Иглы и пряники

      Говорят, глаза — зеркало души. Но для тех, кто видел многое, такой опыт не проходит бесследно. Каждый год прибавляет новых шрамов, и сердце дрожит, заполняясь болью.       Я вижу твою душу даже отсюда, пусть и сидишь ко мне спиной, полностью погрузившись в научные данные. Она покрыта мерцающей сетью рубцов, но ты полон решимости больше, чем кто-либо, кого я когда-нибудь знала. Взгляд невольно цепляется за трещины на затылке. По всему телу их еще больше. Это немного грустно — следы всегда остаются там, где их видят все, кроме тебя.       На столе медленно леденеет огромная кружка кофе. Рядом горкой уложены пряники. Я принесла их несколько часов назад, но ты, похоже, слишком занят, чтобы вспомнить о себе. Пахнет кофе, спиртом, кровью. Повязка неприятно сдавливает сосуды, и я решаюсь ее порвать. Сизые синяки совсем не радуют глаз, зато двигать пальцами стало гораздо приятнее. Офисная лампа освещает только стол, зал же кутается во тьму, вырисовывая фантазией странные тени на потолке и стенах. За окном — снег. Вечный и успокаивающий, приходит каждую ночь. Улыбаюсь. Действительно, чего еще ждать от городка под названием Снежнеград?       Часы на стене показывают половину третьего. И Санс, и Пап уже давно спят в своих комнатах, а я ловлю себя на мысли, что скучаю по привычной дневной суете. Тихо. Даже слишком. Пора бы отдохнуть, ведь к восьми вести детей в школу, но данное обещание бодрит куда лучше кофеина. Вызов. Ультиматум. «Больше не буду засыпать одна». Холодный пол протяжно скрипит, когда я подхожу ближе и осторожно опускаю ладони на его плечи.       — Гастер, — голос хрипит из-за долгого молчания. — Уже слишком поздно. Тебе нужно поспать. Он отрицательно качает головой, не оборачиваясь. Десятки исписанных формул, чертежей и мыслей разложены в хаосе, некоторые зачеркнуты и смяты.       — Пожалуйста, пошли…       Ноль реакции. Усталость дает о себе знать, и пол под ногами воровато ходит ходуном. Дышится глубже и реже. На столе — пробирки с некогда моей кровью, разноцветные и оскверненные реагентами. Восемь за последние тринадцать дней. Чувствуя, как подкашиваются ноги, медленно оседаю ниже. В прозрачных баночках призывно блестят иглы. Раз за разом им суждено вгрызаться в мою плоть, разрезая слой за слоем, пить кровь, словно крошечным безжалостным вампирам. Снова боль, которая стала привычной. И ты, сжимающий другой конец шприца…       Я не успела понять, что теряю сознание. Клубящийся туман мягко утащил в свои сети, растворив в долгожданном теплом забытье. Говорят, глаза — зеркало души. Если так, то кровь — сама ее основа, мера, сосуд. Эссенция. Но всякая ли важная цель достойна того, чтобы за нее расплачиваться каплями собственной души?       — Фриск! Ты меня слышишь?       Обеспокоенный шепот раздавался откуда-то сверху. Я хотела ответить, но слова не слушались, превращаясь в бормотание. Ужасно болел висок, а веки казались налитыми свинцом.       — Фриск? Нужно подняться.       Мне потребовалась минута, чтобы кивнуть и с трудом раскрыть глаза. Кто-то аккуратно придерживал спину, позволяя сесть.       — Ну и ну, — выдох удивления перебил все запутанные мысли. На полу ярко белели керамические осколки, а пряники разлетелись по ковру. Видимо, я случайно зацепила тарелку, когда падала.       Гастер невозмутимо водил невесть откуда взявшейся ваткой по моему лицу. От нее ужасно тянуло спиртом, но это было лучше, чем ничего. Часы пробили три ночи. Или это уже утро? Я задержала дыхание и перехватила руку Гастера, пытаясь поймать его взгляд. Единственный шанс. Три…два…один. Победа за мной. Глаза монстров светятся в темноте, это очень удобно, когда нужно стать ближе. Поцелуй и еще один. Он не спеша снимает очки, и нажимает выключатель лампы. Ночь срывается с цепей и заполняет комнату. Пока не расцветет искусственный рассвет Подземелья, мы будем свободны.       Прежде, чем полностью забыться, замечаю на миг синий огонек в углу прихожей. Но только на миг.