Одна неделя. Игра или ?..

- Тебе, может, и не понравится, зато я получу удовольствие. – Дайки оскалился, будто придумал план по захвату мира. - В смысле?.. – спросил Рё, шире открыв глаза. От прозвучавшей фразы он занервничал. Потом вовсе попытался остановиться, не давая Дайки пихать его дальше. * * * Немного ранее. Дайки все еще не понимает, за что в него влюбились. И здесь дело даже не в его иногда проскальзывающей тупости. Дело в другом. Аомине думает, что, по логике вещей, такой весь из себя хорошенький Рё ну просто не может быть в него влюблен. А если и влюблен, то просто представляет себе Дайки в более розовом свете. Дайки знает, что он слишком вспыльчив, что он как спичка: загорается сразу же от одного резкого движения; что он как удар молнии: вроде бы и очевидно, что сейчас бабахнет, но все равно это случается очень внезапно, и это же застает врасплох. Иногда он резок с людьми. Что же, почему «иногда»? В большинстве случаев так и есть. И даже с, казалось бы, милым Рё, он такой же. То потащит его куда-нибудь, то слово не даст ему вставить. А еще, он произнес достаточно грубую фразочку: «по роже огребешь». Но почему-то Дайки не может долго злиться, находясь рядом с ним. Его вспышки гнева не так очевидны. Дерзость принимает миловидный характер. А ухмылки несут в себе не тот смысл, о котором он думал изначально. Для Аомине ухмылка - это предвкушение победы в сражении. Но о каком сражении идет речь, если Рё на поле битвы является его союзником? Даже больше чем союзник. Приятель. Возможно, что-то большее. Да и Рё реагирует на его характер как-то по-другому, в отличие от некоторых людей. Он не злится в ответ, не усмехается. Сакурай воспринимает его строптивость по отношению к людям, взглядам на жизнь и миру как должное. Как надо. Ведь в этом весь Дайки. Своенравный, неуправляемый, непокорный. А Аомине… Не понимает. Он раньше не задумывался о том, что он может быть любим таким человеком. Дайки раньше не замечал, что ему может быть так комфортно с кем-либо. Точнее, пока Рё ему не признался, то он не задумывался о столь очевидных вещах, как спокойствие, легкость. Ведь его жизнь это почти не прекращаемое движение. А от почти вечных движений – напряженность. Вперемешку с усталостью. И даже маленькой долей грусти, печали. Одиночества… Дайки заметил за собой, что ему нравится издеваться над Рё. Нет, «издеваться» не в том смысле, чтобы играть с чувствами. Наоборот, Аомине хочет искренности! Дайки нравится дразнить Сакурая, отбирать апельсины - как случилось сегодня утром, - против его воли тащить по всяким местам. И все это для того, чтобы видеть его реакцию. Видеть эмоции. Хотя, Рё особо не сопротивлялся. Ну, поотнекивался чуть-чуть, но по нему было видно, что он хотел, например, в тот же самый «мандарин». Дайки, кажется, понимает, что начинает испытывать теплые чувства к романтику. Но сам еще не может в это поверить. Аомине всегда думал, что такой тип людей не для него. Да и сейчас он думает, что Рё – не тот человек, который ему нужен. Но, с другой стороны, ему отчего-то хочется проводить с ним время. Дайки заметил, что Сакурай все время какой-то мечтательный. И рассеянный заодно. Ну, вот как можно было забыть вчера – в пятницу - шарф? Из дома же выходил? Выходил. Нельзя же забывать такие вещи. Особенно, когда более-менее выздоровел. Но откуда Дайки знать, что Рё, ради того, чтобы больше провести с ним время, сбежал из дому, тихо, на цыпочках, крадучись, сначала добираясь до коридора? Поэтому Сакурай и забыл все. Даже обед. А что это была за хрень на улице, когда Рё поправлял свою челку? В тот самый момент Дайки увидел эту бедную покрасневшую культяпку, и по его телу прошлась волна раздражения. О чем думает этот парень, черт возьми?! «Да он нарывается», - подумал тогда зверь. Аомине даже придурком его назвал. Хотя… Дайки часто ругается на всех и вся. Но в обществе Сакурая выходит так, что бранных слов становится немного меньше. Значительно меньше. Когда Рё в тот вечер стоял рядом со своим домом, то перед тем, как попрощаться с Дайки, он снял со своих рук перчатки, чтобы дать их Аомине. Чтобы тот не заболел. Чтобы просто позаботиться о нем. Чтобы, всего-навсего, проявить свои теплые чувства. И Дайки захотелось отплатить ему за это. Аомине подумал, что проявил благодарность, как будто он сказал «спасибо», когда внезапно для Рё сомкнул свои губы на кончике его носа. Дайки захотел, вот и сделал это. Для него это очень непривычная нежность с его стороны. По сути, он таким бывает не часто. Точнее, совсем не бывает. Для Аомине это очень странно, и, ко всему прочему, он не может разобраться ни в том, что происходит внутри него, ни в том, что происходит снаружи. В тот же вечер, когда Дайки почти дошел до своего дома, попутно размышляя о случившемся, он размышлял обо всем том, что случилось. И он устал. Казалось бы, от чего тут устать можно? Но причина была: для Аомине это не привычно, а уж что говорить о самокопании – тем более. И в данный момент, ухватив Рё под мышками, Дайки не