часто сворачивает за тёмные углы, чтобы выбить из кого-то дурь, выплеснуть адреналин, скопившийся за какой-то промежуток времени, спасти чью-то задницу. Иногда Дану кажется, что он делает это из-за эгоистичных порывов, но он гонит эту мысль от себя, потому что хочет остаться в рассудке. Ему не надо думать о том, что никто не наделял его правом вершить правосудие, и что он не бог, чтобы решать, кто прав, а кто виноват. Джош не покупает биту, но приобретает кастет, потому что Курт говорит, что покупателей отпугивают ссадины на руках. * Восемь. На календаре восьмое февраля, когда Джош впервые видит Тайлера. Он знает имя, потому что пишет его на белом стаканчике, но совсем не запоминает лицо, лишь бегло оглядывая парня взглядом. Тот тихо благодарит за кофе и садится куда-то в угол. Джош забывает о нём ровно через восемь секунд, когда к прилавку подходит следующий покупатель, и вспоминает только тогда, когда приходит время закрываться. Потому что парень всё ещё здесь, и всё ещё сидит на месте; кажется, его кофе до сих пор не тронут. Джош снова оглядывает его, на этот раз цепляясь взглядом за детали: сгорбленная спина, постукивающие по подлокотнику кресла пальцы, яркие синяки под глазами, и решительно не знает, что с ним делать. Но делать ничего и не приходится, потому что в кафе входит Курт, и его улыбка стирается моментально, когда он видит мальчишку. Тот как будто уменьшается в размерах, и Джош щурится, протирая столешницу. Парень что-то лопочет, а Курт рычит в ответ. У Джоша возникает моментальное желание врезать ему, но он лишь сильнее сжимает тряпку в руке, потому что Курт — мудрый человек, а мудрые люди не ругают сломанных юношей просто так. На то должна быть причина, но когда владелец кафе уводит Тайлера в подсобку (Джош мысленно корит себя за то, что оставил там небольшой бардак), Дан всё равно немного напрягается. Тайлер выходит из кафе спокойно, бросая один долгий взгляд на Джоша, и растворяется в февральском снегопаде. Дан немного запоздало думает, что мальчишке, должно быть, холодно, потому что олимпийки от спортивных костюмов нихрена не согревают. Что-то во взгляде Тайлера цепляет, но у Джоша нет времени об этом думать. Он не спрашивает Курта ни о чём, но тот сам рассказывает, что мальчишка здесь некогда работал, а сейчас приходил узнавать, нет ли свободных мест. — Не смей ему помогать, Джош, — облокачиваясь на столешницу, серьёзно говорит Курт. — Для того, чтобы помочь человеку, он должен хотеть помощи. А этот уже ничего не хочет. Джош сглатывает вязкую слюну и аккуратно говорит, что ему не помешал бы сменщик иногда. Через несколько дней приходит парень по имени Брендон, который берёт на себя половину рабочих часов. Джошу не урезают зарплату. Тайлер больше не приходит. * Семь. Семь раз Тайлер Джозеф пытался покончить с собой. Семь — это некрасивое число, думает Тайлер, морщась. Семёрка, режущая своим шрамом-штрихом, издевательски ухмыляется ему с запотевшего зеркала в ванной. Тайлер только что написал её сам: вывел дрожащим указательным пальцем, задыхаясь в паре от горячей воды. Свет лампы мигает. Тайлеру нужно на улицу. Джозефу не нравится цифра семь, потому что её острые углы могут ранить. От этого может стать больно, а из-за боли всегда становится страшно. Страх заставляет бежать. Дело в том, что Тайлеру попросту некуда, и единственный метод заглушить острые (чёртова семёрка) эмоции — убить их в зародыше. Вместе с собой. Превратить некрасивую, неправильную, изломанную (никого не напоминает, Тайлер?) семь в восхитительно симметричную, мягкую и завершенную восемь. С покусанных обветренных губ слетает издевательский смешок: завершенную. За-вер-шен-ну-ю. Прямо как жизнь Тайлера. Ну же, стоит только найти крышу повыше. У Тайлера дрожат пальцы, когда он одевается, и сводит челюсть из-за сумасшедшей улыбки. Он не узнаёт себя в зеркале и отшатывается, натягивает шапку едва ли не на глаза и спешит выбежать вон, подальше из темноты и тишины квартиры. Ближе к шуму ночного города, который так ненавидит Тайлер(а). Джозеф чувствует страх и возбуждение одновременно, ему хочется плакать и смеяться, кричать и сжимать зубы, бежать вперёд и пятиться. Он не понимает. Он не понимает. Он понимает. Тайлер понимает, что ему нужна помощь, что это не он хочет собственной смерти, что что-то заставляет его ноги двигаться, но руки — они всё ещё свободны. Руки могут помочь, даже несмотря на то, что они пачкаются, пока Тайлер по пыльной лестнице добирается до люка на двадцать восьмом этаже. Его лёгкие горят огнём, шпили высоток ночного города, которые как бы снаружи, но будто внутри, взрывают нежную кожу, и Тайлеру кажется, что он оливка на зубочистке или игольница на левой руке матери. Ноги ведут его к краю, и ночной воздух, наполненный желтоватым, тёплым смогом, раздирает ему горло. Тайлер не понимает, что кричит, но его всё равно никто не слышит. Руки. Руки могут его спасти. Тайлер достаёт мобильный, и какая-то из личностей в его голове шепчет: сфотографируй, и он послушно делает это. На фотографии видны неровные пятна фонарей, подсвечивающих городскую дымку, не дающих ночи взять верх над жизнью. Джозеф заглядывает в папку контактов и цепляется за номер, который забит без имени. Это парень из кафе, а набор цифр он выторговал у Курта за обещание никогда больше не появляться в «Нарциссе». Тайлер тогда не знал, зачем ему вообще нужен этот странный парень с красными волосами, а теперь понимает так отчётливо, что это пугает. Ноги делают новый шаг, и Джозеф истерично набивает сообщение, которое отправляется вместе с прикрепленной фотографией. В нём два слова, но этого вполне достаточно, чтобы Джош подскочил со своей раскладушки и оделся ровно за минуту. «Спаси меня» Он хорошо знает эту крышу, потому что здание через улицу, и сам Дан не один раз пробирался туда, чтобы послушать мерный, текучий, приятный слуху шум города. Джош понятия не имеет, кого собирается спасать, и успеет ли сделать это вообще, но от одной мысли о том, что кто-то сейчас покончит с собой, а Дан не поможет, зная, становится страшно. Джош забирается в лифт, благодаря всех всевышних (Иисус, Дева Мария, Будда, кто там на смене), что тот оказывается на первом этаже. Джош, на самом деле, не верит в бога, но старается верить в себя, и поэтому отбрасывает мысль о том, что он может не успеть. Потому что это то, что делает Джош: спасает, а не позволяет сдаться. * Шесть. Шесть минут проходит прежде, чем Джош вдыхает свежий воздух и находит взглядом худощавую фигуру, стоящую на самом краю своей собственной пропасти. Шесть минут, прежде чем Джош срывается с места, а резина его кед шуршит по грязи верхушки здания. Шесть минут, прежде чем Тайлер поднимает ногу, чтобы шагнуть вперёд, но на самом деле вниз. Джош не думает ни секунды, когда хватает юношу, смыкая ладони в замок на его груди, и со всей силы тянет назад. Тайлер не сопротивляется, когда они оба валятся на гравий, и Дану кажется, что в его руках безвольная тряпичная кукла, потому что парень обмякает, роняя до этого дрожащие руки. Джош стаскивает его с себя и только тогда понимает, что тот в отключке. От осознания того, что Тайлер, приди Джош несколькими секундами позже, превратился бы в жуткое месиво из костей и крови, начинает тошнить. Пульс подскакивает: Дан резко понимает, что пару мгновений назад действительно спас кого-то от смерти. От смерти и от своих демонов тоже. Джоша совсем немного колотит от пережитого, но он сильный и знает, что справится. Дан оглядывает Тайлера, у которого, оказывается, длинные ресницы и возмутительно ровный нос. Ёжик волос кажется мягким, а сам парнишка слишком худым в своей огромной толстовке и узких штанах. Джош пихает его в плечо, медленно закипая. Он не нанимался в няньки, не планировал подскакивать в три ночи и совершенно точно не давал Тайлеру (которого Дан и узнаёт не сразу) своего номера. У Джоша подрагивают пальцы, пока он достаёт из кармана потрёпанную пачку сигарет, а Тайлер начинает шевелиться. Ему нужно несколько секунд, чтобы вспомнить и осознать произошедшее, а потом он подрывается, беспомощно смотря Джошу в глаза, и спрашивает: — Я опять это сделал, да? Джош мрачнеет, крутя пачку сигарет в руках. Он понятия, не имеет, как продолжить разговор, потому что: «Опять?», «Привет, я Джош» или «Какого хрена вообще?» — Видимо, — кивает Дан. Тайлер зарывается длинными пальцами в волосы и щурится. — Прости, — срывается с его губ. — Который сейчас час? — Три ночи. — Блядь, — Тайлер сжимает веки сильнее. — Прости. Джош понимает, что без сигарет не сможет остаться в рассудке этой ночью, поэтому огонёк зажигалки мягко освещает его лицо на несколько секунд. — Я бы сказал «ничего страшного», но это было просто пиздец, как страшно, — выдыхает Дан вместе с дымом. — Какого чёрта, чувак? Тайлер ёжится и с огромным усилием размыкает веки, чтобы посмотреть на Джоша. Ветер треплет его красные волосы, а жёлтая дымка ночного города отражается в глазах. Джош красивый, отстранённо думает Тайлер, не только потому, что у него необычные черты лица, а потому что он здоровый. У Дана нет этой неопределённости во взгляде, никто никогда не скажет про него что-то вроде: «Он на грани нервного срыва», если это, конечно, действительно не так. По Джошу не видно, что он страдает, и Тайлер это уважает. Даже если на самом деле на месте сердца у Дана огромная дыра, он выглядит сильным. Тайлер следит за облаком дыма, которое срывается с губ Джоша и сливается со смогом города, а потом вспоминает, что от него ждут ответа. — Я Тайлер Джозеф, — попытка увильнуть от разговора звучит жалко, но он ничего не может с собой поделать. — Джош Дан, — кивает красноволосый. — И всё же, я вынужден повторить вопрос, Тайлер, какого чёрта? Тайлер опускает взгляд и придирчиво осматривает свои ладони, пытаясь придумать, что сказать. Вываливать на Джоша историю своей жизни — нечестно, но нечестным было и ввязывать его во всё это. Назад пути нет. — Это сложно, но если кратко, то у меня случаются… приступы… моменты, в которые я понимаю, что мне необходимо покончить с собой. — Случаются? — Джош не смеётся, а хмурится, это слегка обнадёживает, но заставляет Тайлера чувствовать стыд. — Да, — Джозеф трёт переносицу и сглатывает. — Я не контролирую это, и все прошлые разы никогда не звал на помощь. Обычно кто-то просто находил меня раньше, чем я успевал… Тайлер нервно проводит ладонью по шее. Они молчат какое-то время, придавленные грузом складывающейся ситуации. Джошу кажется, что ему становится тяжелее дышать, и сигареты не помогают. Вопросы сами собой множатся в голове, просясь на язык, и Дан не может сдержаться. — Сколько раз? — глухо спрашивает он. — Это был восьмой. Джош громко втягивает воздух через нос и прикрывает глаза, пытаясь прояснить ситуацию. Он только что спас парня, которого прежде видел раз в жизни, от самоубийства. От восьмого самоубийства. Какое-то сумасшествие. — Хорошо, — это звучит почти издевательски, но ни один не обращает внимание. — Почему я? Тайлер молча включает список контактов и отдаёт телефон Джошу. Его брови приподнимаются, и он отдаёт Джозефу мобильник, прежде чем делает новую затяжку. — Я это не планировал. Я не знаю, зачем вообще взял твой номер у Курта, это вышло случайно и… Джош наконец поворачивается к нему, заставляя замолчать одним только тяжёлым взглядом. Тайлер опускает глаза, чувствуя себя маленьким провинившимся ребёнком. — Курт? — Да, я пообещал ему не появляться в кафе в обмен на твой номер телефона, — тараторит Джозеф. Джош вспоминает предостережение босса о том, что Тайлера нельзя спасать. Что ж, он уже нарушил это правило. Возможно, если он узнает у мальчишки чуть больше, то это никому не навредит. — Я не совсем понимаю… — Слушай, — Тайлер прерывает его. — Я тоже, ладно? Такое просто случается. — Случается? — Джош растягивает уголки губ. — Парень, ты восемь раз пытался покончить с собой, это ненормально. Вместо последних слов Джозеф отчётливо слышит «ты ненормальный», и отсаживается подальше от Джоша, сцепляя ладони в замок. Он сидит так несколько секунд, буравя тёмным взглядом пространство, а потом резко встаёт с места и уходит. Джош не успевает схватить его за ногу. — Тайлер, — Дан поднимается следом, сжимая в зубах сигарету, из-за чего его речь становится нечёткой. — Погоди… Джозеф разворачивается, и Джошу кажется, что его взгляд настолько острый, что ощущается на коже. Он невольно останавливается. Тайлер поджимает губы. — Прости, что разбудил, — бросает Джозеф. — И спасибо, что не дал… Тайлер нервно кивает в сторону обрыва. — Ты просто собираешься свалить? — Джош хмурится. — Да. Я больше тебя не побеспокою и сотру твой номер телефона. Джош не имеет права его задерживать, так что он позволяет Тайлеру сбежать с крыши. Он снова садится на гравий, затягиваясь, и прислушивается к шуму города, прикрывает глаза. Дану кажется, что он сделал что-то не так, ошибся, был неаккуратен в словах, но это, чёрт, не его проблема. Он помог парню не покончить с собой, но не подписывался ни на что большее. Джош докуривает сигарету, выбрасывая её только когда фильтр обжигает пальцы. У Дана совсем пустая голова, когда он ложится спать, даже не потрудившись снять джинсы с футболкой, и эта тишина внутри убивает. * Пять. Пять дней. Столько Джош держится, прежде чем пишет Тайлеру короткую смс, в которой всего два чёртовых слова. Это может показаться неприличным, но Дану плевать. «Ты жив?» Ответ приходит почти мгновенно. «Отъебись» Джош улыбается в экран и кладёт телефон в карман. Он не мог перестать думать о Тайлере несколько дней подряд, потому что чувствовал