Вы в игре

POV Кирилл

Время приближалось к трём утра. Я так и не сомкнул глаз. Из-за чего? Не самое приятное чувство, когда за стеной слышны стоны твоей матери и пыхтения её нового хахаля. Даже наушники с музыкой не помогали заглушить всё то, что я чувствовал. Это не описать словами. Отвращение? Да. Ревность? Если только немного к матери. Непонимание? И такое присутствует. Ещё я до сих пор не мог прийти в себя после этой слежки. Мне и так хреново жилось, а тут ещё и это открытие. Как Тимур пришёл к наркотикам? Что такого могло произойти в его жизни, так повлиявшее и заставившее начать закидываться таблетками? Он ведь не расскажет мне это, даже если я перед ним на коленях ползать буду. Не мне его судить. Я вообще влез в смертельную игру вместо того, чтобы наладить свою жизнь. Я так и не написал куратору, хотя он мне звонил не раз. Он наверняка начал бы причитать, что я такой урод, игнорирую его, хотя он мне самый близкий друг на оставшиеся дни. Признаться честно, то от всего этого меня уже тошнит. Как будто вся планета сговорилась, Земля стала крутиться вокруг меня и все негативные действия перешли к моей персоне. Или у всех жизнь такая? Я же не избранный какой-то. От этого заключения тихо усмехаюсь и беру в руки телефон. Куратор в сети. Я уже привык, что заходя ночью в социальную сеть, вижу у его имени иконку «онлайн». Писать ему всё равно не собираюсь, поэтому просто полистаю новостную ленту, которая каждый день одинаковая. Аудиозаписи, картинки, видео, мемасы. Это ведь встречаешь изо дня в день. Хоть удаляйся, чтобы перестать деградировать. Я не самый частый посетитель социальных сетей, но всё же. Нет, если подписаться на все самые умные группы, где будут аудиокниги, цитаты, что-то познавательное и подобное, то в скором времени либо создатели подобных сообществ поменяют тематику, либо забросят. Ну или я уже слишком придирчив. В моих руках завибрировал телефон, упав мне на лицо. Ненавижу такие моменты. Я знал, что куратор мне напишет. Не хочу отвечать сразу, пусть подумает, что я занят или общаюсь с кем-то. Меня хватило на три минуты молчания. Александр Гордеев: Позвольте узнать, наимилейший, вы совсем охуели? Кирилл Одинцов: Что, простите? Что-то случилось? Александр Гордеев: Не строй из себя хорошего мальчика. Это прерогатива собак. Какого чёрта ты меня игнорируешь? Стал шибко смелым? Кирилл Одинцов: Гав-гав. Я не строю из себя хорошего мальчика, я им являюсь. Жду вашего задания в четыре двадцать :) Я и впрямь стал каким-то слишком смелым. Уверен, что от моего последнего сообщения, у куратора хорошенько подгорит. Тем более, что от него уже пришло пять сообщений, но я вышел из сети и прочитаю эту бомбёжку в привычное время. Сейчас нужно постараться уснуть. Остаток ночи я провёл в царстве Морфея. Спокойно и безмятежно. Мне ничего не снилось, что очень порадовало, ибо эти сны со скрытым смыслом порядком надоели. Проснулся я от грохота посуды. Быстро метнув взгляд на часы, я громко замычал, спрятавшись под одеялом с головой. Пять утра. Неужто этот «шкаф» проголодался после бессонной ночки? Хоть бы ему кусок омлета поперёк горла встал. Потянувшись к телефону, я открыл диалог с куратором и удивился тому, что он спокойно написал мне задание в четыре двадцать и ушёл. Если задание с проглатыванием моих успокаивающих таблеток показалось мне немного странным, то сегодня Саша превзошёл сам себя. Александр Гордеев: Тринадцатое задание. Наркотические таблетки. Думаю ясно, что с ними надо сделать. Не надо глотать их до состояния беспамятства, а немного, штуки две-три. Мне плевать, какие они будут, тяжёлые или лёгкие. Тут только ты решаешь. Даже ни в какие рамки не загнал. Удивительно. Задание, конечно, странное. Но что меня больше поразило, так это то, что я хочу его выполнить. И как раз наглотаться таблеток до этого состояния беспамятства, чтобы побыть человеком без памяти и воспоминаний хотя бы на время. Главное, чтобы не стать зависимым как Тимур. Тимур. Я неосознанно подскочил на кровати, приняв сидячее положение. Вот у кого мне следует попросить таблетки! Он наверняка пошлёт меня, даже не пустит к себе в