На острие: часть вторая

      Федор и джинн проговорили допоздна, затем немного подремали на диванчиках, что стояли в комнате. Джинн, видимо, все еще злился на инкуба, потому что прилег на соседний диван, вместо того, чтобы отправиться наверх. Федор хотел было сказать, что лучше бы перед уходом инкуба «покормить», да прикусил язык — у джинна своя голова на плечах и чужие советы ему не надобны, чай не дитя. Дракон подозревал, что «Руся» постарше его самого будет.       Едва рассвело, джинн растолкал недовольно бурчащего дракона и потащил на первый адрес. Потащил в буквальном смысле — схватил, и уже через мгновение они очутились напротив простенькой металлической двери с номером четыре.       — Ух, ты! — дракона качнуло, настолько перемещение было неожиданным. — Не, спасибо, конечно, что донес, но как же жрачка? А умыться-побриться? У меня во рту опять вкус гари, а ты мне даже прополоскаться не дал!       — Быстрее начнем, быстрее закончим, — мрачно ответил джинн, сегодня он выглядел иначе: черты лица те же, но тело было худым, даже дрищеватым, а рост уменьшился.       — Эй, я на голодный желудок не работаю! — возмутился дракон. — У меня режим. Не поем, летать потом не смогу! И вообще, огнем дышать будет сложно. Джинн демонстративно вздохнул и притворно-покорно произнес:       — Ладно, проверим квартиру и зайдем куда-нибудь подкрепить драконью силу. Доволен?       — Пока нет. Как будем заходить? Ломать, что ли? Джинн закатил глаза, явно показывая, что думает о мыслительных способностях некоторых драконов, а потом обратился в дым и втянулся в щель между дверью и коробкой. Появился через несколько секунд, коротко отрапортовал: «Пусто» и обхватил Федора за талию. Миг — они уже на улице, точнее — в безлюдной подворотне.       — Еб, перестань, а? — тоскливо протянул Федор, сгибаясь пополам — ощущения от моментального перемещения были не самые приятные.       — Чего перестань-то? Я ж тебя к еде поближе, да побыстрее. Сам же ныл! — мирно пробурчал джинн и первым пошагал в сторону проспекта, Федор, вздыхая, потащился за джинном.       В забегаловке они наскоро перекусили, дракон погрустил об особой травке, что заваривали брауни, но — что уж поделаешь, придется денек перетерпеть. Может, если не летать, то и спина болеть не будет?       — Руслан, а в той квартире никакой защиты не было? — догадался уточнить дракон.       — Нет.       — Это странно. Должно же было иметься что-то, кроме человеческих замков.       — Наверное, все дело в том, что там ничего стоящего нет. Мебель потрепанная, из техники только древний телевизор, а трав, амулетов и артефактов я не почуял — нет смысла защищаться.       — Понятно. Наверное, надо как-то поосторожнее, вдруг у этого дядечки какой-нибудь злоебучий артефакт есть, — проговорил Федор. Джинн только презрительно фыркнул в ответ, он был уверен, что страхи дракона и инкуба пустые, ведь за много веков лишь хитроумная Таа-Нуш смогла побороть его, да и то уловкой, а не силой. Потому в следующую дверь он зашел тем же манером — в виде дыма. Федор опять остался стоять снаружи. В отличие от предыдущего раза, джинн появился не сразу; дракон мысленно отсчитывал секунды, он знал, что джинны обладают сверхъестественной способностью мгновенного перемещения, потому гению должно было быть достаточно нескольких секунд, чтобы все осмотреть, но счет дошел уже до ста, а Руслана все не было. В душе дракона зашевелилось беспокойство. Не хотелось бы, конечно, выглядеть в глазах джинна паникером, но тревога все росла. Отсчитав «двести», Федор принял решение выломать дверь. Останавливало его только то, что соседи переполошатся, это плохо. Может, как-то иначе поступить? Скажем — через окно залететь? Ага, на глазах тех же соседей… Железная дверь с честью выдержала несколько ударов, но потом все-таки прогнулась, затрещала и дракону удалось вырвать ее из коробки. Человеку нипочем бы не удался подобный трюк, но полудракону — вполне. Джинн нашелся в комнате. Он стоял напротив стеллажа и завороженно глядел на светящийся кристалл.       — Руслан? Джинн не отозвался, продолжая вглядываться в поверхность небольшого камня на тоненькой тусклой цепочке, от граней которого поднимались полупрозрачные синие искры, как от костра, в воздухе плыло низкое гудение. Федор позвал товарища еще несколько раз и, не добившись никакой реакции, подошел поближе. Руслан, судя по всему, пребывал в каком-то трансе, связанным с воздействием камня. —       Вот ведь! — пробурчал Федор, с досадой рассматривая попавшего в ловушку напарника. — Неуязвимый он! Великий джинн, понимаешь ли! Джинна надо было выручать, еще неизвестно, что там этот артефакт с ним вытворяет, может, потихоньку жрет душу, или еще что-нибудь такое же гадкое и необратимое. Взять цепочку в руку и унести подальше? А если это повредит? Вдруг джинн впадет в магическую кому или затеряется навсегда внутри кристалла? Нет, надо сначала понять, что это за артефакт такой. Вообще говоря, драконы ведают почти все, и Федор понимал, что где-то на задворках его памяти содержится информация о темном предмете, но в получеловеческом теле он никак не мог добраться до сокрытого в глубине собственного мозга знания.       