малообъяснимый груз ответственности на своих плечах. Дан не выключал телефон ночами, максимально прибавляя громкость, и пару раз появлялся на крыше. Это было похоже на идею-фикс, но теперь, когда Джош хотя бы знает, что парень всё ещё жив, становится легче. Он может с этим работать. Курт появляется незаметно и присвистывает, подходя к стойке. — Джошуа Дан решил радовать свет своей улыбкой? — хозяин кафе почти мурлычет, на что Джош закатывает глаза. — Ни за что не поверю, что это беспричинно. Дан моментально стирает улыбку с лица и делает кофе, который обычно просит Курт. На это уходит несколько минут, за которые Джош пару раз проклинает своего работодателя. — Ну так что? — Курт улыбается, забирая из тёплых рук Дана напиток. — В чём причина? — Не твоё дело. — Грубо! — укоризненно восклицает Уоррен. — Рассказывай, Дан, я же всё равно узнаю. — Узнаешь и выгонишь меня с работы, — бормочет Джош, а потом встречает серьёзный взгляд голубых глаз. — Тайлер? Для обыкновенного человека, который держит кафе в не самом популярном районе города, Курт поразительно умён и проницателен, так что Джош не видит смысла отрицать. Вместо этого он кивает, а Уоррен хмурится и выпрямляется, отставляя напиток. — Я же предупреждал тебя, — Курт говорит тихо. — Не надо связываться с этим мальчишкой, он… — Слушай, я знаю, — Джош вздыхает. — Но у меня не было выбора. К тому же ты, засранец, сам дал ему мой номер. — Поэтому и пытался предостеречь, — Уоррен настолько серьёзен, что Дану становится не по себе. — Я сам разберусь, ладно? Курт разочарованно вздыхает и предупреждает, что в случае чего не собирается помогать. Он уходит, а через полчаса у Джоша заканчивается смена, и он, кивнув Брендону в знак приветствия, выходит на улицу покурить. Джош крутит телефон в руках, пытаясь придумать, что бы такого написать Тайлеру, и стоит ли вообще это делать. Нужны ли ему психические проблемы едва знакомого человека? Дан вздыхает. Он чувствует себя немного виноватым за то, что назвал поведение Джозефа ненормальным тогда, хотя это и было чистой правдой. Очевидно, Тайлеру стало неприятно от таких слов, поэтому он так быстро ретировался с крыши. Джош смотрит на сенсорную клавиатуру и быстро набивает ничего не значащее «Привет» Через минуту приходит лаконичный ответ: «Пока» Дан прикрывает глаза и выдыхает дым из лёгких. Кажется, перед ним стоит довольно трудная задача. Он не хочет показаться навязчивым, к тому же, здравый смысл подсказывает, что у Джоша и своих проблем достаточно: учёба, работа, поиск нормального жилья... По улице снуют люди, изредка завистливо поглядывая на витрины кафе и кутаясь потеплее в свои куртки. На Джоше только серая футболка, и мальчик, проходящий мимо, восторженно смотрит на его голые руки. Дан ухмыляется ему, и тот поспешно отворачивается. Джош искренне надеется, что не заложил пацану в голову идею забить рукав татуировками и перекрасить волосы в сумасшедший цвет, потому что это определённо станет причиной конфликта с родителями. Джош заходит обратно в кафе и уходит в подсобку, стараясь игнорировать взгляды покупателей. Сегодня нужно сосредоточиться на учёбе: он и так торчит почти всем профессорам несделанное когда-то домашнее задание. Он пытается сосредоточиться на гребаных чертежах, видит бог, но грифель карандаша постоянно ломается, а ещё его просто бесит весь окружающий мир разом. Это всегда происходит внезапно: в один момент Дан просто осознаёт, что хочет пробить кому-то голову или хотя бы замарать руки чужой кровью. Джош старается глубоко дышать и отвлечь себя хоть чем-нибудь. Дан берёт в руки телефон и пишет Тайлеру. Через несколько секунд приходит уведомление о том, что сообщение не было отправлено. «Ваш номер был заблокирован данным абонентом» Джош швыряет телефон и наспех натягивает чёрную застиранную худи. Он не надевает кастет и не берёт ничего с собой, кроме полыхающей где-то в груди злобы, из-за которой мелко дрожат руки. Холодный воздух не отрезвляет, а подгоняет, врезаясь в лёгкие, царапая глотку. Весь город подсвечен фонарями, и это засвеченное небо никогда не будет усыпано мелкими звёздами. Джош ненавидит беззвёздное небо. Джош ненавидит этот город. Джош любит этот город. Найти кого-то, кому нужна помощь — несложно. Замахиваться для удара — несложно. Превращать чужое лицо в кровавое месиво — несложно. Сложно — смотреть в глаза жертвам, когда те испуганно пятятся назад. Сложно — не получать никакой благодарности за свои поступки. Сложно — осознавать, что ты выбиваешь из людей дерьмо, потому что ты эгоист. Не ради кого-то. Ради грёбаного себя. Джош бредёт по ночному городу, спрятав сбитые руки в кармане толстовки. Он не замечал, что вокруг всё такое жёлтое из-за фонарей, а после того случая на крыше не может прекратить об этом думать. Город, в котором он живёт — это место, где никогда не бывает темно. В самый поздний час ночи глаза слепят фонари. Как немые спутники его пешей прогулки, они словно провожают Джоша до дома, грустно прощаясь с его тенью из раза в раз. Джош ненавидит этот жёлтый свет фонарей, смешивающийся с фиолетовым небом. Брендон в кафе встречает его неизменной широкой улыбкой, но Джош только растерянно кивает ему, сразу же исчезая за дверью уборной. Кровь с костяшек сегодня отмывается тяжелее обычного. Дан прикрывает глаза и пытается успокоить дыхание. Его пальцы ледяные, когда он виновато смотрит на Брендона. — Блядь, Брен, прости, я забыл, что ты не можешь уйти, пока я не вернусь. Джошу искренне жаль, потому что на часах два ночи, а Ури завтра к первой паре. Тот устало улыбается и мотает головой. — Забей, у всех бывает. Но давай в следующий раз ты будешь отвечать на сообщения, чтобы я не думал, что тебя всё-таки прикончили в твоих подворотнях. Дан удивлённо моргает, а Брендон лишь разводит руками. Джош был уверен, что никто не знает о его увлечениях, но Ури смотрит так, как будто знает про него вообще всё. — Я не брал телефон, — бормочет Джош, первым отводя взгляд и мысленно ругая себя за это. — Ещё раз прости. Брендон хлопает его по плечу, прежде чем покинуть кафе. — Не переусердствуй с героизмом. Жёлто-фиолетовый город поглощает Ури, принимая его в ночные объятия. Джош понимает, что знает о нём слишком мало и даёт себе обещание наконец нормально познакомиться с ним. Проницательность Брендона немного настораживает. В подсобке холодно и темно, Джош, матерясь сквозь зубы, пытается найти мобильник. Он берёт в руки холодную железку и щурится из-за яркого света экрана. У него пять непрочитанных, и он смахивает уведомления, едва увидев букву «Т». «Джош» «Я думаю, мне нужна помощь» «Не могу объяснить, но это случится сегодня ещё раз» «Мне нужна помощь» «Джош?» Дан чертыхается, сжимая в руке телефон. С последнего сообщения прошло пятнадцать минут, и где-то под рёбрами поселяется надежда. Возможно, ещё не поздно. «Где ты?» Ответ приходит так быстро, будто Тайлер набрал его давно, а теперь просто нажал «отправить». Скорее всего, так и было. Джош вылетает из кафе, ключи в руке кажутся острыми и холодными. Джошу плевать. Он оказывается в нужном месте слишком быстро, думая, что, возможно, Тайлер (или кто бы не диктовал ему делать с собой такое) специально выбирает места недалеко от Дана. Это словно грёбаная игра, но Джошу не нравятся такие правила. Он сжимает зубы, когда открывает хлипкую дверь квартиры. Внутри пусто: голые стены, бетонный пол, незажженная лампочка, болтающаяся под потолком. Тайлер сидит в углу, он весь в тёмном, поэтому Джош не сразу его замечает. — Эй? — Дан двигается медленно, словно боясь спугнуть. — Тайлер? Джозеф не реагирует, продолжая сидеть. Рассмотреть его трудно. Джош видит кухонный нож в руках Тайлера только когда подходит совсем близко. Дан сглатывает вязкую слюну и очень осторожно садится на корточки рядом с Джозефом, а затем протягивает руку, чтобы забрать нож из цепких длинных пальцев. Нож в ледяной руке Тайлера дрожит, и он облегчённо выдыхает, едва Джош кладёт его на пол, а потом толкает рукой подальше. Металл скребётся о бетон, эхом разнося звук по пустому помещению. Тайлер не шевелится. — Тайлер, — Джош зовёт его вновь. — Ты хочешь об этом поговорить? Джозеф мотает головой. — Хорошо, хорошо, — Джош кивает. — Тогда, может, скажешь, что это за место? — Понятия не имею, — хрипит Тайлер. — Не я сюда пришёл. — Тогда нам надо убираться отсюда. — Да. Это короткое «да» отскакивает от стен, вбиваясь Джошу в сознание. Обычно несвойственная людям покорность почему-то ранит. У Дана хрустят коленные суставы, когда он разгибает ноги. Тайлер встаёт следом, но останавливается посередине комнаты, внимательно смотря в окно. Джош возвращается от входной двери и совсем не задаёт вопросы, молча его распахивая. Мелкий снег засыпает улицы, Джош достаёт пачку сигарет. Тайлер косится неодобрительно, но ничего не говорит, встаёт рядом, почти касаясь плечом, и сверлит взглядом жёлтуюжёлтуюжёлтую улицу и фиолетовое (с жёлтымжёлтымжёлтым налётом) небо. — Я хотел… — Тайлер запинается. — Порезать. Он поднимает руки и приспускает рукава. В темноте трудно что-то различить, но Джош видит нарисованные на руках тонкие линии. — Что это? — Вены, — бубнит Тайлер. — Мне нравится прорисовывать вены. Это красиво. Джош кивает, выдыхая дым, рассматривает чужое запястье. — Твои губы, — говорит Джозеф. Дан вскидывает брови. — Что с ними? — Они тоже красивые. Тайлер смотрит себе под ноги, опуская руки, сжимая ладони в кулаки. Он действительно хотел сказать то, что сказал, но уже жалеет, что позволил словам сорваться с языка. Но не спешит извиняться. Джош затягивается, выдыхает дым в последний раз за сегодняшнюю ночь и стреляет догорающим окурком в ночной снегопад. Ветер треплет его красные волосы, когда Дан берёт лицо Тайлера в свои тёплые руки, заставляя посмотреть на себя. Во взгляде Джозефа нет ничего, кроме принятия. Он совсем не боится Джоша, не спешит извиняться, просто внимательно смотрит, будто готовый ко всему. Они стоят так какое-то (бесконечное) время, прежде чем Джош решается и совсем слегка подаётся вперёд. Тайлер сам завершает начатое, покорно смыкая веки, когда их губы сталкиваются. Джош гладит его скулы большими пальцами. Поцелуй не ощущается поцелуем, это словно способ общения — убеждение, что всё хорошо, и что с Тайлером всё в порядке. Такое ложное, такое сладкое. Тайлер хватается за худи Джоша, комкает ткань в кулаках, но сразу же отпускает, стоит Дану отстраниться. Тайлер не тянется за ещё одним поцелуем, и Джош не понимает, огорчён он или смущён. — Хочешь поговорить об этом? — Нет? — Хорошо. Джош идёт к выходу. Тайлер идёт за ним. Они приходят к кафе, оба замёрзшие и измотанные, но Джош чувствует необходимость поговорить. Джозеф отказывается заходить внутрь, мотивируя это тем, что обещал. Дан закатывает глаза, но всё-таки ведёт Тайлера в ближайшее открытое заведение. Забегаловка кажется слишком яркой, но Джозеф неожиданно хорошо вписывается в обстановку, когда садится за крайний столик и совсем слегка улыбается светленькой официантке. Джош приподнимает брови, удивлённый таким спокойным поведением. — Конечно, ты думал, что я социофоб и псих, — Тайлер закатывает глаза, кладя локти на стол. Джош пожимает плечами, потому что, да, так и было. Он стягивает с себя худи, и ухмыляется, когда Джозеф прикипает взглядом к его разноцветной татуировке. Тайлер ничего не говорит, просто смотрит, очень медленно ведя взглядом вниз, к запястьям. Джошу кажется, что его рука горит. Он прочищает горло, привлекая внимание, но Тайлер не реагирует. — Красиво, — наконец говорит он. — Не видел ничего подобного на ком-то ранее. Джош хмыкает. — У тебя тоже есть татуировки? — Несколько, — кивает Тайлер. — И я не буду раздеваться, чтобы ими хвастаться. Дан фыркает, а потом утыкается взглядом в меню, совершенно точно не собираясь оправдываться. Они делают заказ. Джош старается не взрывать себе голову растущими в геометрической прогрессии вопросами. Он просто молчит, надеясь, что Тайлер способен ответить на некоторые из них без озвучивания. — Ты думаешь, что я псих, да? — Джош молчит. — Конечно, думаешь. — Я поймал тебя на крыше, чувак. А потом нашёл в чужой квартире с ножом в руках. — И ты всё ещё не убежал. — Всё ещё нет, — усмехается Дан. — Люблю неординарные способы знакомства. Тайлер щурится, кусает губы и сцепляет руки в замок, опираясь на стол локтями. — Я не псих, — вздыхает он, резко откидываясь на спинку кресла. — У меня нормальная жизнь. Джош выгибает бровь. — И что в твоём понимании есть «нормальная жизнь»? — Ну, у меня есть друзья, квартира, я учусь. У меня есть девушка. Джош внимательно смотрит на Тайлера несколько секунд, задерживаясь взглядом на растянутых в неуверенной улыбке губах, прежде чем засмеяться. Он напарывается на осуждающий взгляд тёмных глаз и затихает, но не перестаёт усмехаться. — Прости, прости. Просто это какой-то абсурд, я не выдерживаю. Отлично. Теперь Тайлер выглядит ещё и обиженным. Официантка (которой явно плевать, почему два придурка поздно ночью решили в кафе перекусить, а не заночевать, например) приносит заказ и исчезает за дверьми на кухню. — И что именно ты считаешь абсурдом? — Бля, да всё! Тайлер смотрит вопросительно, сосредоточенно пережевывая яичницу. Яичницу в половину четвёртого ночи. В смысле, да, очевидно, почему бы и нет. Джозеф молчит какое-то время, а потом продолжает отвечать на так и не заданные Джошем вопросы. — Мои друзья знают о… проблеме, но не в курсе о последних двух… случаях, — Тайлер трубочкой мешает колу. Трубочка красная. Покусанные губы Тайлера тоже. — Этого давно не случалось. Примерно года три, если не больше, я