Одна неделя. Игра или ?..

В голове Сакурая на протяжении всей дороги домой билась одна единственная мысль – не плакать. По крайней мере, не здесь, не на улице, где полно людей. Не плакать. Не плакать. Не плакать. Он не помнит, как именно и какими путями он добирался до дома. Кажется, ехал на автобусе. Или трамвае. Вроде бы, он не взял сдачу у водителя, а просто вышел. Не плакать. Сакурай добрался до дома. Он еще не плачет. На пороге его встретила мама и что-то сказала. Он не помнит, что именно, но помнит, что ответил ей «хорошо». Рё снял ботинки, пальто повесил на вешалку, а про портфель забыл: оставил его коридоре рядом с обувью. Сакурай зашел к себе в комнату, закрыл дверь и почувствовал, что сейчас он находится наедине со своим миром. Он не включил свет в комнате. Сел на стул, находящийся рядом со столом. Сакурай смотрел на вещи, но не видел их. Его ладонь потянулась к карандашу, и он заметил, что его рука трясется, Рё приоткрыл рот, начал дышать глубоко и судорожно, казалось, будто он задыхался. Он дотянулся до карандаша, взял его меж пальцев. И не удержал. Все валится из рук, как ничтожно это осознавать. Еще ничтожнее, если ничтожество – это ты. Он больше не мог удержать слез. Беззвучно они покатились по его щекам, прокладывая влажные дорожки. Сакурай положил свою голову на стол, уткнувшись лбом. Он моргал, часто-часто, и каждый раз из глаз текли слезы. Его плечи поникли, ноги он скрестил вместе. Рё начал дрожать, но не от холода. Его тело сотрясалось от беззвучных рыданий, воздуха становилось все меньше и меньше, и он жадно глотал его. Через какое-то время слезы кончились, и Сакурай поднял голову. Он посмотрел прямо перед собой. Стена. Абсолютно пустая. Такая же, как и он сейчас сам. Неинтересный, серый. Сакурай почувствовал себя шавкой. Жалкой собакой, брошенной и ненужной. Ненужный – вот оно что. Никчемный слабак. «А ты слабак, Сакурай». Когда Дайки это сказал, то у Рё все внутри перевернулось. Наизнанку вывернулось. Аомине не назвал его по имени, а лишь сухо выговорил фамилию. Сакурай думал об этом, думал о том, что, когда кончится договор, Аомине не захочет продолжать отношения. Но Рё не хотел этого до конца осознавать. Поэтому радовался каждому проведенному мгновению вместе с Дайки. А потом – забыл о договоре. Как будто так и нужно было. Вместе с этим парнем, который появился в его жизни. Радовался, что есть силы, старался не перечить ему и всячески потакать. Потому что боялся. Боялся именно того, что и произошло в этот вечер. Рё встал со стула и поплелся к кровати, лег на нее прямо в одежде, укутался в одеяле. И обнял сам себя. И начал снова плакать. Потому что совсем недавно его так обнимал любимый человек. Которого он готов был пустить в свой мир до конца. Сакурай кусал свои губы, чуть позже – начал кусать край одеяла. И обнимал себя, обнимал и обнимал, представляя, что это делает Дайки. Задыхался, роняя свои слезы на одеяло. Ворочался из стороны в сторону. И все это он старался делать беззвучно. Он пытался остановить себя, остановить свои слезы, пытался остановить свои руки, которые блуждали по его собственным плечам. Пытался. Пытался изо всех сил. Но у него ничего не вышло. И тут Сакурай понял, что он действительно слабак. Самый настоящий. Его мир разлетелся на тысячи осколков. Его глаза выплакали сотни слез. * * * На следующий день наступили зимние каникулы. Но… Утро, день, вечер, ночь – для Сакурая одно и то же. С той разницей, что вечерами они встречаются с мамой, когда она приходит с работы. В остальном же – Рё один. Совершенно один. Он почувствовал, что даже с Вакамацу они как-то отдалились друг от друга. И от этого ему становилось совсем тоскливо. Дни до Нового Года длились однообразно