Дракон рассерженно зашипел, мотая головой, он чувствовал, как леденеет затылок — верный признак надвигающейся беды, почему-то возникла уверенность в том, что хозяин квартиры объявится с минуты на минуту, и тогда им с Русланом очень не поздоровится. В отчаянной попытке добыть информацию, Федор начал увеличиваться в размерах, застывая на грани перехода в форму дракона. Его тело приняло облик ящера, покрылось чешуей, встало на четыре мощные лапы, но осталось полупрозрачным, не доросшим до своего истинного размера, окутанным дымкой перехода. Эта полутрансформация оказалась болезненной, а еще дракон точно знал, что она совершенно неполезна для здоровья — потом будет болеть все тело. Ранее ему и в голову не приходило производить над собой подобное издевательство: остановить превращение на полпути, застыть в не-материальном, но и не-разреженном виде, но сейчас выбора не было — маленькая комнатка не уместила бы дракона, а ломать перекрытия, разрушая дом, не входило в планы Федора.       Игнорируя тянущую боль и судороги, скручивающие хвост, Федор задумался о подвесе. Синий камень. Искры. Погружение жертвы в гипнотическое созерцание. Наконец, знания пришли, и Федор содрогнулся от ужаса: артефакт оказался подчиняющим, а так как процесс уже пошел, прямо сейчас обернуть его вспять было нельзя. Внезапно, прямо на глазах дракона, джинн, не меняя позы, ужался до небольшой ярко-оранжевой ящерки. Федор понял, что процесс почти завершен. Зловредный камень запутал джинна, заморочил, окутал туманом разум и уговорил принять безобидную, легкоуправляемую форму. В маленькой головке непостоянной и легкомысленной саламандры не уместится сознание многомудрого джинна, оно опростится, потеряет воспоминания, почти как при проклятии забвения. Не помнящий себя джинн-саламандра будет охотно выполнять команды того, кто наденет на шею подвес. Просто ужасно! Надо немедленно вернуть Руслана в привычное для него состояние! Но времени на это уже не оставалось. Единственное, что пришло в голову заметавшемуся дракону — тактическое отступление, проще говоря — хватать изменившегося Руслана, артефакт и — бежать. Причем сейчас же! Федор перешел в форму вещественного полуящера, схватил саламандру, надел себе на шею цепочку и услышал чьи-то тихие шаги. Отсчет пошел на секунды, встречаться с таинственным стариком, влегкую обезвредившим джинна неспецифическим темным артефактом, Федору совсем не хотелось. Что ему оставалось? Только окно! Хорошо, что квартира находилась достаточно высоко, а потому решеток не было. Но был стеклопакет. И заставленный всяким хламом подоконник. Федор краем глаза заметил несколько книг, керамические вазы, запечатанный горшочек, какие-то запыленные листочки в пиале, камушки, по виду — обычная галька. Во всяком случае, ничего откровенно фонящего силой. Шаги замедлились около межкомнатной двери, заскрипела медленно поворачиваемая ручка и дракон, более не сомневаясь, смел мешающее барахло прямо на пол. Зазвенели черепки, попрыгала по паркету галька, а дракон уже открывал створку окна и шагал прямо в воздух. Уже вовсю размахивая крыльями, Федор осознал — что-то не так. Только сейчас, стремительно рассекая воздух, дракон понял, что же ему не понравилось в неприметном кривобоком глиняном горшке — печать Соломона на плотно притертой крышке. А он, Федор, этот горшочек только что разбил. Или нет? Сзади донесся грозный рев, пахнуло гарью. Точно — разбил!       — Опять джинн! — простонал дракон. — И чего мне в последнее время на них так везет-то? Разозленный долгим заточением гений - это серьезно. Федор прибавил скорости, надеясь на то, что узник догадается: виновником его пленения был не улепетывающий дракон, а старик.       — Вот бы джинн прибил этого Макара! — пробурчал про себя дракон. — Хоть бы свезло! Видимо, удача сегодня им с Русланом не сопутствовала: в спину ударило горячим, дракона мотнуло, высота резко снизилась, да и скорость начала стремительно падать. Чешуя на том месте, куда пришелся удар, болела невыносимо. Через несколько взмахов крыльями боль обожгла все тело, Федор успел сообразить, что нужно снижаться и даже наметил себе зеленую зону для аварийной посадки, но тут в глазах помутилось, крылья враз ослабли, и с отчаянным ревом он рухнул на плоскую крышу многоэтажки. Перекувырнувшись несколько раз, затормозил лапами у самого бортика.       — Ничего себе! — ошалело произнес Федор сам себе, точнее — собирался сказать сам себе, потому что вместо слов из глотки вырвалось гневное «мяу!». ***       В себя Федор пришел уже в сумерках. В первые минуты, когда он осознал, что дурацкий джинн превратил его в кота, все существо дракона захлестнула паника. Он метался по крыше и мяукал, с ужасом ожидая, что вот-вот забудет себя так же, как несчастный Руслан. Спустя некоторое время, Федор вспомнил о, собственно, Руслане. То есть сейчас-то саламандре, конечно. Так как саламандра — существо магическое, удар о поверхность крыши повредить ей был не должен, но куда же она, в смысле — он (это же мальчик, верно?) делся? Саламандр обнаружился на парапете — он преспокойно расположился на чуть теплом бетоне и с интересом наблюдал за хаотичными перемещениями кота. Федор с возмущением уставился в янтарные глаза, разделенные щелью зрачка, и попытался передать всю глубину своего гнева громким подвывающим мявом. Ведь это именно из-за самоуверенности некоторых они попали в весьма непростое положение! Саламандр не впечатлился. Даже коготком не дернул. Даже хвостом не повел. Федор уж было хотел куснуть оранжевый бок, но вовремя одумался — вспомнил, что саламандр — суть огонь. А он, Федор, сейчас, судя по всему, обычный кот. И значит эта самая саламандра может нехило так его обжечь.       — Ну ты хоть меня понимаешь? — почти без надежды промяукал Федор. Саламандр неподвижно пялил на него свои прозрачно-желтые глаза, и Федор сообразил, что с превращением ящерки обратно в джинна возникнут некоторые сложности.       Федор сел на зад, поерзал, принимая удобное для хвоста положение и начал обдумывать ситуевину. Итак, себя он помнил. Почему, кстати? А, так кот же больше ящерицы. И чуть потолковей огненного элементаля. Поэтому соображение и память не отшибло начисто. Но, как выяснилось после усиленных размышлений, воспоминания все-таки не вполне уместились в кошачьей голове. Многое тонуло в тумане, теряя подробности. Наверняка и интеллектуальные возможности сильно снизились. Некоторое время Федор отстраненно придумывал способ, как понять, что стал тупее. И стал ли? Может, нет? Ничего не придумалось. «Наверное, это и есть ответ!» — понурился Федор. Но долго грустить было некогда. Федор вспомнил о том, что где-то в многоквартирном доме бушевал случайно выпущенный гений. Эта мысль его взволновала, но через некоторое время он сообразил, что тут уж ничего не поделаешь. Колдовать не получалось — Федор пробовал. Ничего. Только немного шерсть посветилась. Видимо, кошачий организм был не приспособлен для ворожбы. Лишенному силы дракону оставалось лишь надеяться, что гений не станет устраивать сильных разрушений, удовлетворившись мелкой пакостью. Кот покрутил головой, выискивая взглядом зловредного джинна, и даже принюхался — запахов было много, но к возможному преследователю они отношения не имели. Наверное, гений не стал за ними гнаться. Уже хорошо.       Следующий момент, о котором подумал кот — цепочка с камнем. Она все еще была на нем. Федор задумчиво почесал лапой шею, зацепил когтем металлические звенья, яростно завертелся — внезапно захотелось стянуть с себя неприятно стягивающую цепочку. Сразу не получилось, а потом Федор утомился, застыл и… понял, что вообще-то снимать с себя кулон — плохая идея. Ведь тогда саламандр не станет его слушаться. Хотя… Он вроде, и так не слушается. Или все же слушается? Это надо было проверить. После нескольких экспериментов выяснилось, что команды, подаваемые мявом, саламандр игнорирует. Скорее всего просто не понимает. Однако, если сосредоточиться и мысленно пожелать чего-либо, например, чтобы ящерка подпрыгнула вверх или покрутилась на месте — исполняет. Федор немного успокоился — это значит, что Руслан, по крайней мере, не потеряется. А то еще убежит на поиски пропитания… кстати, а чем питаются саламандры? Федор немного посидел, ожидая, когда же на него привычным образом снизойдет знание, но ничего подобного не происходило. Шерсть не светилась — он пристально смотрел на свои лапы и не пропустил бы даже легкого свечения. Кот совсем по-человечески вздохнул и скосил взгляд на саламандра. Ящерка нервно пошевелилась и высунула раздвоенный язык. Неожиданно на Федора накатило ощущение сосущего голода, кот вскочил, топорща шерсть на загривке — чувство явно было не его собственное, а… чье-то. Чье? Кого-то, с кем он связан! Наверное, так. А с кем он связан? Неразлучники? Нет, он никогда не ощущал то же, что и они. Может, саламандр? Видимо, да. Федор с некоторой неуверенностью пожелал, чтобы голодный элементаль сам нашел себе пищу. А потом вернулся. Ящерка повела головой, взвихрилась бездымным пламенем и… исчезла. Федор еще немного потоптался на месте, пытаясь понять — верно ли он поступил? Сможет ли саламандр найти его, если он уйдет с крыши? Вдруг — нет? Поспать, что ли — все равно же больше делать особо нечего… Голода Федор пока что не чувствовал, да и нечего было есть на крыше. Разве какую неосторожную птицу поймать. Мысль о птице причиняла Федору некоторый дискомфорт — почему-то сразу подумалось про клещей и возможность других болезней. Лучше было бы, конечно, съесть что-нибудь более традиционное. Кусочек говядинки подошел бы. С этими мыслями Федор свернулся клубочком, устроившись около бортика так, чтобы тот прикрывал от ветра, и заснул.       