не пытался… Джозеф не может заставить себя произнести это, но Джош не спешит помогать. Он пытается понять, насколько всё плохо, и выяснить, как много раз ему придётся срываться куда-нибудь среди ночи. Конечно, Джош не думает о красных губах Тайлера. Конечно, нет. — …покончить с собой. Тайлер говорит почти неслышно, смотрит на свои руки. — Произнести вслух — значит, признать, да? Джош серьёзен, потому что это он может понять. Тайлер кивает, немного удивлённый, что Дан так быстро сопоставил его молчание с собственными мыслями. — Да, говорить что-то вслух всегда страшно. Джозеф доедает яичницу и ловит красными губами красную трубочку. Джош не смотрит. — Что с твоими руками? — интересуется Тайлер. Джош бросает взгляд на костяшки и видит кровавые корочки и покрасневшую кожу вокруг. Ответ очевиден, и он не собирается врать. — Подрался. — И как часто ты дерёшься? — Почти каждый день. — Кого сегодня? — Мудака на улицах, как и всегда. Их много в подворотнях, как и миловидных идиотов, разгуливающих в одиночку в позднее время. — Миловидным идиотам предлагаешь запереться дома? Джош щурит глаза и поджимает губы, смотря на Тайлера. Миловидный. — Нет. — Хорошо. Тайлер допивает колу, избегая смотреть на Джоша. Трубочка подходит не только губам Джозефа, но и костяшкам Дана. Джош посылает нахуй это тождество. * Четыре. Четвёртую ночь подряд Джошу снится Тайлер. В этот раз он просыпается от собственного крика, вскакивает с кровати быстрее, чем соображает, что происходит. Джошуа Дану несвойственна паника, но он путается в своих ногах, когда пытается добраться до выключателя и набирает номер. Лампочка включается одновременно с первым гудком. Но обо всём по порядку. Впервые это случается после нескольких недель общения. За это время Джош ни разу не разговаривает с Тайлером, но изредка видит, как тот облокачивается на витрину «Нарцисса». Дан не решается выйти или подколоть Джозефа в переписке, поэтому строит из себя невнимательного дурачка. Тайлер обычно уходит за несколько минут до того, как появляется Курт, поэтому никаких проблем не возникает. Уоррен ни о чём не спрашивает и больше не лезет с советами, но хмуро смотрит на Джоша каждый раз, когда у него вибрирует телефон. Дан не чувствует себя виноватым, сверкая белозубой улыбкой, пока набирает очередное сообщение. Брендон в два раза чаще, чем обычно, закатывает глаза, потому что «Джош, ты заебал уже со своим мобильником» и «Господи, ты вообще собираешься работать сегодня?» Они знакомятся лучше, проводят несколько вечеров за прилавком вместе, чтобы быстрее управиться с работой. Однажды Ури приходит ночью, стучится прямо в стеклянные двери. Дан пугается не на шутку и подхватывает биту, прежде чем открыть, но ввалившийся в помещение Брендон, от которого за километр несёт спиртным, не представляет опасности. Он шмыгает носом и обрушивается на первый попавшийся диванчик. Бутылка падает из его руки, разбиваясь, и Джош матерится сквозь зубы, убирая стекло, пока Ури бессовестно ржёт. Брен разводит его на разговор, так что Джошу приходится принести кое-что из собственных запасов. Они лежат на диванчиках, широкий стол частично закрывает их сверху, напоминая о построенных в детстве домах из диванных подушек. Это глупо и забавно — хихикать над собственными проблемами в темноте чужого кафе, болтая свешивающимися с диванов ногами и передавая из рук в руки бутылку чего-то крепкого. Смех Ури медленно затихает, а потом он живо интересуется: — Кто такой Тайлер? Джош думает несколько секунд, прежде чем ответить самое честное: — Я понятия не имею. Он понятия не имеет. Брендон не переспрашивает, молча протягивая бутылку. — И что ты будешь делать? — Понятия не имею. Они засыпают в том же положении, Джош в полудреме ставит бутылку со спиртным на пол и подкладывает локоть под щёку. Джошу впервые за несколько лет снится сон. В нём мало красок, вокруг почти всё серое. Отдельные детали выкрашены в пастельные тона: восходящее солнце, цветы на чьих-то тряпичных кедах. Дан цепляется за них взглядом, рассматривает худые детские щиколотки, разбитые коленки, острые локти и понимает, что видит перед собой маленького Тайлера Джозефа. Сначала это кажется даже забавным. На нём какая-то (Джош не может разобрать цвет) футболка, джинсовые шорты и кеды с цветочным принтом. Тайлеру лет десять, не больше, и он идёт прямо на него, а затем проходит сквозь. Джош почему-то не видит в этом ничего странного, даже несмотря на то, что не понимает, что спит. Он идёт за Тайлером по виляющей серой дороге. Мальчик высоким голосом мычит какую-то мелодию, но она обрывается, стоит его цветочному кеду ступить за ворота школы. Джош моргает и в следующую же секунду оказывается в одном из школьных помещений. Женщина в сером костюме сидит в кругу детей. Они все ровесники Тайлера, но он единственный неспокоен. Тайлер болтает в воздухе ногами, и цепляется худыми пальцами за стул каждый раз, когда называют его имя. Женщина раздаёт листки и маркеры, прося детей нарисовать, что они видят, когда закрывают глаза. Через несколько минут, когда все дети гордо несут свои цветочки и машинки, Тайлер, немного сгорбившись, неуверенно протягивает свой листок. Он полностью закрашен чёрным цветом. Беспокойство в глазах женщины такое же серое, как и всё вокруг. Джош просыпается с болью в затёкших шее и спине, морщится, когда встаёт и чувствует головокружение. Наручные часы показывают что-то около шести утра, и Дан отправляется в уборную, чтобы хотя бы умыться. Из зеркала на него смотрит побитый жизнью молодой человек, который повидал многое, но, судя по всему, так ничему и не научился. Джошу не нравится собственное отражение, он поспешно отводит взгляд, второй раз чистя зубы, чтобы вымыть привкус выпитого алкоголя. Ури падает на пол, громко матерится и кое-как встаёт. Джош насмешливо наблюдает, как тот пытается попасть по клавишам телефона. Девайс часто вибрирует у него в руке, и Брендон материт то ли мобильник, то ли того, с кем общается в столь ранний час. — Пошёл нахуй, — бормочет Ури, и роняет голову на руки. — Сделаешь кофе? Дан вздыхает. Март за окном сыплет серым снегом, проветривает кафе весенним сквозняком и напоминает, что настоящая весна наступит не так скоро, как хотелось бы. Пока Джош делает кофе, Брендон ещё раз протирает пол, избавляется от пустых бутылок и приводит помещение (и себя, насколько это вообще возможно) в божеский вид. Он тяжело садится за стол, когда Дан ставит перед ним обычный кофе с молоком, и глупо пялится в чашку несколько минут. Телефон не перестаёт вибрировать, и это, блядь, вымораживает. — Кто тебе пишет? — как можно спокойнее спрашивает Джош. — Неважно. Джош пожимает плечами. Это не его дело, но назойливый звук действует на и без того расшатанные нервы. Он пытается абстрагироваться, думая о цветочных кедах Тайлера. Это почему-то кажется важным. Дан думает, что найдёт эти чёртовы кеды. Проходит пятнадцать минут, прежде чем к кафе подъезжает чей-то пикап. Джош вопросительно поднимает брови, когда какой-то парень настойчиво стучит в стеклянные двери. Брендон обречённо стонет. — Это Даллон, — глубокомысленно произносит Ури. — Не хочу его видеть. — Ты ломаешь комедию, придурок. Либо ты выйдешь к нему сам, либо он сейчас разобьёт двери и нам обоим пиздец. Брендон вздыхает, поворачивается к дверям и что есть мочи орёт: — Не хочу тебя видеть! Не то чтобы это очень помогло. Даллон (Джош думал, что Брендон высокий, но разубедился, стоило ему увидеть этот двухметровый столб, притворяющийся человеком) показывает средний палец, а затем по новой продолжает долбиться в двери. Ури беспомощно смотрит на Джоша, ища поддержки. Дан складывает руки на груди и приподнимает брови. Он совершенно точно не собирается разбираться с чужими друзьями/парнями/женихами — нужное подчеркнуть. Своего дерьма достаточно. Брендон обречённо поднимается и волочится к дверям, открывая их с таким видом, будто собирается отвечать нелюбимому преподавателю билет, который не учил. — Ты конченный придурок, Ури, — шипит Даллон, влетая в кафе и хватая Брендона за воротник помятой рубашки. Джош напрягается, медленно поднимаясь с места, но его коллега не спешит давать отпор, вместо этого буквально повисая в чужих руках. Он опускает голову. — Я знаю. Дальше Джош не смотрит. Он машет Брендону на прощание, и кивает Даллону в ответ на его сухое «спасибо». В кафе становится очень тихо, когда Джош остаётся один. * Джош падает на кровать без сил, еле вчитываясь в сообщение, пришедшее от Брендона. «Прости, что заставил тебя работать весь день после того, как пришёл ночью. Завтра возьму обе смены. Разберись со своим дерьмом» Дан криво улыбается экрану, не отвечая, и суёт телефон под подушку. Он не выключает звук, точно зная, почему, но упрямо не думает об этом. Чёртов Тайлер не должен разбудить его сегодня ночью. Джош устал так сильно, как будто не спал примерно вечность. Вокруг так шумно. У Джоша бешено колотится сердце в груди. Ему требуются секунды, чтобы понять, что он на сцене. Перед ним барабанная установка, а пальцы крепко держат палочки. Восторг бьётся о рёбра, грозясь разорвать Джоша на кусочки, но ему не страшно, руки всё делают сами. Тайлер сидит за фортепиано, свет прожекторов будто ласково гладит его по плечам. Для него не существует ничего, кроме музыки, он живёт ей на этой сцене, растворяется, пока рифмует строчки, касаясь губами микрофона. Толпа обожает его: люди задыхаются, выкрикивая слова его песни, они тянутся к нему, когда Джозеф подходит ближе. Все его руки в чёрной краске, которая смывается от количества прикосновений. Фанаты держат плакаты и плачут от восторга, пока Тайлер дарит им свою душу. Установка Джоша стоит прямо на людях, и от этого перехватывает дух. Кто-то касается его ноги, и Дан улыбается, отвлекаясь на барабаны, разрешая мыслям течь в любом направлении. Джош думает, что Тайлер очень красивый. Джош думает, что ему нравятся барабаны. Джош думает, что у него всё хорошо. Они уходят со сцены почти нехотя, оба уставшие, но такие счастливые. Тайлер не заходит в гримёрку, он заваливается внутрь. Джош отрезает полоску света, закрывая дверь. Они ложатся на пол, тишина прерывается только шумом их дыхания и стуком сердец. Джош не видит, но знает, что Тайлер улыбается, и поэтому улыбается тоже. Счастье покалывает где-то на кончиках пальцев, течёт вверх по рукам, концентрируется в солнечном сплетении и рисует под веками цветные круги. — Иногда тишина не так жестока, — почти неслышно шепчет Тайлер, кладя ладонь Джошу на грудь. — Иногда, — соглашается он. Джош просыпается из-за шума в кофейне, и стонет в подушку, пока картинки из сна проносятся перед глазами. Он так хорошо помнит красные конфетти, липнущие к коже, что почти что удивляется, не находя их у себя в волосах. Джош думает, что он помешан, но не собирается себя останавливать. Дан смотрит на время, и 6:28 кажется той самой минутой, когда он может написать Тайлеру. И он пишет. «Привет» Джош закусывает губу, пока ждёт ответа. Брендон шумит кофе-машинкой, и игнорировать этот факт становится труднее. Дан со стоном поднимается с кровати и трёт глаза. Холодная вода не помогает проснуться, а Ури виновато поджимает губы в неуверенной улыбке. Джош не в настроении говорить, а потому исчезает в темноте подсобки быстрее, чем Брен решается что-то спросить. «Доброе утро» Джош приподнимает брови. Не может быть, чтобы всё было так просто. «Ты работаешь или учишься?» «Сегодня воскресенье, Джош» «Дома?» «Да» «Адрес?» Джош не может надеяться на то, что Тайлер так быстро признается. Джош надеется. Джозеф отправляет адрес. «Надеюсь, ты приедешь не чтобы убить меня» Джош хочет ответить: «Ты сам с этим прекрасно справляешься». Он морщится от самого себя и стирает строчку, вместо этого отправляя непонятный смайлик. Через несколько минут он уже на улице, всматривается в жёлтые фонари. Он не слушает музыку, только собственные шаги — размеренные и умиротворяющие. Джошу кажется, что, наверное, странно в семь утра заявиться к едва знакомому человеку. С другой стороны, не менее странно просить незнакомого человека спасти твою жизнь глубокой ночью. С этой мыслью Джош стучится в дверь. Тайлер открывает слишком быстро, даже не пытаясь скрыть, что он какое-то время провёл в прихожей. Джош переступает порог квартиры, и не успевает даже ничего рассмотреть. Джозеф почти что врезается в его губы, намеренно, грубо, как будто прыгая в воду со скалы. Это совсем не похоже на то, что было в прошлый раз, и Джош хмурится, но отвечает, пытаясь сбавить обороты Тайлера. Мальчишка забирается пальцами под его куртку, и Дану наконец хватает сил отстраниться. Он быстро облизывает губы, прежде чем перехватывает руки Тайлера. — Что ты делаешь? Тайлер молчит. Джош повторяет вопрос. — На что это похоже? — На то, что нет у тебя девушки. Джозеф болезненно морщится. — Зачем ты еще мог приехать в такую рань? Джошу нужно несколько секунд, чтобы осознать сказанное Тайлером, и ещё несколько, чтобы подавить желание врезать ему. Какого хрена? — Я, блядь, даже не знаю, что сказать. Тайлер молчит, чешет локоть и проводит ладонью по лицу. Джош смотрит на его голые ноги, на длинную чёрную футболку и чувствует, как закипает сильнее. Джош дышит. Джош задерживает дыхание. Джош дышит. — Ты серьёзно думал, что я решил развести тебя на потрахаться? — Вслух это звучит хуже, — мямлит Тайлер, утыкаясь взглядом в пол. — Иисусе, — Джош прикрывает глаза. — Я приехал сюда, потому что в кафе начался рабочий день, а я дико хочу спать. Надеялся, что у тебя есть свободное место хотя бы на полу. Тайлер благодарит темноту прихожей за