Одна неделя. Игра или ?..

После того, как Аомине заcнул, то где-то минут через десять он проснулся, и взгляд его упал на русую макушку. Он начал лениво перебирать волосы Сакурая, пропуская прядки между пальцев. Если бы на экране так громко не орали, то он бы услышал тихое сопение Рё. А так, он чувствовал Сакурая, который был расслаблен во всем теле, который так мирно и не напряженно лежал у него на плече. Аомине много думал о Сакурае. И он поймал себя на мысли, что хочет чего-то большего от этих отношений. И хоть он до сих пор противится этим «отношениям» и, по-прежнему, каждый раз напоминает себе о том, что Рё не для него, вопреки этому, он хотел бы быть ближе к нему. Чем-то цеплял его этот парень. Рё проснулся как раз под самый конец. Снова попросил прощения. И вот, когда они вышли из помещения, то, проходя мимо кассы, где продают билеты, Аомине решил, что сходить на еще один фильм будет весьма интересным занятием. Но за неимением большого запаса терпения к русоволосому парню, который по этому поводу все бубнил и бубнил про то, что не стоит этого делать, он решил пойти на компромисс… - Камень, ножницы, бумага, раз-два-три, - на одном дыхании проговорил Дайки, стоя напротив Рё. - Я победил, - растерянно произнес Сакурай, смотря на «ножницы» из своих пальцев и «бумагу» из пальцев синеволосого. Затем, он поднял свой взгляд, чтобы посмотреть на реакцию Дайки. - Черт! – тут же выругался Аомине сквозь зубы. – Давай еще раз сыграем. Сакурай посчитал это нечестным, но промолчал и кивнул в знак согласия. - Камень, ножницы, бумага, раз… - Дайки остановился, увидев то, что рука Рё замерла, а сам он смотрит ему за спину. - Эй, ты чего? – Дайки повернулся и краем глаза зацепил две очень знакомые фигуры. - Там Имайоши с Косуке! – с этими словами паникующий Сакурай схватил удивленного Аомине чуть выше локтя и потянул его чуть глубже в помещение. Рё не хотел, чтобы они видели его вместе с Дайки. Точнее, причина была в его лучшем друге. Меньше всего ему хотелось перепалки между Аомине и Вакамацу. К тому же, Сакураю не хотелось делить Аомине с кем-то еще. Даже если бы они друг с другом просто поздоровались. Рё завернул за угол вместе с все еще ошарашенным Дайки. Он быстро отворил дверь с изображенным на нем мужским силуэтом. В глаза сразу же бросились зеркала и раковины. Чуть позже, когда Рё повернул голову в сторону – увидел кабинки. Туалет. Сакурай взглянул на Дайки. Тот сразу же скрестил руки на груди и изогнул бровь. Не трудно было догадаться, что означает его выражение лица. Чуть посмотрев на замявшегося парня, синеволосый тяжело вздохнул и спросил: - И чё это было? - Ну, понимаешь… это… - начал мямлить Рё. - Да ладно тебе, Косуке, подумаешь!.. – по ту сторону двери послышался голос Имайоши. Сакурай услышал приближающиеся шаги. Он дернулся. В его выражении лица присутствовала целая буря эмоций. Он чувствовал смятение, с вкраплением все больше нарастающего страха. Стыд, которого и так уже было выше крыши. Подступивший к горлу ком. Глаза умоляюще смотрели на Дайки, как бы говоря «нужно спрятаться, быстрее». И синеволосый понял это. Он взял русоволосого за плечи и развернул его в сторону, после начал пихать его в спину. Рё быстро сообразил и забежал в кабину туалета, за ним не спеша зашел Дайки и запер дверь. Затем уже вошли два парня – Косуке и Имайоши. Рё, казалось, даже забыл как дышать. В его голове то и дело крутились вопросы о том, что почему Косуке находится здесь вместе с Имайоши? Не то, чтобы они не общаются, просто не до такой степени, чтобы вместе ходить в кино. - Мы на что хоть пришли? – спросил Вакамацу у Имайоши. Послышались звуки льющейся воды. - Вроде боевик какой-то. - Ясно. После этих слов они удалились. А Дайки в этот момент облокотился о стену и выжидающе посмотрел на Рё. Аомине спросил: - Ну и? Зачем все это? – Сакурай опустил голову. – Только давай честно. Рё хотел бы сейчас исчезнуть, чтобы избежать таких вопросов. Сакурай уже подумал о том, что зря он все это затеял. Но у него не было времени думать, просто в голове что-то щелкнуло, поэтому он убежал. Рё поднял на Дайки свой взгляд. И как только он увидел его выражение лица, то понял – ответить