Сложить две радуги и умножить на баскетбол

– А ты не такой, каким кажешься поначалу... – Ну, я не могу вести себя недостойно перед сестрой... Душевая наполнялась вздохами, стенки тесной кабинки быстро запотевали. – А втихаря, значит, подрачиваешь на моделей? – Ага, на мальчиков. Полуукус в плечо, от чего Кисе стонет и бьет ладонью по матовой перегородке. Рёхей слишком страстный, обжигающе страстный. Лопатки плавятся от жара его прижавшегося сзади мускулистого сильного тела. Как будто крылья готовы прорезаться. Опытность поражает. Его тело знают едва ли не лучше, чем он сам. Сасагава не мучает его долго – не та атмосфера, натягивает презерватив и, заставляя Кисе склониться еще ниже, провезя подушечками пальцев по влажной стенке душа, проталкивается в его разогретое тело. Рёта выгибает спину, задыхаясь в попытке сдержать стон, но все же выпускает его, слыша, как он отдается от кафельных стен. Вряд ли блондин мог бы припомнить еще что-то подобное в своей жизни. Воду они не включают, Рёхей не дает тонкой руке дотянуться и открыть кран. А так хочется ощутить на спине спасительную влагу, остудить кипяток прикосновений, вернуть ясность в мысли. Но вместо этого лишь горячие толчки внутри, их резкость и настойчивость выбивают из тела разум, оставляя только стоны, которые не хватает самообладания сдерживать. Кто-то остался в зале, услышит, придет, стыд, разоблачение – бросаются в атаку оставшиеся «правильные» мысли. Бросаются и разбиваются о новый стон, громче прежнего, при очередном действительно правильном проникновении. Еще одном, еще, еще... Что эти мысли по сравнению с мощью оргазма, подступающего к легким и с собирающимся в паху наслаждением?.. Кисе улыбается – давно им так не управляли в сексе. Давно не давали почувствовать себя беспомощным девственником без малейшего контроля над собственным телом. Крепкие пальцы отпускают его руку, и Рёта с облегчением обхватывает стоящий колом член, начиная судорожно ласкать себя в такт толчкам, расплавляющим его внутренности. Темп руки сбивается, по мышцам пробегают мурашки, не давая довести тело до разрядки. От партнера это не укрылось, и вот уже слегка шершавая ладонь бывшего боксера уверенно двигается по возбужденной плоти блондина, узко сжимаясь на ней и принося абсолютный кайф. Еще несколько минут бешеного темпа, и Сасагава кончает, напоследок обдавая жаром дыхания спину Кисе. Выходит, но не отпускает, прислоняет к стенке душа и опускается на колени. Горячий плен умелого рта, комбинация резких, но не грубых ласк, баскетболист почти скулит, царапает стенки ногтями и, запрокинув голову, изливается в чужую руку, выпуская тягучее, словно мед, возбуждение и давая ему распространиться по телу. Рёхей распрямляется, оказываясь немного ниже еще прерывисто дышащего Кисе, стягивает с члена резинку и выходит из душа. Блондин провожает его взглядом полу прикрытых золотистых глаз и медленно выдыхает, сползая на пол. Слышит, как тот смывает в раковине с руки его сперму и одевается, с трудом протягивает руку и открывает воду. Слишком холодная, но сил делать ее нужной температуры нет. Жмурится, еще чувствуя остатки волн возбуждения, и пытается привести себя в порядок. Снова усмехается, но внезапно делается серьезным – неужели, хочется повторить? Такими любовниками не разбрасываются, прибрать бы его со всеми потрохами к рукам. Но негласный договор был – один раз. Наконец вспоминая и свой немалый опыт за плечами, Рёта берет себя в руки и поднимается с пола. Выключив воду и обвязав полотенце вокруг бедер, он вышел из кабинки и чуть поежился – после холодной воды голышом слишком зябко. Торопливо собрав свою разбросанную по полу одежду и, натянув ее, Кисе покинул душевую, оставляя после себя запах случайного секса, едва уловимый – мяты и мускуса, пару следов от ладоней на запотевшей перегородке и забытую на скамейке упаковку от презерватива. А, как известно, туда, где ты что-то оставил, рано, или поздно приходится возвращаться.