то, что та скрывает лихорадочный румянец на его щеках, и порывисто выдыхает. Он смотрит на Джоша, а затем почему-то улыбается. — Всё ещё хочешь спать? — Да какой теперь… Не делай так больше. — Сварю нам кофе. Раздевайся. Ещё какое-то время они просто смотрят друг другу в глаза, а потом тихо смеются. Джош думает, что имя Тайлера — синоним к слову «абсурд». Другого объяснения происходящему он не находит. Тайлер уверенно передвигается по кухне, включая кофемашинку и выуживая из холодильника несколько яиц и бекон. У Джоша болезненно сжимается желудок, когда он думает о еде, и ухмылка Джозефа не остаётся незамеченной. Джош садится на подоконник, тихо наблюдая за тем, как двигается Тайлер. Огромная футболка почти достаёт ему до колен, свободный ворот открывает вид на ключицы. Локти Тайлера острее, чем углы кухонного стола. Линии на запястье, которые Джозеф, по всей видимости, вывел чёрной ручкой, скользят до середины предплечий. Джошу хочется стереть чернила, чтобы посмотреть на оттенок чужих вен, увидеть, насколько тонка чужая кожа. Почувствовать подушечками пальцев. Тайлер ёжится под его пристальным взглядом, и Джош поспешно отворачивается, рассматривая неброский интерьер. — Зачем ты так рано встал в воскресенье? — Я не ложился, — Джозеф пожимает плечами, не отворачиваясь от плиты. — У меня проблемы с ночным сном. — Хочешь поговорить об этом? — Нет. — Хорошо. Повисает неуютная тишина. — Это не очень мне мешает. Особенно в выходные. Я всё равно не люблю воскресенья, гораздо легче их просыпать. — Не любишь воскресенья? — Джош складывает руки на груди и приподнимает брови. — Терпеть не могу, — Тайлер вздыхает, поворачиваясь. Он осторожно подходит ближе и старается смотреть Джошу прямо в глаза. — В воскресенье ты можешь думать только о понедельнике, — поясняет Тайлер. — Как публичная казнь. Ты стоишь с петлёй на шее и покорно ждёшь, пока из-под твоих ног выбьют опору. Не можешь думать ни о чём другом, хотя, казалось бы, в последние минуты жизни стоит вспомнить хоть что-то хорошее. Пока у тебя ещё есть шанс. Джош молчит. Слова Тайлера словно давят на грудь, не давая возможности вздохнуть, и, пока Джозеф отходит обратно к плите, Джош просто пытается собраться. В словах Тайлера была правда. Вернее, была бы, если бы понедельники Дана чем-то отличались от воскресений. — О чём думаешь ты, стоя на самом краю? — тихо спрашивает Джош. Тайлер прикрывает глаза и слишком сильно сжимает рукоятку сковороды. Он неслышно выпускает воздух из лёгких, но ничего не отвечает, продолжая готовить. Джош встаёт с подоконника и ставит на стол чашки с готовым кофе, пока Джозеф раскладывает по тарелкам еду. Они садятся друг напротив друга, но никто не прикасается к яичнице. — Из всех голосов в своей голове я ищу самый тихий. Единственный, который говорит мне оставаться в живых. Джош смотрит на Тайлера, боясь отвести взгляд. Джозеф обводит пальцами свои прорисованные вены, не осмеливаясь поднять голову. Это утро давит на них обоих, но Джош не жалеет, что пришёл. Ветер снаружи бьётся о стёкла окон, беззвучно и безрезультатно, а белый снег хоронит под собой чёрную землю. По сути, снегопад — это та же похоронная церемония. Торжественную музыку заменит оркестр чужих недовольств вперемешку с машинными гудками. Джош молча делает несколько глотков горчащего кофе и принимается за еду. Тайлер, словно ожидавший разрешения, отмирает и зевает, смотрит на часы. — Я не спал почти двое суток, — объясняет он. — Так что поем и лягу, наверное. — Ляжешь, пока я у тебя дома? — Проблемы с этим? — Никаких, — Джош хмурится. — За исключением того, что я всё же могу быть маньяком. — У тебя было несколько шансов меня прикончить, — Джозеф пожимает плечами. — Но вот он я. Живой и сонный. Словно в подтверждение своих слов, Тайлер снова зевает, прикрывая рот свободной ладонью, а потом недовольно щурится, смотря в окно. — Я тебя не выгоняю, можешь прилечь на диване в гостиной. Я даже дам тебе одеяло с подушкой. Видишь, какой щедрый. Джош тихонько посмеивается, пока Тайлер пытается скрыть улыбку. Абсурд. Бытовой абсурд. Джош никогда не привыкнет. Джош уже привык. Снегопад за окном хоронит здравый смысл. * Джош не понимает, где он, но за окном уже темно. В гостиной тихо работает телевизор, а Тайлер сидит на полу, облокотившись на диван в районе груди Дана. Джош приподнимается и тянется руками вверх, разминая спину и шею, пропускает свои красные волосы через пальцы и смотрит на Тайлера. — Доброе утро, — насмешливо говорит он. — Давно проснулся? — Примерно полчаса назад. Прости, если разбудил тебя, мне надо было отвлечься на что-нибудь. — Плохой сон? — Что-то вроде того. Джош укладывается обратно на диван, подкладывая руки под голову, и бездумно смотрит в белый потолок. Тайлер не двигается, и Дан тоже не хочет. Он не хочет спрашивать про время, не хочет выходить на улицу и не хочет возвращаться на работу. Джош пытается найти в себе желание разбить кому-то лицо, но и его тоже не обнаруживается. Дан усмехается. Тайлер забрал у него всё самое привычное несколькими встречами. — Тебе надо идти? В смысле, я не… — Тайлер поворачивает голову, чтобы посмотреть Джошу в глаза. — Я не намекаю тебе на то, что тебе пора уходить, просто спрашиваю, если вдруг… — Тайлер. Джозеф поджимает губы и снова смотрит в экран телевизора. Джош достаёт телефон, чтобы проверить время. У него несколько пропущенных от Курта. Сообщения Брендона с вопросами он игнорирует, а вот Уоррену всё же пишет. «У Тайлера» Курт не заставляет себя ждать. «Ты такой идиот, Джош» «Я знаю. Буду завтра на работе, не переживай» «Я и не думал переживать за работу. Придурок» Джош не отвечает и блокирует телефон. Он проспал почти десять часов, ни разу не проснувшись. — Ты проснулся гораздо раньше, чем полчаса назад, да? — вздыхает Дан. — Ага. — Мог бы меня разбудить. — Зачем? Ты спокойный, когда спишь. Во взгляде Тайлера нет никакой осмысленности. Он бездумно смотрит в экран телевизора и беспрестанно кусает губы. Джош тянет руку к его плечу. Тайлер ощутимо дёргается. — Прости, — бормочет Джош, намереваясь убрать ладонь. Тайлер перехватывает его руку и рассматривает чужое запястье, нетерпеливо проводит пальцами по венам, заставляя те исчезать, а затем медленно появляться. Джош почти не дышит, зато прекрасно чувствует тёплое дыхание Джозефа на своей руке. Это ненормально. Надо прекратить, встать с дивана и уйти, пока ещё не поздно. Тайлер отпускает Джоша, встаёт с пола и тут же падает на диван. Через секунду их лбы соприкасаются и Джозеф просто смотрит какое-то время. Джош боится пошевелиться. От Тайлера пахнет стиральным порошком, мылом и чем-то сладким вроде колы или рэд булла. Джош инстинктивно кладёт руку ему на бок, просто потому что любая попытка поменять позу сделала бы ситуацию ещё более неловкой. — Джош, — тянет Тайлер. — Джош. Дан сопит. Ему нравится, как собственное имя сочетается с чужим голосом. Он хочет сказать что-то в ответ, хочет хотя бы вопросительно замычать, но связки отказываются выполнять свою работу. Джош чувствует себя выброшенной на берег рыбой. Беспомощным. Истощенным. Задыхающимся. — Джош, — повторяет Джозеф. — Почему ты тогда написал мне? После того, как спас меня впервые. Дан гулко выдыхает и слегка отодвигается, вжимая себя в спинку дивана. У Тайлера нехорошо горят глаза, и Джош не может понять, как относится к этому, но знает, что нужно ответить. Он старается сказать самое честное. — Я просто захотел. Тайлер улыбается. Джошу кажется, что он Алиса, провалившаяся в ебаную страну чудес. В его голове Джозеф тихо, но настойчиво шепчет «Выпей меня». — Тайлер, — аккуратно начинает Дан. — Ты… сейчас ищешь свой тихий голос? — Уже нашёл. — Что он говорит? Улыбка Тайлера меркнет, как и лихорадочный блеск в глазах. Дышать становится легче. Перед Джошем больше не безумец. Тайлер отодвигается и почти падает с дивана, инстинктивно цепляясь за плечо Дана, сжимая слишком сильно. Короткие ногти оставляют красные полосы сквозь тонкую ткань футболки. Джош усмехается. — Оставаться живым, — едва слышно выговаривает Тайлер. — Оставаться с тобой. Они смотрят друг другу в глаза, пока мир вокруг прекращает вращаться. Джошу кажется, что у него есть целая вечность, чтобы разобраться во всём, но на самом деле их вечность длится секунды. Секунды, в которые Тайлер ещё сильнее сжимает его плечо. Секунды, в которые Дан шлёт нахуй свой здравый смысл. Секунды, в которые слово «абсурд» прилипает к коже, душит и расцветает где-то под рёбрами, затуманивает разум и позволяет. Тайлер тянется за поцелуем, и Джош разрешает себе утонуть в нём, раствориться в ощущениях. Он перемещает руку с бока Джозефа на его скулу, легонько поглаживая большим пальцем гладкую кожу. У Джоша в голове воцаряется идеальная тишина, Тайлер одним своим существованием ставит окружающий мир на беззвучный режим. Джош аккуратно проводит языком по его нижней губе, чувствует незажившую ранку и легонько кусает. Тайлер всхлипывает, прижимаясь ближе, комкая футболку Джоша в руках. Ему так необходимы эти прикосновения, эти руки, это дыхание, словно он знает Дана уже очень давно, и он что-то постоянное в его жизни. Единственное постоянное. Тайлер отстраняется, но всё ещё держится за Джоша. Он смотрит на свои пальцы, мнущие чужую ткань, избегая такого прямого и открытого взгляда Дана. — Хочешь поговорить об этом? — Нет. — Хорошо. Они снова молчат какое-то время. Тайлер думает о том, что же он творит. Когда всё успело выйти из-под контроля? Почему Джош до сих пор не бросил его и зачем он вообще ему нужен? Неужели из всех своих знакомых Джош действительно выбрал именно его, чтобы прийти в семь утра и завалиться спать? Дан ни о чём не думает, он изо всех сил игнорирует воскресенье, впервые разрешая себе не анализировать, а просто делать то, что хочется. — Я… — взгляд Тайлера бегает по футболке Джоша, пока он пытается собраться с мыслями. — Это неправильно. Джош в ту же секунду целует его снова — уже не так сдержанно. Он голоден до чужих прикосновений, голоден до прикосновений Тайлера и не собирается себя останавливать. Джозеф действительно чувствует себя так, словно бросается с обрыва в пропасть, но отвечает Джошу тем же, пуская в ход язык, терзая зубами чужие губы. Джош отрывается и ловит взгляд Тайлера, а затем требует: — Повтори. Джозеф поджимает губы и тихо говорит: — Это неправильно. Джош рычит и в одно мгновение седлает его бёдра, медленно наклоняется к лицу Тайлера, пока тот дарит ему взгляд из-под своих несправедливо длинных ресниц. Джош не смеет останавливаться. Он вжимает Тайлера в диван, мокро сцеловывает с чужих губ тихие, осторожные вздохи. Дан спускается губами вниз, прослеживает линию челюсти, горячо дышит в шею, пока легонько покусывает кожу у самых ключиц. У Тайлера бегут мурашки, когда Джош опаляет дыханием его ухо и низким голосом говорит: — Повтори. Тайлер собирается с силами и даже открывает рот, но Джош кусает мочку его уха. Джозеф теряется и вместо заготовленного предложения почти бессознательно стонет: — Джош. Дан понятия не имеет, каким чудом ему удаётся держать себя в руках, но он победно улыбается Тайлеру в губы, пока тот легонько проходится пальцами по его груди. — К чёрту правила, м-м? Тайлер растерянно кивает, и Джош снова валится на диван. — Ты останешься? — бормочет Джозеф ему в плечо. — В смысле… — Останусь. Тайлер тихо улыбается и прикрывает глаза. — Я ненавижу засыпать. Джош ничего не отвечает, готовый слушать буквально любую историю. Ему всё равно, о чём собирается рассказывать Тайлер, потому что Джошу действительно интересно, что творится у того в голове. Он понятия не имеет, что двигает Джозефом, когда тот оказывается с ножом в руках или на краю обрыва, но, возможно, рассуждения Тайлера помогут сложить пазл. Тайлер рвано выдыхает. Он чувствует себя пьяным: Джош, словно глоток дорогого алкоголя, развязывает язык, и, возможно, когда-нибудь Тайлеру станет стыдно за свои слова, но не сегодня. Не сегодня. У Тайлера так много слов, что они не помещаются в его черепную коробку, так что он чувствует острую необходимость выговориться. Его дыхание по-прежнему греет плечо Джоша. — Я ненавижу засыпать, потому что не хочу завтрашний день. Не могу закрыть глаза, не думая о том, что боюсь, что станет со мной завтра, — Тайлер поднимает глаза. — Ты понимаешь? — Стараюсь. — Я не боюсь темноты, но она способствует размышлениям, и иногда я просто не знаю, как остановиться, — Тайлер сглатывает. — В тот раз когда… Когда ты нашёл меня на крыше. Это была одна из тех ночей, когда я попробовал лечь спать вечером и не смог прекратить думать. Поэтому я ложусь с утра, когда светло. Так гораздо легче не думать вовсе. Джош хмурится. — Ночью очень громко, — шепчет Тайлер. — А утром совсем тихо. — Расскажи что-нибудь ещё? — Тебе интересно? — Да. Мне нравится твой голос, думает Джош. Мне понятны твои мысли. Тайлер закусывает губу, а затем усмехается. — Это не займёт много времени. Что ты хочешь услышать? Что-то похожее на то, что я люблю колу? — Джош кивает. — Я люблю колу. — А не любишь? — Море, — отвечает Джозеф, не задумываясь. — Люди могут сидеть на берегу годами, всматриваясь вдаль, и всё равно ничего о нём не узнают. Моря медленно объедают землю, а мы даже не замечаем. Это жутко. Мы так мало знаем про моря, Джош, а они так рядом. Между нашествием пришельцев и морским путешествием я выбрал бы первое. — Ты веришь в инопланетян? — Нет. Да. Я не знаю. Если веришь во что-то, значит, оно существует. Страшно думать, что от моей веры зависит существование инопланетян. Джош поражённо выдыхает. Тайлер из всего делает красивые истории, и