Мы рассматривали небо над нами. Небо рассматривало нас в ответ.
Где-то поблизости раздается взрыв и Трис еле успевает отскочить от шлаковой стены, мелкими осколками разлетевшейся по помещению. Шум бомбежки рокотом проходит по пустым коридорам школы и теряется между широких проемов. На долю секунды воцаряется тишина, но она обманчивая, таящаяся. Ей нельзя верить. Издалека слышится свист пущенного снаряда и - Бах! - оконный проем выносит к чертовой матери, разметая раму на щепки. Трис подскакивает, испуганно озирается и бежит в другую часть здания, где, как она помнит, раньше находились учебные аудитории. Пробегая мимо окна столовой, девушка на секунду задерживается и выглядывает наружу, различия сквозь мутное заляпанное стекло бегущих в ее сторону людей. Их около дюжины, все в черном, в плотных масках и с автоматами на перевес. Грубые и изначально беспощадные. Женщин среди них нет. Это не бесстрашные, нет. Это те люди из-за стены. Трис бросается вперед, придерживая, комкая в руке ткань длинного серого платья, чтобы она не мешала ей двигаться. Девушка выскальзывает в холл и бежит к лестнице второго этажа, пару раз поскальзываясь на осколках и щепках, почти падая. Ей необходимо как можно быстрей попасть наверх, в дальние аудитории. Возможно, если закрыться в одной из них, пришедшие, плохо знающие строения здания, ее не обнаружат. Холл второго этажа выглядит лучше, видимых повреждений стен меньше, но следы бомбежки так же оседают на стенах и полу помещения. Трис было уже кидается вперед, в дальний коридор, когда слышит полузадушенный, булькающий хрип откуда-то сбоку. Шипя, девушка разворачивается и беспорядочно, панически-быстро шарит взглядом по полу, в поисках источника звука. Она готова развернуться и бежать вперед так быстро, как только может, когда натыкается взглядом на скорченную темную фигуру у дальней стены. Мужчина. На оружие, что он все еще крепко сжимает в руках значок Бесстрашия. Трис пробивает знакомой дрожью и она, забывшись, кидается вперед, к мужчине. Его скорченное тело полулежит на правом боку возле узкого окна без стекол. Бесстрашный явно был снайпером, пока его не "сняли". Трис хватается обеими руками за чужое плечо и переворачивает мужчину на спину, быстрым оценивающим взглядом пробегая по его телу, высматривая видимые повреждения. Она судорожно хаотично шарит по темной пыльной одежде мужчины, пока наконец не поднимает глаза вверх, оглядывая чужое лицо. Знакомое лицо. Темно-зеленые глаза смотрят пристально, в упор, а тонкие губы зло кривятся, слабо приоткрываются, но не произносят не звука. А сама Трис теряется. Раненый Питер Хейес для нее как удар под дых. Само его нахождение здесь словно вспышка из прошлого, жалящая и напоминающая кто она в самом деле. Дивергент. Афракционер. Слабачка. Отчисленная. Беатрис сжимает руки в кулачки, но не вскакивает на ноги и не убегает. Кто бы он не был, он солдат, солдат ее армии, она не имеет права поддаваться чувствам. Поэтому девушка вновь наклоняется чуть вперед, уже пристальней разглядывая тонкую глубокую рану на шее, из которой все медленнее сочится кровь. Питер слабеет на глазах. Внизу что-то щелкает, хлопает и взрывается, а затем с первого этажа доносится топот множества ног. Пора бежать. Беатрис обхватывает ладонями лицо парня и несильно хлопает его по щекам, приводя в сознание, а после шипит сквозь сомкнутые зубы: - Слушай сюда, Хейес, ты сейчас возвращаешься с небес на землю, приходишь в себя и мы бежим. Слышишь? Не проваливайся, черт бы тебя побрал! Давай, вставай, облокотись на меня, ну же. Молодец... Девушка поднимает плохо соображающего парня вертикально и закидывает одну его руку на шею, перенося часть его веса на себя. Питер неимоверно тяжелый. Он неподъемной тушей виснет на ней, а его ноги то и дело подгибаются, утягивая хозяина вниз. Трис шипит и ругается себе под нос, шагает вперед, крепко прижимая парня к