Красивая

— Смотри, какая я красивая! — восклицает она, взмахнув руками. Брызги моих слез с кончиков ее пальцев окропили идеально гладкую поверхность зеркала. — Ты замечательная, — говорю я, улыбаясь украдкой, чтобы не спугнуть этот волшебный момент. Я больше ничего не могу сказать, в горле скапливаются все слова, которые хотят выпрыгнуть изо рта, звонко отталкиваясь от зубов и навсегда растворяясь в воздухе. Они мешают мне там, но у меня нет сил их отпустить. Пусть они останутся, даже если это только смятые оболочки эмоций, которые не были испиты до конца, которые осядут на душу лопнувшими мыльными пузырями. — Признайся, ты будешь скучать? — вопрошает она, становясь на цыпочки, чтобы заглянуть мне в глаза. Она хитро улыбается, так как она умеет, половинкой рта, как бы оставаясь наполовину серьёзной. Я смотрю в ее глаза. В них цветут сияющие цветы, привольно раскидав лепестки вокруг чернильных точек зрачков. — Нет, не буду, — это бессовестная ложь, самая бесчестная неправда на свете, но мы так условились. Мне нельзя скучать. Я просто не имею права. По крайней мере, до тех пор, пока она может видеть мою печаль. Но я все же чувствую потребность как-то спрятать это враньё, и продолжаю. — А ты? Ты по мне будешь скучать, красавица? Я стараюсь придать голосу мягкие интонации, но он предательски дрожит. Беру ее крохотные ладошки в свои. Они легонько подрагивают, как бы от нетерпения. Она счастливо хохочет. — Ну что ты, нет, конечно! Там, куда я отправляюсь, все будет по-другому! Там все будут красивыми, как я и добрыми, как ты! И будет солнышко такое ласковое, и травка мягкая под ногами, и дороги никогда не кончатся, и я буду гулять всегда-всегда по новым дорогам и думать о тебе… А когда-нибудь я приду к тебе или ты ко мне… ведь обязательно наступит такое время, обязательно, как же иначе!.. Прижимаю ее к себе и чувствую, как бьется ее сердечко. И мне так хорошо, и так ясно видится это будущее, нереальное, чистое, искрящееся. Я выдыхаю сквозь зубы. Она отстраняется, легко выскальзывая из моих рук. — Что-то не так? — в глазах немой вопрос. «Ты не сердишься? Ты же готов принять правила этой игры?» — Все в порядке. Правда, я готов, — мне кажется, что все идёт отлично, у меня получается… Но я ощущаю слезу, скатывающуюся по моей щеке. Как не вовремя. Она качает головой и снимает губами соленую каплю, так некстати разрушившую все мои старания. — Это не по правилам, — она качает головой, — но давай представим, что этого не было? Вместо ответа целую ее в нос, совсем легонько, едва касаясь губами веснушчатой кожи. Она запрокидывает голову, смеётся. Кружится по комнате. У неё на шее блестящий металический кулончик, он пускает по стенам солнечных зайчиков, и она кружится в вихре света, раскинув руки. Вдруг останавливается нерешительно, как будто запнувшись. — Что ты, маленькая? — Пора! — кричит она, отбрасывая всякие сомнения. — Идём скорей! Хватает меня за руку жадно и цепко, мчится до двери, я — за ней. Преодолеваем узкий коридор с моргающими лампами, взметнув мириады пылинок. Вырываемся наружу, на свет. Она глотает воздух, будто желая им насытиться. — Надо торопиться!.. — задыхаясь кричит она. Упирается грудью в поручни, подтягивается на руках. Я чувствую, что мое сердце сейчас разорвётся, что я не выдержу этого, но мы условились, что я обязан это видеть. Видеть, как хрупкое тельце девочки с бритой головой, одетой в замызганное платьице с мультяшными зверушками, взмывает на мгновение вверх, чтобы потом устремиться вниз, на укрытый тонкой корочкой льда асфальт. Я хочу верить. Я правда хочу верить в то, что она говорила. Что на самом деле она летит. Летит далеко-далеко. Туда, где дороги никогда не кончаются, а все люди — добрые. И я знаю, что мне нельзя по ней скучать. И я не буду. Я пойду вместе с ней.