ххх
В десять Эвен падает с велосипеда. Он в больнице, потому что упал с крутого холма, но твердо уверен, что он в полном порядке. Он несильно ушибся и сломал руку, но ему десять, с ним не нужно возиться. К нему приходит Исак и бесцеремонно кидает шоколадку в лицо. — За что? — обиженно фыркает Эвен, но берет упавшую на колени сладость, потому что шоколад есть шоколад, а добру нельзя пропадать. Исак прищуривает глаза. — Я просил тебя туда не ездить, — огрызается он, и Эвен удивляется, как в маленьком тельце восьмилетнего мальчика помещается столько гнева. — Раз десять. Эвен усмехается, откусывая шоколадку. — Как по мне, так все пятнадцать, — мямлит он с набитым ртом, и Исак закатывает глаза. — Пятнадцать раз просил, — натянуто исправляется Исак. — Но ты не послушал, и вот к чему это привело. Эвен бросает взгляд на левую руку. — Зато правая цела, — жизнерадостно заключает он. Исак смеряет его неодобрительным взглядом. — Мог хотя бы меня позвать, — фыркает Исак, опуская плечи и словно становясь еще меньше. — Я был бы рядом… на случай… — Уже все, — усмехается Эвен. Исак смотрит на него. — Расслабься, Исак, я в норме, — заверяет он, хотя врачи утверждают иное. — Даже почти не болит. Исак фыркает. — А зря, — за напряжением в голосе слышно издевку. — Поделом тебе. — Да брось, — Эвен кусает шоколадку. — Вообще, хорошо, что я тебя не позвал. Тогда бы мы оба оказались в больнице с переломами и не смогли бы рубиться в Плейстейшн, — напоминает он. — Смотрели бы, как играет Юнас. Юнас – отстой. Из-за плотно сжатых губ Исака вырывается смешок, и он выглядит так, будто его предало собственное тело. Эвен громко смеется, потому что Исак такой Исак. Его лучший друг на два года младше и неизменно ворчлив. Каждый раз, когда Эвен заставляет его заливисто хохотать, Исак выглядит так, словно от этого его жизнь сокращается лет на десять. Эвен напоминает, что смех продлевает жизнь, – Исак напоминает, где находится дверь. — Не думаю, что хочу играть с тобой, — наконец произносит Исак. Эвен немного сдувается, но понимает, что заставил Исака поволноваться, и тот выражает волнение через злость. Поэтому, думает Эвен, Исак может немножко позлиться. Эвен знает, что не Исак должен присматривать за ним, – как раз наоборот. Так заведено с тех пор, когда Эвену было шесть, а Исаку четыре. — Справедливо, — как можно драматичнее вздыхает Эвен. — Но ты же придешь ко мне, когда перестанешь злиться? Люблю, когда меня навещают. Юнас вообще пришел с родителями. Они думают, что я каналья, подающий дурной пример их сыну. — Что ты несешь? — растерянно спрашивает Исак. Эвен прищуривается. — Ты бы знал, если бы читал слова дня в календаре, который я подарил тебе два месяца назад. Исак закатил глаза. — Мне пора, — он развернулся. — Мама ждет снаружи. — Передавай привет, — просит Эвен. — И скажи спасибо за шоколадку. Исак оглядывается. — Я принес тебе шоколадку. Эвен думает, что это не совсем так, потому что у Исака нет карманных денег, а значит, шоколадку купила его мама, и, технически, она и есть адресант, а промежуточные звенья не так важны; но вслух не произносит, ведь Исак и так на него разозлен, поэтому не стоит подливать масла в огонь, пока ему не сломали руку повторно. — Спасибо тебе за шоколадку, — улыбается Эвен. Исак на секунду задерживает на нем взгляд, затем фыркает и отмахивается. — Пока! — прощается Эвен, провожая Исака взглядом и снова оставаясь в одиночестве ненавистной палаты. Слишком много белого, решает Эвен, а тусклые цветы на стенах не оживляют комнату. Он бы нарисовал что-то получше. Вернувшись, мама спрашивает, почему Эвен не позвал с собой Исака. О, ясно, малыш говорил и с ней. Эвен пожимает плечами: да как-то вылетело из головы. Больше мама не спрашивает. Он знал, что наверняка упадет, а Исак кинется за ним (забыв про страх, идиот). Однажды мама попросила его присмотреть за Исаком, и эти слова до сих пор крутятся в голове, являясь определяющим фактором, когда приходится выбирать между «позвать Исака» и «не позвать Исака». Этот случай явно из второй категории. Эвен молчит, потому что это прозвучало бы глупо, а он ненавидит говорить глупости.ххх