ему придется. Сакурай чуть повернулся в сторону. В этом тесном пространстве он чувствовал себя очень неуютно. Настолько, что ему хотелось сбежать отсюда поскорее, вот только кто его пустит… - Ну? Сакурай еще немного помолчал, а потом, немного замявшись, произнес: - Ч… честно, не хотел, чтобы ты с Косуке поссорился… - Немного с запоздалой реакцией Аомине удивился, и у него не нашлось слов, чтобы что-то ему ответить. Он так и стоял, не двигаясь, чуть с приоткрытым ртом. – Я все испортил, да? Нет, у Дайки и в мыслях не было того, что Рё мог что-то испортить. Да и с чего он это взял? Это Аомине захотел узнать неизвестно что. И тут до синеволосого дошло, что его реакция на происходящее, его испытуемый взгляд, вызвали у русоволосого такие доводы. Он хотел уже что-то сказать, но его опередили: - Прости... Может, выйдем отсюда? Да, давай выйдем. Они уже ушли, наверное… Рё с нескрываемым волнением потянулся к замку на двери. Но Сакурай не успел даже прикоснуться к нему: Дайки схватил его за запястье, силой развернув к себе. Ничего не понимающий Сакурай с явным изумлением посмотрел прямо в глаза Дайки, в которых плескалось что-то такое решительное, изучающее. Будто вот-вот случится какое-то открытие. Аомине резко приблизился к Рё и припал к его губам, начиная целовать, тут же проталкивая свой язык к нему в рот, прикасаясь к его языку, что так честно, чуть позже, пытался отвечать с такой же напористостью. Дайки забрался своими теплыми ладонями под кофту русоволосого, отчего тот на мгновенье приоткрыл глаза и его ноги подкосились. У Рё не было в мыслях того, что в туалете не очень-то и романтично целоваться. Такие мысли, так же, и не посещали синеволосого: его голова забита другим. Казалось, что такие вещи для него никто не делал. А именно – забота о его настроении. Ведь такое прекрасное самочувствие немного поубавилось, если бы случилась эта самая напряженная встреча с Косуке и Имайоши. А он не сомневался – она именно такой и была бы. И это осознание того, что хотят сберечь твое настроение, нервы, хотят, чтобы ты не напрягался попусту… Просто прекрасно. Ему это так нравится. Нравится, когда вопреки всей этой суете дают успокоение, непринужденность, легкость… С такой же легкостью Аомине ласкает своими руками поясницу Сакурая, поглаживает ее и время от времени сжимает. Дайки чувствует, что в ответ Рё схватил его за кофту в районе груди, чувствует, как судорожно пальцы теребят ткань, постепенно спускаясь ниже… Сакурай тоже хочет потрогать Аомине. И Аомине это знает по его нелепым попыткам опустить свои руки ниже. Он дает ему эту возможность: Дайки оторвался от губ Рё, освобождая его поясницу от своих цепких объятий. Он хватает своими пальцами его запястья и опускает их вниз по своему телу, медленно и тягуче, заводя их под свою одежду, смотря на его смущающееся лицо, которое тот пытается спрятать, опустив голову и закрывшись челкой. Но и это у него не выходит, потому что взгляд натыкается на выпуклость в штанах, и он тут же вздрагивает, а Дайки ухмыляется, потому что знает, что и у Рё дела обстоят точно так же. Как только Сакурай дотрагивается до такого желанного тела, то у него в голове что-то щелкает. «Прямо здесь?» - пролетает у него в мыслях. Он поднял испуганный взгляд на Аомине. Тот в свою очередь, перед этим молча наблюдавший за Рё, удивился его странной реакции. - Что-то не так? – спросил Дайки полушепотом. - Т-тут? – чуть заикаясь, выдохнул Рё в ответ, чувствуя себя очень неловко. До Аомине, как обычно, доходит не сразу. - Что «тут»? – недоумевал Аомине. Рё не успел подумать над своим ответом, так как Дайки уже понял, что к чему… Он начинает лыбиться и смотреть на него с насмешкой, тем самым еще больше вгоняя в краску бедного Сакурая. Улыбка превращается в предвкушающий оскал, Дайки прищуривается и наклоняется к русоволосому, обдавая его лицо горячим дыханием, шепча: - А если тут, то что? - От осознания произнесенного вопроса сердце у Сакурая ушло в пятки. - Я шучу, не напрягайся. С непривычной для себя нежностью Дайки снова поцеловал Рё, успокаивая его, обнимая за поясницу, поднимая края кофты чуть выше. Пальцы Сакурая трепетно скользили по животу