это невероятно. — Невероятно, — бубнит Джош. — Что насчёт тебя? Джош морщится, словно от зубной боли. — Ненавижу про себя рассказывать. В основном потому что нечего. Они не двигаются и не говорят какое-то время, а потом Тайлер берёт ладонь Джоша в свои руки и скользит подушечками пальцев по ранкам на каждой костяшке. Джош чувствует, как подскакивает его пульс и шумно выпускает воздух из лёгких. — Расскажи об этом, — тихо просит Тайлер. — Нечего рассказывать, на самом деле. Я не умею контролировать это, и иногда просто чувствую, что мне надо набить кому-то морду, иначе я взорвусь. Это началось ещё с детских лет. Я, блядь, не понимаю, зачем живут убийцы и насильники, и… — Тайлер морщится из-за того, что Джош начинает говорить громче. — Прости. — Всё в порядке. — Просто мир был бы гораздо лучше без всего этого дерьма. — Джош, — почти неслышно выдыхает Тайлер. — Если бы мир был без всего этого дерьма, нас бы здесь тоже не было. Джош молчит. Тайлер молчит. Весь мир молчит вместе с ними. Тайлер скользит по сбитым костяшкам Джоша губами, и они оба прикрывают глаза. Три лампочки под потолком горят, но четвёртая окончательно гаснет, мигая, пока Джош смотрит на неё. Лампочки — всё, что есть в этой комнате, не считая троих людей. Дан смотрит на напряженную спину Тайлера, а затем вперёд. Курт сидит перед ними на коленях, и его голубые глаза полны разочарования, ненависти, презрения. Его руки связаны. Его рот заклеен. Его последними словами было «пошли нахуй», и Джош слышит их так отчётливо, словно кто-то проигрывает их в наушниках. Тайлер дрожит. На нём чёрная толстовка с длинным капюшоном. Нарисованные на ткани белой краской кости кажутся неестественно белыми в этом жёлтом свете трёх лампочек. Тайлер дрожит. Комната прокурена. На полу и стенах несвежие кровавые пятна, бурыми разводами складывающиеся в рисунки. Современное искусство в их с Тайлером понимании. Губы Джоша сами собой растягиваются в ухмылке, и он чувствует кольцо в губе. Они с Тайлером делали это примерно тысячу раз. Примерно тысячу раз они убивали людей, и он помнит этот ритуал, помнит эту комнату. Помнит дрожащие плечи Тайлера. Джош подходит к нему со спины аккуратно и шепчет на ухо: — Давай сделаем это, детка. Тайлер медленно кивает. Джош скользит руками по чёрной ткани рукава вниз, а затем накрывает своей рукой ладонь Тайлера. Ладонь, сжимающую пистолет. Джозеф послушно поднимает его, так легко поддаваясь, и Джоша ведёт только от этого. Свободной ладонью Дан закрывает Тайлеру глаза и направляет его руку. Курт надрывно кричит, но скотч заглушает его мольбу. — Давай, — мурлычет Джош. Тайлер спускает курок. Он просыпается, когда на часах четыре утра. Ему надо вернуться в кафе, чтобы отработать смену. Джош пытается подняться аккуратно, но всё равно задевает Тайлера, и, когда тот открывает глаза, тихо шепчет: — Спи. Тайлер послушно смыкает веки, слабо улыбаясь. У Джоша колет в груди. Послушный. Тайлер был таким послушным в его сне, таким покорным, словно Джош был его плохой половиной, подговаривающей на преступления. Подстрекающей убивать. По спине Джоша бегут неприятные мурашки, когда он вспоминает обстановку и Курта на коленях, ему хочется извиниться перед Уорреном, хотя тот даже не знает, что снится его работнику ночами. Джош идёт в ванную и с сомнением смотрит в зеркало. Одежда на нём выглядит помятой, но в общем всё не так плохо. Он обещает себе сбрить щетину сегодня же и, наверное, заново подкрасить волосы. Красный медленно смывается, и, может, это знак, что стоит поменять цвет. Покрасить в зелёный? Голубой? Жёлтый? Джош хмыкает. Возможно, он спросит у Тайлера. Возможно. Дан приводит себя в порядок, насколько это возможно в условиях чужой квартиры, кое-как находит свою толстовку около дивана и тормозит, наблюдая за умиротворением на лице Тайлера. Джош силой заставляет себя уйти из квартиры, как можно тише хлопая дверью. Он старается не думать о том, как сильно надеется, что Тайлер нормально выспится сегодня. * Брендон оставил записку на одном из столиков, и Джош не может не усмехнуться, пока читает: «Приду часам к шести вечера, мистер-я-отвечаю-только-Курту-потому-что-от-него-зависит-моя-зарплата. Расскажешь мне хоть что-то, я умираю от любопытства» Дан мнёт бумажку и швыряет её в мусорный бак. Вряд ли он станет рассказывать что-то важное, но поведать кое-что в общих чертах не кажется плохой идеей. Брендон лёгкий в общении, и Джош ни разу не хотел врезать ему. Это хороший знак. Джош занимается рутиной весь день: наливает кофе, объясняет незадачливым покупателям, какой сироп лучше подойдёт к их латте, улыбается маленьким детям и добивается хороших чаевых. В час ему приходит сообщение от Тайлера. (Но он не смотрит) В два появляется Курт. (Но он не обращает внимание) Брендон забегает в кафе таким счастливым, что Джошу хочется вытошнить ему под ноги. Он жизнерадостно здоровается с сидящим в углу Уорреном, оглядывает зал и с наслаждением втягивает аромат кофе. Джош ухмыляется и приподнимает брови. Дану кажется, что Ури чувствует себя диснеевской принцессой. (Скорее всего, так оно и есть) — Добрый вечер, — тянет Брендон, опираясь локтями на стойку. В кафе почти никого нет. Курт заинтересованно смотрит в их сторону. Джош закатывает глаза. — Был бы добрым, если бы ты не распугивал своей костлявой задницей посетителей. — Не ври, Джошуа, моя задница прекрасна. — Я не эксперт. Брендон смеётся, выпрямляясь, широко улыбается. Он сменяет Джоша через полчаса. Дан уходит в подсобку, запрещая себе замечать долгий взгляд Курта. Джош наконец берёт в руки телефон. «Я выспался. Спасибо» Дан отбивает: «Обращайся» Курт заходит без стука, поэтому застаёт Джоша за чтением учебника. Он совсем забросил учёбу, забил на пары ради работы, и появляется в универе так редко, что одногруппники, скорее всего, уже забыли его имя. Забыли имя, но точно помнят красные волосы. Джош железно уверен, что не завалит экзамены, даже если перестанет учиться вовсе. Серьёзно, преподаватели — меньшее, с чем он может (должен) справиться. — Привет, — Курт улыбается. — Нужна помощь с конспектами? Джош оглядывает его с головы до ног, и пожимает плечами, двигая тетрадки ближе к краю стола. Курт тащит в подсобку стул из зала. Они молчат с полчаса. — Джош. — Я не буду говорить с тобой о Тайлере. — Нет, Джош, ты поговоришь со мной о Тайлере. Что у вас происходит? Дан морщится. — Понятия не имею. Это всё ещё самый честный ответ. Иногда я спасаю его от смерти. Иногда мы целуемся. Иногда мне снится, что мы тебя убиваем. Курт вздыхает. — Просто не говори, что я тебя не предупреждал. — Блядь, Курт, — Джош наконец отрывается от книжки, — о чём предупреждал? — О том, что Тайлер нестабилен. — Спасибо огромное, без тебя не заподозрил. — Джош, он исчезнет. Рано или поздно. Исчезнет и не вернётся. Дан смотрит Курту прямо в глаза и даже не злится. Он не хочет знать, что за история связывает Тайлера и Уоррена, но уверен, что за ней не кроется ничего хорошего. Курт выглядит разбитым. — Рано или поздно мы все исчезнем и не вернёмся, — тихо говорит Джош. Курт кивает, поджимая губы. — Я пытаюсь помочь. — Ты помогаешь. Джош ухмыляется, кивая на конспекты. Курт фыркает и закатывает глаза. Курт улыбается. У Джоша вибрирует телефон. * Грязный кафель ванной выглядит отвратительно. Пальцы ног сводит из-за холодной воды, льющейся прямо под ноги. Джош не видит источника бедствия, но и не старается рассмотреть. На зеркале чем-то красным семь раз написано «спаси». Дан хочет верить, что это не кровь, но резкий запах разубеждает его в одно мгновение. Тайлер перед ним в идеально белой майке, а идеально красная кровь стекает по его пальцам вниз. Каждое «кап» отдаётся тихим эхом у Джоша в голове, и это ненормально, это ненормально, это ненормально. Джош задыхается. Тайлер широко улыбается. Нож — кухонный, острый, блестящий — валяется у его ступни. Джош хочет убрать его, хочет убраться отсюда, но не может пошевелиться. Всё, что он может — это смотреть, как Тайлер широко улыбается. И дрожит. — Спаси, спаси, спаси, спаси, — бормочет Джозеф, жмурясь от удовольствия. Джош только сейчас замечает в его руке кольт. Ком подкатывает к горлу. Почему-то он знает, что последняя пуля в нём предназначена не ему. Тайлер босыми ногами идёт по мокрому полу, идёт по ледяной воде, и мокрой ладонью гладит Джоша по щеке. А затем смеётся, запрокидывая голову. Джошу никогда не было так страшно. У Тайлера слёзы в уголках глаз, злые, безумные, такие же, как и он сам. Джозеф размахивает кольтом так, словно это водный пистолетик. — Тайлер, — голос Джоша хрипит, скрипит, срывается. Тайлер хохочет, сгибаясь пополам, почти что падает на колени. Повсюду вода. Пахнет кровью. Джоша тошнит. — Джош! — кричит Тайлер, и его голос дрожит, звенит, отскакивает от мокрых жёлтых стен. — Джош! Джозеф приставляет дуло к своему виску, и улыбается, улыбается, улыбается. Слёзы катятся вниз по его щекам, раздражают кожу, срываются в воду, смешиваясь с кровью под ногами. — Тайлер, послушай… Джош делает несколько шагов, приближаясь, обхватывает тонкое запястье с прорисованными венами. Чернила плывут и смешиваются с кровью. Тайлер дрожит. Тайлер смеётся. — Я не… я не Тайлер, Джош, — он всхлипывает. — Я никто! Джош сжимает его запястье до хруста, но Тайлеру плевать, ему так плевать. Он заходится кашлем, а затем широко открывает глаза, делая глубокий вдох и задерживая дыхание. Десять. Девять. Восемь. Джош пытается пошевелиться, но тело не слушается. Он может только сжимать руку Тайлера ещё сильнее. Тайлер плачет. Семь. Шесть. Пять. — Тайлер! — Я никто, я никто, я никто, я никто… Четыре. Три. Два. Глаза Тайлера открыты. Ореховые радужки полны животного страха. Тайлер прекращает улыбаться. — Спаси меня. Один. Джош слышит выстрел. Он вскакивает с кровати быстрее, чем соображает, что происходит. Джошуа Дану несвойственна паника, но он путается в своих ногах, когда пытается добраться до выключателя и набирает номер. Лампочка включается одновременно с первым гудком. Тайлер берёт трубку. — Тайлер? Джош не слышит ничего в ответ. Он зажимает телефон между плечом и ухом, пока натягивает джинсы и кроссовки. Он не слышит ничего в ответ. — Тайлер. Джозеф всхлипывает. — Да? — О чём ты сейчас думаешь? — О… цифре девять, Джош. — Блядь, — Дан хватает толстовку с кровати и выбегает из кафе, не закрывая его. — Где ты? — Я не… — голос Тайлера дрожит. — Я не знаю, Джош. Девять… Джош останавливается, когда понимает, что не знает, куда идти. Сердце бьётся в горле, паника волнами лижет щиколотки. Дан беспомощно смотрит на жёлтыйжёлтыйжёлтый фонарь. — На что похоже это место? — Красный кирпич. Фонарь. Мусорные баки. Девять… — Говори со мной. Джош двигается с места. Он не сомневается в том, что они оба знают этот закоулок. Дан срывается на бег. — Я не могу, — задушено шепчет Тайлер. — Мне кажется, я не один… — Что? — молчание. — Тайлер? Слышатся гудки. Джош чертыхается, убирая телефон в карман. Он появляется в нужном месте через несколько минут, когда Джозефа уже прижимают к стене и разводят его ноги коленом. У Джоша нет времени рассматривать ублюдка, он рычит, набрасываясь на него. Тайлер кричит что-то срывающимся голосом. Джош помнит только запах крови и боль в костяшках, и руки, оттаскивающие его куда-то назад. Тайлер набирает скорую и сбрасывает звонок. — Пойдём отсюда, — шепчет он. Джозеф смотрит испуганно, запуганно, и это хуже, чем выстрел в голову. Джошу больно. Тайлер берёт его за руку, пачкая свои руки в чужой крови, в крови Джоша. В крови. Джош крупно вздрагивает, вспоминая собственный сон, а Тайлер тянет его за собой, сжимая губы в узкую полоску. Тайлеру плохо. Джош путается в своих ногах. Тайлер отрезает их от окружающего мира дверью своей квартиры и ведёт Джоша в ванную, включает воду. Плитка вокруг не жёлтая, под ногами Дана нет воды, но он всё ещё во сне, он всё ещё не понимает, что именно реальность. Тайлер заглядывает Джошу в глаза, и понимает, что их обоих трясёт. Он хрипло спрашивает: — Почему ты позвонил мне? Джош резко мотает головой и смотрит на запястья Тайлера. На них нет крови, красные ленты не опутывают пальцы и не срываются каплями вниз. Чернила, следующие за венами, чёткие. Джош делает глубокий вдох и прикрывает глаза. Тайлер снова берёт ладони Джоша в свои руки и аккуратно отмывает их от запёкшейся крови. Вода тёплая, ссадины щиплет, но Дан даже не морщится. Он смотрит, как чужие пальцы легко справляются со своей задачей. — Сон, — хрипит Джош. — Я проснулся из-за кошмара. — И позвонил мне? Тайлер ухмыляется, продолжая поглаживать руки Джоша. Джош знает, что крови уже не осталось. Джош не останавливает его. Джош говорит: — Да. Тайлер выключает воду. Они стоят друг напротив друга, напуганные до чёртиков. Тайлер вытирает его ладони, а затем роняет полотенце к ногам, потому что Джош до хруста рёбер сжимает его в объятиях. Джозеф поражённо выдыхает ему в шею и не смело обнимает в ответ. Осторожно, словно боится реакции. Джош не знает, сколько они так стоят. Тайлер аккуратно водит ладонями по его спине и шепчет: — Спасибо. Дан выдыхает, зажмуриваясь, чувствуя, как волна облегчения накрывает с головой их обоих. Сон был всего лишь сном. Ублюдок из подворотни больше никогда не полезет к Тайлеру, если вообще сможет нормально функционировать. С ними всё в порядке. Они оба живы. Им надо поговорить, но Джош не может связать и двух слов, когда Тайлер — смущённый и закусывающий нижнюю губу — аккуратно высвобождается из кольца его рук. — Ты останешься сегодня? — быстро спрашивает он, боясь услышать ответ. — Останусь. Тайлер коротко улыбается и ведёт их