В тринадцать Эвену ставят биполярное расстройство. Больничных палат ему хватит на жизнь вперед. Доктор проделал неплохую работу, рассказывая про болезнь, думает Эвен, но едва ли слушает. Родители сидят рядом, крепко держась за руки, и Эвен ждет, что они заплачут. Но они держатся. — Хочешь что-нибудь спросить, Эвен? — спрашивает доктор, и Эвен всегда отвечает нет. Хочется спросить почему, но доктор едва ли найдется с ответом. Видеть бесконечную жалость в глазах родителей он пока тоже не готов. Эвен знает, никто не ответит, почему – такому нет объяснения, это просто бывает. Так что незачем и спрашивать. Исак звонит на вторую неделю затишья. Эвен не берет трубку. Мама убеждает, что лучше рассказать ему обо всем, но Эвен не слушает. Она ошибается. Мать Исака тоже психически не здорова, и Исак плачет после каждого ее приступа, не понимая, что он сделал не так и почему она отказывается от помощи. Эвен не хочет, чтобы Исак из-за него плакал. Эвен должен присматривать за Исаком, не наоборот, но ему кажется, что он только все портит. Ты ни при чем, говорит папа. Ты не виноват. Эвен знает, но ненавидит терять контроль и надеется все исправить. После каждой фазы ему кажется, что все происходит не с ним, – это просто история, которой Эвен делится со своим врачом. — Это был не я, — шепчет Эвен. Доктор терпеливо улыбается. — Нет, ты, — произносит он, и Эвен не понимает, почему он так жесток. Эвен избегает Исака, пока тот не приходит к нему сам. Исаку одиннадцать, и он сердится сильнее, чем три года назад; кажется, вместе с ним растет и его злость. — Почему ты меня избегаешь? — Исак заходит внутрь. Эвену нельзя никого пускать, если родителей нет дома, но он молчит, ведь Исак прекрасно знает: на него правила не распространяются. — Не понимаю, в чем я виноват, Эвен. Я был ужасно подавлен, а теперь злюсь, потому что я ничего не… — Нет, — быстро прерывает Эвен. — Дело не в тебе. Исак опешил. Эвен прекрасно знает, что у него заготовлена целая речь, поэтому перебивает. — Ты прав, — Исак прочищает горло. — Не во мне. Так что, будь добр, расскажи, какого черта с тобой происходит. Эвен не знает, с чего начать. Он избегал произносить это вслух – за него все делали родители. Поэтому Эвен не знает, как это прозвучит из его уст, и узнавать не очень-то и хотелось. Он смотрит на Исака. — Я не могу… — он опускает взгляд, тяжело вздохнув. — Не могу сказать. Исак молчит. Не давит. Эвен каждый раз удивляется обходительности Исака – даже когда слова сквозят злобой, он все равно выглядит гораздо старше своих лет. Эвена впечатляет это настолько, насколько и раздражает. — Тогда напиши, — предлагает Исак. Эвен приподнимает брови, встречаясь с зелеными глазами Исака. Он скрещивает руки, и Эвен видит в нем четырехлетнего мальчика с игрушкой в руках, который стоял на том же самом месте много лет назад. — Я не уйду, пока ты не скажешь, в чем дело. Эвен раздумывает пару секунд. В лучшем случае: Исак остается. Исак понимает. В худшем случае: Исак уходит. Исак напуган. Но он не узнает, что будет дальше, пока не расскажет. Эвен плетется на кухню, Исак держится на расстоянии пары шагов, оставляя личное пространство, хотя обычно он бесцеремонно напрыгивает на Эвена сзади. Эвен знает: так на них сказывается его внутренний дефект, из-за которого безграничное счастье будет сменяться горьким отчаянием, из-за которого Эвен потеряет самого себя. Эвен достает из выдвижного ящика маленькую белую доску, которую мама использует в экстренных случаях, когда нужно записать чей-то номер или рецепт, а блокнот кончается. Доска никогда не закончится, говорит она Эвену. Она чистая, что не может не радовать, и Эвен достает из ящика маркер, раздраженно смотря на него некоторое время. Он не может произнести это вслух, не может заставить себя написать это. Эвен боится, что не сумеет смириться и навсегда останется в личном аду под названием «этого нет, если не думать об этом». Эвен нервно облизывает губы. Обычно он смотрит на привычно решительного Исака, который внушает уверенность, но сейчас одного взгляда на него достаточно, чтобы пойти на попятную и всю оставшуюся жизнь притворяться, что все в порядке, ведь в отрицании очевидного нет ничего страшного. Эвен открывает маркер и пишет. Я биполярен. Прерывисто вздохнув, он отдает доску Исаку. Исак быстро берет ее в руки и читает написанное. А потом перечитывает снова. И снова. Эвен наконец решается посмотреть в глаза Исаку, и он… Растерян. Эвен закусывает губу. Он не знает, куда бежать. Не знает, как объяснить, не причинив вред. Не может облегчить Исаку задачу, потому что сам еще не уверен, что готов принять себя. — Биполярен, — Исак произносит это вслух, и Эвен почти вздрагивает. — И поэтому… Эвен кивает. Можно не заканчивать фразу; поэтому Эвен избегал его. Эвен смотрит, как меняется лицо Исака: сначала он растерян, затем во взгляде мелькает нечто вроде облегчения, которое потом сменяется решимостью. Ни намека на гнев, которого Эвен боялся больше всего. — Хорошо, — Исак протягивает Эвену доску. Он молча забирает ее. — Хорошо. Я приду завтра. И в этот раз открой мне, мудак. Обычно Эвена забавляет, как ругается Исак, но сегодня он молча провожает его взглядом. Когда родители возвращаются, они сначала смотрят на доску, затем на Эвена – он так и не двинулся с места после ухода Исака. Мама обнимает его, как будто он снова пятилетний мальчик, которому приснился ночной кошмар, а отец спокойно стирает с доски, и через секунду пугающих слов уже нет. Исак возвращается на следующий день. Эвен никогда не признается даже самому себе, что