sjaj

      Если друзья познаются в беде, то у Глеба, можно сказать, друзей совсем не было. Потому что всякий раз, когда его с головой накрывала волна проблем, все оставляли его под самыми разными предлогами ─ и справляться с трудностями ему всегда приходилось в одиночку. Вряд ли бы он смог вспомнить хоть раз за последние несколько лет, когда кто-то жертвовал чем-то, чтобы помочь ему, ведь никому не хотелось водиться с последним беспризорником. А единственного друга, который когда-то у него был, Глеб отверг сам по своей же глупости.       Теперь он часто приходил покурить на старый пирс у озера в местном парке вместо того, чтобы рассказать кому-то о том, что происходит в его жизни, попросить о помощи. Он привык, тяжело и мучительно, но привык, что в ответ на его зов всегда остаётся лишь немая тишина. Неизменным спутником была лишь дешевая сигарета во рту и вьющаяся в небо струйка сизого дыма, и в такие моменты казалось, что он единственный живой человек на многие километры вокруг, пусть и парк этот всегда был полон людьми. Одетый в привычную поношенную куртку из чёрной кожи и затёртые до дыр джинсы, он сидел, опустив ноги в воду, и смотрел на противоположный берег озера, где беспечно играли дети и сидевшие поодаль родители пристально за ними наблюдали. Холодная вода, что плескалась внизу, приятно ласкала босые лодыжки, а редкое осеннее солнце сегодня особенно благосклонно согревало людей теплыми, но не жгучими лучами. И Глебу бы непременно понравилась эта лёгкая не обременяющая погода, если бы он полностью не ушёл в свои мысли, напрочь позабыв об окружающей его действительности. «И зачем я вообще ввязался в это… ─ думал он, хмуря брови и щуря глаза. ─ Ещё после прошлого раза надо было залечь на дно и не высовываться! Я просто идиот!»       Словно подслушав его мрачные мысли, рядом опустился какой-то потрёпанный мужик ─ такой же отброс общества, как и сам Глеб, и взглянул на него с едкой ухмылкой и недобрым огоньком в глазах, явно стараясь привлечь внимание. Глеб специально потянул время перед разговором, который вот-вот должен был состояться: неспешно потушил о пирс сигарету, бросил её куда-то за спину и, нарочито медленно поправив съехавшую шапку, угрюмо повернулся к незнакомцу.       ─ Чего надо? ─ резко и недовольно спросил он, тяжело вздохнув. ─ Не видно что ли, что я занят?       ─ Видно, видно, ─ с лица мужчины не сползала подозрительная ухмылка, ─, но мы оба прекрасно знаем, кто я такой и чего мне надо от тебя. Твой товар не был доставлен, малец ─ и теперь ты либо возвращаешь деньги, либо ищешь пропавшего курьера и разбираешься с ним, как положено, ─ Глеб, и так бледный и донельзя уставший, посерьёзнел ещё сильнее, но виду не подал, что забеспокоился. Он вскочил на ноги и потянулся, но так и не нашёлся что ответить. Ведь он прекрасно знал, что пропажа курьера с дорогой посылкой далеко не редкость даже в большом и цивилизованном городе, что и говорить о пригороде со своеобразными законами и правилами, однако… он никогда не думал, что кто-то из его людей себе такое позволит.       ─ Сколько у меня времени? ─ спросил он, не глядя на собеседника.       ─ Зная, что у вас такое скорее исключение, чем закономерность, он дал три недели. Это не столь важный заказ, но… ─ внезапно мужик подскочил к Глебу, который был выше его на полторы головы, и больно вцепился в тому шею своими нестрижеными ногтями, заставив тем самым неудобно согнуться, ─ если к тому времени ты не найдёшь виновника или тебе вдруг приспичит его прикрыть, пеняй на себя! ─ и он противно загоготал.       ─ Да иди ты! ─ высвободившись из каменной хватки, Глеб разъярённо втянул носом воздух и яростно посмотрел на незнакомца. Он почувствовал сильный прилив раздражения ото всех этих надоедливых и приставучих мелких сошек, которые, по сути, даже разговаривать с ним не имели права. Поддавшись эмоциям, он внезапно размахнулся ногой и со всей силы пнул противного мужика в воду. ─ Если я должен вам денег, это не значит, что ты можешь со мной себя так вести! Не забывайся, третьесортный мусор!       Вряд ли этот незнакомец, который плескался в воде и покрывал Глеба всевозможными проклятиями, что-то разобрал, зато сам Глеб чувствовал какое-то моральное удовлетворения от совершённой проделки. Он даже слегка улыбнулся, пусть и поспешил одёрнуть себя через несколько секунд.       ─ Передай своему коммандеру, чтобы в следующий раз пользовался телефоном! ─ крикнул напоследок он, и, натянув капюшон на голову, пошёл прочь с пирса, в ближайшее время ему вряд ли захочется сюда вернуться.       А доверять кому-то… Глеб уже давно для себя решил, что уж лучше сдохнуть где-нибудь в подворотне, как никому не нужная бродячая собака, чем от кого-то зависеть и позволять кому-то решать свою судьбу. И, дав почти не знакомому одно из самых важных поручений, он сделал это в последний раз ─ в последний раз он подставил себя и поставил под угрозу собственную безопасность.       «Я для себя живу, а никому больше до меня дела нет. Но считаться со мной я заставлю каждого, кто осмелится этого не делать!» ─ он вспомнил старое обещание, которое дал себе когда-то очень давно. И понял, что это, возможно, было самым лучшим решением, которое он когда-либо принимал в жизни, потому что только так, по его мнению, и можно было жить там, где с самого своего рождения ты был не нужен.