Не плачь, Человек

Коннор Кенуэй, пошатываясь и прижимая руку к глубокой ране на животе, вышел из таверны. В ней остались мёртвый Чарльз Ли и несколько лет войны, погони, убийств и предательств. В глаза резко ударил яркий солнечный свет. Коннор зажмурился и шумно вздохнул. Природа вокруг дышала жизнью: пели птицы, шумели от ветра деревья, откуда-то неподалёку доносился шёпот ручья. Однако в сердце у ассасина была мёртвая опустошённость. Он медленно доковылял до ближайшего дерева и со стоном сполз на землю, прижимаясь спиной к широкому стволу. Коннор устал. Погоня за Чарльзом Ли отняла у него последние силы, он даже не удосужился хоть как-то позаботиться о своей ране. Кровь пятном растеклась по его потрёпанной робе, липкая и горячая, всё сочилась из раны, заливая прижатую к животу ладонь. Каждый новый вздох давался с трудом и отзывался такой болью, что в пору было пристрелить себя из мушкета, чтобы не мучиться. Однако, несмотря на эту адскую боль, Коннор не спешил что-либо предпринимать. Он страдал далеко не от физической боли, слишком погружённый глубоко в себя, чтобы обращать на неё внимание. Чарльз Ли убит. Не последний тамплиер, в этом Коннор был уверен. Но тамплиер, чьей смерти он жаждал больше всего на свете. Человек, который убил его мать и сжёг родную деревню, человек, который хотел повесить его, подвергнув унизительной клевете, человек, ради которого Хейтэм Кенуэй пытался убить собственного сына. Мёртв. Казалось, осуществив главную цель своей жизни, Коннор обретёт покой и утешение, сможет, наконец, испытать настоящее счастье. Но что же случилось на самом деле? Последние несколько лет его жизни измотали и разбили его сердце, оставив внутри полное смятение и опустошённость. Его мать мертва. Народ, ради которого он сражался в самом пекле войны британцев и патриотов, предал его и ушёл. Лучший друг предал его. Родной отец предпочёл великую цель тамплиеров собственному сыну. Генерал, честь и жизнь которого ассасин отстаивал с такой слепой верой, оказался немногим лучше самих тамплиеров. Столько лет Коннора предавали, обманывали и использовали, что он уже забыл, зачем и ради чего сражался. Коннор не хотел никого убивать. Ни отца, ни друга. Он хотел мира и справедливости. Где-то внутри него всё ещё был тот наивный мальчишка, который пришёл проситься к Ахиллесу в ученики. Но как же так вышло, что его руки по локоть в чужой крови? Ради чего он сражался? Почему простые горожане, которых Коннор защищал от произвола британцев, так злостно и яро оплёвывали своего защитника на его несостоявшейся казни? Почему лучший друг так легко поверил в его предательство? Сколько ассасин ни думал над этими «почему», ответы не находились. Самое ужасное, каждый тамплиер, которого убивал Коннор, был до последнего убеждён в своей идее. В прекрасной мечте о мировом порядке и господстве. Даже перед лицом смерти они не раскаивались в своих грехах, они до конца были убеждены в своей правоте. О, как было страшно действие этой идеи! Ради неё Хейтэм бросил собственную семью. Коннор никогда не мог этого понять. Любил ли Хейтэм его мать? Любил ли он своего сына? Или он был всего лишь временным союзником для амбициозного тамплиера. И даже умирая, он всё думал и говорил о ней… об идее Ордена, которая будет жить вопреки всему. Коннор закрыл глаза и прислонился затылком к прохладной коре дерева. Как же сложен мир людей. Если бы хоть кто-нибудь взял и объяснил, что, зачем и почему. Если бы хоть кто-нибудь избавил его истерзанное сердце от сомнений и противоречий. Внутри лишь пустота и боль. Коннор остался совсем один. Неожиданно что-то тёплое коснулось носа индейца и прошлось по левой щеке. Ассасин услышал тихое поскуливание и удивлённо открыл глаза. Прямо на него уставились два жалостливых чёрных глаза серой деревенской дворняги. Собака ещё раз облизала его щёку и уткнулась мокрым носом Коннору в плечо. Что-то шевельнулось в сердце ассасина, и он медленно обнял дворнягу. Коннор прижался щекой к спутанной шерсти. Он только сейчас понял, насколько изголодался по теплу и ласке. Собака была с ним здесь и сейчас. Она не лгала, не обманывала, не использовала, не пыталась убить, она просто лизнула его лицо и положила тяжёлую голову на плечо. В её умных глазах не было ни злости, ни зависти, ни какой-то безумной идеи. В этот момент животные показались Коннору гораздо лучше людей. Они убивали, но без злобы и жестокости, они не предавали и не носили лживых масок. Он Радунхагейду. Чужак среди белых людей. Обыкновенная деревенская собака, казалось, проявляла к нему тепла больше, чем собственный отец. Коннор грустил, и собака грустила вместе с ним. Она смотрела на него своими блестящими глазами и будто говорила: «Не плачь, Человек. Всё будет хорошо.» И Коннор поверил. Он поверил этому доброму мохнатому существу и с благодарностью его погладил. Внутри будто зажегся крохотный огонёк, который постепенно начал отогревать заледеневшую душу. «Не плачь, Человек. Всё будет хорошо»