боялся, что Исак просто сбежит, дав пустое обещание, чтобы не расстраивать Эвена, и это его полное право. Сегодня они в уединении комнаты Эвена, а у Исака с собой целая кипа бумажек. Эвен закрывает дверь, и Исак шлепается на пол. — Так, — кивает Исак, раскладывая бумаги на полу. Эвен непонимающе наблюдает за ним. — Я покопался в интернете и, думаю, уловил общую суть биполярки, — объясняет он. Эти слова производят на Эвена странный эффект. — Знаю, у всех по-разному, – так, по крайней мере, пишут на форумах – но суть одна, да? — Исак смотрит на растерянного Эвена. — Маниакальная и депрессивная фазы? Эвен кивает, сглотнув. Исак продолжает. — Мой друг Магнус… Ты его вроде знаешь. Светловолосый такой, — небрежно бросает Исак, но Эвен помнит. Пацан разевает рот каждый раз, когда Эвен подходит к Исаку, будто не может поверить, что кто-то взрослый и высокий может тусоваться с ними. Эвену он нравится. — Его мама биполярна, он еще давно говорил, но мы как-то не поднимали эту тему, а вчера я поговорил с ним, и он сказал… — Исак хмурится, перебирая бумаги, которые разложил вокруг, как ограждение. Его лицо светлеет, когда он находит тетрадный лист, исписанный корявым почерком. — Вот. Он сказал, что нам нужен план на случай, когда ты… — Исак хмурит брови, поднося листок к лицу и пытаясь разобрать написанное. — Когда начнется маниакальная стадия. Уже думал об этом? — Исак испытующе смотрит на Эвена, встречая ошеломленный взгляд. Исак вздыхает. — Ага, значит, нет, — он закатывает глаза. — Придумаем. Потому что ты можешь… мм, пораниться или типа того, не нарочно, знаю, но главное, чтобы не было, как его… — Исак берет другой лист. — Рецидива! В случае рецидива состояние ухудшается. Эвен знает. Знает, что Исак умный, и всегда знал, а еще знает, что он очень хороший, со своими недостатками, конечно, но Эвен… Эвен еще никогда не чувствовал такой непреодолимой любви к этому мальчику. Никогда. Конечно, он любил своего лучшего друга, но не так всепоглощающе, не так сильно, как сейчас. Эвен был благодарен ему как никогда. — Некоторые советуют прятать от тебя кредитки, — продолжает Исак, не замечая состояния Эвена. — Но это если у тебя все совсем плохо с финансами. А у тебя еще даже нет своих денег, так что… Не суть. Но ты… Какие таблетки ты принимаешь? — Исак встречает благоговейный взгляд Эвена. — Эвен, — он щелкает пальцами, привлекая внимание. — Ты же принимаешь таблетки? Эвен кивает. Лицо Исака светлеет. — Хорошо, это… это хорошо, — облегченно выдыхает Исак. Он смотрит на принесенные листы, потом на Эвена немного затуманенным взглядом, губы слегка подрагивают. — Я просто… Я рядом, — обещает Исак. У Эвена в горле встает ком. — Я не так уж много успел узнать, но я справлюсь, просто не… не отталкивай меня больше, ладно? — Исак трет нос рукавом. Эвен делает вид, что не замечает, как Исак плачет. — Я хочу быть рядом. Эвен сглатывает. Кивает. В глазах немного щиплет. — Ладно, — шепчет он и садится напротив Исака за баррикадой корявых распечаток. Они смотрят друг на друга, и Исак совсем не боится. — Я присмотрю за тобой, — обещает Исак, в его глазах плещется решительность. Эвен прерывисто смеется. — Хорошо, — соглашается он, и Исак продолжает рассказывать о том, что успел узнать, и Эвен ему позволяет.xxx
В пятнадцать Эвен знакомится с Соней. Исаку тринадцать, и он от нее не в восторге (хотя, кажется, Исак не в восторге от женского пола в принципе, поэтому больше предпочитает зависать с Юнасом, Магнусом и новым другом Махди), но Эвен считает, что Соня красивая, умная и сообразительная, а еще ей нравятся фильмы восьмидесятых, которыми ее заваливает Эвен. Исак не разделяет эту повернутость, и очень жаль, думает Эвен, что ему не дано понять гений Джона Хьюза. — Приглашу ее на свидание, — Эвен вертит карандаш в руке, делая вид, что занят домашкой. Исак, напротив, ответственно выполняет свое за столом. — Думаю, я ей нравлюсь. Исак прыскает. — С чего бы вдруг ей понравилась твоя мерзкая рожа, — бормочет он, и Эвен кидает в него подушку. — Ай! — Исак трет пострадавший затылок. — Как грубо. — Ты назвал меня мерзким, — замечает Эвен. — Наказание соответствует преступлению, Ваша честь. Исак громко вздыхает и поворачивается к Эвену. — Напомни, почему ты решил пригласить ее? — он приподнимает бровь. — Потому что она привлекательная или потому что смотрела «Клуб ‘Завтрак’»? — О, Исак, — драматично вздыхает Эвен, перекатываясь на спину и свешивая голову с кровати. — Твой убогий, недоразвитый тринадцатилетний умишко еще не дорос, чтобы осознать силу истинной любви. Исак закатывает глаза. — Отвали, — бормочет он. — Ты слишком плохо ее знаешь, чтобы утверждать, что это истинная любовь. — Ты прав, — нараспев произносит Эвен, переворачиваясь на живот и подпирая голову обеими руками. — Поэтому я позову ее на свидание. Чтобы узнать получше и, возможно, влюбиться. Исак