О медалях, зеркалах и отсутствии осуждения

      Впервые это случается через пару недель после переезда Юри в Санкт-Петербург, город новый, непривычный, а потому пока что пугающий и странный. Неугомонный Виктор, обычно носящийся вокруг подобием разрушительного торнадо, вдруг обрывает свой рассказ на полуслове и замирает у прозрачной дверцы шкафа. Юри смотрит на полки, ломящиеся от кубков и подставок для медалей, завоеванных Виктором за энное количество лет на коньках, выцепляет взглядом знакомые: вот золото с Олимпиады в Турине, вот с финала гран-при восьмилетней давности, на этой надпись на русском — наверное, какие-то национальные соревнования… Виктор, как сорока, пялится на блестящие кругляшки, и Юри думает, что, видимо, именно это состояние описывается словосочетанием «беспощадно залипать», и молча выходит из комнаты, тем более, что голодный Маккачин вертится в ногах. В конце концов, из наград самого Юри мама сделала чуть ли не выставку напротив главного входа в Ю-топию, так что говорить о Викторе, которому, можно сказать, по статусу положен собственный алтарь?       Во второй раз Юри пять минут пытается докричаться до Виктора из кухни в попытке вызнать, какой кофе варить на завтрак, но, так и не дождавшись ответа, с туркой наперевес вбегает в спальню, чтобы застать Виктора у зеркала с золотой медалью чемпионата мира позапрошлого года в руках. Лента мягко обвивает шею, пальцы придерживают тяжелый кусок металла, которого касаются чувственно изогнутые губы. Юри застывает на пороге, прислонившись к дверному косяку. Похоже, он был неправ, считая, что Виктор целует свои золотые медали исключительно на камеру. Похоже, на золотые медали у Виктора какой-то кинк, и желание поцеловать медаль Юри внезапно приобретает новый смысл.       В третий раз ему в законный выходной не дает поспать подольше подающий гневные гудки телефон Никифорова, на котором тот благополучно забыл отключить будильник, и Юри, сонно моргая, снимает блокировку экрана, чтобы через секунду уставиться на стоящее на заставке сэлфи Виктора на этой самой кровати и подумать, как красиво его кожу оттеняет золотой цвет. Ему действительно идет золото, и хотя бы ради этого стоит побеждать.       Японские национальные соревнования начинаются за день до русских, а потому из Пулково Юри вылетает один с твердым намерением выиграть. Ну, на нем тоже хорошо смотрится золото. И по спине бегут мурашки, когда он думает, как хорошо его медаль будет смотреться на Викторе. В процессе размышлений Эрос на ледовой арене Осаки получается как никогда, журналисты наперебой поздравляют с новым личным рекордом, по значению угрожающе близким к баллам Юрио, полученным на финале гран-при, а сообщение смотревшего прямую трансляцию Виктора содержит лишь «мне не к чему придраться». И двадцать смайлов с глазами-сердечками.       Юри пугается, не найдя в инстаграме Виктора ни одной фотографии с церемонии награждения, но ответ на все возникшие вопросы приходит в виде только что всплывшего в ленте фото Юрио, довольно ухмыляющегося с вершины пьедестала. Через две минуты, украдкой поглядывая на тускло отсвечивающий желтым кругляшок на тумбочке, Юри меняет обратный билет, через три — пишет семье сообщение, что заедет в Хасецу в следующий раз, через пять слушает в трубке гневный голос Мари и вторящую ей на заднем фоне Минако-сэнсэй. Через десять он скачивает электронный посадочный талон и, поставив будильник, падает на кровать в номере отеля и закрывает глаза. Но сон не идет.       У порога Юри роняет связку ключей в попытке найти нужный и слышит за дверью громкий лай; замок поддается с тихим щелчком, пропуская его внутрь, и, оказавшись в коридоре, он почти спотыкается о ботинки Виктора, которые снес с обувной полки Маккачин. На полу виднеется полоска света из спальни, и Юри, наскоро скинув пальто на вешалку и оставив чемодан в прихожей, на цыпочках проходит в комнату, уже догадываясь, что он увидит.       Виктор сидит на кровати и задумчиво перебирает разложенное на покрывале содержимое того самого шкафчика; новая, синяя с серебром ленточка, свернувшаяся змейкой, огибает медаль с олимпиады в Сочи. Юри хочет сказать, что он сделал невозможное, взяв серебро с программами, которые нормально тренировал в общей сложности три недели. Что почти вернулся в форму после восьми месяцев тренерского отпуска. Что на чемпионате мира в марте всем его соперникам придется здорово попотеть. Виктор раскачивает перед носом свой последний трофей, как маятник, от которого по стене, как от зеркала, прыгают солнечные зайчики, и Юри говорит:         — Я скучал по этому. По тебе с очередной медалью в руках. От неожиданности Виктор ее роняет, и та падает, со звонким лязгом ударившись об остальные.         — Откуда ты… Юри, ты же завтра… почему… Юри садится рядом и с улыбкой протягивает собственную награду — почти как тогда на финале гран-при:         — Золото. Так что целуй. Виктор улыбается в ответ, а взгляд теплеет от тающих в синеве искрящихся льдинок; он наклоняется вперед, смешно вытянув губы трубочкой, и удивленно хмыкает, когда Юри, держа медаль чемпионата Японии, целует ее с другой стороны. Металл приятно холодит обветренные губы, но вскоре Виктор чуть отстраняется, и Юри следует его примеру. А после надевает медаль Виктору на шею и, мягко потянув за нее, прижимается своими губами к его, проводит по ним языком и скользит им внутрь, когда ему в волосы зарываются чуткие подрагивающие пальцы. Любимая полосатая домашняя кофта Виктора валяется на полу; Юри, мягко прижимая его запястья к покрывалу где-то между кубком всероссийских юниорских соревнований и широкой лентой с надписью «чемпионат Европы 2010», удовлетворенно отмечает, что на груди Виктора его медаль смотрится еще лучше, чем он представлял. Одного золота на двоих им достаточно, верно? Виктор дышит рвано, судорожно хватает воздух, свитер Юри присоединяется к кофте на полу, а еще не успевший нагреться кружок металла между ними обжигает холодом обнаженную кожу, когда он вовлекает Юри в долгий жаркий поцелуй.         — Обойдешь меня на чемпионате мира, буду должен желание, — выдыхает Виктор ему в губы. Определенно, это лучший подарок за выигрыш в национальных из всех, что ему успели преподнести.         — Заманчиво, — медленно, растягивая слоги шепчет Юри, пройдясь языком по мочке его уха и отпустив его руки. — Всегда хотел тебя прямо на катке, с медалью, в коньках и в костюме с произвольной программы. В глазах Виктора, почти черных от расширившихся зрачков, — искренняя смесь восторга и предвкушения.         — Вау, — в итоге вырывается у него, и Юри шипит, почувствовав, как ногти царапают спину. — Если выиграю я…         — Отдамся на волю твоей фантазии. На губах многообещающая улыбка.         — Вызов принят, — низким вибрирующим голосом, полным неприкрытого желания, отвечает Виктор. И набрасывает ленту медали ему на шею.