Мимолётная слабость

Созданное в спешке заклинание оказалось слишком мощным. Масаки никогда не беспокоился о том, что может причинить кому-то вред своей силой. Для него абсолютное превосходство было в порядке вещей и не подлежало сомнению. Пожалуй, при должном старании он сумел бы победить и Дзюмондзи из Первой школы. Однако вся его искусность в ведении магического боя превратилась в детский лепет из-за того, кого называли сорняком — учеником второго сорта. И совершенно незаслуженно, надо полагать. Тацуя Шибо был опасным противником и — в этом Масаки не сомневался — отличным партнером. Все эти мысли за какие-то доли мгновения промчались в голове Масаки, смешавшись со всепоглощающей паникой. И страшился он не того, что команду Третьей школы снимут с соревнования или Первая захочет мстить за гибель своего ученика, нет. Масаки думал только о том, что может из-за собственной глупости потерять Тацую, который сейчас с поистине невероятной скоростью разрушал нацеленное на него смертоносное заклинание. «Не успеет» и «как это получилось» шептал Масаки непослушными губами. Этой идеальной случайностью наверняка управлял кто-то извне, однако в тот миг логика окончательно покинула Масаки, оставив лишь отрицание с невозможностью принять еще одно убийство собственными руками. Взрыв сотряс поле игры, и ударная волна толкнула Тацую прямо в спину, ломая кости и сдавливая органы. Масаки неоднократно такое видел и знал, что люди больше не встают — слишком много внутренних повреждений. И все же Тацуя был жив. Масаки вслушивался в его тяжелое дыхание и не мог сдвинуться с места, словно парализованный или примороженный к земле. Сил не хватало даже на горькое «прости» одними губами. Как будто Масаки знал, за что извиняться. За панику? За вышедшую из-под контроля магию? За высокомерие перед боем? Впрочем, Тацуе не требовались извинения. Масаки смотрел в его глаза и не видел там ни упрека, ни гнева — только усталось и капельку сожаления. — С нетерпением буду ждать следующей встречи, — повторил Тацуя недавно услышанные слова и протянул руку вперед, словно пытаясь заправить за ухо волосы Масаки. «Я разберусь» — Масаки читал уже по губам.