возвращается к домашней работе. Эвен не видит его лица, поэтому не знает, о чем тот думает. Эвен всегда умел безошибочно определять, когда Исак врет, по выражению его лица – это было своеобразной константой их отношений. — Дело твое, — Исак что-то пишет в тетради. — Но с появлением девушки будет мало свободного времени. Эвен смягчается. — Тебя это беспокоит? Что у меня не останется времени на тебя? Исак фыркает. — Нет, — но больше похоже на да. — Оу, Исак, — усмехается Эвен. — Для тебя я всегда найду время. Всегда нахожу с тех пор, как мне было шесть, — напоминает он. — С появлением в моей жизни прекрасной леди ничего не изменится. Рано или поздно она появится и в твоей. Исак смущенно смотрит на Эвена, и тот не знает, вызвано ли это его словами. — Скажешь ей, что биполярен? — спрашивает он. Эвен сдувается. — Исак, зачем, — Исак встречается с ним взглядом, и на этот раз он серьезен. — У тебя есть привычка выбрасывать эту деталь из любых отношений, — голос Исака тихий – надтреснутый, думает Эвен, – но решительный, и это слышно за сто миль. — Это нечестно. По отношению к другим, не к тебе, — лицо Исака немного светлеет. — Тебе нечего стыдиться, — тихо напоминает он Эвену. — Знаю, — огрызается Эвен, садясь на кровати и избегая взгляда Исака. Он берет учебник, делая вид, что читает, чтобы избежать дальнейшего разговора. Исак прошел вместе с ним через многое. За два года дозировка таблеток менялась раз пять, это говорило о том, что приступы были по большей части спонтанными. Эвена госпитализировали бессчетное количество раз – Исак всегда был рядом. Каждый раз, когда казалось, что в этот раз Исак точно испугается и уйдет, он неизменно приходил, молча протягивал шоколадку – совсем как в первый раз много лет назад – и садился рядом. Исак рядом, когда Эвен подавлен, рядом, когда он спит часами напролет, говорит с ним, даже если у Эвена просто нет сил на это. Исак всегда рядом, его не пугает неизвестность, о расстройстве он знает едва ли больше Эвена, но это не мешает продолжать заботиться. Так что легко сказать, что стыдиться нечего, потому что Исак видел худшее. Легко, ведь он знает и любит Эвена, и, даже несмотря на биполярное расстройство, Эвен всегда остается просто Эвеном. Легко быть Исаком. Ни о чем не волноваться, не нести на плечах неподъемное бремя. Круто, наверное. — Скажу когда-нибудь, — наконец отвечает Эвен Исаку, сверлящему его взглядом. — Не буду опережать события, но, если выльется во что-то серьезное, скажу. Ладно? Они встречаются взглядами. Исак прикидывает, а затем говорит: — Ладно, — кивает. — Хорошо. — Хорошо, — бормочет Эвен. И, вопреки всем ожиданиям, все хорошо. После трех свиданий с Соней Эвен понимает, что все серьезнее, чем предполагалось, поэтому он старается быть максимально честным, когда говорит ей о своей болезни, потому что хочет, чтобы она была готова ко всему, если согласится стать его девушкой. Она долго смотрит на него, и кажется, хочет отказаться. — Это самое странное предложение встречаться из всех, что я слышала, — усмехается она. — Но я согласна. На все. Эвен моргает, опешив, а затем широко улыбается. — Хотя я не так уж много знаю о биполярном расстройстве, — говорит Соня извиняющимся тоном. Эвен уверяет, что все в порядке. — Но я узнаю, — обещает она, и Эвену почти смешно от того, как сильно Соня напоминает ему Исака, сидящего в ворохе бумажек много лет назад. — Обещаю. Эвен верит и наклоняется, чтобы поцеловать ее раз, потом второй. Ее губы мягкие и на вкус как вишня. Эвен думает, что может целовать ее вечность, и ему не надоест. Он обнимает ее за талию и притягивает ближе. Она смеется в поцелуй, и все хорошо, действительно хорошо. Исак, кажется, скисает, когда Эвен рассказывает ему на следующий день. Эвен, рассчитывающий на другую реакцию, хмурится. — Опять переживаешь из-за свободного времени? — спрашивает Эвен, идя за Исаком по коридору школы. — Потому что я уже сказал… — Эвен, — Исак поднимает руку, останавливая его. — Я сказал, что рад за тебя. Не знаю, что еще ты хочешь от меня услышать. — Ты не выглядишь особенно… — У меня был долгий день, — Исак останавливается у шкафчика. Вводит код, но замок не поддается. Эвен наблюдает за молчаливой войной со шкафчиком и начинает понимать, откуда такое напряжение в голосе. — Я уверен, что только что завалил тест… — Нет, конечно, ты же самый умный парень из всех, кого я знаю… — …и я должен закончить планирование дня рождения Магнуса с Юнасом и Махди, так что прости, что у меня есть свои дела и я не прыгаю от радости. Эвен закусывает нижнюю губу. Он совершенно забыл про день рождения Магнуса. И у него уже есть планы на пятницу. Когда Исак начинает колотить по шкафчику кулаком, Эвен решает пока не говорить об этом. — Прости, что достаю, — бормочет Эвен и собирается уходить, но Исак тяжело вздыхает, удерживая его взгляд. — Прости, — Исак