Теплое воспоминание

      Боромир влетает в большой зал подобно сквозняку, с треском распахивая тяжелые двери, упираясь в них двумя руками. Лицо старшего сына перекосила: одна единственная гримаса отвращения, щеки у парня горят предательским румянцем, а руки решительно сжаты в кулаки, он весь какой-то помятый, будто только-только выбрался из постели и не успел привести себя в порядок. Боромир ловко обходит охрану, даже не слушая то, что ему старательно пытаются объяснить, он видит одно - своего младшего братишку со старательно прикушенной губой и припухшими (наверняка от не пролитых слез) глазами. Фарамир нервно дергается, чуть напуганный резким стуком, и вздергивает голову вверх с каким-то неясным чувством трепета и благодарности, глядя на Боромира. Тот преодолевает разделяющее их расстояние в два огромных шага и нерешительно застывает над Фарамиром, сведя светлые брови к переносице. - Ничего не бойся, - произносит он наконец-то, тепло потрепав младшенького по волнистым, пахнущим солнцем и морем, волосам. Фарамир давит в груди несчастный всхлип, всеми силами заставляя себя "держать" лицо.       Дэнетор входит в собственный зал воистину королевской походкой, не спеша он, засунув руки в карманы длинной золотистой накидки с шерстяным воротником, наместник тотчас бросает несколько раздраженный взгляд на старшего сына, которого, собственно, тут и быть не должно, а потом еще один, но более уничижительный прямо на понурившего голову Фарамира. Боромир привык, что младший брат всегда как-то инстинктивно сжимается, - стоит отцу появиться в комнате, Фарамир втягивает бледную шею в плечи, стараясь стать как можно более незаметным. - Что ты здесь делаешь, Боромир? Ты должен проверять лучников на постах, начальник стражи сказал, что тебе понравилось мое поручение, - Дэнетор прошествовал до своего трона и, как-то устало усевшись в него, расправил складки своей накидки. - Зачем ты так? - прямо в лоб спрашивает его старший сын, заставляя наместника немного поежиться от резко сурового голоса наследника. Фарамир сильнее сжимает красную тунику брата в своем кулаке и чуть дергает вниз, призывая Боромира помолчать. - Он не заслужил этого, почему ты гневаешься, отец?       На лице наместника появляется воистину мученическое выражение, он кривит и без того узкие тонкие губы и чуть хмурится, выражая свое недовольство поведением сына. Но Боромира не переделать, сколько помнит Фарамир, брат всегда отличался упрямым волевым характером, он тот человек, на которого бы Фарамиру хотелось ровняться, быть похожим. - Я не отменю своего решения, Боромир, и только тебе решать, захочешь ли ты остаться, - сухо произносит Дэнетор и кивает глядящему на него исподлобья младшему сыну.       Фарамир, стараясь не заскулить как побитое животное, отстраняется от брата, почти сразу же ощущая тот жуткий холод, что острой стрелой пронзил его прямо в самое сердце, вдали от брата он не ощущает той поддержки и защиты, и только ободряющий взгляд Боромира не дает ему позорно упасть на колени, вымаливая бесполезное прощение у отца. Он стаскивает тонкую белую рубашку через горло, чуть не запутавшись в многочисленных завязках на груди и неловко принимается комкать уже ненужную ткань в руках. Он не знает куда деть себя и куда стоит смотреть, холодный ветер неприятно лижет алебастровую кожу, заставляя поежиться, он краснеет от такого количества пристальных взглядов, но больше всего ему неловко перед Боромиром, хоть тот и старательно делает вид, что все в порядке, Фарамир близок к тому, чтобы попросить его отвернуться.       