Cross My Heart

Буэ, ошибки, но эй, сегодня День Святого Валентина, закроем на это глаза. Тсукишима Кей – это спокойствие. Тсукишима Кей – залог стабильности, уравновешенности, продуманных и обдуманных действий и выводов. Будьте с Тсукишимой Кеем предельно внимательными и честными, потому что Тсукишима Кей – это всё выше перечисленное и ещё много заумных и мудрённых фраз, которые таким как Хината (первогодкам старшей школы с мышлением, как у маленьких котят) будет трудно произнести даже мысленно. А ещё его второе имя это Гордость, Язва, Заучка, Очкарик и откуда, блин вообще тебя взяли твои родители, хренов мудила, но об этом попозже. Ботинки подозрительно хлюпают, когда задумчивый Кей вступает в лужу. Он недовольно цокает, закатывает глаза (да, он делает это даже тогда, когда никто не смотрит) и морщится от ощущения влаги. И вздрагивает, вдруг осознав, что идёт не один всё это время. Ямагучи смотрит в землю, шагая молча и не надоедая (как обычно), кажется грустным (как необычно) и что-то похожее на совесть(?) толкается в груди. - Ты в порядке? – спрашивает он, внимательно следя за реакцией друга. Тот весь в себе, вскидывается, поднимает напуганный взгляд и кивает. – Ты не в порядке. - Тсукки, - привычно тянет голосом обиженного ребёнка, слишком стесняющегося своих чувств. – Я в норме. Не то чтобы ему больше делать нечего, поэтому Кей мотает головой, типа ладно, как знаешь. Вот абсолютно серьёзно, ему есть о чём подумать. Например, о верблюдах. О… дешёвом кофе, от которого болит голова. О…? Кей фыркает, упираясь носом в мех собственной куртки. О домашнем задании. О чём-то чёрном, долговязом, надоедливом, что-то вроде липучки, шумно отстёгиваемой каждый раз, когда его дёргаешь. О чём-то с хриплым голосом, ухмылкой и… - Тсукки, - начинает Ямагучи и Кей фыркает ещё один раз, поправляя очки на носу. Созрел. – Мне нравится одна девочка. Господи, Матерь Божья, этот парень не в состоянии назвать кого-то не настолько мило и по-детски. И даже мучается от постоянных мыслей о ней. Суть проблемы всё ещё не ясна, так что он собирается молчать, пока не услышит какую-то фразу, которая могла бы сказать его мозгу «действуй», так что идут они дальше в тишине, пока проходящие мимо люди не прерывают их какими-то фразами, не значащими для них ровным счётом ничего. Это один из дней, когда они идут домой не затемно, а почти сразу после школы. Даже как-то непривычно видеть знакомые улицы в свете дневного солнца. - Я не знаю, как к ней подойти. - Я не гуру подкатов, - говорит он и тут же вспоминает кого-то, кто мог бы помочь. Это плохая идея, думает он, но почему-то озвучивает совсем другое. – Но я знаю такого. Куроо Тетсуро. Если что – он тот, кто занимает большую часть мыслей Тсукишимы Кея (это который блондин и который спокойствие стабильность и ну вы поняли), не считая тригонометрических формул и тестов по истории. На секунду ему думается, что, наверное, нечестно так поступать, но плевать. Он хочет его увидеть, пора это признать. Он даже почти улыбается от предвкушения скорой встречи. Нет, не улыбается. Друг дёргается в сторону, взглянув ему в лицо. Отношения на расстоянии вещь дерьмовая. Господи Боже, он бы ни за что вслух такого не сказал, какое грязное и недостойное слово, как раз в духе Куроо. Но отношения с Куроо Тетсуро были, и были они на расстоянии. Может, именно по этой причине они друг друга не поубивали. Всё ещё не поубивали, надо сказать. Пока они далеко друг от друга, Кей даже иногда хмурится от чувства тоски и желания коснуться чужой нахальной морды. Ну и, конечно же, что? Он ни за что не скажет этого вслух. Куроо довольно улыбается, глядя на Тсукишиму. Народу вокруг толпа, вся снуют туда-сюда, Куроо пропадает из виду, чтобы в следующее мгновенье оказаться очень близко (близко к сердцу), он прижимается бёдрами, грудью, обхватывает ладонями тонкую шею и только