квартиру, но вдруг повезёт! Пойду к нему часов в одиннадцать, хотя в выходной день он может спать до вечера. Ничего, разбудим. Я вновь упал головой на подушку, перевернувшись на живот. На лице сама собой появилась глупая улыбка и я довольно-таки быстро провалился в сон. Я проснулся как по будильнику. Просто резко открыл глаза в начале двенадцатого и стал потихоньку собираться. Сходил в душ, насухо вытер волосы и пообещал себе в скором времени посетить парикмахера. Волосы торчали в разные стороны, что несказанно бесило. Надел первое, что выпало из шкафа, и направился на кухню. Здесь до сих пор стоял приятный запах маминой стряпни и у меня чуть ли не потекли слюнки. Удивительно, но её огромный хахаль даже оставил мне кусочек лазаньи. Быстро умяв содержимое, даже не разогревая, я высунул руку в окно, чтобы понять примерную погоду, что сейчас на улице. Тепло, но лучше подстрахуюсь и возьму с собой толстовку. Всунув мои извечные и старые наушники в уши, я включил первую попавшуюся песню из своего плейлиста, отправившись к однокласснику. Навстречу приключениям, блять. Вилле Вало что-то пел о смерти, когда я подходил к многоэтажке, где живёт русоволосый. Я уже представляю его удивлённое лицо, когда он увидит меня на пороге своей квартиры. Главное, чтобы родители Шестакова вновь были в очередном путешествии, иначе точно ничего не получится. Я как наивная девочка, которая верит, что после её признания в чувствах, надуманный избранник проникнется и предложит встречаться. Но ведь этого не произойдёт, глупая. Как и моя надежда, что Тимур пустит меня хотя бы в коридор. Вот и знакомая дверь из тёмного дерева с лаковым покрытием. Минуту стою возле неё, отчаянно поднимая руку к звонку и обессиленно отпуская. Ну я и тряпка. Мне ведь нужны таблетки, верно? Так возьми себя в руки, Одинцов! И нажми на эту грёбаную кнопку! В голове непроизвольно зазвучала песня группы «Технология». Я усмехнулся и всё же нажал на кнопку звонка. Потом ещё раз. И ещё. Дверь мне так и не открыли. Я решил постучать и после шестого стука наконец услышал тихие маты одноклассника. После нескольких минут копошения, в дверном проёме появился заспанный Шестаков. В одной растянутой майке и трусах. Тимур сладко зевнул и потёр глаза. Только через минуту он понял, что перед ним стою я. Его «заклятый» враг. — Ты чего здесь забыл, Одинцов? — недоумённо спросил он, потянувшись к вешалке за кофтой. — Да вот, решил в гости зайти, — поднимаю руку, в которой был любимый кремовый торт бывшего друга, что я купил по дороге. Глаза Шестакова расширяются и он спрашивает: — Этот тот, что с клубничными сливками? — мой кивок. Тимур колеблется. В нём борются две его личности — крутого парня и любителя сладкого. — Я тебя не звал, блять, — наконец пробормотал одноклассник, открывая дверь шире и пропуская меня внутрь. Я вновь лишь кивнул, остановившись в коридоре, снимая кроссовки и вешая толстовку на вешалку. Русоволосый недовольно наблюдал за моими действиями и вскоре, закатив глаза, прошёл в свою комнату. Здесь ничего не изменилось с того момента, когда я был в этой квартире последний раз. Всё такие же бежевые обои, тёмная мебель, зелёные полосы на стенах, которые вырисовывала мама Шестакова, дабы оживить коридор, неяркий свет и высокие потолки. Мне нравилось проводить здесь время. Родители одноклассника часто устраивали семейные ужины, где готовили всякие вкусности вдвоём, и всегда звали меня. Мы обжирались с другом до отвала, потом шли в его комнату и играли в приставку. Мама часто разрешала мне оставаться на ночёвку и это были самые лучшие вылазки в моей жизни. — Ты чего залип? — одноклассник стоял в арке кухни, обнимая торт, что тихо забрал с тумбочки, куда я его поставил. — Заходи на огонёк, Одинцов. Я медленно прошёл на кухню, с подозрением глядя на спину Шестакова, который доставал кружки, уселся на стул, на котором сидел когда-то давно, ещё в дни нашего общения. Как же давно и одновременно недавно были эти времена! С моих губ сорвался смешок и я получил на это недоумённый взгляд парня. Он поставил чайник и сел напротив меня, положив локти на стол. Наша игра в переглядки