для Сакурая. Каждую минуту он проживал… никак не проживал. Пусто. Он все делал на автомате. Если бы была возможность избежать всяких действий, типа сходить в туалет, ванную, приготовить маме покушать, он бы сидел на месте, смотрел в потолок или на стены. Если бы была возможность не лить слезы в подушку – он бы не лил. Если бы была возможность не родиться – он бы не появился на этот свет. Так решил Сакурай. И он думал, что это единственный выход. - Рё, сынок, просыпайся, - мама трогала его за плечо. – Эй, вставай! – Она возвысилась над его кроватью, положив руки на бока. Сакурай, сонный, немного поворочался в постели, разлепил глаза, и свет ударил ему в лицо. Он зажмурился. - Мам? Что такое? – спросил он, потирая веки руками. - Сегодня Новый год, Рё, - она улыбнулась и убрала руки с боков, разворачиваясь. - Мы должны пойти в центр, в магазин, прикупить всего. Так что вставай, умывайся и одевайся. И если бы была возможность – он бы не пошел в этот магазин. * * * - Ма-а-ам, - протянул Рё. – Постой, мам… В руках у Сакурая – бессчетное количество пакетов разнообразных цветов и форм. В этих пакетах – новогодние носки, карамельки, фрукты, какие-то брелки в виде снегурочек и снеговиков… Рё плелся за своей мамой, у которой в руках лишь сумка. Она шла очень легко и воздушно. С такой воздушностью летают бабочки. Его мама останавливалась чуть ли не у каждой витрины этого большого торгового центра. Вглядывалась в каждую новогоднюю вещь, любовалась ими и улыбалась. Иногда подзывала к себе сына и показывала ему ту или иную вещь. Рё лишь сдержанно кивал и говорил что-то типа «красиво», «прикольно», «мило». - Да? – обернулась мама, и подол ее юбки вскружился в воздухе, а завитые волосы запружинились на голове. – Рё? - А, прости, я просто не успеваю за тобой, - Сакурай чуть улыбнулся. - Нам еще один этаж остался, третий, и потом пойдем домой. Рё кивнул. Играла новогодняя музыка. И, кажись, она должна была сделать соответствующее настроение. Но на деле у Сакурая вообще не было никакого настроения. Даже намека на него. Рё не хотел ничего делать, он хотел просто домой. Быть в своей комнате и никуда не выходить из нее. Все эти бесконечные стеллажи с серпантинами, искусственными елками, одеждой, электронной техникой и игрушками в обмен на одиночество. Весь этот огромный супермаркет в обмен на свою маленькую комнату. Рё задумался до такой степени, что, когда он поднялся на третий этаж торгового центра, то осознал, что потерял маму из виду. Стоя посреди огромного магазина на третьем этаже со всеми этими цветастыми пакетами, Сакурай начал оглядываться по сторонам. Эти люди, идущие туда-сюда, начали его раздражать. Было бы их меньше – он бы давно нашел маму. Рё решил, что нужно отойти в сторонку. Да хотя бы туда, где можно отложить эти пакеты и достать телефон из кармана пальто. Сакурай отошел к огромному дивану, стоящему у стены. Поставил пакеты на пол, а сам полез в карман, то и дело поглядывая по сторонам. Когда он взял телефон в руку, то обнаружил, что мама ему уже звонила несколько раз. Сакурай устало вздохнул, но перезвонил маме. Трубку тут же взяли. - Рё? Ты где? – послышался мамин голос. - А… мам, на третьем этаже… - Сейчас подожди… Я поднимаюсь. Вот оно что. Сакурай хотел хлопнуть себя по лбу. Он поднялся на третий этаж без мамы. Задумался до такой степени, что забыл о ней, забыл подождать ее. Пока он ждал, то начал просто оглядывать обстановку. Среди многочисленных отделов с одеждой он заметил кабинку, где делают моментальные фото. У Сакурая перехватило дыхание: это та самая кабинка, где они с Дайки делали фотографии. Где Аомине силой затаскивал Рё в эту кабинку, трогал его и засасывал шею, поставив яркие засосы, которые не сходили