затем выдыхает: - Привет, красавчик. Ямагучи рядом давится (слюной? воздухом?) и Куроо только потом смотрит вниз на ещё одного человека рядом. Его глаза теплеют, он отходит назад и здоровается, улыбаясь. Чёрный пуховик со светлым пушистым мехом, тяжёлые ботинки, облегающие длинные ноги джинсы. Кей хмурится и пытается думать о чём-то не слишком горячем. Выходит паршиво. Тетсуро беззаботно болтает с Тадаши, смеётся, он высокий и его манящая шея мелькает в вороте расстёгнутой куртки. - Так, - Куроо играет бровями, пока они сидят в кафе неподалёку от вокзала. Обратный билет уже куплен, в будние дни Тетсуро не может оставаться в Мияги долго. – Кого нужно соблазнить? И только после этих слов Кей вспоминает, почему его парень вообще проехал триста с лишним километров. - Одну девушку, - бормочет Ямагучи, краснея. Веснушки на его лице забавно выделяются в лучах солнца, пробивающихся сквозь окна кафе. Бёдра Куроо задевают Кея каждый раз, как тот качает ногами, и Тсукишима раздражённо фыркает. – Но я не думаю, что у меня получится. Она… такая красивая. - Эй, что за настрой, - мягко подначивает он. Это кажется странным, потому что этот придурок всегда немного груб и резковат в общении, а тут будто пытается быть (фу, думает Кей) лапочкой. – Любая девушка будет не прочь с тобой пообщаться, Ядумачи. - Ямагучи, - автоматом поправляет Тсукишима, но никто не обращает внимания. - Ты очень милый и красивый. Просто будь собой. Не надо никаких вывертов, и из кожи вон лезть не нужно. Ты ей понравишься. Смотрите и не верьте, Куроо-я-могу-нагнуть-кого-угодно-Тетсуро даёт такие милые советы и делает комплименты. Что-то внутри скребётся, грязными разводами гадит светлые стенки комнаты дружбы внутри Тсукки. Эти двое заняты друг другом так сильно, что не обращают внимания даже на потасовку за окном. Обычно Ямагучи тут же начинает нервничать, только завидев как кого-то обижают. Тяжёлое детство и всё такое. Ямагучи слушает внимательно, наверное, едва удерживается от того, чтобы сделать пометки у себя в оранжевом блокноте. Он весь во внимании, не отрывая глаз, смотрит на Куроо и придвигается всё ближе и ближе. Кей бы сказал что-то вроде «твои советы, Куроо-сан, вряд ли сработают» но получит жёсткий ответ и поэтому молчит. На нём же они сработали. Было ли дело в советах? В методах съёма? В том, как он себя вёл? В тупых фразочках? - Запиши мой номер и обращайся в любое время, я тебе обязательно помогу. И эй, побольше уверенности в себе, ладно? Это смахивает на прощание и Кей переводит взгляд на наручные часы и чертыхается. Оставалось двадцать минут до отъезда поезда Куроо. Какого хрена, они потратили четыре часа на обсуждение любовных проблем Тадаши, Кей так и не понял. Ямагучи с поклоном остался стоять чуть поодаль, транспортное средство, в которое скоро полезет куча народу и Тетсуро, ещё не подъехало. Пятнадцать минут, а всё что они успели сделать – это просто постоять-посидеть рядом. Он уже забыл, какой на вкус поцелуй этого придурка. Сегодня среда, до субботы ещё дожить надо, а у них пятнадцать минут. Почему-то появилась злость на друга, хотя это благодаря ему они встретились на два дня раньше. Он не должен злиться, но злится. - Что с лицом, красавчик? – небрежно ухмыляется Тетсуро. Он смотрит прямо и выжидательно. – Ты злишься, Тсукки? - С чего бы? - Обещаю наверстать упущенное за выходные. Тон Куроо безмятежный, а глаза цепкие, изучающие. Он слишком внимательный для человека, который говорит чушь девяносто процентов из ста. Он только кажется простым как табуретка. - Плевать. - Я и не думал, что ты так сильно соскучишься, - хохочет старший и тут же примирительно поднимает руки, шутливо пугаясь серьёзного взгляда светло-карих глаз. Большие ладони мягко обхватывают его лицо, приближая для поцелуя. Кей сопротивляется и не даётся, уворачиваясь и зло зыркая. – Брось, мы увидимся