Проснулся глубокой ночью. Отчего-то было тепло, хотя осень же. Вскоре обнаружилась причина необычной погоды — около Федора вытянулась огненная ящерка. От саламандра шел жар, как от печки. Федор тихо порадовался этому полезному качеству бывшего джинна и снова заснул, проигнорировав тянущее чувство в животе — разыскивать пищу было откровенно лень. Однако, на следующий день проблема с питанием встала в полный рост. Живот подводило, он тихонько бурчал, настроение было отвратительным. Каким образом добывать пищу - коту было непонятно. Вот, человек-Федор мог бы купить еду. Или зайти к другу… К другу? А что — это идея! Может, если дойти, скажем, до Матрены или лоддера, то и расколдоваться удастся? Федор призадумался над тем, к кому еще может обратиться за помощью и… почему-то никого не вспомнил. Либо действительно у него не было знакомых, друзей или же сослуживцев, либо он благополучно их забыл. Последнее предположение немного пугало, но Федор рассудил, что пока придется работать с тем, что есть, а не печалиться о пустяках. Лучше покумекать над тем, как слезть с крыши.       Проблема выхода оказалась серьезной — это ведь только кажется, что кошки куда угодно могут залезть и пролезают в любую щель. На деле же Федор недоуменно поскреб лапой плотно прилегающий к бетону тяжелый люк, с тоской оглядел далеко отстоящие соседние крыши и пришел к выводу, что так и будет куковать на верхотуре, пока не сдохнет с голодухи. Тишину утра прорезало душераздирающее мяуканье — помирать во цвете лет, да еще так глупо не хотелось. Кошачий концерт, заданный от отчаянья, принес неожиданные плоды — крышка люка подпрыгнула несколько раз так, как будто в нее кто-то ударил, а потом приподнялась, являя взору Федора всклокоченные засаленные патлы.       — Хуле орешь? — прохрипел пропитым голосом весьма пахучий субъект, уставившись на кота мутными, заплывшими от синяков глазками. — Давай, пиздуй вниз! Че ты вообще туда забрался-то, дурень? Федору дважды повторять было не надо, он шустро протиснулся мимо заскорузлого бока спасителя и оказался на темном чердаке. Ящерка куда-то запропала. Наверное, опять отправилась добывать пропитание. Впрочем, теперь Федор был отчего-то уверен, что саламандр вернется, особенно, если позвать.       Удовлетворенный актом помощи «божьей твари», бомж попытался погладить кошачью спинку, Федор увильнул — пальцы мужчины были просто черными, а уж запах! Бомж укоризненно погрозил коротким пальцем «неблагодарному животному» и завел долгий пространный монолог-жалобу. Федор дергал ушами и искал выход с пропахшего миазмами чердака, но единственная дверь была плотно закрыта. Похоже, бомж ревниво следил за тем, чтобы его «лежку» не обнаружили жильцы и потому приварил изнутри петли и запирался на дешевый висячий замок. Обследовав чердак, Федор вернулся туда, где бухтел бомж. Последний успел достать из засаленной котомки бутыль и какие-то объедки, Федор против воли заинтересовался хавчиком — пусть и грязноватая, но все же еда! Ест же мужик, и не плохеет ему, авось и Федору не поплохеет, тем более, что животные, вроде, покрепче людей на желудок… Заметив осторожные маневры кота, бомж прищурился и снова потянул свои грязные руки к шерсти. Федор с неудовольствием перетерпел поглаживания, получил за это половину сардельки и утащил ее в угол. Конечно, такого количества еды было куда как мало, но все же лучше, чем ничего. К тому же Федор четко осознавал, что мужчина в буквальном смысле отрывает пищу от себя.       Бомж оказался мужиком нежадным — еще несколько сарделек и кружочек чуть заветренной докторской перекочевали в желудок Федора. Кот, осоловев от еды, прилег на теплую трубу и придремал, убаюканный размеренным жужжанием бомжа. Проснулся Федор от естественных позывов. Дверь была все так же закрыта. Тогда Федор поскреб лапой храпящего мужика. Сначала тот недовольно морщился и отмахивался, но кот был настойчив, и мужик все-таки догадался, что тому требуется.       — Чего, за трубой нагадить интеллигентность не позволяет? — пробурчал бомж, Федор поглядел на него укоризненно и, погладив на прощание брючину пушистым хвостом, проскользнул на лестницу.       На улицу кот вышел, дождавшись, пока кто-то из жильцов откроет тяжелую входную дверь. Встав под монументальным бетонным козырьком, попираемым ржавой трубой большого диаметра, Федор с тоской вглядывался в мелкую морось, которая начиналась уже на ступеньках. Не ливень, но выходить из-под укрытия не хотелось — противно. Однако, надо. Не у двери же гадить! Федор осторожно высунул нос за пределы укрытия — неприятно, но терпимо. Медленно спустившись, свернул в разросшиеся за лето кусты. Они еще не облетели и давали вполне достаточное укрытие и от мелкого дождичка, и от взглядов. Сделав дела, Федор брезгливо подергал лапами и отправился, куда глаза глядят. Он все шел и шел, сам не зная, зачем упрямо продолжает шагать. В какой-то момент он как будто вынырнул из тумана и осознал, что находится черт знает где! И зачем он сюда пришел? Наверное, стоило вернуться обратно на чердак к доброму и великодушному, хоть и слишком вонючему, этого у него не отнимешь, бомжу… Стоп! Федор встал, как вкопанный, поняв, что забыл кое-что! Он же собирался отыскать Матрену или лоддера! Федор начал высматривать название улицы, нашел, но оное ему ничего не сказало — непонятно даже в каком районе он оказался! А если грубо прикинуть? Так, где они с Русланом были в последний раз? Хм… Федор не помнил. Это же джинн их переносил, сам выбирая адреса, так что фиг его знает. Черт!!!       