сжимает челюсти. — Я правда устал. Но я рад за тебя, — Исак слегка, но искренне улыбается. — Рад, что она подходит тебе. Не хочу, чтоб ты думал, что я не желаю тебе счастья. Иногда Эвен забывает об их разнице в возрасте. Обычно Исак ничем не отличается от сверстников, но Эвен теряет дар речи, когда бывают исключения. Исак, который яростно отбрасывает контроллер, проиграв в видеоигре, вдруг забывает про все проблемы и дела, чтобы порадоваться за лучшего друга. Когда Эвену кажется, что он знает Исака лучше всех, тот выкидывает нечто подобное, напоминая, что все еще остается загадкой. — Спасибо, мелкий, — шутит он, зная, насколько сильно Исак не любит, когда Эвен так его называет. Верный себе, Исак закатывает глаза и бьет по шкафчику, пока тот наконец не сдается. Исак облегченно выдыхает и запихивает в него учебники. Эвен удивлен, что не слышит возмущенных воплей школьного имущества в ответ на такие экзекуции. — Приберись в шкафчике, — предлагает Эвен, Исак смотрит на него через плечо. — Приберись в жизни, — ухмыляется Исак в ответ, и Эвен смеется. Исак – загадка. Эвен хлопает друга по спине. — Пойду поищу свою девушку, — уголки его губ приподнимаются на последнем слове. — Девушка. Слышишь, Исак? У меня есть девушка, — говорит он, уходя в обратном направлении и выбрасывая в воздух кулак, как Джон Бендер. — Так-то! — даже с другого конца коридора Эвен видит, как закатываются глаза Исака.ххх
Эвену семнадцать, когда Исак решает рассказать о своей ориентации. Эвен ошарашен и ненавидит себя за это. Он почти понимает. Эвен проводит много времени с Соней, и с тех пор, как он решил пойти в Бакка вместо Ниссен (куда идет Исак, не входящий в число креативных СМИ-задротов), их с Исаком общение значительно… ограничилось. Не так, как могло бы, конечно, потому что Эвену кажется, что он не протянет без Исака и трех дней, но бывает и такое, и в такие дни приходится непросто. Они постоянно созваниваются, чтобы узнать, как дела, но вместе проводят не так много времени – Эвен обзавелся такими же дружками-задротами в новой школе, а к прежней компании Исака успели прибиться Эва – новая девушка Юнаса – и четыре ее подруги, поэтому они просто… Эвен должен был понять. Должен. Раньше он безошибочно умел считывать эмоции с лица Исака, а сейчас тот сидит напротив, нервно теребя кромку толстовки и приоткрыв рот. Исак поднимает на него взгляд. На лице чистый, неподдельный страх. Эвену больно от того, что Исак думает, будто он когда-нибудь… когда-либо… — Я не буду тебя мутузить, — он пытается пошутить, вспоминая их первую встречу много лет назад. Исак смущен, и Эвен понимает, что тот был слишком мал, чтобы запомнить хоть что-то с той встречи, поэтому быстро исправляется. — Нет, я… Спасибо, что сказал, — Эвен старается звучать искренне. — Я горжусь тобой. Ты гей. Это… В смысле, это круто, — Эвен смеется над нелепостью собственных слов. — Что за херню я несу? Исак слабо улыбается в ответ. — Ты никогда не знаешь, когда лучше заткнуться. Эвен смеется. — Это просьба? Намек? Лучше замолчать? — Исак кивает. — Пожалуйста. — Тогда что мне сделать? — интересуется Эвен. Исак думает недолго. — Обнять меня? — его голос тихий, почти напуганный, будто Эвен больше не притронется к нему после услышанного. Эвен мягко улыбается и притягивает Исака ближе, крепко обнимая за плечи и утыкаясь носом ему в шею. Исаку стоит понять, что ничто в мире не заставит Эвена оставить его. Ничто и никогда. Исак не уйдет. Эвен тем более. Исак прерывисто вздыхает, обнимая Эвена за талию. Прикосновения, как и всегда, обжигают, словно открытый огонь, и Эвен ведет носом дорожку от шеи к макушке Исака. — Я скучал, — признается он, посмеиваясь. Исак облегченно выдыхает. — Ну слава богу. Думал, я один с ума сходил без тебя. Эвен растроганно смеется, чувствуя подступающие слезы, и отстраняется, замечая в глазах Исака слезы. — Два идиота, — бормочет он, мягко стирая влагу с щек Исака большими пальцами. Исак обхватывает запястье Эвена, слегка улыбаясь. Эвен обожает эту улыбку, и самому трудно поверить, как сильно он по ней скучал. — Так, — Эвен опускает руки, но пальцы Исака все еще держат его запястье. — Уже запал на какого-нибудь бестолковку из школы? — поддразнивает он. Исак закатывает глаза, но слегка краснеет, Эвен приподнимает брови от удивления. — Да ладно, — выдыхает он. — Боже мой, только не говорите мне, что Исак Вальтерсен влюбился. Исак убирает руку с запястья Эвена и сталкивает того с кровати. Эвен грохается на пол, но не чувствует боли из-за смеха. — Так, а ну выметайся, — требует Исак, отчего Эвен заходится новым приступом смеха. Исак сгребает четыре подушки и поочередно запускает в лицо Эвену. — Ты жесток, — наконец выдыхает Эвен. Исак уже сидит рядом с ним, Эвен лежит на спине и смотрит на него снизу вверх. — Закончил ржать надо мной? — Исак приподнимает брови. Эвен