только в конце недели. Сам же потом пожалеешь, что упустил шанс. У нас мало времени. - Я в этом точно не виноват. Вот это он зря сказал, потому что смешливые глаза Куроо тут же становятся серьёзными, лицо мрачнеет хуже погоды в Мияги. Кей сглатывает, но бросьте, он не возьмёт свои слова обратно. Только если их не затолкать ему в глотку силой… - Ты ревнуешь меня к своему другу, – ровно произносит старший. – Это так тупо, Кей. - Послушай… - слушайте и не верьте, Тсукишима-мой-айкью-трёхзначное-число, не знает что сказать. И, матерь Божья, в своё оправдание. И, не может этого быть, перед Куроо Тетсуро, чья причёска отрицает закон земного притяжения. - Ты попросил приехать меня, потому что твой лучший друг нуждался в совете, - у Куроо лицо «я в тебе разочарован сильнее просто некуда» и голос, как у человека, уставшего от жизни. – И я приехал. Я помог. Потому что это твой друг, Кей. У нас серьёзные отношения и я хотел быть милым с человеком, который тебе дорог. А ты ревнуешь и злишься, что я потратил на него время. Это даже звучит эгоистично. Капитан волейбольной команды, входящей в топ трёх лучших в Токио, сейчас стоит и неверяще качает головой, такой злой и холодный, что просто вау, больно в груди. - Позвони, когда хорошенько подумаешь. И тепло чужого тела покидает его. Куроо разворачивается, отходит на пару шагов, проводит руками по волосам, стоит с секунду на месте. Мягкий пуховик мнётся под сильными пальцами, когда Тетсуро вновь оборачивается к нему и сжимает в объятиях, больно сдавливая рёбра даже сквозь плотную ткань. Он дышит Кею в ключицу, тяжело и загнанно. От него пахнет приближающейся зимой и совсем чуть-чуть туалетной водой. - Я злюсь на тебя, но это не значит, что я тебя не люблю. Понял, очкарик? И нет, этот придурок с кошмаром на голове просто уходит, переходя с быстрой ходьбы на бег, потому что состав никого ждать не будет. Тсукишима не хочет показывать разочарования ни себе, никому вообще, но лучший друг болезненно бледный и догадливо молчаливый, пока они идут домой. И нет, он не собирается звонить первым. Ни за что, понятно? Ну окей, он погорячился с "никогда". Первые выходные без Куроо он проводит выучивая законы физики, попивая кофе, от которого болит голова и кидая пытливые взгляды на телефон. Ямагучи извиняется по сто раз на дню: пока Кей подаёт мяч, пока отбивает его, пока собирает по залу инвентарь и пока они идут домой вместе. В конце-то концов, сколько можно страдать больше чем сам Кей? Ему, вон, плевать. Мама за завтраком интересуется, с каких пор Кей стал любить овсянку и полезная еда, которую тот раньше на дух не переносил (детская травма и всё в этом духе) и сейчас самозабвенно жевал, встала поперёк горла и он закашлялся, думая, чёртов Куроо. Чёртов, чёртов Куроо. Вторую неделю без надоедливых звонков с утра и сообщений в течении дня, Тсукишима Кей, пора признать это (потому что Тсукишима всё ещё тот самый блондин с айкью выше ста и рациональными, обдуманными решениями) пережил паршиво. С большими потерями в виде сна, еды, отличных оценок и результативных блоков. Хренов Куроо Тетсуро. Он не собирался звонить никому, никогда, совсем нет. Он крутил телефон в руках, глядя в потолок и любая хрень насыщенного, черного цвета, напоминало ему что? правильно. Капитана чужой волейбольной команды. Неужели он облажался до такой степени, что его игнорируют почти три недели? Он не будет идти на контакт первым. Да кому этот идиот с куском волейбольного мяча вместо мозгов нужен? Уж точно не ему. Но тем не менее, он лежит в своей кровати, недавно купленной, потому что никакая подростковая кровать не рассчитана на парня почти метр девяносто ростом. И смотрит в узор одеяла слезящимися глазами, пока правая рука-лучший друг/подружка медленно двигается по возбуждённой плоти. Он представляет себе чужие губы, обхватывающие его член плотным, тёплым и