Кот пробродил по улицам до самой темноты, но так и не выяснил своего местоположения. Ориентировку затрудняло отсутствие карты, плюс полная невозможность спросить что-либо у прохожих, да еще и вредные дворняги скалили на бедного Федора зубы. Завидев последних, Федору приходилось отсиживаться на дереве или скрываться в подвале — если, конечно, было рядышком не забранное решеткой окошечко. Псины не желали распознавать в средних размеров коте грозного дракона, шипение тоже производило на них слабое впечатление, Федор был оскорблен! Какие-то шавки, а ему — дракону! — приходится от них щемиться! Безобразие… Ночь Федор провел в теплом подвале. Правда облезлый грязно-белый кот попытался дать пришлому по носу лапой, но быстро угомонился, получив сам аналогичным образом. Других котов Федор не боялся. Во-первых, смешно бояться таких мелких животин, во-вторых, он же все-таки человек! Уж всяко с кошаком справится, это тебе не барбос с огромными клыками…       Саламандр Руслан появился глубокой ночью. Грел бок. Глядел на Федора ничего не выражающими глазами, а Федор беспокоился о том, что, кажется опять позабыл о чем-то важном. Была у них какая-то причина, чтобы поторопиться с обратным превращением, но вот что за причина, Федор никак не мог вспомнить. Ну и ладно. Раз не вспоминается, значит, надо просто поторопиться!       На поиск какого-то узнаваемого ориентира у Федора ушло несколько дней. Сначала он наметил себе направление и все шел и шел, надеясь выйти из бесконечных дворов на центральную улицу, но в итоге забрел в промзону. Потянулись глухие заборы и полузаброшенные здания. Федор приуныл — где он находился, было непонятно, а с того момента, как многоэтажки сменились на опустевшие улицы, пищу стало найти сложнее. У него и так уходило слишком много времени на бытовые нужды. Может, было бы проще, если бы Федор не запретил себе пожирать птиц и грызунов. Точнее не то, чтобы совсем запретил, просто оставил эту меру на самый крайний случай.       Во дворах было легче: бомжи и продавцы в магазинах пару раз велись на жалобное мяуканье и грустный взгляд. Один раз старенькая сгорбленная бабулька вынесла во двор плошку с кормом, и Федор отвоевал у старожилов порцайку. Но среди смотрящих грязными стеклами цехов сложно было найти поставщика божественно-вкусных сарделек. Или хотя бы каких-нибудь сарделек. Федор наткнулся на продуктовый — полутемный и пустой, но оттуда его зло шуганули. Огорчительно. Кот совсем приуныл.       И вот, пока он тащился вдоль очередной красной кирпичной стены, Федора осенило — можно же попробовать подъехать на общественном транспорте! Заодно, прочитав названия остановок, удастся определиться с районом, ведь автобусы обычно ходят к метро. Приободрившись, он начал целенаправленно высматривать остановку. Первые три автобуса шли непонятно куда — какие-то названия Федор узнал, но все еще не представлял, где это. Наконец, ему повезло — он углядел название станции метро. Теперь предстояло пробраться в салон, да так, чтобы кондуктор не выгнал. Кот быстро метнулся в раскрывшиеся двери и забился под дальнее сидение. Кажется, не заметили! Остановки объявлял приятный женский голос, так что Федор без труда определил момент, когда нужно было выходить. Операция «доедь до метро» прошла без сучка без задоринки! Федор возликовал, но, как вскоре выяснилось — рано. Возникла заминка с самим метрополитеном. Нет, в вестибюль-то Федор зашел без проблем и даже хвост вовремя убрал так, чтобы его дверью не прищемило, застопорило его возле «самоходной лестницы». Эскалатор, с его остро пахнущими металлом ступенями и скрипящими где-то внизу механизмами, вызвал в кошачьей душе смятение и ужас. Федор четко понимал, что самолично тысячу раз пользовался этой зловещей штуковиной, но все не мог перебороть иррациональный страх. Так и стоял: глаза выпучены, шерсть дыбом, пока не получил по лапам от тетки в форме. Пришлось спешно уносить хвост на улицу.       Спасаясь от злобной фурии в синем, Федор пробежал несколько метров и заныкался в узкую щель между ларьком с газетами и стеной станции. Там было сухо, ветер тоже особо не проникал, Федор уселся на филей и задумался: эскалатор, он вообще — преодолим? Сможет ли разум человека совладать с кошачьими эмоциями? Имеет ли смысл подождать, а потом еще разок попробовать? Или лучше сегодня не трепать себе нервы, а немного отдохнуть, набраться сил — духовных, конечно же, а уж потом… В итоге Федор «набирался сил» почти три дня. Около станции метро было много ларьков, случалось покупатели роняли только что приобретенное на радость Федору. А еще по вечерам около дверей собирались датые бомжи: кучковались, грелись друг об друга, спали все вместе вповалку. Иногда полицейские лениво отгоняли пахучих граждан от стеклянных дверей, но через какое-то время те сползались на прежнее место. Федор быстро понял, что если тереться около этого, не самого приятно пахнущего скопления, можно получить кусочек-другой чего-нибудь съестного. Кот так увлекся этим добывательством, что чуть не забыл о своей основной миссии.       