себе, не давая свалиться окончательно. А еще она не понимает, почему эти идиоты снизу еще не поднялись на второй этаж. Не то что бы это плохо, наоборот, это ей на руку, но все же, разве не логично отправить хоть часть группы сюда? Да и к тому же... В какой-то момент Трис ловит себя на мысли, что размышляет как Бесстрашная. Девушка коротко улыбается этому. Ей нравится чувствовать собственную принадлежность к этой фракции. Питер тихо стонет и стремительно теряет сознание, обмякая. Трис чертыхается и утягивает его к ближайшей стене, облокачивая на нее и давая себе отдых. - Да что мне с тобой делать то, а... Она прерывается на полуслове, когда видит темный проем открытой аудитории. Это шанс. Девушка вновь прихватывает парня, закидывая одну его руку себе за шею и прижимая за талию ближе. Где-то позади слышатся шорох и шепот. Кто-то все же удосужился подняться. Трис ускоряется как может, заволакивая Хейеса в класс и сбрасывает его тушу на ближайшую парту. Девушка резко кидается к двери, захлопывая ее и защелкивая на старый хлипкий замок. Нет, так не пойдет. Примечая стоящий неподалеку невысокий платяной шкаф, Приор подлетает к нему и опирается руками, надавливая всем весом. Дерево с тихим шипением скользит по паркету и, наконец, придавливает входную дверь. Но этого мало. Трис сдвигает еще стол и какой-то низкий хлам поближе, окончательно баррикадируя вход. Так-то лучше. От рассматривания собственной работы ее отвлекает тихий стон парня позади. Трис спохватывается и тут же начинает копаться в маленькой плетеной сумочке, болтающейся на бедре. - Тшш... сейчас, подожди, где-то тут было, где же? Вот! Вот, нашла, иди сюда. Девушка стаскивает парня на пыльный грязный пол, а сама садится рядом. Она укладывает его голову на свои согнутые колени и пальчиками трогает скулу, чуть разворачивая голову в свою сторону. Порез уже почти не кровоточит, но от этого лучше не становится. Рана явно довольно глубокая, она мешает Питеру двигать головой и говорить. Трис достает несколько пузырьков с мазями и растворами и быстро стягивает с них крышечки. Рецепторы тут же выхватывают тонкий запах медикаментов. Девушка прикладывает ладонь плашмя к губам Хейеса и шепчет: - Только не скули, пожалуйста... тшш... И выливает немного жидкости на рану. Края пореза шипят, а перекись пенится и крупными каплями стекает вниз по шеи. Питер дергается как от разряда тока, выгибается всем телом и неожиданно больно вцепляется зубами в ладонь Трис. Приор шипит и отнимает прикушенную руку, с удивлением рассматривая укус. Хочется ругнуться. Как-нибудь не хорошо так послать этого Хейеса. Но Трис молчит и поднимает с пола другой пузырек, уже с заживляющей мазью. Она щедро зачерпывает двумя пальцами снадобье и жирным слоем распространяет вдоль пореза. Густая консистенция добротно обволакивает покрасневшую зону. Поверх мази Трис прикладывает повязку и закрепляет ее пластырем. Питер не шевелится. Похоже в отключке. Трис сильней прижимается спиной к дереву парты и притягивает парня ближе. Она практически взваливает его на себя, располагая жилистое мужское тело между согнутых в коленях ног, откидывая чужую голову себе на грудь. Питер выглядит беспечно. Темные непослушные вихры своевольно раскиданы по его лбу, мягко обрамляя лицо. Тонкие губы упрямо сжаты, а волевой подбородок с ямочкой вскинут вверх. Трис не выдерживает и не понятно зачем тянется кончиками пальцев к чужому лицу. Самыми кончиками фаланг, подушечками, она проводит по этой ямочке на подбородке. Когда-то мама говорила, что это отличительная черта сильных, жестких и беспринципных людей. Или лжецов. Питер, при всей своей связи с Искренностью, навсегда остался в памяти Трис как злой и лицемерный манипулятор. Конечно, то, что он находится здесь, в пылу сражения, говорит о нем в лучшую сторону, но все же. Трис еще раз проводит по ямочке, а затем зачем-то переводит кончики пальчиков на