в комнату. Он избавляется от толстовки и снимает джинсы. Чёрная футболка снова почти закрывает его колени. Джош внимательно наблюдает за тем, как Тайлер ныряет под одеяло, прижимаясь к стене спиной, и говорит: — Я не буду расправлять диван. Это бессмысленно. Там тесно. Джош коротко смеётся и стягивает джинсы с толстовкой, оставаясь в белой майке и боксёрах. Тайлер хихикает, когда их колени сталкиваются под одеялом. — Поверить не могу, — бормочет Джош. Они молчат какое-то время, просто смотря друг на друга. У Тайлера длинные ресницы и мягкие, яркие губы. Джош вспоминает, как Джозеф пил свою колу, зажимая губами красную трубочку, и усмехается. Ему кажется, что это было примерно вечность назад. — Расскажи что-нибудь, — просит Джош. — Спроси что-нибудь. — Чего ты боишься? Тайлер снова кусает губы, задумываясь, переворачивается на спину и смотрит в потолок. — Высоты? Я специально забиваю рюкзак разными вещами, чтобы он был тяжелее. Чем сильнее он давит мне на плечи, тем надёжнее я стою на земле. Джош оттягивает ворот его просторной футболки и легонько целует чужое плечо. Тайлер прикрывает глаза. — Ты знаешь, что я боюсь спать ночами. Но с тобой в прошлый раз с этим не было проблем. Джош уверен, что Тайлер краснеет, но всё равно продолжает целовать бледную кожу. — Я боюсь поворачиваться к людям спиной, — совсем тихо говорит Джозеф. — Я не… не люблю, когда спины кто-то касается. Это слишком. Джош улыбается, точно зная, что он собирается сделать в ближайшем будущем, но не озвучивает свои мысли. — Я боюсь, что когда-нибудь мне всё-таки удастся покончить с собой, — шепчет Тайлер. Джош останавливается и кладёт руку Джозефу на грудь. Тайлер обхватывает пальцами его запястье и переворачивается на бок, снова оказываясь к Дану лицом. Он снова прикрывает глаза, когда невесомо касается губами его костяшек. — Не удастся, — твёрдо говорит Джош. Тайлер отпускает его руку, и он тут же прижимает его к себе. — Не удастся, — эхом повторяет Джозеф. Они засыпают вместе. Джошу не снятся сны. Тайлер не думает. * Три. Трижды Джош спасал Тайлера от (само)убийства. Он не уверен, чего пытался добиться Тайлер (или кто/что бы им не управлял (о)) в подворотне, но в итоге — Джош спасал его трижды. Тайлер улыбается. Ему нравится тройка: она круглобокая, довольная, сытая. Он не хочет заменять её четвёркой, потому что это агрессивная цифра, почти такая же неприятная, как семь. Если бы четыре стала осязаемой, он бы швырнул её в окно, и оно бы разбилось. Тайлер озвучивает эту мысль Джошу, пока тот делает им подобие на сандвичи. — Типа, как сюрикен? — приподнимает брови Дан. — Типа. Тайлер улыбается, а затем хохочет, когда смотрит на неровно порезанный хлеб и мясо. — Как ты вообще нашёл работу в кафе с такими навыками? Жалкое зрелище. — Работа меня нашла, а не я ее, — Джош пожимает плечами и сосредоточенно жуёт, опираясь на кухонный стол. Лист салата падает на пол. Тайлер смеётся, прикрывая рот ладонью. У Джоша под рёбрами распускаются цветы. Возможно, конец марта в этом году окажется действительно тёплым. Джош оставляет Тайлера в квартире: его работа начинается раньше, чем пары Джозефа. Он скептически смотрит на рюкзак в углу коридора (Джош бы назвал его мешком), но не собирается упрекать Тайлера за его привычки. Тайлер думает, что красные следы от лямок рюкзака не такие уродливые, когда их целует Джош. Джош просит его оставаться живым каждое утро перед тем как уйти. — Хей! Ури приветственно машет ему рукой, сидя на одном из диванчиков. Он выглядит отвратительно, и Джош уже знает, у чего бывают подобные последствия. Дан отводит Брендона в подсобку и валит его на кровать, фыркая, пока тот пытается рассказать что-то. — Эй, Джош, — Ури улыбается, смотря ему в спину. — Не такой уж ты и засранец. Джош снова фыркает и закрывает дверь, оставляя Брендона наедине со своими пьяными сообщениями своему другу/парню/нувыпоняли. Днём кафе пустеет, поэтому Джош достаёт телефон. «В следующий раз ты готовишь кофе, а я сандвичи» Джош усмехается. «Не выёбывайся» «Не матерись» «Это вряд ли» «Взаимно» Джош знает, что Тайлер тоже усмехается. — Я уволю тебя. Курт не выглядит недовольным, опираясь ладонями на стойку, и улыбается так широко, словно выиграл лотерею. Джош убирает телефон в задний карман джинс. — Не уволишь. Посетители меня любят. — Они полюбят любого, кто отлично готовит кофе. — Ты только что признал мою профпригодность. Курт смеётся и просит кофе, а затем бросает короткий взгляд на волосы Джоша. — Ты собираешься снова краситься в ненормальный цвет? — Ага. Спасибо за напоминание, кстати. Он ставит кофе перед Куртом и снова берётся за телефон. «Итак, зелёный, голубой или жёлтый?» «Однозначно отвечать на подобные вопросы — это не моё. Мне нужен контекст, дурашка» «Я думаю, в какой покрасить волосы» «Розовый? :)» «Окей» «Джош, я пошутил» «А я нет» Через несколько часов Джош приходит в квартиру с розовыми волосами, и Тайлер улыбается так широко, что Дан готов краситься в этот цвет до конца своих дней. Тайлер целует его, не давая возможности даже стянуть кеды, и зарывается пальцами в волосы. — За что это? — тянет Джош. Джозеф пожимает плечами и уходит на кухню, бросая через плечо: — К чёрту причины, да? Джош заходит на кухню. Вечерние сумерки полупрозрачной накидкой окутывают город. Тайлер делает грёбаную домашку за кухонным столом. Всё в порядке. Да, думает Джош. К чёрту причины. * В апреле теплеет. Тучи вечерами исчезают, и Джош идёт к Тайлеру, всматриваясь не в жёлтое, а в синее небо. Звёзд всё ещё не видно. Дан не думает о звёздах и даже не вспоминает о них. Телефон в кармане вибрирует. «Джош, я вырубаюсь» «Спокойной ночи» У Джоша есть свои ключи от квартиры Тайлера, и, возможно, им стоит начать платить за неё вместе. Дан ночует в его кровати чуть больше месяца и не собирается прекращать. Быть рядом ночами — безопасно. Джош тихо закрывает за собой дверь и сразу идёт в ванную, чтобы через пятнадцать минут аккуратно залезть под одеяло. Джош не дышит, когда понимает, что Тайлер лежит к нему спиной, лбом почти упираясь в стену. Он никогда не поворачивается к Джошу спиной, хотя часто жалуется, что у него затекает бок. Джош двигается к Тайлеру и утыкается носом ему в затылок, аккуратно прижимает к себе. Джозеф дышит ровно и, кажется, действительно крепко спит. Заснул без Джоша, но уверенный, что тот скоро придёт. Дан улыбается. Он не уверен в том, что делает в следующие секунды, но не может удержаться. Джош скользит губами по открытой шее Тайлера и легонько прикусывает кожу на чужом загривке. Он готов поклясться, что слышит, как Тайлер судорожно вздыхает. — Не… — Джозеф мычит, когда Джош кусает его чуть сильнее. — Не останавливайся. Тайлер сонный, а потому не сразу понимает, что Джош пытается стащить с него футболку. Он позволяет раздеть себя и крепко зажмуривается, пока Дан молча рассматривает выпирающие лопатки. — Такой красивый, — бормочет Джош, обдавая горячим дыханием чужое плечо. Тайлер хочет свернуться калачиком и спрятаться под одеялом, но останавливает себя. Джош не сделает больно, он не навредит. Джош свой. Джошу можно доверять. Джош касается его первого позвонка губами, и Тайлер забывает, о чём думал до этого. По телу бегут мурашки, и это приятно, приятно, так приятно. Джош улыбается, пока водит пальцами по бледной спине, пока покусывает чувствительную кожу под лопатками и находит кошачье место. Тайлер тихо, почти неслышно стонет, не отдавая себе в этом отчёт. Джош спускается ниже и уделяет слишком много внимания пояснице. Тайлер дрожит под его руками, но Дан наконец-то уверен, что это не страх. Джозеф не разбивается на тысячу маленьких осколков, не плавится под прикосновениями (совершенно ничего книжного) — наоборот, чужие руки, губы, дыхание словно собирают его воедино, склеивают когда-то давно распавшиеся кусочки. Тайлер царапает ногтями стену, когда Джош снова возвращается к его лопаткам языком, а руками скользит по груди. И ниже. Ниже. Ниже. Джош кусает изгиб шеи Тайлера, когда его пальцы скользят по низу живота. Джош так близко. Их разделяет только дурацкая майка. Джозеф заводит руку назад и тянет ткань наверх. Через несколько секунд он чувствует, горячую кожу Джоша на спине и задыхается в ощущениях. Перед прикрытыми веками пляшут размытые круги. Тайлеру так хорошо. Джоша так много повсюду. (Он такой тёплый) Джош чувствует, как усиливается дрожь Тайлера и кусает его за ухо: оттягивает мочку, обводит языком ушную раковину, и пальцами подбирается к резинке боксёров. У Тайлера сбивается дыхание. Джош ведёт подушечками по ткани, когда Джозеф скулит. — Я могу не… — Джош. Тайлер выстанывает его имя. Дану не нужно повторять дважды, поэтому его пальцы скользят под резинку боксёров. Джош покрывает поцелуями худую спину, кусает, лижет, и двигает рукой. Тайлер выгибается, неосознанно уходя от прикосновений. — Не останавливайся, — срывающимся шёпотом едва выговаривает он, жмурясь от удовольствия. Джош и не думал. Он снова находит губами чувствительное место между лопатками и прикусывает чужую кожу. Тайлер снова стонет его имя. Джош сжимает его сильнее, и Джозеф совсем теряется в ощущениях. Всего так много. Джоша так много. — Такой потрясающий. Джош повсюду. Тайлер кусает губы, когда тот снова начинает шептать какую-то чепуху ему на ухо. Дан возвращается к его загривку, и у Тайлера перед глазами ёбаный космос. Его вздохи дрожат, он дёргается, переживая фейерверк под кожей, и ему кажется, что всё это длится вечность. Джош целует линию его челюсти и переворачивает к себе лицом, впивается в губы, пока Тайлер пытается научиться нормально дышать. Джош вытирает его своей майкой, и у Тайлера даже нет сил протестовать, он просто тянется за ещё одним поцелуем, закрывая глаза, путая пальцы в розовых кудрях. — Тайлер, блядь, — Джош целует его подбородок и спускается ниже. — Нельзя быть таким идеальным. Тайлер замирает и ловит обеспокоенный взгляд карих глаз. Он обхватывает ладонями лицо Дана и утягивает его в новый поцелуй, и во всём этом столько нежности, что Джошу кажется, что его вот-вот разорвёт изнутри. Тайлер мягко отрывается. — Ты только что назвал идеальным человека с суицидальными наклонностями, — Джозеф смотрит слишком серьёзно. — Это ненормально. — Хорошо бы мне было до этого дело, — выдыхает Джош. — Мне нет дела, Тайлер. Ты невероятный. Тайлер жмурится, не зная, куда спрятаться от накатывающих эмоций. Джош прячет его в кольцо своих рук, прижимает к груди, водит пальцами по спине. — Спасибо. Джош прижимает его сильнее. В апреле теплеет. * Тайлер поднимается рано. Ему к первой паре сегодня, а у Джоша вечерняя смена, так что он старается как можно тише передвигаться по комнате, собирая вещи. Он чувствует, что краснеет, когда задевает ногой испачканную майку Джоша, и подцепляет её с пола, чтобы забросить в стиральную машину. Выходя из ванной, Тайлер чувствует запах кофе и хмурится. Джош стоит у окна, держа в руках кружку. — Я тебя разбудил? Джош не отвечает и не поворачивается, неотрывно смотря в окно. Тайлер подходит ближе, мягко забирая горячую кружку из чужих ладоней. Они молчат, наблюдая за тем, как апрель дарит потрясающий восход солнца. Джош открывает форточку, впуская весну на кухню. Свежий воздух ласково треплет занавески и розовые кудри, а Тайлер прячет улыбку в кружке с (самым вкусным) кофе (на свете). Джозеф думает, что описывать восход с помощью цветов — бесполезное занятие. Всем, кто хоть раз был заворожен солнцем, известно, что названия цветов, равно как и фотокамера, не могут передать и половины из того, что происходит на самом деле. Тайлер думает, что восход сегодня тихий, освещающий, но не поджигающий. Тайлер хочет поцеловать Джоша. Тайлер делает это. Утро такое тихое, что они не говорят друг другу ни слова, пока пьют кофе из одной кружки. * У них наконец-то совпадает выходной, и это даже не воскресенье (которое они традиционно игнорируют, засыпая в обнимку в шесть утра и просыпаясь ближе к ночи). Джош предлагает выбраться в торговый центр. Тайлер не любит большие скопления людей, но знает, что им обоим пора обновить гардероб. Джозефу стыдно смотреть на свои кеды, они выглядят так, словно он носил их с рождения. Джош разводит руками, указывая на свои, и тихо посмеивается. Он хочет футболку с летающей тарелкой, и Тайлер уже представляет себе, как она будет сочетаться с розовыми волосами. По дороге Джозефу кто-то пишет, и Тайлер неуверенно останавливается, переминаясь с ноги на ногу, закусывая губу. Прохожие ворчат на него, но Джош не тянет вперёд, молча дожидаясь объяснений. Тайлер поднимает на него неуверенный взгляд. — Мои друзья… — он вздыхает. — Хотят встретиться и… — И ты не против, — Джош улыбается. — Мы можем пообедать вместе, если они готовы приехать в течение часа. Больше я не выдержу, и мне придётся съесть тебя. Тайлер нервно смеётся и быстро печатает ответ. — Они будут через полчаса. — Ладно. Тайлер нервничает, когда они идут в фудкорт, и Джош переплетает их пальцы, стоя в очереди. Джозеф доверительно сжимает его ладонь и утыкается носом в плечо. Они берут несколько подносов с едой, потому что Тайлер знает наизусть заказы его друзей, и садятся за стол. — Они знают обо мне? Тайлер усмехается. — О, да. — А об обстоятельствах нашего знакомства? Джозеф виновато опускает глаза и двумя пальцами вытягивает из пачки картошку фри. — Мы с тобой просто встретились, когда я зашёл в кафе к Курту, — бормочет Тайлер. — Хочешь поговорить об этом? — Нет. — Хорошо. Джош поглаживает его по плечу и мягко улыбается, и Тайлер пытается расслабиться, тихо выдыхая. Его друзья появляются через несколько минут. Джозеф