продолжалась довольно-таки долго и проиграл Тимур, сказав: — Припёрся ни свет, ни заря. Смотришь тут на меня. Тортик принёс. Чё надо? Меня прям оскорбило это. Почему, если я решил заглянуть на чай, то мне сразу что-то нужно? Я ведь русоволосого недавно приглашал зайти на чаепитие, но он послал меня нахуй и сказал, что зайдёт позже. Так зачем ждать, когда можно зайти самому? И выпросить таблетки. Да, я пришёл потому, что мне нужны эти чёртовы таблетки. Я мило улыбнулся, почесав затылок. Одноклассник наблюдал за моими движениями, хмуро ожидая ответ. Послышался щелчок, говоривший, что чайник вскипел, и Тимур лениво поднялся со своего места. — Ломаешься, как тёлка. Ответь, блять, и всё, — угрюмо произнёс он. — Тебе чай с мятой? Как это, сука, мило. Он до сих пор помнит, какой я люблю чай. Сейчас расплачусь, вот серьёзно. — Угу, сахара две ложки. — Бля, Одинцов, я помню. — Я к тебе за таблетками пришёл. Я выпалили это так быстро, что руки русоволосого застыли над кружкой, так и не высыпав сахар в мою кружку с пони. Парень медленно повернулся в мою сторону, пытаясь понять, шучу я или нет. Моё же лицо не выражало никаких эмоций и я просто смотрел на бывшего друга. — Пиздец, смешно, — наконец «ожил» Тимур, начав энергично класть нам сахар в чай. — Если тебе от головы, то для шизофреников у меня ничего нет, простите. Я откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. — Мне нужны именно те, о которых ты подумал в начале, — Шестаков безэмоционально поставил кружки на стол и стал резать торт, даже не смотря на меня. — Я пришёл, чтобы не учить тебя и говорить, мол, наркотики — это зло... — А для чего тогда, мать Тереза? — грубо перебил меня одноклассник, нахмурившись. Я перевёл взгляд на картину с котятами, немного выждав момент и сказав: — Чтобы закинуться несколькими штучками. Лицо русоволосого надо было видеть. Оно то вытягивалось, то приобретало хмурое выражение, то показывало мне чуть не весь спектр эмоций. От этого зрелища я стал тихо хихикать, на что Шестаков разозлился. — Посмеяться, блять, пришёл?! Даже если ты сейчас серьёзно, то хуй тебе! Я и так вчера из-за твоих игр в шпиона недоделанного, чуть все таблетки не проебал. Он стал агрессивно размешивать чай, громко стуча ложкой о стенки кружки. Потом парень жадно схватил огромный кусок торта, перепачкав все пальцы кремом, откусив смачный кусок. — Ешь давай! — проголосил Тимур с набитым ртом. Чаепитие прошло в тишине. Я наелся уже после двух кусков, а одноклассник похоже решил съесть всё. Он жевал в одном темпе, как будто не наедаясь. Шестаков не смотрел ни на меня, ни в мою сторону, я же прожигал в его лице дыру. Нужно просто выждать момент и не бесить парня. Его упущение — это то, что я знаю его очень даже хорошо. В принципе, как и он меня. — Ладно, — подал голос русоволосый, вытерев руки о скатерть на столе. — Я дам тебе таблетки. Но с одним условием, что ты закинешься ими при мне. Даже ещё одно условие, — он помолчал с полминуты, кусая нижнюю губу изнутри. — Мы это вместе сделаем. Я непонимающе посмотрел на одноклассника, а тот лишь кивком головы указал мне на выход из кухни и сам встал со своего места. Мои глаза были готовы вывалиться из орбит. Я в самом деле был шокирован, потому что такого никак не мог ожидать. Моё упущение — я хоть и знал Тимура, но за то время, что мы не общаемся, он изменился. Я прошёл за ним, наплевав на кружку, которую надо бы сполоснуть. Русоволосый уселся по-турецки на полу своей комнату, указав рукой напротив себя. Я послушно опустился, сев на пятую точку и скрестив ноги в лодыжках. Парень какое-то время буравил меня взглядом, затем немного придвинулся к своему письменному столу и достал из нижней полки небольшую коробочку, что была спрятана под кучей тетрадей и бумаг. Замечательный тайник, ничего не скажешь. — От принятия этих таблеток в первый раз, привыкания не будет, — начал Шестаков, словно профессор консерватории. — Они больше расслабляющие, нежели приносящие какой-то кайф. Помутнение мозга будет, но от трёх таблеток. То есть, если ты закинулся этим количеством, то на следующий день ты мало что вспомнишь. Эффект