Что отнято судьбой, а что подарено

Гет
G
Завершён
388
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
3 страницы, 1 часть
Метки:
Описание:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
388 Нравится 15 Отзывы 45 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Что отнято судьбой, а что подарено - в конце концов, не всё ли нам равно? Как странно то, что было бы, сударыня, печально, если б не было смешно… И всё ж, сама судьба, с её ударами, капризами и ранами потерь ничто пред блеском Ваших глаз, сударыня, он светит мне, особенно теперь. (Михаил Щербаков) Она считала ступеньки. После пожара жизнь бывшей прима-балерины необычайно упростилась. Метла, тряпка, постель и снова метла. И так день за днем, год за годом… жаль, что она тогда не умерла, все лучше, чем это медленное угасание. В один далеко не прекрасный день балетмейстер с удивлением обнаружил, что ни одна из учениц его не вдохновляет, все девочки кажутся ему скучными, безжизненными и одинаковыми. И все они вызывают раздражение. Но больше всех неумелая кривляка Камилла Ле О. Ребрышки, Господь всемогущий! В его время в парижский балет брали только тех, у кого есть талант, а не тех, чья мать лучше накормит директора. Он перестанет себя уважать, если не выставит ее сегодня же! И выгонит с таким позором, чтобы она и на пушечный выстрел не приближалась ни к одной труппе Франции! Теперь она смотрела только на пол и лестницы, которые нужно было подмести. Или помыть. И больше никуда. Так было проще. Одно хорошо, теперь она спит крепко и без снов. Не видит по ночам ни пожара, ни сияющих карих глаз мужчины, который тоже умер, для нее вот точно умер, пусть и продолжает ходить и говорить. От Луи, каким она его знала, никогда не веяло таким зимним холодом. У того Луи никогда не было такого желчного брезгливого лица. Кто эта озлобленная и потухшая женщина? Неужели это и есть его первая и единственная любовь? Лучше бы им друг друга больше никогда не видеть. Так они могли бы запомнить только молодость, любовь и славу. Запомнить прежнюю Одетт и прежнего Луи. А теперь оба мучились и упорно делали вид, что все забыто и похоронено. Думать о нем не было сил, думать о ней было больно. И только работа спасала обоих. Девочки из балетного класса боялись и ненавидели Меранта. Ее гордая красота и балетная осанка исчезли навеки. Обычная поломойка. Он теперь обычный франт, мнящий себя совершенством, только потому что одет по моде и смотрит свысока. Она видела много таких же, когда была прима-балериной. Огонь в нем погас. Осталась только техника, но людям не приносит радость ледяное совершенство. Его счастье, что он больше не танцор. Мерант бы не смог танцевать так, как раньше, даже если бы захотел. Ничего не осталось от их прежнего обаяния, от огня. Теперь они смотрели друг на друга трезвыми разочарованными глазами. Разве Луи, так высоко ценящий грацию и совершенство, будет любить калеку? Он не сможет. Разве Одетт, в какой бы нужде она не была, примет его помощь? Да она скорее будет мерзнуть и голодать, но его и на порог не пустит! Ее грубую палку и неуклюжую походку видели все, а трость Меранта вопреки видимости, не была лишь данью моде. Она была нужна, чтобы скрывать легкую хромоту и пользовался тростью он с таким изяществом и легкостью, что это вполне удавалось. В мире нет справедливости: Мерант остался в балете, в то время как она навсегда потеряла возможность танцевать… Удивительно, но разоблачение Фелис снова их сблизило. В этой девочке был огонь, яркий и настоящий. Все вдруг ожило и встало перед глазами: юность, трудный путь к славе, их первый общий балет, первый поцелуй... Где-то глубоко в холодном надменном балетмейстере, черты которого, казалось, навсегда утратили жизнь, все еще жил пылающим огнем и страстью танцор, лучший партнер по сцене, который у нее был. В бедно одетой поломойке по-прежнему жила гордая балерина, которой он так восхищался. Великая бессмертная музыка снова сияла им и грела, а прошлое вдруг стало парой крыл, а не камнем, тянущим в бездну, как было еще вчера. Он не так уж сильно изменился, разве что густые волосы немного отступили с высокого лба. Все так же строен, с гордой балетной осанкой, все так же красив...