щеки и скулы, почти нежно очерчивая гладкую кожу. Интересно, а Питеру пошла бы борода? Растительность на лице для Трис некое проявления мужественности, может даже силы. А Питер? А кто он теперь? Прошло ведь четыре года с момента ее отчисления. Вдруг он изменился, вдруг он совершенно иной человек. Вряд ли, думает Трис, и горько усмехается, люди так быстро не меняются. Они вообще не меняются. Девушка уже хочет убрать руки от чужого лица, когда неожиданно понимает, что Питер очнулся. Он в упор, оценивающе осматривает Трис, вглядывается в черты ее лица. Отчего-то Приор дергается, но руку не убирает, наоборот, скользит всей ладонью на чужую теплую щеку и как-то откровенно, интимно поглаживает пальчиками. Питер почти не может двигаться и говорить. Осознание этого побуждает что-то нехорошее в самой Трис, позволяя ей почувствовать безграничную власть над бывшим врагом, не раз издевавшимся и мучившим ее в прошлом. Но она ничего более не предпринимает. Почему?.. Девушка по-прежнему мягко трогает чужое лицо, всматриваясь в темные глаза Питера. Ей хорошо и тепло, на секунду даже приятно, будто бы они не в грязном пыльном классе полуразрушенной школы, а где-то в лесу, недалеко от Отречения, на лужайке. И он так же рядом, полулежит на ней и смотрит прямо в глаза. Вот так, просто, по-домашнему. Непозволительно долгий контакт взглядов рушит шум и крики за дверью. Кто-то стучит, а потом дергает ручку. Трис дергается, напряженно всматриваясь в забаррикадированный проем и ждет. Они сейчас вынесут дверь, точно. В щепки. А потом прикончат их. Питер тянется ладонью вперед, слабо нащупывает необходимое и чуть заводит руку назад, подавая найденное Трис. Это автомат Хейеса. Девушка проверяет - заряженный, магазин почти полон. Трис старым, почти забытым движением из далекого прошлого передергивает боковой затвор, досылая патроны в патронник. Получается шумно. Механизм приятно холодит кожу рук и Приор перекидывает его в правую сторону, крепко удерживая на весу. Горячее тело Питера все еще крепко прижато к ней, ее собственный взгляд напряженно всматривается в дверной проем. Все тело Трис напряжено. Она ждет. Свободную ладонь перехватывают чужие пальцы. Трис моргает и растеряно осматривает на свою кисть, сейчас переплетенную с другой, крупной, мужской. Питер не смотрит на нее, он увлечен разглядыванием трясущейся от ударов двери. Трис сильнее в ответ сжимает его ладонь, крепче переплетает пальцы и успокаивается. Умрут - так вместе.***
В гостиной молодой четы Итон все до безобразия аккуратно и лаконично. Светлые стены, светлая мебель, легкие занавески и раздражающе широкая улыбка самого Четыре. Нет, Тобиаса, он давно Тобиас. Просто это не круто, если бы мэр города носил кличку в виде цифры. Не комильфо. Питеру судить сложно, он сам был одним из немногих, кто попав в Бесстрашие не стали сокращать, менять, коверкать имя - нужное подчеркнуть. Поэтому ему в этом плане проще. А вот слушать пустую болтовню Четыре отнюдь не легко. Питер, как бывший Искренний, еле выдерживает сидения на одном месте и постоянно ерзает. Он пытается кивать в нужных местах, даже иногда выдавливает какое-то подобие улыбки, но судя по хмурящемуся лицу Фора - бесполезняк. Питеру так и хочется сказать: баста! Слушай, Четыре, прекрати ходить вокруг да около. Чего ты хочешь? Заключения контракта? Ок! Без проблем! На моих условиях, конечно, но уж извини, мужик, мы с тобой в десна никогда не долбились, так что это логично! Но Питер молчит, а вот Четыре, мать его мер, не затыкается. И вроде бы Хейесу нужно заткнуться и держать все свои насмешливые замечания при себе, если он, конечно, хочет еще задержаться в Чикаго, хоть на день, но Питер есть Питер. Заметив короткую передышку Четыре, бывший Искренний, на радость всей родной фракции довольно открывает рот, чтобы выдать все накопившиеся слова преимущественно матного характера, но в коридоре хлопает дверь и он почему-то затыкается. Слова по-прежнему не находятся, когда прекрасная миссис Итон влетает в гостиную и на секунду останавливается, замечая гостя. Она удивленно вскидывает брови, после хмурится, узнавая, но в конце все таки выносит вердикт: - Хейес. - Доброго дня, Приор.***
