Там, на небе

      — Там, на небе, садят коробки́ сразу, — Чанёль затягивается, вдыхая дым носом, затупляя под рёбрами боль.       — Всё ещё веришь в богов? — усмешка трогает губы и Бэкхён плюёт себе под ноги, кривясь от февральского холода. — Хотя, наверное, они хапают их много... — рваное пламя мелькает перед глазами и огонь старой зажигалки будто разжигает жизнь внутри.       — Я бы на их месте повесился, глядя на то, чем мы стали, — Пак специально не говорит «кем», и он ничего не попутал. Парень сомневается, что у таких, как они, этим богам захочется забрать грязную душу.       — Разумно, — голова Бэкхёна падает на плечо Чанёля, и они продолжают стоять на холодном бетоне, смотря на заливающееся рассветным огнём небо, — но мы ведь не жалеем?       — Нет, — Чанёль выдыхает горький дым, жмурясь от наслаждения и притягивая Бёна ближе, — мы ведь не факмены, — Чанёль знает, что у того бегут мурашки по телу. Перед глазами старые картины ухода из дома, грязная одежда, разбросанные школьные конспекты, куча замечаний и двоек, вот первая пачка сигарет, а вот и первый преподский звонок родителям, первый выговор за «достижения», первое предупреждение, последний выговор и свобода жизни.       — Я сомневался, —  глаза Бёна болят от яркого света. Чанёль понимает.       — Это было давно, — Пак вспоминает, как начались их связи, и губы растягиваются в усмешке, стоит перед глазами пролететь моментам, когда… Когда Чанёль ловил терявшегося Бэкхёна в туалетах школы и целовал в шею до синяков, плюя на нормы и правила. Когда обещал лучшую жизнь без родительского контроля, укрывая своими руками от весенней прохлады на одной из крыш города. Когда Чанёль заставил жить по-настоящему.       — Скипнуть бы отсюда, — Пак переводит взгляд с неба на Бэкхёна, и его глаза загораются: — Ты понимаешь, о чём я? Бэк сладко улыбается, вспоминая первые походы за гаражи, где он говорил с этим парнем обо всём на свете и грузил мозг мыслями о жизни, переворачивая всё представление о ней и любви, задыхаясь от чужих поцелуев ближе к полуночи. Вместо ответа — лёгкое касание губами в область скулы, низкий смешок Чанёля и путь до настоящей жизни, которой людей лишают все принятые нормы, запреты и правила. Но они не те, кто будут терять время и возможности. И пока Чанёль продолжает заливать шутки о богах, солнце озаряет почти не хмурое небо, освещая жизнь снова, вселяя надежду, что не всё ещё потеряно.