влажным комфортом, в которое он имел возможность погружаться каждую неделю, по субботам и воскресеньям. Представляет себе запах Куроо, его крепкую шею, широкий разворот плеч над собой, пока их обладатель двигался бы в нём. Он помнит тяжёлые ощущения внутри, как будто что-то распирает и давит, помнит, каким может быть Тетсуро грубым. Какие у него сильные бёдра и... - Чёрт, - выдыхает он, выбираясь из кокона одеяла. Он механически идёт в душ, отказывается от ужина и брат подозрительно косится, спрашивая про тренировки, на которые Кей ходит с великим и жертвенным трудом, потому что, ну правда, не то чтобы он хотел всё время думать о волейболе. Телефон мигнул входящим сообщением поздно ночью и сердце резко ощутилось в горле. Он не смог удержаться и разблокировал экран отточенным движением, хотя, вот честное слово, мысленно клялся себе не отвечать на звонки, если (когда) Куроо позвонит. Или напишет, не суть. И сейчас он, сквозь стёкла очков, пытается прочесть сообщение. - Да блять! Ямагучи начал извиняться в электронной форме. Акитеру осуждающе покачал головой, как-то умудрившись услышать такое редкое в этом доме ругательство. С хлопком закрыл дверь. Кей вдохнул и выдохнул. Он всё ещё не собирается никому звонить. Но написать ведь можно? Он сказал позвонить после осознания своей проблемы. Про сообщения не было ни слова. Почему он раньше не подумал об этом? Потому что это даже звучит жалко. Отчаяние достигает своего пика, когда ему даже во снах не дают покоя идиосткие мысли и планы, каким именно образом Кей мог бы извиниться. Иногда у этих снов высокие рейтинги, вот тогда Тсукишима просыпается с чётким желанием (о боже, желанием, грёбанным желанием) убивать. И не только, ладно. Ему снится, как бы Тетсуро отреагировал бы, решись Кей назвать его по имени, какие были бы у него глаза, как бы он ухмылялся и издевался. Каким сбитым было бы его дыхание, целуя и сжимая чужие бёдра, кусая пальцы, выстанывая его имя, пока сам Кей... - Тсукишима, - зовёт его Сугавара на очередной тренировке. Он стоит в пол оборота, уперев одну руку в бедро и поворачиваясь к старшему лишь лицом. Пот стекает с него в три ручья, он устал и не собирается двигаться с места в ближайшее время. - Сенпай? - откликается он, принимая из рук Ячи влажное полотенце. - Ты совсем расклеился. Что-то случилось? - Всё в порядке, - медленно отвечает он и делает уставшие глаза. - Просто учёба напрягает. Сугавара не верит, но делает вид, что всё в порядке. Кей признаёт свою полную капитуляцию и проигрыш в ближайшую пятницу, когда Ямагучи проходит через школьный двор под руку с той самой красавицей-второкурсницей, к которой боялся подойти. Даже у скромного и стеснительного Тадаши личная жизнь наладилась! С которой и начались эти бессонные ночи и обречённые взгляды в телефон. Он, блин, даже учёбу запустил! Лучший друг выглядит страшно счастливым. Не будь Куроо сейчас вне зоны доступа, то сказал бы не завидовать. И сказал бы, что ревновать так по-идиотски может только Тсукишима Кей, встречайте, непревзойдённый блокирующий Карасуно, с самомнением от Мияги до Токио, и, представьте себе, обратно. Он сказал, что сделал это, потому что Тадаши - близкий человек для Кея. Прочитал четырёхчасовую лекцию по поднятию самооценки сопливому первогодке, потому что он друг его парня. Милый, звучит голос матери в голове, с каких пор ты перестал понимать очевидных вещей? Представим, что я всё осознал. Перезвонили в ту же минуту. Кей смотрел на телефон и знакомое ощущение ожидания и томления накрыло его. С широкого тонкого экрана на него смотрела фотография улыбающегося Куроо Тетсуро. - А... Алло? - Привет, красавчик. Я соскучился вусмерть, как на счёт встретиться завтра? Кей хочет сказать идиот, пиздец, я совсем не скучал и да пошёл ты, Куроо-сан, но отвечает то, что на самом деле хотел бы сказать: - Идея отстой, но я не против.