перестает думать о горе-романтике, который, видимо, на автомате обхватил Аомине за шею, когда ноги его оторвались от земли. Это все произошло из-за того, что Дайки, из-за скорости, на которой он скользил, не успел толком притормозить, поэтому и пробежался немного, вместе с прижатым Рё. Да и какое тормозить, когда дорогу тут перегородили, махая руками и крича что-то про «поймаю»? Тому, кто это орал самому не смешно от этих слов? Ибо, например, Дайки пробыл в секундном замешательстве от смысла сказанного. А какой смысл? Да никакой. Потому что Дайки раздавил бы бедного Рё. И Аомине это понимал. Но, к счастью для Сакурая, его не прихлопнули под напором сильного, несущегося прямо на него, тела. Да и Аомине не грохнулся. - Еще прокатимся? – воодушевленно спросил Дайки у Рё, поворачивая его и пихая в спину. – Ну, давай-давай, шевелись. У меня есть идейка. – Аомине лукаво улыбнулся. И хорошо то, что Сакурай этого не видел. - Что за идея? – спросил Рё, косясь через плечо на Дайки, который так старательно подталкивал его вверх по горке. - Тебе, может, и не понравится, зато я получу удовольствие. – Дайки оскалился, будто придумал план по захвату мира. - В смысле?.. – спросил Рё, шире открыв глаза. От прозвучавшей фразы он занервничал. Потом вовсе попытался остановиться, не давая Дайки пихать его дальше. - Да все нормально будет! – Аомине начал подталкивать Сакурая еще сильнее. Но Рё ни в какую. Когда Дайки шел вперед, то романтик пытался передвигать свои ноги только назад. Из-за этого Дайки нахмурился и решил, что Рё на его плече смотрится куда лучше, чем Рё, сопротивляющийся его напору в данной ситуации. В сию же секунду Сакурай снова оказался перекинутым через плечо. - Опять?.. – спросил Рё, находясь вверх тормашками. – Дайки? – Сакурай вцепился в его пальто. - Ну не молчи… Эй… Ответь что-нибудь… - Бубнил Рё ему в спину. – Нет-нет-нет! Как только Дайки нагнулся, чтобы снять его, то Рё обхватил Аомине вокруг его тела, щебеча что-то. Это было своеобразным протестом против того, чтобы зверь не делал ничего такого, что не понравилось бы романтику. - Слышь! А ну отцепился! – Рявкнул Аомине - Нет!.. Дайки, одной рукой держа Рё за ноги, чтобы тот не свалился, пытался второй расцепить его ладони, которые между собой были соединены подобно замку. Тем временем Сакурай не поддавался: он сильнее прижался к его спине, а свои пальцы скрепил еще плотнее. - Ну что же… - многозначительно произнес Дайки. Рё напрягся. – А если так? Аомине запустил свою руку под пальто, ладонью сжал одну из ягодиц Рё. Ну и конечно же! Дайки посчитал, что это будет забавно. Особенно веселым ему показалось то, как бедный Сакурай начал дрыгать ногами, расцепив свои руки, упершись ими о его спину. - Пусти меня!.. Не то, чтобы Рё не хотел, чтобы к этому месту прикоснулся Дайки, просто сейчас это было слишком неожиданно… Да еще и на улице! Горе-романтик даже не сразу сообразил, что произошло. А зверь время не терял: он стащил Сакурая со своего плеча и снова усадил на горку. - Как скажешь. В этот раз Дайки поступил более изощренным способом. Он вспомнил, что в детстве, человека ехавшего с горки, хватали за ногу и дергали ее так, что тот крутился вокруг своей оси и скользил с ледяного холмика вниз одновременно. Вот и Рё, как только он оказался в сидячем положении, то попытался встать. Так сказать, попой почуял неладное. Но Дайки ему не давал это сделать, он чуть толкнул его, схватил за ногу и дернул ее. Вот и сейчас, довольный своей выходкой Аомине тоже решил скатиться с горки на своей пятой точке. Если Сакурай пытался хоть как-то остановиться, чтобы не плюхнуться в снег, то Дайки, напротив, летел на всех парах, явно получая от этого удовольствие. Рё покрутился, повертелся и таки смог не полететь в снег, остановившись примерно в двадцати сантиметрах от сугроба. И он уже обрадовался этому, но в его спину резко врезалось что-то, из-за чего он ударил своей милой растерянной мордочкой в снег. Этим «что-то» оказался Дайки. Он-таки придавил Сакурая, еще больше впечатывая его в снег. Сам Аомине встал и начал поднимать Рё. - Правда, круто? – спросил Дайки. – Ну, как? – Он начал отряхивать пальто Рё от снега, издевательски улыбаясь. - Ну, так… - растерянно ответил ему Рё, глянув на него из-под челки, которая намокла. Да и все его лицо покрылось растаявшим снегом, образовав капельки воды. Прямо на кончике его носа уселась одинокая капелька. Дайки взял Сакурая за плечи, приблизился к нему, глянул на его намокшие ресницы, что так удивленно хлопали в тот момент, и своим носом потерся о его нос. Рё зажмурился, но ему явно нравилось это. Дайки ухмыльнулся, когда Сакурай схватил его за пальто, сжимаясь в плечах, а потом и вовсе привстал, явно желая большего. Да и Аомине был не против: он прильнул к его губам. Естественно, Дайки, в данный период времени, руководствуется только «хочу» и «не хочу». А думать он, пока что, не намерен. Поэтому сейчас он идет на поводу у инстинктов. А еще, Дайки наивно полагает, что знает все о характере Рё.