Луи остался честным и справедливым, ни слава, ни деньги его не испортили. Он говорил с напуганной до смерти Фелис с таким участием, которого никто от него не ожидал. Даже она. Чтобы строгий Мерант решил нарушить правила? Где-то под шелковым, расшитым золотом жилетом все еще билось то самое сердце. Которое когда-то любило балерину. Даже тяжелый поденный труд не смог убить грацию ее движений. Никто из них двоих не помолодел и счастливым никто не выглядел. Слепцы, какие же они все были слепцы! Они все поставили крест на Одетт. А она выстояла и стала наставницей для Фелис. Великая балерина оказалась сильнее своего горя. Сила духа Одетт удивила даже его. Пусть у нее пока только одна ученица, но зато какая! Он бы гордился, если бы нашел подобный талант. Он и себе долго боялся признаться, как удивился, как обрадовался, когда Одетт приняла его помощь. Ради Фелис, а не ради себя. Для себя ей давно ничего не нужно. От него вот точно не нужно. Пусть держит свою жалость при себе. Она жива, и хоронить тут некого. А рыжая девочка его тоже тронула, не могла не тронуть. У Фелис есть душа, только слепой не увидел бы этого. А он хороший учитель, и все равно между ними пропасть… Он снова видел в ней красавицу, первую и лучшую из всех балерин, что он знал. У Одетт обязательно должны быть ученицы, много учениц. Она сможет научить их не только искусству танца, но еще доброте и храбрости, и вере в себя. Одетт может стать примером для всех, если захочет. Нежность во взгляде Луи заставила ее распрямить усталую спину, темные глаза снова сияли, он улыбался. Он и она, рука об руку. Вдвоем, как раньше, они гуляли после спектакля, после триумфального дебюта Фелис. Как давно он не держал ее за руку? И не целовал? Ему стоило проявить больше терпения и упорства. Нужно было больше в нее верить. Нужно было больше ему доверять, а она приняла любовь за жалость. Тогда, три года назад он слишком быстро сдался. Тогда, три года назад, она слишком быстро отчаялась. Она больше никогда не сможет танцевать, но разве ее знания, ее опыт никому не нужны? Фелис. Живая, подвижная, как ртуть, она разбудила, она вдохновила их обоих. У него могла быть дочь. С гордой красотой Одетт. Возможно, даже стала бы балериной. Он хотел бы от нее детей. Сильных духом, талантливых и храбрых. Луи впервые подумал, что теперь ничто не помешает ей родить ребенка. А лучше двух. Если только он ей еще не безразличен, если она согласится стать его женой… У нее могла быть дочь. От Луи Меранта, такая же изящная, одаренная и музыкальная. Или сын. Но ведь они еще молоды, время еще есть, а вдруг он по-прежнему в нее влюблен? Они шли по весеннему Парижу и все никак не могли наговориться. За один вечер сказали друг другу больше, чем за последние три года. Смеялись и плакали, обсуждали постановку “Щелкунчика”, другие спектакли и роли, балетную школу... может, они даже будут вместе преподавать, Луи сказал, что у нее талант учителя. А потом он купил букет фиалок и, опустившись на одно колено, торжественно ей вручил. Будущая наставница юных балерин смутилась как девочка. Никогда еще юная цветочница не видела такой странной пары. Мужчина с породистым лицом, элегантный, с холеной эспаньолкой и безупречным пробором, настоящий парижский франт. А рядом с ним скучная серая мышь, волосы собраны в пучок, и нос у нее слишком велик для женщины. Чудеса, но они смотрели друг на друга, как смотрят только влюбленные. А потом женщина улыбнулась своему поклоннику и прямо посреди бульвара коснулась губами его губ… Тогда, в полумраке ложи, легкий румянец на лице Одетт показал, что ей приятно его прикосновение, что она его не забыла. В этот раз целовала его она. Не только у Фелис началась новая жизнь сегодня.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.