Все мы Сью и Мэри

«Волосы Саске-куна замечательно гармонировали с моими волосами, — думала Ино. – Во время поцелуя налетевший ветерок переплетал наши пряди – его, смоляные, и мои, цвета льна…» — Ино! Ты что, снова Мэри-Сью писать надумала?! – Сакура гневно смотрела на подругу. — С чего ты взяла? – вздрогнула Ино. — Когда ты об этом думаешь, на твоем лице появляется такое выражение… Как у легендарного саннина Дзирайи, когда он… кхм… в женской бане вдохновляется, — изрекла Сакура. – Мэри-Сью – это зло! Хуже мастурбации. Завязывай ты с этим. Ино страдальчески вздохнула. «Не нравится ей мое Мэри-Сью, видите ли… Не виновата ж я, что на всю Коноху я – единственная блондинка возраста Саске-куна! Цунадэ-сама, например, не подходит. Она старше и… она ж Саске-куна споит! Припрет ногой его бренное тело, не вынесшее излияний, и заявит, что перепить ее не дано никому. Можно, правда, подобрать Саске-куну партнершу не из Конохи. Темари, например, она тоже блондинка… Но это будет абсолютный ООС, с ними даже фанарта днем с огнем не найти. А наличие блондинки рядом с Саске-куном обязательно. Это как в хорошем букете – контраст нужен. Розовые волосы не прокатят. Уж прости, что обижаю тебя, подруга. Диссонанс будет! Верный признак дурного вкуса. Значит, самая подходящая пассия для Саске-куна – это я. Ну и как тут без Мэри-Сью обойтись, скажите на милость? Если я буду писать о себе в третьем лице, эффект останется неизменным. По-моему, так. Блин, была бы среди нас еще одна блондинка… Будь она с рыжиной и коротко стриженная – даже лучше прокатило бы. «Солнце ее коротких растрепанных волос оттеняла ночная тьма длинных прядей его челки…» Стоп. Почему мне кажется, что слово «ее» тут лишнее? Его неплохо бы заменить, и лучше на «его»… Не, тогда тавтология будет. Придется воспользоваться именами. Например, «солнце растрепанных волос Наруто затмевал мрак длинной челки Саске-куна; тучи сгустились, и мир замер в ожидании момента, когда солнечное затмение достигнет своего пика»… э? Наруто? Это же…» — Ино, у тебя из носа течет кровь, — пугающе ровным голосом сообщила Сакура. – Только не говори мне, что после Мэри-Сью ты планируешь писать яой. — Э… нет! – неубедительно возразила Ино, вытирая нос. – Что ты! Сакура одарила подругу недоверчивым взглядом. Ино надулась и в отместку принялась продумывать очередное Мэри-Сью. Первые две строчки у нее уже были готовы: «Я не могла простить ей того, что она предпочла нашей дружбе какого-то бледнокожего мальчишку. Я была жуткой эгоисткой… и остаюсь ею». Ино поняла, что это нужно записать. Покосилась на Сакуру; та на нее не смотрела. Отвлеклась на что-то другое, хвала Хокаге. Оставалось только по-тихому смыться в соседнюю комнату и запечатлеть наклевывающийся шедевр на бумаге. А то с такой подругой под боком делать это небезопасно... Улучив момент, Ино прокралась мимо Сакуры и покинула комнату. Облегченно вздохнула. Теперь дело было за малым. «И что она нашла в этом Саске-куне? По мне, так даже Тёдзи был достойнее. Хотя нет. Я не простила бы ей никого». Ино уже не обдумывала идею – она писала. Быстро, неровно; эти кривые иероглифы никак нельзя было назвать образцом каллиграфии. «Поэтому решила: Саске-кун будет моим. Я очарую его. Присвою. Посажу на поводок, если понадобится. Тогда она больше не сможет меня игнорировать». Ино строчила, на время выпав из реального мира. «Есть те, кого принято любить, и те, кого мы по-настоящему любим. Не уверена, что когда-нибудь любила по-настоящему. Разве что себя, но это не в счет». Ино на мгновение остановилась, задумчиво покусывая губу. После чего продолжила строчить: «Когда Саске-кун ушел, ей было очень одиноко. Она казалась такой потерянной. Почему? Он все равно никогда не обратил бы на нее внимания. Думаю, она знала это не хуже меня. Она плакала. Просто сидела и плакала. И слезы делали ее сильнее». Следующим, что написала Ино, было: «Она всегда была такой – дикой. Непокоренной. Непредсказуемой. И естественной. Даже ее красота была