Аомине, щекоча. Так жарко, так тесно, так восхитительно… Восторженный Сакурай, рвано дыша, иногда отрываясь от таких желанных губ, хотел большего. И как только он об этом подумал, его ладони задели ткань штанов Дайки. Но синеволосый любит везде быть первым, поэтому он оторвался от губ парня и посмотрел вниз: он был прав – Сакурай сам уже на пределе. Дайки ловко расстегнул тому ширинку, ставя свое колено между его ног. Рё знает, что сейчас произойдет что-то невероятное, но все равно растерянно хлопает глазами, но что-либо сказать он не может. Русоволосый не оставляет попыток еще раз прикоснуться к Дайки чуть более интимно, но он не успевает: Сакурай чувствует касания: сначала вниз, потом вверх. И, чтобы не застонать, он подносит ладонь к лицу. Мысли в его голове мешаются в безобразную кучку. Аомине припускает его штаны вниз, потом оттягивает резинку трусов и забирается рукой внутрь: он обхватывает плоть Рё кольцом из своих пальцев и чувствует, как тот сначала дернулся, а потом начинает плавиться от его ласк, от этих поцелуев в шею, от прикосновений сильных пальцев чуть ниже поясницы, которые уже спустились на полупопие… И в этот момент оба услышали звук открывающейся двери. Шаги, которые прозвучали как гром среди ясного неба – отрезвили пыл обоих парней. Они замерли. Рё с лицом, осознающим всю ситуацию, в которой они находятся: два неудовлетворенных парня, со стояками, в туалете кинотеатра, где все кишит народом, где за дверью туалета все слышно; и Дайки с хмурым выражением лица, которое говорит «какого черта!», не выпускающий из своей ладони плоть Рё, когда как у самого в штанах член изнывает надоедливым скулением собаки, которая клянчит еду… - Будь тише, - внезапно шепчет Аомине Сакураю и возобновляет свои движения с новой силой. - А-а-ах!.. Первый стон Рё не подавляет из-за того, что это случилось очень неожиданно. Его охватывает чувство стыда и страха, что кто-то это слышал. Настолько пошло это прозвучало, что Аомине улыбнулся. По ту сторону двери Сакурай слышит льющуюся воду из-под крана, поэтому ладошкой затыкает себя еще сильнее, чем было до этого. Это дает ему хоть какое-то успокоение. Дыхание становится прерывистым, словно непослушные потоки ветра в зимний день. А сам он начинает превращаться в желе. Подкашиваются ноги, которые не считают пол под ногами точкой опоры, зато нога Дайки у промежности помогает удержаться и не сползти спиной по стеночке. Движения ладони Аомине по стволу становятся все более ощутимее, все быстрее, все ненасытнее, как будто вот-вот эти движения дойдут до своей границы и перестанут быть вовсе. Только и успевай вдыхать кислород, нервно сглатывать и чуть приоткрывать глаза, затуманенные пеленой страсти, чтобы мельком взглянуть на парня, которым восхищаешься до такой степени, что готов подарить себя всего без остатка… Из-за выступившей смазки рука скользит с такой легкостью и уверенностью, что Рё доверяет Аомине. И готов довериться до конца. Рё чувствует, что он уже на пределе, даже рука от нахлынувших эмоций предпочла не затыкать рот, а судорожно схватиться за кофту Аомине, сминая ткань между пальцев. Подкусывая губу, Дайки ловит тихие стоны, которые так сладко срываются с губ Сакурая. Можно даже потерпеть ради таких чувственных, пускай и сдерживаемых, стонов. - Я… я… сейчас… - зашептал Сакурай. - Понял, - отрезал Аомине и уже более напористей стал водить рукой вверх-вниз. Через пару мгновений раскрасневшийся Рё излился в руку Дайки, затем сильнее схватился за его кофту, прижимаясь, опустил голову, прогнувшись в спине и неосознанно положив свою макушку ему на грудь. Жадно вдыхая и выдыхая воздух, словно он сейчас закончится. Невероятные ощущения от которых сносит крышу. Дайки сам уже на пределе, только он понимает, что Сакурай ему сейчас не в состоянии помочь. Но он терпит. Выпускает плоть Рё из своей ладони, чуть оборачивается и тянется к висящей на стене бумаге. Отрывает немного и подносит ее к уже упавшему члену, начинает бережно вытирать остатки семени, которые так неаккуратно упали на одежду. Сакурай сейчас немного невменяем, поэтому и принимает эту заботу, забыв извиниться или очень сильно смутиться. Он сделает это потом.