Однако, к вечеру одного из дней он все-таки сообразил, что пора бы совершить вторую попытку проникновения в недра метрополитена. Дождавшись, когда народа будет побольше, Федор деликатно, так чтобы это не очень ощущалось, уткнулся носом в брючину стоящего на ступеньке мужика, так и проехал до самого низа, обманув собственное обоняние этим нехитрым приемом. А глаза пришлось зажмурить. В переходах метро Федор проплутал до закрытия — буквы расплывались, схемы, начерченные на стендах, выглядели непонятными переплетениями линий. Федор с ужасом понял, что не может разобраться даже в такой простой вещи, как поездка до нужной станции. Неужели он утратил способность читать? Федор проверил себя. Потом еще раз. Буквы не распознавались. Он не мог вспомнить ни одной! Самое интересное: деградация произошла так плавно, постепенно, что он и не заметил… И что же теперь делать? Сразу Федор не смог придумать. Оттого не на шутку загрустил. Нашел станцию с удобными скамейками и забился в самый дальний угол одной из них, чтобы вдоволь подепрессовать.       Погруженный в пучину отчаянья, он еще обратил внимание на то, как перестали шуметь поезда, заметил появление верного саламандра, исправно греющего кота своим боком все эти дни, а потом погрузился в тревожный сон. Проснувшись, наткнулся взглядом на прозрачные глаза ящерки. Превращенный джинн внимательно и безмятежно всматривался в морду Федора и дракон с некоторым сожалением подумал, что саламандру, потерявшему память, гораздо проще, чем ему, Федору. Ведь он-то не все забыл и знает, что его ждут любимые, помнит прикосновения их рук и сердце сжимается, когда начинает казаться, что никогда уже этого не повторится. Федор мысленно пожаловался ящерке на свою горькую судьбу. Просто так — без надежды на то, что ящерица что-то поймет. Саламандр в ответ медленно высунул синий язык и осторожно дотронулся раздвоенным кончиком до Федорова носа. Кот дернулся, ожидая ожога, но язык был просто горячим. Не обжигающим, нет. Федор мысленно послал благодарность своему утешителю. Может быть, саламандр способен на чуть большее участие в их спасении, чем молчаливое присутствие и обогрев по ночам? Федор тщательно сформулировал вопрос о том, помнит ли джинн хоть что-то. В ответ только неподвижный нечитаемый взгляд. Закручинившись, Федор очень четко мысленно произнес: «Блин, нам бы хоть кого-то в помощь! Какого-то человека!» Саламандр внезапно оживился — приподнял мордочку, подпрыгнул на всех четырех лапах, подошел к Федору и — кот не успел ничего предпринять, так как не ожидал от флегматичной ящерицы такой прыти, — саламандр, вцепившись в шерсть острыми коготками, вскарабкался на спину взвизгнувшего в ужасе кота. Запахло паленой шерстью. Взметнулось вверх пламя.       — Бля! — взвыл кот через пару секунд. Конечно, никакой внятной речи у него не получилось, только громкий мяв, саламандр же невозмутимо спрыгнул с кошачьей спины на пол. И неторопливо отошел немного в сторонку, позволяя Федору осмотреться. Кот встопорщил шерсть и выгнул спину — они были не в метро. Злоебучий джинн даже в виде ящерицы сохранил способность к мгновенному перемещению, почему так получилось, Федор не понимал, но факт оставался фактом.       Впоследствии, когда Федор обдумывал непонятную способность Руслана к переносу, он решил, что все дело в огне. Саламандр «прыгал» туда, где горело жаркое пламя. Мог ли он выбрать какой-то конкретный костер? Наверное, мог, так как человек, удивленно уставившийся на кота, явно был знаком с саламандром. Ящерка игриво подпрыгнула, махнула хвостом в дружелюбном приветствии и шустро взбежала на сапог встрепанного парня. Обувь тут же задымилась, ведь ящер был горяч, как печка, но ни парень, ни Руслан не обратили на это никакого внимания. На сапогах из грубой черной кожи было немало выжженных проплешин, это безо всяких слов сообщило Федору о том, что саламандр частенько «отдыхает» на этой обувке.       — Привет! — заторможенно произнес парень и осторожно коснулся обжигающей кожи саламандра кончиком пальца. Федор пристально посмотрел на человека, ловя смену выражений: легкая гримаса боли исказила лицо парня, но он продолжил контакт, проведя по хребту ящерки. Федор возмущенно фыркнул — юноша видно не совсем в своем уме! Только сумасшедший стал бы притрагиваться к огненному элементалю.       