выпрямляется и встаёт, машет им рукой. Он улыбается, и Джошу больно смотреть на то, как подрагивают его губы. Тайлер сильнее, чем кажется, потому что он терпит чужие объятия и похлопывание по спине. Их двое. Парень представляется Марком, девушка — Дженной. — Джош, — Дан протягивает ладонь Марку. — О, да, мы наслышаны, — тянет Дженна, присаживаясь за стол и улыбаясь. Джошу неожиданно нравится её улыбка, и он улыбается в ответ. — Я не знал, что у тебя розовые волосы, — хмурится Марк. — Это круто смотрится. — Раньше они были красными, да? Тайлер прикладывает ладонь ко лбу, потому что Дженна выдаёт его с потрохами. Он слишком много трещит о Джоше в повседневной жизни, но ничего не может с этим поделать. — Ага, — Джош кивает, как ни в чём не бывало, и не выглядит удивлённым. Тайлер так благодарен. — И синими. И зелёными. Фиолетовыми, — Джош загибает пальцы, а затем смеётся. Дженна смеётся в ответ, а Марк начинает рассказывать что-то про свою дурацкую домашку. Тайлер ощутимо расслабляется, и уже через несколько минут Дженна кидает в него кусочек картошки. — Это наезд, Блэк? — ехидно спрашивает Тайлер. — Нет, дорогуша, это война! Они глупо хихикают, словно дети, и кидаются друг в друга едой. Джош считает это богохульством, но ничего не говорит. Марк встаёт из-за стола и кивает Джошу, чтобы тот последовал за ним. Тайлер слишком увлечён разговором с Дженной, чтобы заметить что-то неладное, так что Дан поднимается и отходит с Марком в сторону. — Ты в курсе, да? — друг Тайлера складывает руки на груди. — О его… случаях. Джош кивает и хмурится. — И всё ещё не бросил его, — Марк щурится. — Он действительно нравится тебе, да? — Определённо. Марк вздыхает и сжимает пальцами переносицу. Он переживает за Тайлера, и Джош (почти) не злится, но настораживается. — Может быть, однажды ты спасёшь его и вытащишь из всего этого дерьма. Я надеюсь, что ты не разобьёшь ему сердце. Джош лишь криво улыбается в ответ. Марк кивает, и они возвращаются к столу, заново вливаясь в беседу. Тайлер берёт Джоша за руку и гладит его костяшки большим пальцем. У Дженны несколько раз звонит телефон, прежде чем она наконец признаётся, что им с Марком пора идти. Она долго обнимает Тайлера, говоря что-то вполголоса, и тот тихо улыбается, кивая. Джозеф довольно щурится, когда она звонко чмокает его в щёку, и переключается на Марка. Дженна подходит к Джошу и упирает руки в бока. — Дай свой телефон, пожалуйста. Джош приподнимает брови, но всё равно протягивает мобильник. Дженна забивает свой номер и улыбается. — В любое время, Джош. Я понимаю, что ты в курсе о… обо всём, поэтому если что — звони, ладно? — Дженна кладёт руку ему на плечо. — Ты знаешь, мир не заслуживает Тайлера, но мы не можем его потерять. Её голубые глаза гипнотизируют своей добротой, и Джош кивает. Дженна порывисто обнимает его, и они с Марком уходят. Через пятнадцать минут, когда Тайлер с задумчивым видом подходит к витрине музыкального магазина, Дан пишет Дженне. «Спасибо» Дженна отвечает весёлым смайликом, а вслед пишет: «Он невероятно талантливый. Попроси его поиграть на синтезаторе» Джош улыбается, когда Тайлер заходит внутрь магазина. Несколькими часами позднее Джош находит Тайлеру кеды с цветочным принтом. Джозеф влюбляется в них с первого взгляда. Джош настаивает на том, что должен оплатить покупку, и Тайлер почему-то не протестует. Он покупает Дану футболку с летающей тарелкой, даже не дав ему зайти в примерочную. (Возможно, в примерочной они занимаются чем-то более интересным) * — Эй, Курт. Джош выходит из-за прилавка, наглым образом оставляя Брендона справляться с немногочисленными покупателями в одиночку. Он садится за столик к Курту и ждёт, пока тот закончит печатать что-то. Уоррен немного наклоняет монитор ноутбука и приподнимает брови. Очки с тёмной тяжёлой оправой слегка съезжают. — Чего? Джош вздыхает, впервые не зная, с чего начать разговор. Он не привык ходить вокруг да около, но всё равно опасается реакции Уоррена. Впрочем, не то чтобы ему было, что терять. — Что произошло у вас с Тайлером? Курт стягивает очки и небрежно бросает их на стол, закрывает лицо руками. Он блядски устал сегодня, и разговор с Джошем о Тайлере — совсем не то, чего хочет его воспалённый мозг. — Он работал здесь, — говорит хозяин кафе, отнимая руки от лица. — Давно. Года три назад, может, чуть больше. — Это я уже понял. И? — Что «и», Джош? И всё. Работал, перестал работать, больше не работает и не будет работать. — Ты сейчас про Тайлера или про свой мозг? — выплёвывает Джош. Они с Куртом смотрят друг другу прямо в глаза, и любой проходящий мимо сравнил бы их с огнём и водой. Джош делает глубокий вдох и медленно выдыхает, искренне стараясь усмирить шевелящуюся под рёбрами злобу. Курт поджимает губы и поправляет светлую чёлку. — Прости, — бурчит Дан. — Расскажи, что случилось. — Он просто появился на пороге как-то раз и спросил, не нужен ли мне бариста, — пожал плечами Уоррен. — Он брал только вечерние смены, потому что учился днём, и ни один человек не уходил от него недовольным. Я ни разу не видел его друзей, а раньше он был ещё меньше и беззащитнее, чем сейчас. Я взял с него обещание, что он будет писать мне, когда вернётся домой с работы, чтобы я не чувствовал себя виноватым каждый раз, когда он уходит поздно один. Джош усмехается. Курт — тот самый чудак, который будет беспокоиться обо всех, кроме себя, и на первый взгляд кажется, что его доброта не знает границ. Но то, как он повёл себя с Тайлером в их последнюю встречу, разубедило Джоша. Уоррен не такой простой, каким кажется сначала. — К тому же, он нравился моей жене. Если бы Джош стоял, то ему, возможно, потребовалось бы присесть. Жена? У Курта? — У тебя есть жена? — Была, — Курт мимолётно улыбается, — но сейчас не об этом. Тайлер действительно писал каждый раз, когда приходил домой с работы. Возможно, ему это было нужнее, чем мне. Но в один вечер он просто затих. Я не стал поднимать на уши полицию, не стал ругаться и названивать, потому что Тайлер ничем мне не обязан. Но он не появился на работе ни на следующий день, ни через день, ни через неделю. Его телефон был отключен, а друзья понятия не имели, где он. Нам пришлось выламывать дверь его квартиры, но всё, что мы нашли — это ёбаная записка со словами: «Оставьте меня в покое». Дан молчит, потому что в этот раз ему действительно нечего сказать. Он боялся, что у Тайлера с Куртом были сложные отношения, и что Курт просто не хочет видеть его из-за личной обиды, но правда оказалась хуже. — Я не слышал о нём ничего три года, Джош, — тихо говорит Уоррен. — А потом он просто приходит сюда и говорит, что ему нужна работа. Джош закусывает губу и складывает руки на груди. Ко всем прочим страхам потерять Тайлера прибавляется ещё один. Джозеф действительно может исчезнуть в один момент. Джош хочет сделать всё, чтобы этого не допустить. — Ты не… — Джош запинается и обдумывает своё предложение ещё раз. — Ты не хочешь с ним поговорить? — Я не даю вторых шансов. На этот раз улыбка у Курта выходит сухая, ломкая. — Как насчёт исключения? — Нет, Джош. Прости. Я не хочу повторения истории, и я предупреждал тебя, чтобы ты не лез. Но разве ты кого-то слушаешь? — Курт не злится, говоря это, но Джошу всё равно неприятно. — Тайлер может появляться в кафе, я правда погорячился, запретив ему это. К тому же, раз уж теперь он под твоим присмотром. Но я не намерен ничего обсуждать, я всё сказал ему ещё тогда в подсобке. Джош кивает. У Курта есть своё мнение и стойкая жизненная позиция, это внушает уважение. — Иди работай, Дан, и не мешай работать мне. Уоррен надевает очки и поднимает экран ноутбука. Джош встаёт из-за столика. Разговор окончен. * Дома Дана ждёт вымотанный Тайлер. Он сопит ему в плечо и обнимает Джоша за шею так крепко, что это почти больно. — Чем я вообще тебя заслужил? — совсем тихо бормочет Джозеф. Джош молчит и крепче стискивает его рёбра. Сегодня Тайлер разговаривает только касаниями. * Два. Джош два раза звал Тайлера с собой в кафе. Джош два раза звал Тайлера с собой. Джозеф лишь виновато улыбался и упрямо мотал головой. Он обещал, он обещал, обещалобещалобещал. Джош целует его в лоб, прежде чем уходит, и Тайлер остаётся один на один с тишиной. Суббота — единственный день, который он действительно считает выходным. Он достаёт синтезатор и перебирает клавиши несколько часов подряд, бессмысленно растворяясь в музыке. Май встретил их дождями, так что в окна тщетно бьются капли непогоды. Тайлер не впустит прохладный ветер внутрь, сегодня всё его существование душное и нетерпеливое. Он собирается поиграть Джошу вечером и нервно кусает губы, думая, что именно хочет исполнить. Тайлер достаёт тетрадь и листает страницы, заваривая себе улун. Он использует только чёрные ручки, все его тетрадки в линейку. Джозеф ищет их по всему городу, потому что каждый год кто-то решает, что клетка важнее линейки. Всё это чепуха, думает Тайлер. Строчки всегда будут важнее решетки. Джозеф останавливается на исписанной вдоль и поперёк странице. Здесь много больших букв и повторений. Он написал это после того, как Джош спас его от падения, но до того, как они встретились во второй раз. Тайлер писал песню для гитары и барабанов, но он быстро подбирает ноты для фортепиано. Его пальцы скользят по чёрному и белому, извлекая из инструмента такие яркие, надрывные звуки. Тайлер кричит, а потом семь раз повторяет «спаси». Он лишь дважды поёт эту песню сегодня. Во второй раз перед синтезатором уже стоит Джош, уставший и потрёпанный, вкусно пахнущий кофе. Дан излучает спокойствие, его костяшки зажили, а губы учились улыбаться всё это время. В глазах Джоша столько поддержки, что Тайлер почти раскаивается за то, что именно собирается ему спеть. — Прости, — Джозеф немного сжимается, сутулясь. — Это не самая позитивная песня. Я… написал её после того, как ты спас меня впервые, и… Тайлер чешет шею ладонью, неуверенно дёргаясь от собственных слов. Его сердце бьётся где-то в горле, словно перед ним не один Джош, а несколько тысяч человек. Но Джош важнее. — Тайлер, — Джозеф поднимает взгляд и приподнимает уголки губ. — Я хочу слушать тебя, хорошо? Он кивает и перебирает клавиши пальцами. Тайлер думает об окружающем мире не дольше первого куплета. Всё меркнет, когда он добирается до припева, существуют лишь его руки, его голос и его мысли. Музыка словно льётся у из груди, и Тайлер кричит. Кричит и повторяет своё «спаси», крепко закрывая глаза, не заботясь о соседях. Тайлер не просто живёт музыкой, сейчас он и есть эта музыка. Он минорное фортепиано, плачущее высокими нотами, он расстроенная гитара, дребезжащими струнами задевающая душу, он ритмичные барабаны, выстукивающие чей-то пульс. I wonʼt take much of your time, Just enough, for you to save me Тайлер задевает клавиши последний раз и кладёт подрагивающие ладони к себе на колени, только после этого открывая глаза. Джоша нет перед ним, и на какую-то долю секунды Тайлер уверен, что его никогда и не было. Пока на худые плечи не ложатся тёплые ладони. Тайлер снова прикрывает глаза, и повторяет: — Ты всё, что мне когда-либо было нужно. Джош заставляет его встать, и объятия такие тёплые, такие мягкие, что Тайлер готов расплакаться. Его немного трясёт, и он зарывается носом в крепкое плечо Джоша. — Это неправда, — отзывается Дан. — Тайлер, ты невероятный, и я не нужен тебе, чтобы двигаться дальше. Но я хочу быть рядом, чтобы помогать тебе. Чтобы спасать тебя. Чтобы ты говорил со мной и не боялся темноты, моря и воскресений. Я буду рядом, если ты позволишь. Ладно? Тайлер слабо улыбается. — Ладно. Джош не может заставить себя разорвать объятия, а Тайлер не очень-то и хочет двигаться. Они буквально падают на кровать, переплетая ноги и руки, и Дан водит ладонью по гладко выбритой щеке, стараясь запомнить каждый сантиметр чужого (родного?) лица. Тайлер смущается. — Что? Он улыбается, и Джош чувствует ёбаных бабочек в своём желудке. Возможно, младшая сестра была права в своё время, и влюблённость действительно ощущается именно так. — Ты невероятный, — шепчет Джош, снова притягивая Тайлера к себе. Они почти не встают с кровати весь следующий день. Игнорировать воскресения получается у них лучше всего. * В одну из ночей Джош просыпается из-за грохота и жуткого воя. Тайлер рядом с ним крупно вздрагивает, просыпаясь, и Дан на автомате сильнее прижимает его к себе. — Окно, — задушено шепчет Тайлер. — Это окно. Сегодня и Джошу, и Тайлеру на телефоны пришли уведомления о штормовом предупреждении. Курт разрешил закрыть кафе пораньше, а Тайлера отпустили с последних пар, так что весь вечер они провели вместе, тихо разговаривая о чём-то (не)важном и изредка отвлекаясь на еду или приставку. Они не дождались грозы, вырубившись примерно в девять вечера, и теперь погода словно мстит им за неприемлемое поведение. Окно открыто настежь, и ветер воет в дверном проёме. Тайлер сильнее жмётся к Джошу, накрываясь одеялом с головой, сбегая от громких звуков. — Тай, надо починить. — Не уходи, — Тайлер кладёт руку Джошу на грудь и комкает в ладони его майку. — Не включай свет. — Мы оба замерзнем. — Джош, пожалуйста, не включай свет, — Тайлера трясёт. Гром гремит где-то вдалеке, и Тайлер застывает, пытаясь перевести дыхание, а затем жмётся к Джошу с новой силой. Завтра с утра ему станет стыдно за детское поведение, но сегодня ему просто страшно. — Тайлер, я не буду включать свет, но постараюсь сделать что-нибудь, чтобы не было так громко, хорошо? — голос Джоша мягкий и вкрадчивый, Тайлер не знал, что такое бывает. Он судорожно кивает и аккуратно отодвигается от Дана, тут