несколько дней… Сакурай расстроился еще больше. Он решил отвернуться, и когда он сделал это, то его взгляд упал на отдел со спорттоварами… Он не успел предаться своим воспоминаниям: появилась мама. Сакурай взял пакеты с пола, и они двинулись дальше. * * * - Рё, вот и все, сейчас поедем домой. – Мама взяла из рук сына парочку пакетов. – Что ты хочешь на Новый Год? – спросила она его, разворачиваясь на заснеженной улице вместе с пакетами. Сакурай пожал плечами и ответил маме, что не знает, чего он хочет на Новый Год. Чуть повернув голову, он заметил знакомый силуэт. Аомине. Стоял полубоком через дорогу и явно не видел Сакурая. Руки его в карманах пальто. Беспечный и спокойный вид. На самом деле Рё знал, чего хочет. Сакурай в испуге поспешил к маме. Нагнав ее, он решил пойти чуть быстрее. Рё не хотел, чтобы его заметил Дайки. Рё подумал о Новом Годе. Осознал, что во многих фильмах, мультиках и книгах в Новый Год случаются чудеса. Чудеса, за которыми наблюдаешь с трепетом сердца. Чудеса, в которые хочется верить. * * * Сакурай был на кухне и помогал маме готовить всякие вкусности к столу. Он перемешивал яйца в глубокой тарелке, разрезал яблоки, бананы и киви, отваривал рис. И думал об Аомине. Прошло около недели после того, как Дайки сказал Сакураю о том, что он не намерен продолжать больше их отношения. У Рё разрывалось сердце, и каждый раз, когда он вспоминал об Аомине, ему приходилось с силой сжимать свои губы и сдерживать слезы. Новый Год – светлый праздник. Многие считают, что с наступлением Нового Года можно начать жизнь с чистого листа. Сакурай тоже так считал. Можно забыть о том, что было, и подумать о том, что будет. Во многих фильмах, мультиках и книгах в Новый Год случаются чудеса. Чудеса, за которыми наблюдаешь с трепетом сердца. Чудеса, в которые хочется верить. И Рё поверил. Он начал думать о том, что они сейчас могли бы быть вместе с Аомине, держаться за руки. Они бы сидели в том самом парке в тот самый вечер. Смотрели бы на небо. Сакурай бы иногда поглядывал на Аомине. Дайки бы лениво отрывался от созерцания светлячков на небе, поворачивался к Сакураю и одаривал бы его взглядом темно-синих глаз. Сакурай подумал о том, что в такой момент он бы отвернулся, краснел, Дайки бы сжимал их пальцы сильнее… Его фантазии нарушил длительный звонок в дверь. Что касается Нового Года, то, когда этот праздник мелькает в фильмах, мультиках и книгах, то обязательно случится чудо. Чудо, за которым наблюдаешь с трепетом сердца. Чудо, в которое хочется верить. Чудо, в которое поверил Рё. Он отложил в сторону кухонный нож, вытер руки о полотенце и пошел открывать дверь. Подойдя к двери, Рё взялся за ключ и уже начал его поворачивать. Открыв дверь, он замер. Новый Год, как говорят, это исполнение желаний. Тебе достаточно поверить, и все будет, все сбудется. С наступлением этого праздника в сердце появляется теплое чувство. Ты видишь улыбки на лицах людей. Слышишь, как по радио и телевизору крутят веселую музыку, тематические передачи. Новый Год – это чистый лист, жизнь с нуля. Это чудо, и твое сердце трепещет, когда оно происходит. И Сакурай поверил в это чудо. - Привет, - сказал Рё. – Пап, я рад, что ты приехал. – Натянул улыбку. И разочаровался. Чудо, в которое хочется верить, но не нужно. Потому что нет никакого чистого листа, нет жизни с нуля. И в этот день вовсе не обязательно радоваться. И Новый Год это не повод, чтобы о чем-то там мечтать и фантазировать, и верить в чудеса, и думать о том, что все наладится. Потому что жизнь – она продолжается. И никуда от нее не сбежишь. И фантазии не помогут, и сон, и слезы в подушку, и записи в дневнике тоже ни черта не помогут. Чудеса, в которые поверил Рё. И разочаровался.