Миссис Итон забавляет Питера до такой степени, что ему хочется смеяться в голос. Неужели это случилось? С момента как Питер вернулся в Чикаго спустя шесть лет после войны прошло чуть больше недели. Главу прибыльной и масштабной сети транскорпораций, отчего-то, хотели увидеть абсолютно все бывшие знакомые и друзья. Только вот одна маленькая поправочка - Упс! - друзей у Питера никогда не было. Так кто же в самом деле хотел с ним увидеться? Да все эти лицемеры, что мечтали заиметь связь с влиятельным магнатом. Пара дамочек хотела заиметь и самого Питера. И все, все-все, те кто раньше в открытую ненавидел Хейеса, отчего-то считали своим долгом улыбнуться и пожать ему руку. Даже этот, до зубного скрежета правильный Тобиас Итон, не погнушался лично пригласить Питера на семейный ужин. Правда, как выяснилось, "семья" была не в курсе. Нахмуренное выражение лица Трис доставляло Питеру внутреннее удовольствие. Она первая в этом проклятом городе не с лицемерила. Хотя и ожидаемо. Если бы еще и эта Приор, прошу прощения, Итон, стала скалится и лебезить, Питер бы наверное дал деру обратно. Монреаль, Ливерпуль, неважно! Главное подальше от этого дурдома. Но малышка Трис не разочаровывает Питера. Она поджимает губы на его язвительные фразочки, в то время как Тобиас расплывается в улыбке; она фыркает на панибратское "Трииис", а вот Фор отзывается на старую кличку "Четыре". К концу теплого семейного ужина Питер спохватывается, обрывает разговор на середине, спешно приглашает чету Итонов на завтрашний благотворительный вечер, организованный Хейесом, и, ссылаясь на дела, исчезает. Ему зачем-то необходимо увидеть девчонку еще раз. А Тобиас, так и не добившийся желаемого, непременно притащит ее туда. По крайней мере, думает Питер, в присутствии миссис Итон ему будет не так скучно на этом конкурсе лицемеров.***
У Трис длинное в пол платье серебристого цвета и массивные украшения. Она по-доброму, открыто улыбается окружающим и позволяет руке мужа мягко придерживать ее за талию. Когда ее глаза натыкаются на бессовестно рассматривающего ее Питера, она замирает. Хейес пригубляет шампанское и не отрываясь смотрит прямо на нее. У Трис огромные широко распахнутые глаза испуганной лани и широкий вырез. Груди, особенно нет, но Питер ловит себя на мысли, что проверить это лично, собственной рукой, совсем не прочь. Ай-яй-яй, мистер Хейес, как не стыдно на чужих жен засматриваться. Хотя, кого это волнует? Все мы не без греха. Вот, далеко ходить не нужно, Калеб Приор с очаровательной супругой ведут неспешную беседу с Шоной, прекрасным сотрудником из администрации мера. Дамы хихикают и поглядывают на стоящего между ними мужчину. Интересно, все трое в в курсе, что он трахает их обеих? Питера отвлекает от своих мыслей, как не странно, виновник большей их части. Чета Итон возникает прямо перед ним, как черт из табакерки. Тобиас шутит и смеется, хвалит организацию вечера и самого Хейеса за находчивость, предлагает после большой компанией прогуляться в сад. Судя по взгляду его жены, она предлагает прогуляться всем к чертовой бабушке. Когда несносный Четыре, переполненный не свойственным ему ранее энтузиазмом покидает их на время, Питеру кажется что он слышит два облегченных вздоха: свой и Трис. Хейес почти смеется в голос. - Что, неужели вечная альтруистка Беатрис Приор, всегда рвавшаяся в гущу событий, не хочет быть в центре внимания толпы, м? Питер откидывает ее насмешливым взглядом, прикидывая в голове возможные ответы девушки и свои последующие реплики. Она возмутится девичьей фамилией? Упрекнет в предвзятости? Но Трис морщится и тихо