же сворачиваясь в комок под одеялом. Джош встаёт и пытается закрыть окно, но, видимо что-то сломалось и не поддаётся грубой силе. Дан вздыхает: без света он ничего не может сделать. Окно распахнуто на верхнюю форточку, так что единственный выход — это закрыть щели чем-нибудь. Джош берет с дивана плед и буквально вешает его на форточку, подтыкает оставшиеся щели своими футболками и штанами. Сквозняк всё ещё шумит у двери. — Эй, Тайлер, — Джош осторожно отодвигает одеяло. — Держи. Джозеф берет из рук Джоша телефон с наушниками и приподнимет брови. — Я не… — Тайлер нервно сглатывает, когда раскат грома раздаётся ближе, чем в прошлый раз. — Я не слушаю музыку ночью. — Почему? — Потому что тогда я не смогу услышать, что в моей квартире кто-то есть. Джош подползает ближе и улыбается. — Но я услышу. Тайлер медленно кивает и надевает наушники. Джош ложится под одеяло, и Джозеф снова цепляется за его майку, прижимается как можно ближе. Ему требуется полчаса, чтобы расслабиться и засопеть Дану в шею. Джошу, похоже, потребуется вся жизнь, чтобы привыкнуть к такому доверию. * «Эй, Дженна, как давно Тайлер ушел с занятий?» «Пару часов назад. Что-то случилось?» «Я не знаю, он не отвечает на звонки и смс, а мне не уйти с работы ближайший час. Ты сможешь добраться до нашей квартиры?» «Буду через 15 минут» * Тайлер крадёт старый пикап своего друга Марка, не думая о последствиях. Он чувствует, как ноги несут его к голубой машине, и шарит по карманам в поисках телефона, но тот оказывается разряженным. Джозеф смеётся, потому что не верит в судьбу, а она каждый раз заставляет его усомниться в собственных устоях. Он не помнит, где был последние несколько часов, но его руки замёрзли, а на улице сумерки, и голубой пикап приветливо пищит, когда Тайлер нажимает нужную кнопку на ключах. Он понятия не имеет, откуда в его кармане ключи, и понятия не имеет, где Марк. Ноги заносят его внутрь, Джозеф заводит машину и едет. Ему не нравится городская дорога, здания окружают его со всех сторон, а каждый раз, когда Тайлер останавливается на светофоре, красный цвет отражается в его глазах. Тайлер помнит, что его могут спасти только руки, но они заняты рулём, и Джозеф кусает губы, стараясь ровно дышать. Он пытается вспомнить дорогу до квартиры, но голоса в его голове настойчиво говорят ему свернуть на трассу. Тайлер слушается, и на последнем светофоре замечает провод зарядки. У него есть сто с лишним секунд, чтобы попросить кого-то о помощи. Трясущиеся пальцы впиваются в чехол, пока телефон приветливо вибрирует, оповещая о том, что им можно пользоваться. Уведомления о пропущенных звонках продолжают всплывать на экране, пока Тайлер выбирает контакт из маленького списка. Он пишет Джошу. Конечно, он пишет Джошу, потому что Дан надёжный, постоянный, безопасный. Тайлер снова смеётся над собой, запрокидывая голову. Он жалок. Он не достоин Джоша. Он не может быть эгоистом так часто и не должен заставлять Дана бегать за собой по всему городу. Что он может написать в этот раз? «Джош, я сам от тебя бегу, спаси»? Тайлер не чувствует слёз, только шмыгает носом, принимая решение в последние несколько секунд перед тем, как светофор загорается зелёным. Он пишет Джошу два слова, а затем бросает телефон на дорогу, под колёса тяжёлых машин(-убийц). Туман опускается на трассу плавно, почти незаметно, но через жалкие (жалкие-жалкие-жалкий-жалкие) полчаса Тайлер видит только красные противотуманные огни машин впереди. Фары слабо помогают, но его машина едет с огромной скоростью. Едва ли она едет быстрее, чем бьётся его сердце. Тайлер боится разбиться. Тайлер совсем не боится разбиться. Тайлер судорожно включает радио, а затем бьёт по панели, снова избавляя себя от звуков. Туман обволакивает его машину, создавая ложное, обманчивое, хрупкое (ложный, обманчивый, хрупкий) впечатление защищённости. Джозефу нечем дышать, влажный воздух забирается в лёгкие настойчиво, словно насильно, разрывая бронхи и царапая горло. Тайлеру кажется, что вокруг не туман, а дым, и он закрывает долбаное окно. Монотонный шум колёс заменяет тишину, но это гораздо хуже. Так плохо. Тайлер тянется к карману, удерживая руль одной рукой, а потом вспоминает, что выбросил телефон на выезде из города. Он понятия не имеет, где находится. Он понятия не имеет, который час. Он понятия не имеет, нужен ли кому-то. Тайлер останавливается прямо посередине дороги, вдалеке должны гореть огни заправки, но Джозеф не видит их. Он видит клубы дыма и задыхается, больно ударяясь лбом о руль. Он не может вернуться, он не может больше заставлять своих друзей страдать. Он не может смотреть в глаза Джошу, которого предал и бросил. Тайлеру кажется, что он один вот уже несколько месяцев, что забыл цвет глаз Дана и совсем не помнит его руки. Джозеф почти вываливается из машины и бредёт вперёд, потому что больше ничего не имеет смысла. Он не имеет смысла. Его жизнь не имеет смысла. Тайлер доходит до заправки, тяжёлый рюкзак привычно давит на плечи. Он не может вернуться обратно, поэтому платит за энергетик и ловит попутку. Молчаливый водитель увозит его прямо в дым. Тайлер не дышит . * Один. Джош один. Его окружает так много людей, но он, блядь, один. Дженна часто заходит в кафе, и Джошу становится только хуже из-за понимающего взгляда таких тёплых глаз холодного оттенка. Марк забирает её под вечер каждый раз, и его голубой пикап — издёвка, клише и штамп. Иногда Дан хочет оказаться под его колёсами. Тем вечером, в последний день мая, Тайлер прислал ему два слова. «Прости меня» Машину Марка нашли через несколько часов на трассе, ведущей прочь из города. Джош не спал ту ночь, сидя в прихожей их квартиры. Он вертел телефон в руках и перезванивал Тайлеру каждые тридцать минут. Ему отвечал механический голос, оповещающий, что абонент вне зоны действия сети. Абонент вне зоны действия. Абонент вне зоны. Абонент вне. Дженна, тщетно пытаясь скрыть волнение в голосе, повторяла, что такое уже случалось, и что с Тайлером всё в порядке. Джош наорал на неё, и ему до сих пор не стыдно. Он пришёл на работу на следующий день, закрыв квартиру, переодевшись и побрившись. Дан улыбался посетителям, словно ничего не произошло и ни слова не сказал Курту. Брендон, пришедший вечером, без умолку болтал о Даллоне, и Джош выскочил из кафе, едва представилась возможность. Он до полусмерти избил человека уже через несколько минут, и вернулся в кафе с сигаретой, зажатой между кроваво-красных пальцев. Брендон позвонил Курту. Курт не приехал. Джош не сказал ни слова, выскользнув из кафе во второй раз, и встретился с Куртом лицом к лицу у своей квартиры. Он стоял, облокотившись на дверь и сложив руки на груди, Джош не смотрел ему в глаза. — Хочешь поговорить об этом? Джош тогда только рассмеялся. — Нет. Ты не даёшь вторых шансов. — Хорошо. Курт ушёл. Джош не смог съехать из квартиры. Он убрал каждый уголок, дрожащими руками складывая вещи Тайлера. Чёрная футболка резала глаза, словно была кислотно-жёлтой. Тайлер уехал в цветочных кедах Джош всегда презирал унывающих людей и поплатился за это. Он показывает синему небу средний палец, когда слышит фразу: «Уныние — это грех». Плевать он хотел на грехи, плевать он хотел на небо. Плевать он хотел на себя. Джош живёт на автопилоте, день за днём появляясь на работе, засиживаясь допоздна с домашкой. В один день Курт просто забирает себе половину тетрадок и молча переписывает чужие строчки своим аккуратным почерком с наклоном. В его глазах нет понимания, он бы пожал плечами на любой рассказ Джоша, но Уоррен действительно помогает больше всех. Он служит напоминанием о том, что надо жить дальше, надо двигаться вперёд, потому что больше ничего не имеет смысла. Джош живёт. Джош двигается. Джош каждый день встаёт с кровати, приводит себя в порядок и идёт на работу или учёбу. Он гораздо чаще появляется в универе. Джош улыбается посетителям и избивает людей в городе, совсем не чувствуя себя человеком-пауком. Он больше не хочет быть супергероем. Джош живёт. Он (лишь для виду) благодарно кивает Дженне, когда та заходит, и обсуждает какую-то чепуху с Марком, спорит с ним о ерунде. Брендон с Даллоном вытаскивают его в бары, где Джош только однажды (в день своего рождения) напивается. Он ни разу не произносит имени Тайлера вслух, только улыбается, когда Ури случайно упоминает его в разговоре. Той ночью Джош приходит домой и открывает нараспашку все окна в квартире. Он открывает и ящики, и шкафы, и микроволновку, потому что Тайлер ненавидел, когда хоть что-то из этого не закрыто. Джош хотел бы сказать, что делает это, чтобы забыть. Джош делает это, чтобы Тайлер пришёл и закрыл. * Серость, тишина и безумие. Вокруг всё такое чёрно-белое: Джош не уверен, что его волосы до сих пор розовые. Розовый — это оттенок серого? Глаза Курта превращаются из бушующего моря в лужу под резиновыми сапогами маленькой девочки. Улыбка Брендона становится такой привычной, что Джош серо улыбается ему в ответ. Объятия Дженны — без вкуса и без запаха, совсем пустые, совсем невесомые. Она здесь только из-за своей доброты, которая нужна Дану едва ли больше, чем чужие осуждающие взгляды. Тридцать первого мая Джош сидит в их с Тайлером квартире. Прошел один год. Кухня всё такая же светлая, углы стола такие же острые. Кофе такой же вкусный. Дан не готовит яичницу и даже не берётся резать хлеб. Тридцать первого мая идёт мелкий дождь, а небо такое серое и мягкое, что Джошу хочется, чтобы мир перевернулся вверх тормашками. Он с удовольствием упал бы в объятия серой ваты, провалился бы сквозь и сгорел где-то в стратосфере. Осыпался бы в космос звёздной крошкой. Джош фыркает, пока ставит чайник. Это чужие мысли. Его собственные обычно не такие возвышенные. Он заваривает себе обычный чай в пакетике и устраивается за столом, смотря в большое окно на здание напротив. На фоне неба оно кажется жёлтым (жёлтымжёлтымжёлтым). Джош морщится. С некоторых пор он не очень любит этот цвет. Он помнит, каким жёлтым было небо в ту ночь, когда он поймал Тайлера. Той зимой оно было желтее солнца, желтее всех фонарей сразу, желтее коробки грёбаных хлопьев. Джош переживает тридцать первое мая (стараясь не думать, почему оно выпадает на воскресенье) и уверено шагает в июнь. В его груди нет никакой дыры, а в голове чаще всего пусто. Он не забывает о Тайлере, но привыкает жить с мыслями о нём. Самым сложным было заставить себя перестать надеяться. Дан оставлял дверь в квартиру открытой. Он всматривался в окна кофейни, чтобы увидеть, если кто-то в чёрной толстовке облокотится на стеклянную витрину. Он не выключал телефон, подскакивая от каждого входящего сообщения. Он устал. Джош не знает, можно ли считать, что он сдался, но не хочет думать об этом. Он презирает сдавшихся, они мешают жить остальным. Он не хочет никому мешать. Джош открывает все окна и шкафы, прежде чем ложится спать. * В июне воздух сухой. Ветер царапает щёки городской пылью, а солнце больно бьёт в глаза. Солнце жёлтое. Джош не любит его. Джош любит его. В июне воздух сухой. Ветер царапает щёки городской пылью, а солнце больно бьёт в глаза. Солнце жёлтое. Тайлер трясётся так, словно на улице минус, когда видит знакомый дом. Он открывает своими ключами двери своей квартиры и зависает на пороге, стягивая свои цветочные кеды. Все ящики и шкафы открыты. В распахнутые окна беспрепятственно врывается ветер. Тайлер плотно всё закрывает. Он оставляет рюкзак в углу прихожей и выходит из дома. Ему страшно идти в «Нарцисс», чувство вины съедает его изнутри. Тайлер не знает, как смотреть Джошу в глаза, но он так хочет прикоснуться, зарыться пальцами в мягкие волосы, уткнуться носом в плечо. Он так хочет вернуться. Тайлер заходит в кафе и буквально врезается в Курта. Кулак Уоррена останавливается в миллиметре от его скулы, и Тайлер принимает это. Он знает, за что. Он заслужил Курт хмурится и выходит с ним на улицу, прямо под палящее солнце. — Он ушёл несколько минут назад. Сказал, что пойдёт проветриться. Сомнительно, учитывая то, что внутри холоднее, — Курт чешет подбородок. — Я думаю, ты знаешь, где он. — Спасибо, — неслышно бормочет Тайлер себе под нос, опуская голову, рассматривая носки своих кед. — Это не для тебя. Джозеф кивает и поднимает взгляд. Глаза Курта режут своим холодом, и он ёжится, когда разворачивается. Тайлер знает, где Джош. * Джош сдаётся, пока забирается на двадцать восьмой этаж. Он капитулирует, когда преодолевает все ступеньки. Он хоронит свои принципы, открывая люк и забираясь на крышу. Подошва убитых белых кед шуршит по грязному гравию. Дан очень медленно двигается к самому краю, смакуя каждый шаг. Один. Два. Три. Солнце сегодня такое большое. Такое жёлтое. Четыре. Пять. Шесть. Небо сегодня такое чистое. Такое синее. Восемь. Девять. Десять. Город сегодня такой громкий. Такой разноцветный. Его татуировка меркнет на фоне открывающегося пейзажа. Тайлер откидывает люк. Джош стоит на самом краю. Джозеф кричит его имя. Джош ничего не слышит: его ушам поёт высотный ветер, перед его глазами — весь мир, такой огромный, и такой бессмысленный. Возможно, его единственной задачей было спасти Тайлера. Задача, с которой он так и не справился. Тайлер срывается с места. Джош вытягивает руки в стороны и смеётся. Ему легко и спокойно, город, такой любимый, такой ненавистный, обнимает его каменными руками-зданиями, острыми когтями-шпилями царапает его кожу. Вечность совсем рядом. Из всех голосов Джош ищет в своей голове самый тихий. Он делает один шаг вперёд. Но на самом деле вниз.

в моём городе самая тяжёлая работа — любить кого-то, но кто-то же должен выполнять и эту работу