естественна. В отличие от меня, она не обладала ни идеальной фигурой, ни безупречными волосами. Я была искусственна до последнего штриха, как декоративный цветок; она не могла быть такой. Дикорастущие цветы – самые красивые. Самые живые. Таких не найти в нашем магазине». Ино задумалась над фразой. Плюнула и решила оставить так, как есть. Недочеты можно будет исправить потом, когда Сакура, наконец, свалит к себе домой. «У нас обеих были «внутренние я», которые отражали наши истинные мысли. Не так, как принято. То, что мы действительно чувствовали. Мы знали о существовании «внутренних я» друг друга. Мы были настоящими, только когда оставались наедине. Часто ссорились, дразнились, пререкались; иногда доходило до драки. Но это были мы. Такие, какие есть на самом деле. Когда я увидела, какая она с Наруто, мне стало грустно. Она всегда была ужасна. Но я не хотела, чтобы об этом узнал еще кто-то, кроме меня». Ино все писала и писала свое Мэри-Сью, и ей становилось страшно. Потому что «Мэри-Сью» это уже было не назвать. — Ладно, — сверкнула глазами Ино. – Придется подкорректировать жанр. Пусть это будет... ПВП, например. «От ее рук пахло лекарственными травами. Я поцеловала чуть вздрогнувшее запястье, провела губами по голубым ниточкам вен, которые проступали под тонкой кожей. Услышала биение ее сердца; принялась разглаживать ее ладонь, согревая. Все мозоли, и раны, и кривые линии судьбы – я заберу их. Исправлю. Начала целовать ее пальцы, услышала тихий вздох. Взглянула на нее; она покраснела, и мне захотелось целовать эти зардевшиеся щеки, и нежные веки, и высокий лоб. Почему я дразнила ее из-за этого лба? Он ведь прекрасен, как и она сама…» — Тьфу! – заключила Ино. – Это не ПВП, это флафф. Может, БДСМ добавить? «Я зарылась пальцами в ее короткие волосы. Прижалась губами к ее губам; безжалостно дернула за сухие, посеченные кончики волос, явно нуждавшиеся в комплексном уходе и просто хорошем шампуне…» — Что-то у меня на этих волосах прямо пунктик, — заметила Ино, перечитав написанное. – И на уходе за ними – тоже. Где обещанный БДСМ?! Пусть она хоть скажет: «Свяжи меня, умоляю!», а не подставляет мне свои посеченные кончики… Все, нужно переходить непосредственно к НЦ-шной сцене. Иначе толку не будет. «У нее были маленькие груди – как раз для моих ладоней. Я прикусила мочку ее уха; проложила дорожку поцелуев от доверчиво подставленной шеи до ложбинки между нежными, едва оформившимися полушариями. От ее груди пахло цветами сакуры…» Мучительно покраснев, Ино скомкала лист бумаги, на коем пыталась расписать «НЦ-шную сцену», и… наткнулась взглядом на Сакуру. Похоже, подруга вошла не так давно. Во всяком случае, когда Ино в последний раз размышляла вслух, Сакуры здесь еще не было. Можно было только радоваться, что она ничего не слышала. Хотя Сакуре не требовалось слышать. Обычно ей хватало взгляда на подругу, чтобы понять, о чем та собирается писать, и даже навскидку определить возможный жанр. Ино с ужасом посмотрела на Сакуру, ожидая разъяренных воплей и язвительных комментариев, но подобного не последовало. Либо хваленое чутье Сакуры на сей раз дало сбой, либо она ничего не имела против юри… Ино отвернулась. Смахивая с ресниц слезы, непонятно как там очутившиеся, сказала: — Знаешь, Сакура… Я решила. Я стану писателем. И покажу свой собственный мир. Не чужой. Соберу его, как лучший букет. Чтобы было приятно посмотреть. Чтобы сердце радовалось. Чтобы можно было кому-то подарить. А еще… я хочу освободиться. Хотя бы в собственном мире. — Тебе вредно быть серьезной, Ино, — небрежно бросила Сакура, приобнимая подругу за талию. – Лучше пиши стеб. — А кстати, это мысль! – воодушевилась Ино; слез как ни бывало. – У меня уже есть задумка – я напишу про одного толстолобика с розовой чешуей… — Что?! – руки Сакуры уже не обнимали, а совершали захват. – Ты, свинья! — Сакура-толстолобая! — Ино-свинина! — Толстый лоб! Где-то под столом валялся смятый лист с последней попыткой Иновского Мэри-Сью… The End.