Рубашка летит на пол, когда отец берет в руку смоченную в воде ивовую веточку, настолько тонкую, что, кажется, что от одного соприкосновения с чем-то жестким, та с хрустом сломается, но это впечатление ужасно обманчиво. Ветки, напитавшись водой, становятся эластичными и при особом желании их можно скрутить в небольшой овал, не боясь, что те могут сломаться.       Боромир вздрагивает, стоит пруту со свистом рассечь воздух над головой отца, и стискивает зубы по-крепче, чтобы не сорваться вперед, когда Фарамир издает первый, несдержанный вскрик, - он кричит скорее от неожиданности, нежели от боли. Боромир ловит на себе его слишком смиренный взгляд и тотчас отворачивается, чувствуя себя ничем не лучше отца, он ничего не может сделать, - просто стоит и смотрит, как один за другим на спину брата обрушиваются хлесткие удары.       Он делает шаг вперед так, чтобы можно было бы разглядеть невероятно худую спину с по-детски выпирающими тоненькими позвонками и еле успевает сдержать гневный вопль. На спине Фарамира уже вздуваются пару неглубоких полос, а из парочки, видимо туда отец попал несколько раз, тоненькой струйкой сочится кровь. Слышится новый удар, и Боромир, словно в замедленной съемке, видит, как Фарамир выгибает спину назад, - по его лопаткам течет алая капля. Руки сами собой сжимаются в кулаки. - Хватит, - не просит, приказывает Боромир отцу, но тот, кажется, остается также глух, - хватит, отец, ты убьешь его!       Но Дэнетор не останавливается, занося руку для нового удара, так что Боромир, не страшась гнева отца, в два огромных шага преодолевает разделяющее их расстояние, еле успевая перехватит руку отца. Боромир упрямо смотрит тому в лицо и видит только всепоглощающую ярость, в следующее мгновение отец наотмашь дает ему звонкую пощечину, но Боромир, сцепив зубы, молча терпит, считая этот жест вполне обоснованным. Отирая красный след, он опускается на колени перед Фарамиром, стараясь заглянуть тому в глаза, но брат отчаянно прячет лицо, скрываясь кудрявыми волосами. - Уведи его, - произносит наместник, словно Фарамир всего лишь пыл у него под ногами, - я не хочу видеть это жалкое создание, Боромир, уведи его или мне придется продолжить.       Боромир как в тумане тянет сопротивляющегося брата на себя и, стараясь причинять как можно меньше боли, ведет в строну собственных покоев, похоже плохо отдавая отчет о своих действиях. Он плечом толкает тяжелую дверь, от чего кожу обжигает горячим, пугая прислугу, Боромир вваливается в комнату, почти что неся на себя тяжелое тело брата. - Все вон! - рычит наследник, еще больше пугая ничего непонимающую прислугу. - Морвен, - окликивает он в дверях свою няню, - принесите что-нибудь, что поможет заживить раны.       Он усаживает дрожащего брата на кровать, а тот, в свою очередь, глухо выдохнув, падает на Боромира, прижимаясь горячей щекой к его груди, там, где бешено бьется сердце. Он неосознанно кладет дрожащую от возбуждения руку на влажные волнистые волосы, ероша их и чуть сильнее притягивая к себе. Служанка, опасливо заглядывая в комнату, делает пару робких шагов по направлению к наследнику, видимо рассчитывая, что тот возьмет из ее рук деревянную баночку, но Бромир даже не обращает на нее внимание, полностью поглощенный той болью, что испытывает его родной брат. Мазь остается лежать на кровати.       