выдает: - Туфли жмут. Питер растеряно скользит взглядом вниз, к скрытой под подолом обуви и недоуменно хмурится. Что, простите? - Я, конечно, извиняюсь за бестактность, но позволь спросить: какого черта ты приперлась сюда в неудобной обуви? Такие нудные долгие мероприятия вообще, по-моему, следует посещать исключительно в тапочках. - Они Тобиасу понравились. Питер шумно отхлебывает шампанское, поражаясь женской ту... уникальности, и неожиданно даже для себя протягивает Трис руку. - Пойдем, - девушка недоуменно смотрит на протянутую руку, и Питер злится и шипит. - Пошли, сказал, не убью я тебя. Ладошка у Приор теплая и мягкая. Это навевает на Питера воспоминания шестилетней давности. Тогда, в той комнате, все было иначе. Люди, характеры, мир. Обычный мальчишка из Бесстрашия, раненый и умирающий, и спасшая его девчонка из Отречения. Упрямая, добрая, жертвенная. Сейчас на балкон снятого им для вечера отеля взрослый мужчина, магнат и один из известнейших людей планеты выводит хромающую жену мера Чикаго. Ну не прелесть ли, а? - Садись вот сюда, тшш... не бормочи только, ради Бога, не люблю эти бабские причитания, знаешь ли, - Питер тянется рукой к длинному подолу платья Трис, но она перехватывает его за руку и неуверенно смотрит сверху вниз. - Не беспокойся, насиловать не буду, настроение нет, - и уже серьезней, - я только посмотрю. Трис убирает руку и даже, Питеру кажется, зажмуривается, когда мужчина приподнимает подол платья и медленно, стараясь не навредить, стягивает туфлю вниз. Действительно красивая обувь. У остолопа Четыре есть вкус. Хотя, он же женился на Приор. Трис морщится и прикусывает нижнюю губу, оставляя след, когда туфелька соскальзывает со ступни. Ножка опухла и покраснела, а кожа на пальчиках стерлась в кровь. В какой-то момент все происходящее кажется Питеру фарсом. Трис бывшая Бесстрашная, военная медсестра, солдат запаса и просто очень сильная женщина. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что происходящее в той или иной степени наиграно. Девушке и вполовину не так больно, как она то показывает. В чем же тогда дело? Питер ласково сжимает ступню в своих руках и поднимает голову вверх, рассматривая четы лица Трис с этого ракурса в кромешной темноте летней ночи. Она красивая. Не такая, как многие из тех шикарных женщин, с которыми Питер проводит вечера в отелях по всему миру. Нет, ее красота другая. Это как если сравнивать дорогие пирожные из кофейни и мамину стряпню. Как бы не было вкусно и шикарно первое, второе веет домом, уютом и теплом. От этого невозможно отказаться. А от Трис веет теплом. Питер хочет к ней прикоснуться, откровенно и расковано, как давно хотел, но нечаянно, забывшись, он через чур сильно сжимает ее ножку в своих руках. Трис шипит рассерженной кошкой и Хейес выпускает ступню. - Черт, извини, задумался. Ладно, ок, я сейчас. Никуда не уходи, я быстро. Питер влетает в зал и ловко проскальзывает мимо гостей в сторону уборных. Кто-то пытается его остановить, задержать для очередного нудного разговора, но Хейес выворачивается и шипит, как Трис недавно. Питер влетает в мужской туалет и хлопает ладонью по крану, открывая воду. Он подставляет под тугую струю ладони и зачем-то брызгает себе на лицо, а затем проводит влажными ладонями по щекам и шее. Что-то идет не так. Эта девчонка что-то с ним творит. Вспомнив о Трис, Питер спохватывается и достает чистый платок из внутреннего кармана, после чего смачивает его под холодной водой и спешит обратно. В этот раз его не одергивают, и он добирается быстрее, почти незаметно для окружающих проскальзывая на балкон. Трис сидит на той же скамейке, где Питер оставил ее ранее. Она задумчиво рассматривает свои руки, когда Питер появляется в проеме. Хейес чувствует себя практически идиотом, когда присаживается на корточки перед Приор и произносит: - Будет чуть больно, потерпи. И проводит мокрым холодным платком