Пока саламандр и неизвестный приветствовали друг друга, Федор обошел помещение по периметру. Отметил, что небольшое окно забрано решеткой, обратил внимание на полы — каменная плитка, это необычно для жилых комнат; при втором заходе Федор заметил, что на стенах, некто, не особо скрываясь, развешал камеры, а дверь кажется излишне монументальной, похожей скорее на входную, а не на межкомнатную. Раз есть камеры, значит, кто-то за ними наблюдает? Есть какой-то пульт? Или нет? Как-то это слишком по-киношному круто: какой смысл следить за молоденьким пареньком! Никто, вроде не спешит войти и проверить, что это за кот приблудился… Если же наблюдателя нет, тогда непонятно — зачем камеры? Федор раздраженно дернул хвостом — его бесило, когда он не мог найти объяснение непонятке. Теперь же фиаско еще раз напоминало о прискорбном снижении умственных способностей. Прежде ему наверняка пришло бы что-то в голову, но в эту маленькую кошачью башку не помещаются умные мысли! Федор взмуркнул и немного поточил когти об обои, чтобы выпустить пар. Парень и саламандр даже головы в его сторону не повернули — видимо, юноше было решительно плевать на плачевный вид, который приняла стена после того, как Федор приложил к ней свою лапу. Кот подергал ушами, но не дождавшись никакой реакции на свою выходку, решил продолжить исследования: легко вспрыгнул на узкий подоконник и выглянул наружу. Сад. Какие-то деревья, расчищенные от листьев дорожки, укрытые пленкой кусты — наверное, какие-нибудь нежные розы. Участок простирался достаточно далеко, затем начинался высокий монолитный забор. Крепость и высота навели Федора на мысль о том, что родители парня, должно быть, люди небедные. Федор как-то сразу решил, что странноватый парень здесь не хозяин. Кот скосил глаза — юноша был всецело поглощен общением с ящером — он склонился к саламандру близко-близко и что-то рассказывал громким шепотом.       — А потом папа и говорит, — донеслось до него, — раз ты опять сжег сарай, то из дома на этой неделе не выйдешь! Представляешь? — кот дернул ухом, он считал, что за сожженный непонятно зачем сарай вообще неплохо бы по жопе выписать, а не запирать деточку в комнате. Парень тем временем, вздыхая, жаловался саламандру на свою тяжелую жизнь — как его никто не понимает и не слышит тех же голосов, что слышит он. «Ну, точно шизик! — решил кот. И зачем Руслан нас сюда притащил? Этот полоумный ничем помочь не сможет!»       Вышеозначенный псих между тем водил над обжигающим саламандром руками и блаженно улыбался, бормоча всякие глупости. К удивлению Федора, превращенный джинн, кажется, весьма благосклонно относился к потоку неуклюжих комплиментов — он покачивался на четырех коротких лапках, иногда касался языком человеческих ладоней. На его спине плясал язычок пламени, вверх летели оранжевые искры, парень пытался поймать их руками. Несколько раз ему это удавалось, и он вскрикивал от боли, а потом с тихим смехом демонстрировал саламандру маленький ожог на ладони. Словом, вел себя точь-в-точь как безумец.       На кота юноша почти не смотрел — будто так и надо, чтобы коты внезапно появлялись посреди комнаты из ниоткуда. Кот встопорщил усы: что в голове у этого человека? Если бы перед ним, Федором, возникла ящерица верхом на коте, он бы как минимум удивился. А этот как ни в чем не бывало дебильно улыбается и ничто его не беспокоит.       Федор по третьему разу начал обход комнаты. Ему хотелось понять: за каким чертом Руслан перенес его сюда? На мысленное недоумение саламандр даже хвостом не повел. Вопросы проигнорировал. Да и вообще — привлечь его внимание так и не удалось. Федор с досады спустил столько полотнищ обоев, сколько смог. А потом утомился и решил прилечь и немного вздремнуть.       Постель парня оказалась мягкой, а сам хозяин не спешил прогонять пушистого захватчика — когда стемнело он только стянул с постели неаккуратно свернутое одеяло и продолжил восхищаться ящером, устроившись прямо на полу. Федора немного волновал вопрос легальности собственного положения. Пусть он еще не смог понять мотивов Руслана, но ведь что-то же он себе там мыслил, была какая-то причина, по которой они оба здесь, следовательно, будет нежелательно, если кота выпнут из дома. Поэтому, заслышав чьи-то шаги за дверью, Федор подскочил, как ужаленный, и в момент схоронился под кроватью, как в самом надежном для пряток месте. Неизвестные и невидимые пока ноги протопали в комнату, что-то звякнуло, до ноздрей донесся запах мяса. «Котлета!» — догадался кот и облизнулся. Пришедший что-то сказал, кот в первый момент не понял — что, а потом сообразил, что язык не был русским, хотя и похож. Украинский? Может быть. Смысл разобрать можно, хотя ударения странные и иногда не все слова понятны. Федор точно знал, что раньше никаких трудностей в общении с украинцами не испытывал, видимо, мелкий кошачий мозг урезал и языковые возможности. Пока Федор в очередной раз проклинал зловредного джинна и поганого старикашку-мага, обстановка в комнате накалилась. Некто весьма экспрессивно высказывал шизанутому пареньку все, что накипело и слова «жалкий тупорылый ублюдок» и «такой же двинутый как шлюха-мать»* были самыми мягкими.       