Когда массивная дверь, украшенная кованными полосами, тяжелыми винтами, с тихим скрипом закрывается, Фарамир жалостливо всхлипывает, сильнее вцепляясь пальцами в чужую блузу. Он и вправду держался как мог, кусал щеки, губы, руки, делал все, только чтобы остаться глухим к жгучим, несправедливым ударам, но больше всего Фарамир боялся разочаровать брата. Он не хочется казаться ему слабым, беззащитным и бесполезным, таким, каким собственный отец видит его. Но сейчас, чувствуя как под шершавыми от соприкосновения кожи с плитами ладонями, бьется родное, огромное сердце, и как другие с длинными пальцами руки приободряюще обнимают его, Фарамир не выдержал       Ему было стыдно. Стыдно за себя, свои слезы, за ту сцену в тронном зале, за грубую хоть и несильную пощечину, полученную Боромиром, из-за него, стыдно за то, что он всего лишь огромное разочарование для собственной семьи. Фарамир оказывается на ногах быстрее, чем успевает подумать, не слушая робких откликов брата, юноша обходит широкую незнакомую кровать кругом. Он тяжело опирается о резные колонны и задевает головой алый балдахин, когда пытается присесть, Фарамир беззвучно плачет, давя злые слезы где-то в горле. - Оставь меня, Боромир, - умоляет он, пряча покрасневшее лицо в ладонях, - я жалок. Отец был прав.       Боромиру с жаром хочется возразить этому глупому, но такому важному человеку. Он беззвучно открывает и закрывает рот, мысленно подбирая какие-то фразы и пытаясь представить реакцию Фарамира, секунда, и юный наследник отмахивается от этой идеи, как от мухи: - Ты мой брат, Фарамир, и ты дорог мне, я уйду из этих покоев только когда удостоверюсь, что тебе лучше.       Младший брат, еле ворочая языком, тщетно стараясь не всхлипывать, резко заявляет: - Отец гневается. - Тебе о себе нужно думать, Фарамир!       Боромир с силой бьет кулаком о матрац, вкладывая в удар всю злость на отца и брата, он, буквально, хватает деревянную баночку с пахучей зеленой мазью, твердо намереваясь хоть как-то помочь. И абсолютно безразлично примет его помощь Фарамир или оттолкнет. - Какая у тебя мягкая кожа, - удивленно выдает наследник, когда его же правая рука опускается на худое плечо брата, чуть вдавливая того в постель. Фарамир краснеет, опуская глаза в пол, - наверное, прикоснись, и останется синяк.       Боромир тщательно растирает меж ладонями приятно пахнущую травами мазь, прежде чем решительно коснуться чужой спины. Фарамир шипит и сильнее прогибается вперед, стараясь уйти от нежелательного болезненного контакта, так что гондорцу просто приходится вновь водрузить свою ладонь на плечо, не давая дернуться. - Щипет. - Терпи, Фарамир, это скоро пройдет, - но наперекор собственным словам, Боромир подается вперед, дуя на поврежденную спину. Ему кажется, что на сегодня Фарамир достаточно настрадался. - Тебе не стоило перечить ему, - вдруг срывается младшенький и крупно вздрагивает.       Боромиру безумно сильно хочется дать брату пуховой подушкой по голове, да так, чтобы пара темных перьев застряла в волосах. Он смотрит ему прямо в затылок, бездумно разглядывает рыжеватые при свете дня, вьющиеся пряди, острые лопатки и алые полосы, блестящие от подтаившей мази. Рука сама собой взлетает к чужим кудрям, ероша их, и заставляя Фарамира удивленно вскинуться. - Я и сам вправе решать, что мне делать и чего делать не следовало бы. Я не считаю себя неправым, и если отцу угодно злиться, - я не стану препятствовать, - он тщательно подбирает каждое слово, следя за реакцией брата, но тот не кажется обиженным. Наоборот, плечи его наконец расслабленно опускаются вниз. - Отдохни немного.       Фарамиру ужасно хочется возразить, но он милостиво дает уложить себя животом вниз так, чтобы нос уперся в мягкую подушку, приятно пахнущую чем-то смутно знакомым. А напоследок, он чувствует, как его шею опаляет горячее влажное дыхание, а через секунду Боромир зачем-то целует его в загривок.       Он резко распахивает застланные злыми слезами глаза, - Фарамир по пояс в холодной воде бездумно сжимает борты деревянной лодки той, что стала усыпальницей Боромира. Он не вернулся, хотя обещал, клялся, что они еще свидятся, и сейчас, глядя в посиневшее до последний морщинки знакомое лицо, Фарамир ощущает только пустоту. Пустоту и желание отомстить.