по ступне. Трис шумно втягивает воздух сквозь зубы, но молчит. Мужчина аккуратно протирает ступню, дует, обматывает ножку тканью и укореняется в мысли, что он дебил. Наплевав на происходящее, Хейес встает во весь рост и подходит к перилам, облокачиваясь. Мужчина задирает голову вверх, подставляя лицо теплому летнему воздуху. Пахнет цветами и хвоей. Неподалеку кричит какая-то ночная птица. Зверски хочется курить. Питер жестом фокусника достает из кармана брюк пачку сигарет, выуживает одну, поджигает и закуривает. Никотин смешивается с дымом и оседает на легких. Блаженство. - Не знала, что ты куришь. Трис встает, пошатываясь, и подходит сзади. Питер хмурится, когда она трогает своими ладошками его плечи и облокачивается на мужскую спину, прижимаясь. Если дело пойдет так и дальше, то он тоже может себе многое позволить из того, что хочет уже довольно-таки давно. - Эта привычка еще с Бесстрашия. Там же в моде были татуировки, пирсинги, сигареты... Вот я к последнему и пристрастился. До сих пор бросить не могу. Или не хочу... Питер неожиданно отталкивается руками от перил и разворачивается лицом к девушке, ту же перехватывая ее, готовую отодвинуться фигурку, и прижимает за талию к себе. Совсем близко. Ее лицо на расстоянии ладони. Хорошо подкрашенное, с четко подведенными глазами. Такая дерзкая Трис Питеру нравится больше. Он с нажимом ведет по женской талии до самой груди, и удовлетворенно внутренне хмыкает, когда Приор приоткрывает пухлые губы, но не останавливает. - Хочешь? Питер говорит это тихо, почти шепотом, протягивая фитиль к женским губам. Трис недоверчиво и неприязненно смотрит на тлеющую сигарету в руках Хейеса. - Нет, спасибо, я не курю. - Никто и не просит "курить". Затянись, один раз. - Зачем? - Ах, эти милые недоуменно сведенные бровки! - Я хочу посмотреть, как твои губы обхватывают фитиль. Мне кажется, это будет сексуально. Трис теряется. Она бросает быстрый взгляд то на сигарету, то на лицо мужчины, но когда Питер уже пожимает плечами, мол, как хочешь, и начинает убирать руку, девушка подается вперед. Одна ее рука перехватывает чужую кисть, притягивая ближе, а другая зачем-то тянется к мужскому затылку. Трис приоткрывает рот и обхватывает губами фитиль. Острые женские ноготки ластятся и перебирают вихры на затылке Питера, лаская, а сам мужчина не может оторвать глаз. Беатрис хороша, как он и предполагал. Девушка затягивается не сильно, поступая умно, поэтому она не кашляет, отрываясь от фитиля. Ее лицо вдруг приближается к Питеру и она выпускает дым прямо в его губы. Трис звонко смеется, когда Хейес зажмуривается, обволакиваемый никотином. - Ах так!.. Мужчина бесится, но не злится. Его ладонь, покоящаяся до этого на талии, безбожно мнет тонкую ткань платья, сжимает женское тело и притягивает девушку ближе. Питер подается вперед и кусает пухлую нижнюю губу девушки, оттягивает, почти болезненно сминает своими губами. Играется. Трис сердится, пытается отстраниться, но мужская рука скользит ей на грудь и сжимает. Питер делает все это больно и резко, как малолетка, но недаром он хочет Приор с первых дней ее появления в Бесстрашии. С первых утренних стояков. С совместных походов в душ. С... да блять! Сколько он ее знает! Трис томно стонет. Это получается громко, и Питер прерывает концерт, заглушая новый стон. Он жестко, нетерпеливо целует ее, умудряясь в поцелуе кусать пухлые губы и нерешительный женский язык. Стоны получаются задушенными. Самовлюбленное эго Питера довольно порыкивает где-то внутри. Столько времени желанная девушка, непокорная, чужая, сладко постанывает в его руках, развязно позволяя трогать там, где другим нельзя. Он сам, Питер, вызывает эти стоны. И сам же их глушит. Он для нее все. - Глаза открой!.. В какой-то момент зло шипит мужчина. Он не хочет, чтобы она хоть на секунду забывала, кто сейчас так собственнически дотрагивается до ее тела. Не сукин