Прекрасные бесконечные небеса

Тино помнит те времена, когда он любил Бервальда. Когда у него был ангельский голос, его глаза напоминали бесконечно яркое небо, а его прикосновения воспринимались как дар Божий. Это прекрасные воспоминания. Это прекрасные, чистые, ничем не опороченные воспоминания, и какая-то часть Тино хочет вернуть эти времена. Его цепкая часть, не желающая отпускать то, что некогда принадлежало ему, хочет снова лечь в крепкие объятия Бервальда, дарующие чувство полной безопасности. Или слушать, как Бервальд читает сказки Питеру — его голос был усладой для ушей Тино. Или поймать его взгляд, в котором отражались звёзды, и заметить в его глазах глубокий океан, который было дозволено видеть только ему. Прекрасные времена, когда единственной вещью, в которой он нуждался, был голос Бервальда, его глаза, запах и присутствие — только тогда он ощущал себя целым. А теперь он опустошён, и он не может заполнить эту пустоту. Вернее, не хочет заставлять себя заполнить её. Он скучает по временам, когда он смеялся над шутками Бервальда, таял от его прикосновений, засыпал под его нежные слова. Когда он мог сидеть возле камина вместе с Бервальдом, Питером и Ханатамаго и понимать, что это всё, что ему нужно в жизни. Он скучает по всему этому, и, вспоминая эти идеальные, счастливые моменты, он пытается понять, куда это всё так быстро исчезло. Он не ожидал, что взгляд Бервальда станет таким холодным и безразличным, его прикосновения — бездушными и неприятными, а акцент — резким и раздражающим. Он пытался не вздрагивать от каждого слова, которое произносил Бервальд. Лёжа в постели, он раздумывает, стоит ли поворачиваться лицом к Бервальду. Он знает, что он не спит. Каждый его вздох вызывает у Тино мурашки и чувство сильного, холодного отвращения. Он раздумывает, стоит ли поворачиваться, но в итоге не находит в себе сил посмотреть ему в глаза. Он скучает по временам, когда одно присутствие Бервальда могло успокоить его и одновременно превратить в дрожащий, беззащитный комочек. Теперь присутствие Бервальда вызывает у него лишь мурашки по коже. Звенит будильник, и Тино поднимается с кровати и выходит из комнаты ещё до того, как Бервальд успевает его выключить. Он спускается вниз, готовит завтрак и подаёт его на стол как раз к приходу Бервальда и Питера. — Доброе утро, Питер, — здоровается он. — Утро, — сонно бубнит в ответ Питер. Тино едва понимает, что он говорит. Он поворачивает стул так, чтобы можно было смотреть телевизор и гадает, почувствует ли затылком холодный взор своего мужа. Однако он даже не вздрагивает — иногда Тино забывает, что презирает Бервальда так же сильно, как Бервальд презирает Тино. Тино считает, что это печально. Он помнит время, когда был для Бервальда всем. Когда любовь витала в воздухе, игнорируя все запреты и препятствия. Когда Бервальд мог разговаривать с ним, и их желудки не сжимались от постыдной, подорванной ненависти. Теперь Тино понимает, что ненавидит Бервальда Оксеншерну. Хотя нет — он презирает Бервальда Оксеншерну. Но он не злится. Это скорее медленное и болезненное, горькое и полное сожаления презрение. Они никогда не кричат друг на друга, не спорят, не дерутся. Они просто с пустым взглядом наблюдают, как их чувства ослабевают, а совместная жизнь начинает разваливаться на части. Он гадает, что будет с Питером, если они разведутся, и раздумывает, хватит ли ему сил каждый день видеть Бервальда до завершения бракоразводного процесса. Ему интересно, как на это отреагируют друзья — они ведь всё ещё считают их идеальной, неразлучной парочкой, верно? Может, стоит просто дать их отношениям тихо разрушаться, безо всяких скандалов. Просто продолжать ненавидеть Бервальда Оксеншерну до той точки, когда ему уже будет плевать, есть он или нет. Тино давно решил, что так будет лучше для Питера, так что он просто ждал дня, когда его ненависть к мужу станет настолько сильна, что он сможет выносить его присутствие. Он думает, что, скорее всего, глупо надеяться, что этот день когда-нибудь настанет.