приходит практически сразу. Готов? — Ты даже не спросишь, зачем мне это? Одноклассник пожал плечами. — Честно? Мне похуй. Я бы тебе не дал ничего, если не захотел принять эти таблетки с кем-нибудь. Раз судьба решила, что с тобой, то ладно. Он открыл крышечку коробки, взял одну маленькую таблетку на кончик пальца и положил её на краешек языка. Я просто наблюдал за этим, когда Тимур протянул мне кругляшок. Мои руки почему-то дрожали, но пальцы сами схватились за таблетку и вскоре она была у меня на языке. Вкуса никакого не было. Я просто сидел, как истукан, смотрел в глаза Шестакову и пытался понять, как докатился до такого. — Её нужно рассосать. Не глотай. Через пару минут русоволосый взял ещё таблетку, повторив манипуляцию прошлых действий. Потом он облокотился спиной на кровать, запрокинув голову и закрыв глаза. Когда моя таблетка растаяла, то я потянулся к ещё одной. Мне хочется забыться. Я хочу принять три чёртовых белых кругляшка. Может я и буду жалеть завтра, но пусть сегодня мне будет хорошо. Мы молчали. Я было решил, что одноклассник и вовсе уснул, но вскоре он открыл глаза, положил в рот уже четвёртую таблетку, когда я никак не мог рассосать вторую. — Как ощущения? — подал голос парень. Его зрачки были расширены, а на губах играла лёгкая улыбка. Было ясно, что на него таблетки оказали должное воздействие. Я внезапно вспомнил, что видел такого Шестакова в школе и уже хотел сказать это, как резкая боль в голове заставила зажмуриться и облокотиться на стену. Яркие вспышки перед глазами, которые были закрыты, стали часто появляться, а когда всё прекратилось, то в теле стала ощущаться непонятная лёгкость. — Вштырило, да? — послышался голос напротив меня. Открыв глаза, я столкнулся взглядом с одноклассником, который придвинулся ближе ко мне, весело улыбаясь. На моём лице появилась глупая улыбка и я кивнул, потянувшись за третьей таблеткой. Русоволосый заливисто рассмеялся, вновь откинувшись на кровать. Теперь всё стало таким обыденным. Мне тоже хотелось смеяться. Просто так. Без причины. И я расхохотался, откинув голову назад и зажмурив глаза. Когда смех прошёл, то мы начали разговаривать на различные темы. Сначала мы подняли тему политики, от чего чуть не поссорились. Тимур яростно жестикулировал и говорил о том, что Жириновский лучший, что именно он должен стать президентом. Я же был категорически против и поддерживал нашего нынешнего президента. Когда русоволосый слышал мои протесты, то психовал, вскакивал со своего места и изображал руководителя фракции ЛДПР, кашляя как он, обзывая меня и говоря, что при советской власти было лучше. Я просто не выдерживал этого зрелища, начиная громко смеяться, держась за живот. Потом мы начали разговор про блины. Я не знаю, с чего началась эта тема, но она продолжалась до темноты. Мы просто приводили плюсы и минусы блинов разной толщины. Сошлись на мнении, что тонкие самые вкусные, а если они ещё и с шоколадной начинкой, то вообще заебись. Я сначала долго спорил, что лучше с мясом, но заядлый сладкоежка метнул в моё лицо подушку, сказав, что я не прав. Мне пришлось отступить, дабы не началась война. Я чувствовал в кармане джинс частную вибрацию, но мне было так хорошо сейчас, что не хотелось смотреть, кто мне написывает. — Слушай, — подал голос Шестаков, затягиваясь сигаретой и глядя на дым. Я лежал на его кровати, свесив голову с края. — А почему мы общаться перестали? Я уже и подзабыл. Я повернул голову к парню, который сидел, всё также облокотившись на кровать, в профиль ко мне. — Да я и сам не помню толком, — начал я, почесав подбородок. — Поссорились из-за чего-то вроде, а потом ты с другой компанией общаться начал, которая меня гнобила... — Точно, — перебил меня одноклассник, потушив сигарету, примяв её о бумажку. — С теми гопниками. Я их тут видел на днях. Пиздец они спились. Им только по восемнадцать, а выглядят на все сорок. Ты просто прикинь, если бы я с ними продолжил общаться. Я тихо угукнул, взяв конфету из вазочки, что притащил хозяин квартиры. Грильяж. — Ну, ты ведь знаешь, что я тебя не ненавижу? — сказал Тимур, повернув голову ко мне. Я