Четыре, нет! - Ну давай, скажи, ну же, кто до тебя дотрагивается сейчас? - Питер убирает руку с талии и вцепляется ей в женские волосы, ероша, оттягивая, а после обхватывает ладонью за подбородок, сжимая щеки. - Кто, мать тебя?.. - Питер... Хейес... Выдыхает Трис и жмется сильно, тесно, жарко. Ей отчего-то хочется еще и еще. И именно этого мужчину, его тело и его грубых, совсем не нежных как у Итона, рук. Трис, не ожидая этого от самой себя, вдруг открывает рот и, извернувшись, кусает мужской палец, недавно тесно прижимавшийся к щеке. Это как воспоминание и прошлого, маленькая месть Хейесу за тот укус в школе шесть лет назад. Питер шипит и хочет отдернуть руку, но Приор не дает. Подавшись вперед, она обхватывает палец губами, как совсем недавно фитиль сигареты. Она выпускает его с глухим чмоком и тут же сталкивается с дуреющим взглядом темных глаз. - Ты... блять... издеваешься? Питер коротко порыкивает, а Трис наслаждается произведенным эффектом. Она смотрит снизу вверх на свое творение, на взбудораженного, заведенного Хейеса. Ну же, давай! За прошедшие шесть лет многое изменилось. Трис чуть ли не каждую неделю слышала о "мистере Хейесе" - миллиардере и владельце нескольких транскорпораций. О таких людях говорят много. И врут предостаточно. Но вот историям о похождениях Питера Трис все же склонна верить. С таким послужным списком мужчина просто обязан быть хорош в постели. Но Трис сейчас хочет не в постель. В кровати, дома, в спокойствии и уюте ее ждет Фор - любящий муж. Питер - это иное. Питер яркий, броский. Он жесток, изворотлив, нетерпелив. И Трис мечтает почувствовать его силу и злость. Так, чтобы потом пришлось надевать свитера с высоким горлом, прятать синяки на кистях рук в длинных рукавах водолазок и залечивать следы чужих пальцев на бедрах... Хочет, чтобы Питер взял ее прямо здесь, на балкончике отеля, в котором проходит благотворительный вечер лживых, толстосумов и снобов. Прямо здесь, прижимая спиной к шершавой стене, счесывая кожу из-за рваных толчков, смешивая теплый воздух с их дыханием, стонами, шлепками... Трис уже готова практически на все, лишь в этом принимал участие Питер, когда слышит позади знакомый голос: - Трис? Питер? Приор не поворачивается к мужу лицом. Она смотрит в глаза Питера, как всегда насмешливые и злые. Он знал, видел, что Фор пришел, так почему не... - Сука, - шепчет Трис одними губами, почти ласково. - Не злишься? - Так же одними губами удивленно вопрошает мужчина. - Ни чуть. Будь ты другим, было бы не так интересно. И она отталкивается от его тела, сбрасывая чужие руки и, не глядя, проскальзывает мимо застывшего Фора. Мужчина крепко сжимает кулаки и невидяще смотрит прямо перед собой, на скрытое в сумраке лицо Хейеса. - Если ты, ублюдок, еще раз хоть посмотришь на мою жену... - То что? - Питер смеется, но глаза остаются холодными. - Позволь заметить, муженек, не только я был инициатором жарких объятий. Кстати, тебе кто-нибудь говорил, что у твоей жены неплохая такая зад... - Рот закрой! - Рявкает Итон и по-звериному рычит. - Ты завтра же, мразь, вылетишь из Чикаго первым рейсом. Да хоть на своем собственном самолете! Иначе жизни тебе не будет, клянусь! - Да неужели? - Питер поднимает с перил балкона недокуренную им и Трис сигарету и затягивается. - Не забывайся, Четыре, мер это, конечно, хорошо, но до президента нескольких транскорпораций не дотягивает. Так что не бросайся словами на ветер. Ты свою-то жену приструнить не можешь, а меня то уж ты и пальцем не тронешь. Питер щелкает пальцами, выкидывая тлеющий окурок с балкона вниз и, спрятав руки в карманы брюк, медленно и величественно проплывает мимо застывшего Фора. Уже у самых дверей он оглядывается и бросает через плечо: - Кстати, я все же скоро уеду, не переживай. Одно только "но", - Питер хмыкает и самодовольно бросает. - Я приложу все усилия, чтобы твоя жена уехала со мной. Удачного вечера.