посмеивается. — Ага, — обещает он. — Но ты должен сказать, кто тебе нравится. Исак мнется. — Не могу, — бормочет он. — Это неправильно. — С чего бы это? — хмурится Эвен. — У него есть девушка, — Исак облизывает губы. — Это я? — предполагает Эвен. В него летит очередная подушка. — Эй! — Эвен фыркает, тыча в сторону истерично смеющегося Исака. — Все возможно, так что не ври мне. — Ну да-да, — кивает Исак сквозь смех. — Может, где-нибудь в другой вселенной. — Она всего одна, — исправляет Эвен. Исак приподнимает бровь. — М, неа, — Исак качает головой. — Выдающиеся ученые… — Агх, — прерывает Эвен. — Скукотища. Исак запускает руку в волосы Эвена, и тот поднимает на него взгляд, ощущая мягкие прикосновения к коже. Эвен так сильно скучал, что ему почти физически больно. — Я к тому, — продолжает Исак. — Вселенная не едина. Их сотни. Тысячи. Миллионы. И каждая зависит от нашего выбора. Эвен хмыкает. — Разъясни, — настаивает он. Исак вздыхает, перебирая волосы Эвена, закрывая глаза и теряясь в ощущениях. — Это как… Мне предлагают на выбор яблочный и вишневый пироги, и я выбираю, тщательно все взвесив, разумеется. — Само собой, — подтверждает Эвен. — Если я выберу яблочный, где-то в другой вселенной другой Исак выберет вишневый, — воодушевленно поясняет Исак. Эвен любит, когда он такой. — Все остальное то же самое, но только в одной вселенной пирог вишневый, а в другой яблочный. Эвен хмыкает. — Так значит, — он открывает глаза, встречаясь взглядом с Исаком. — Если ты предпочтешь рассказать мне, кто тебе нравится, где-то в других вселенных бедняги-Эвены обречены оставаться в неведении? — невинно моргает Эвен. Исак закатывает глаза. — Ты вполне можешь оказаться в их числе, — Эвен притворяется оскорбленным. — Просто скажи, что это я, — Исак смеется, но вдруг сникает. Эвен не хочет давить, если Исак не хочет рассказывать. Исак стонет, будто услышав мысли Эвена, и закрывает лицо руками. — Это Юнас, — бормочет он немного приглушенно, но Эвен слышит. Эвен не знал, что должен почувствовать, услышав ответ, но точно не думал, что сердце будет так болезненно сжиматься. — Хм, — Эвен облизывает губы, размышляя. — Ну, оно и понятно. Он твой лучший друг, — предполагает он. Исак смотрит на него сквозь пальцы. — Ты мой лучший друг, — напоминает он. — А он второй по значимости, — усмехается Эвен, запуская пальцы в волосы Исака. — Чувства – это нормально. — Я даже не уверен, что это чувства, — Исак опускает руки, неловко ежась. — Я просто типа… физически… — Реально? — переспрашивает Эвен. — Даже так… — Эвен играет бровями. Исак фыркает, стряхивая его руку. — Заткнись, — смеется он. Эвен ухмыляется. — Нет, если тебе нравится, когда волосы растут не здесь, — он тянет себя за светлую челку. — Дело твое. Исак смеется громче, но Эвен не позволяет чувствам взять верх. Нет, нет, все прекрасно, он не даст волю сердцу, не станет причинять себе боль и не позволит мыслям растекаться. Он должен контролировать тело и разум, нельзя раскисать. Если отключить мысли, они обязательно вернутся и только запутают. Только запутают. В ушах все еще звенит смех Исака, лицо беспечно, а глаза горят, и Эвену кажется, что он смог бы остаться в этом моменте навечно. — Скажешь ему? — тихо спрашивает Эвен. Исак качает головой. — Вряд ли, — он ложится рядом с Эвеном. — Хотя я чуть не наделал глупостей. — Каких? — Я чуть не… — Исак выглядит пристыженным. — Эва рассказала, что целовалась с Крисом на Хэллоуин, и я чуть не рассказал об этом его девушке, — он пытается заглянуть в глаза Эвену, который увлеченно разглядывает профиль Исака. — Потому что решил, что будет еще хуже, если она не узнает, — Эвен приподнимает брови. — Так почему не сказал? — Исак пожимает плечами. — Не знаю. Думаю… ты бы, — пытается объяснить он. — Ты бы никогда не поступил так мелочно. Эвен не был так уверен. Есть люди, ради которых он бы пошел и не на такое. — Может, где-нибудь в другой вселенной другой Исак рассказал, — поддразнивает Эвен. Исак тихо смеется. — Интересно, чем бы это обернулось для него, — размышляет он. Эвен поворачивается на бок, смотря на устало прикрытые глаза Исака. В голове не укладывается, что существует вселенная, в которой они не знакомы. В которой он не встретит Исака. Эвен уверен, Исак – его константа в любой вселенной. — Это важно? — спрашивает Эвен. Исак приоткрывает один глаз, смотря на задумчивого Эвена, и снова закрывает. — Нет, — Исак улыбается. — Не думаю. Звонит телефон Эвена. Соня. Он отрешенно смотрит на фото звонящего, и ему кажется, что это то самое чувство, когда забываешь о ком-то на время. Эвен совершенно забыл о ее существовании в моменте их с Исаком настоящего. Соня казалась старым воспоминанием, а фото на заставке – ненастоящим. — Ответишь? — спрашивает Исак, наблюдая за Эвеном. Палец замирает над экраном на пару секунд, а затем Эвен сбрасывает и выключает телефон. — Не, — Эвен откидывается назад и смотрит на Исака. — У нас ведь еще есть время? Исак улыбается. — Есть.ххх