кивнул. — Ты прости, что я тебя пиздил последние годы. Репутация заставляла, уже сам не рад, что после тех гопарей стал с этими крутыми школьниками общаться. — Да забей. Я привык, — пробормотал я, жуя конфету. — Да нет же, так ведь нельзя, — начал рассуждать русоволосый. — Что ты такого сделал, что тебя пиздить из-за этого? Давай я тебя лучше защищать буду. Я усмехнулся, открыв новую конфету. — У тебя лучше пиздить получается. Шестаков махнул рукой, прыснув от смеха. Мне нравился сегодняшний день. Он до невозможности отличался от последних тринадцати, что я в игре. Да что я говорю, таких дней не было последние три года или больше. Пусть Тимур сейчас под воздействием таблеток, да и я тоже, но это нисколько не меняет моего настроения. Внезапно одноклассник начал мычать мотив какой-то песни, что показалось мне до безумия знакомой. — Что за песня? — решил всё-таки спросить я. — Да вспомнил вдруг ту, что нам нравилась. «Тёмно-алая кровь» вроде называется. Я усмехнулся. Помню, как мы с Тимом включали одновременно эту песню на своих телефонах и ходили по городу, как дураки, подпевая солисту. И всё-таки это были замечательные времена. — А почему ты меня поцеловал тогда? — этого вопроса я никак не ожидал. Одноклассник сидел, уставившись в стену, молча ожидая моего ответа. А я тянул. Не знал, как бы соврать, чтобы не сказать, что я в игре. Он ведь не знает? Чёрт его разберёшь. — Да там... Проспорил. Извини за это. Шестаков кивнул, наклонив голову. — Вот бы ты ещё раз проспорил. Я не сразу понял смысл сказанного, а когда до меня дошло, то Тимур выжидающе смотрел на меня, повернув голову. Этот день просто полон неожиданностей и я за ним не успеваю. Мне что, целовать русоволосого сейчас или что? Почему в последнее время я стал таким востребованным для парней? У меня разве на лбу выжжено, мол, стопроцентный гей, давай сосаться? Пока я разглагольствовал у себя в голове, парень закатил глаза и сам поцеловал меня. Положив свои руки на мои щёки, он немного грубо касался моих губ, запустив язык в рот. Я ответил на этот порыв слегка заторможенно, но когда сделал это, то почувствовал улыбку Шестакова. Его губы были сладкими от конфет и одновременно горькими от сигарет. Эта смесь была такой... Дурманящей? Похоже, что да, ведь вскоре я сполз с кровати, сев на одноклассника сверху. Тот положил мне руки на торс, поглаживая бока, а я обнял его за шею. Внезапно одноклассник повалил меня на пол, нависнув сверху, целуя ещё грубее, кусая губы. Я ощущал это чёртово давление в штанах, а когда русоволосый сам потёрся своим стояком о мой, то я чуть ли не завыл от приятного ощущения. Я чёртов девственник, для которого подобное в новинку. Я целовался-то только с тремя людьми, да и то первый поцелуй можно не считать, а сейчас здесь такое. Тимур запустил свои руки под мою футболку, касаясь живота, сосков и ключиц. Мой первый секс будет с парнем? И это предположение так врезалось в голову, что я резко оттолкнул от себя Тима. Тот, с задурманенным взглядом, непонимающе взглянул на меня, решив, что я испугался, и потянулся ко мне вновь. Я выставил руку вперёд, вскочив с пола. — Нет, мне домой пора, — громко сказал я, развернувшись и помчавшись в коридор, оставив ошалевшего Шестакова одного. Быстро запрыгнув в кроссовки и схватив толстовку, я выбежал из квартиры одноклассника. Меня чуть не трахнул тот, кто когда-то был лучшим другом, а сейчас пиздит меня за школой со своей компанией при любом удобном случае. Господи, какой же я еблан. Запустив руки в волосы, я мчался по полупустой улице, обходя медленно идущих людей. Они странно смотрели на меня, словно я был конченным наркоманом. Хотя уверен, что глаза у меня сейчас были такие, словно мне срочно нужна доза. Я буду очень надеяться, что не вспомню всего этого с утра. Ладно я, пусть Тимур это забудет. Достаю телефон и вижу пропущенный от матери и куратора. Это вновь засекреченный номер и я знаю, что это он. Словно почувствовав, что я думал о нём, телефон вибрирует и я отвечаю на звонок. — Как дела? — фальшиво нежно спрашивает Саша. — Я чуть не переспал со своим врагом. Ответом мне служила тишина.