В девятнадцать Эвен целует лучшего друга. Никакой романтики. Все начинается буквально с ничего. Эвен проигрывает очередной раунд, Исаку скучно, и они переговариваются на отвлеченные темы. Исак пытается чем-то занять Эвена, потому что тот часто подавлен с тех пор, как перевелся в Ниссен (спасибо Микаэлю, любезно разболтавшему о расстройстве Эвена всей школе), а Исак не может не волноваться, видя грустного Эвена. Бывают дни, когда Эвену кажется, что Исаку будет лучше без него, – порой почти верит в это, но Исак всегда рядом. Он рядом, и Эвен думает, что тот слишком прочно закрепился в его судьбе, чтобы просто отпустить. В конце концов видеоигры надоедают настолько, что Эвен просит Исака помочь с подготовкой к предстоящему тесту по биологии. Исак, как истинный задрот, проворно соглашается, и они оба усаживаются на кровать. Эвен откидывается на подушки, а Исак просматривает карточки, которые сделал специально для этого. — Правда или ложь, — Исак задает пятый по счету вопрос. — Антибиотик – это препарат, содержащий убитые или ослабленные микроорганизмы. Эвен даже не обращает внимание – он упивается Исаком. Исак здорово вырос за все это время. Конечно, он все еще ниже Эвена, но в какой-то момент произошел резкий скачок в развитии, и за какой-то год – всего год, он клянется – маленькое, доброе личико принимает резкие черты, особенно в области скул, нос заостряется, плечи становятся шире, а глаза – зеленее, если такое возможно. Толпы девчонок в Ниссене пытаются завоевать его сердце (ведь в курсе только самые близкие), и Эвен понимает, почему. Он и вообразить не мог, что Исак так сильно вымахает. И, само собой, люди начинают замечать, насколько Исак красив. Эвену хочется схватить их всех и прошептать: «Я заметил первый». Эвен облизывается, встречаясь взглядом с Исаком. Он не перестает думать об этом с того самого дня, когда Исак признался Эвену в своей сексуальности, а Соня впервые исчезла из плоскостей его существования на многие часы, пока не напомнила о себе. Он не перестает думать об этом с тех пор, как в сердце защемило от мысли, что однажды Исак влюбится и найдет кого-то. И пусть это еще не случилось, но что тогда? Что будет делать Эвен? Это нечестно, он в курсе. У него есть Соня, одна из самых добрых и понимающих людей, которых знает Эвен. Она не уходит, когда все плохо, даже если Исак – единственный, кого хочет видеть Эвен. Она понимает. Позволяет жить. Но он ее не любит. И не уверен, что вообще когда-то любил. Уж точно не так, как хотелось бы ей. — Правда или ложь, — повторяет Исак уже тише, вырывая Эвена из ступора. — Ты хочешь поцеловать меня прямо сейчас. Сердце Эвена стучит где-то в глотке, застревая там, взгляд прикован к Исаку – он храбрится, но Эвен видит сквозящее во взгляде волнение. Эвен понимает, что это тот самый решительный шаг, который он так боялся сделать целых два года, и Исак делает его не колеблясь. Эвен тянется к Исаку, гладя его по щеке большим пальцем. Исак прерывисто дышит, кадык нервно подрагивает. Эвен смотрит на него, чувствуя, как затуманивается взгляд. — Правда, — тихо бормочет он, а затем… Исак целует его первый – об этом Эвен непременно расскажет внукам, когда те подрастут. Исак целует первый – неуклюже, но так сладко, даря непередаваемое ощущение, словно его губы – глоток свежего воздуха, которого Эвен был лишен бесконечно долго. Губы Исака теплые и мягкие, а мир просто замечательный, мир полыхает в огне. Это то, чего хочет Эвен, то, что кажется таким правильным, то, чего ему не хватало всю жизнь. Когда Эвен слегка наклоняет голову и углубляет поцелуй, Исак едва не задыхается, обескураженный вседозволенностью. Исак целует настойчивее, вмиг оказываясь на коленях Эвена, забывая про карточки и отбрасывая тяжелый учебник на пол. Одна рука Эвена ложится на затылок Исака, вторая забирается под футболку и ведет по спине. Прикосновение к его коже наконец притупляет боль в пальцах, которую Эвен, кажется, ощущал все это время. Исак ерзает, но, когда Эвен сдавленно стонет, подаваясь вперед, отстраняется. — Эвен, — бормочет он, но Эвен целует его снова. — Эвен, — повторяет Исак ему в губы. — А как же Соня? Боже. — А что с ней? — спрашивает он. Соня далеко за пределами сознания и восприятия Эвена. — Эвен, — Исаку, кажется, с большим трудом удается оторваться от губ Эвена, и тот разочарованно стонет. — Исак, Исак, позволь мне… — он целует Исака вдоль линии подбородка. — Я так хочу… — Исак прерывисто дышит, но продолжает упорствовать. — Так нечестно по отношению к ней, — выдыхает он, отклоняя голову, чтобы дать простор губам Эвена. — О боже, — Эвен прикусывает кожу под подбородком, и звук, сорвавшийся с губ Исака, пускает волну дрожи вниз по позвоночнику. — С каких пор ты… — Эвен, — выдыхает Исак, чуть наклонив голову, и Эвен чувствует дыхание на своих губах. — Не хочу ничего делать, если я просто… — запинается Исак. — Я просто? — помогает Эвен. — Нет, если я просто останусь в секрете, — Исак отводит взгляд. Эвен фыркает, беря его за подбородок и заглядывая в глаза. Эвен смотрит на своего прекрасного мальчика, и он его, полностью его. — Ты самый плохо скрываемый секрет из всех, — говорит он, и это чистая правда. Он уверен, все в курсе, что Исак значит для Эвена гораздо больше любого на планете, в солнечной системе, во вселенной. Исак прижимается лбом ко лбу Эвена, и тот тонет в ощущениях. — Но Соня… — Она не ты, — Эвен касается кончика носа Исака. — Логично, — тихо смеется Исак. — Само собой, она не я. — С ней не так, как с тобой, — шепчет он, чувствуя, как сладко щемит в груди, как бешено бьется сердце, как по позвоночнику проходит волна дрожи. — Никогда в жизни не испытывал ничего подобного. — Я тоже, — шатко выдыхает Исак. — К тому же, — Эвен подается вперед, проводя рукой по волосам Исака. — Ты всегда был рядом, несмотря ни на что, задолго до появления Сони. Исак смотрит на него. — Ты хочешь, чтоб я поцеловал тебя снова. — Правда, — посмеивается Эвен, перебирая волосы на загривке Исака. — Но я серьезно. Рука Исака ложится на грудь Эвена. — Твое сердце, — шепчет он в изумлении. Бьется со скоростью восемьдесят миль в час. — Под его ритм самое оно писать песни о тебе. — А снять фильм? — Тысячу, — усмехается Эвен. — Тысячу фильмов. Исак смотрит на него, кажется, целую вечность. — Правда или ложь, — он наклоняется. — Ты меня любишь. Дыхание Эвена сбивается. Он целует Исака в уголок губ. — Правда, — шепчет он, и ничто и никогда не будет правдивее. — Всегда было правдой.ххх
Эвен извиняется перед Соней в последний раз. Он забыл забрать ее из аэропорта, потому что был с Исаком. — Все хорошо, — говорит ему Соня, стоя напротив. — Это был не ты. — Нет, я, — он повторяет давние слова своего врача. Он был прав. Это Эвен. Это он. — Это был я, и я был с ним, — лицо Сони выражает понимание. — Прости меня, — шепчет он. Ему нечего больше сказать. — Прости. Соня, кажется, пытается сморгнуть слезы. — Знаешь, я всегда боялась… — сглатывает она. — Всегда боялась, что ты поймешь. Эвен смотрит на нее. — Пойму? — Что любишь его, — тихо смеется она. — Всегда любил. Ты смотришь на него так, как никогда не смотрел на меня. Эвен знает, что в бесконечном множестве реальностей из миллионов других возможностей всегда выбирает Исака. Снова и снова. Эвену жаль, что Соня оказалась меж двух огней. — Мне жаль, — произносит он. Соня качает головой и улыбается. — Мне тоже, — она обхватывает его лицо ладонями. — Он тебе подходит, — шепчет она. — Знаю, — соглашается Эвен. Подходит и всегда подходил. Она отпускает его в последний раз. — Прощай, Эвен. Эвен ответит, только когда фигура Сони, уменьшающаяся с каждым шагом, пропадет из поля зрения: — Прощай, Соня.ххх
Исак оказывается в объятиях Эвена, как только переступает порог. Он уже знает, что произошло. Исак хочет его утешить. Эвен не понимает, как Исак может знать все и ничего. Эвен укладывает Исака на кровать, целуя в макушку. — Ты знаешь алфавит? Исак хмурится и смущенно смотрит на Эвена. — Эвен, что… Эвен улыбается. — Двенадцать лет назад я стоял вон там, — Эвен указывает в угол комнаты. — А ты – вон там, — кивает он чуть левее. — У тебя был игрушечный Барни… — Боже, — стонет Исак, утыкаясь лбом в грудь Эвена. Эвен посмеивается. — Я спросил, знаешь ли ты алфавит, — заканчивает он. Исак молчит несколько секунд. — Я не знал, — тихо говорит он, хотя Эвен не рассчитывал на ответ. — И ты научил меня. Эвен смеется. — Ты помнишь, — поддразнивает он. Исак смотрит на него. — Кое-что, — признается Исак. — Все будто в тумане, но в основном, я помню тебя. Эвен улыбается. Он не говорит вслух, но чувствует примерно то же самое после каждой фазы. Все будто в тумане, но в основном, он помнит Исака. — Как думаешь, что Исак и Эвен делают сейчас в другой вселенной? — Исак кладет голову на грудь Эвену, задумываясь на секунду. — Может, то же, что и мы, — говорит он. — Только если Эвен не остался Соней. — Вот ублюдок, — Эвен возмущенно выдыхает. — Не то слово, — ухмыляется Исак. — Так что хорошо, что я застрял в этой вселенной с этим Эвеном. Эвен целует Исака в нос, заставляя поморщиться. — Если тебе станет легче, то я уверен, что ни один Эвен не выберет Соню. — С чего ты взял? — Исак приподнимает бровь. Эвен улыбается. — Потому что это даже не обсуждается. Исак сглатывает. Тянется к Эвену, молча прося о поцелуе. Эвен дарит ему один. А потом еще и еще, пока Исак не засыпает в его объятиях. Эвен долго смотрит на него, пока может, пока есть возможность, пока не потерял… Хотя этого он не знает. Не знает, потеряет ли его. Может, и да. Может, это ненадолго, но в эту самую секунду… Кажется, они бесконечны.