В чем-то кот был склонен согласиться с обозленным мужчиной: во-первых, юноша слышал голоса. Во-вторых, устроил саламандру на полу гнездо из бумаги и с восторгом наблюдал за тем, как тот его быстро сжигает (огонь был явно магическим, так как чада не давал, только поэтому их еще не облило из системы защиты от пожара, которую Федор приметил на потолке). Кроме того, взрослый парень весь день апатично просидел на полу, поднимаясь только для того, чтобы посетить санузел, и даже не пытаясь хотя бы раскиданные по комнате вещи собрать. Не то, чтобы Федор был таким уж аккуратистом, но лежащий ножками вверх стул его немного смущал. В общем и целом, молодой человек выглядел изможденным, вялым, то ли больным, то ли просто пребывающим в плену сплина.       И все-таки: отвешивать пощечины — иначе доносящиеся звуки интерпретировать было невозможно — психически нездоровому человеку! — этого кот одобрить не мог. Из подушечек лап Федора полезли когти, рот приоткрылся в беззвучном вое, шерсть вздыбилась… Он тихо пополз, надеясь, что ему удастся осторожно, не привлекая внимания, выглянуть и оценить — уже нужно спасать парнишку от, ну, наверное, папаши, или тот все-таки не планирует наносить вред своему болезному чаду?       Рядом с котом бесшумно появился саламандр. До Федора донеслись его чувства — бессильная злость и… жалость? Вот уж странно. Ни саламандры, ни джинны вроде бы подобным не грешили — никто не мог бы назвать их сострадательными существами. И тем не менее, Руслан очень четко передал свои эмоции. Кроме них в послании было смутное, не облеченное в слова предостережение — саламандр не желал, чтобы отец парня видел кота. Федор ожесточенно хлестнул себя хвостом — если мужчина заметит дворового кота, естественно выгонит. Понятно, почему Руслан не хочет показываться. Пока Федор колебался, все уже закончилось — наоравшись, мужчина вышел, хлопнув дверью. Кот высунул морду и успел увидеть, как парень трет кулаками сухие покрасневшие глаза, а потом со всего маху бьет ногой по перевернутому стулу. А крепкий стульчик! Ну, не удивительно — все же металл и пластик. Хотя… Федор с интересом обошел пострадавший предмет мебели. Нет, кусочек пластика таки откололся. Да и на стене появилась некрасивая вмятина.       — Ауч! Черт! Парень, кривясь, пропрыгал на одной ноге полкомнаты и рухнул на измятую постель. Кот насмешливо фыркнул. Бить ногой по стулу было очень плохой идеей. Так и пальцы повредить можно! Точнее — если треснуть со всей дури, не щадя, то ушиб или подвывих какой-нибудь наверняка заработаешь.       Похоже, это понимал даже саламандр. Федор мог поклясться, что его морда приняла озабоченное выражение. А еще он проявил небывалую активность, бегая возле ног парня и заглядывая ему в лицо.       — Ну, чего ты? — пробурчал тот, красноречиво шмыгая носом и потирая покрасневшую щеку. — Ишь, разорался! Ты слышал, да? Ух! И когда он от меня отстанет? Все бухтит, орет, лупит… мне иногда кажется, что он верит — если меня треснуть покрепче, то у меня мозги на место встанут… а я просто не могу! Не могу, понимаешь? Саламандр, к изумлению Федора, энергично закивал, подпрыгнул и прикоснулся языком к горящей щеке. Парень, видя такое участие, понемногу начал отходить от ссоры. Прошло совсем немного времени, а он уже опять сидел на полу, подложив подушку под спину, и что-то тихо вещал внимательно блестящему глазами саламандру.       Несколько дней в компании странного парня пролетели как один миг. Федор особо не дергался, так как ему было, во-первых, тепло и очень уютно спать на постели, во-вторых, юноша ел мало, как птичка, основную часть с удовольствием скармливал коту, а тот и рад был навернуть вкусной домашней стряпни. В разгромленной комнате кот ощущал себя вполне комфортно, в безопасности, как ни странно. Иногда ему казалось, что он что-то забыл. Важное. Было какое-то дело… не зря же он полез куда-то вниз, где неприятно пахло и гудели железные машины. Впрочем, помучившись некоторое время, кот отвлекался на какие-нибудь более важные дела. Например, ему требовалось выходить на воздух — немного размять лапы и сделать свои кошачьи дела. В этом ему помогал саламандр. Теперь кот уже не боялся, что ящер спалит его шикарную шерстку, понял — товарищ может понизить собственную температуру на пару секунд.       Кроме отца, к парню никто не заходил. На улицу его не выпускали. Отец, насколько понял его Федор, постарался сделать комнату безопасной, учитывая тягу юноши к наблюдению за пламенем. Никаких книг, тетрадей, вообще — никакой бумаги и дерева. Впрочем, парень был хитер - говорят, многие безумцы весьма изворотливы и изобретательны, когда дело касается предмета их страсти. Вот и у юноши был тайник, где лежало все необходимое для пламени. Саламандр глядел на своего приятеля с одобрением и выражал свою привязанность, облизывая синим языком закопченные кончики пальцев с обкусанными до мяса ногтями. Парень смущенно хихикал.       Но в один из дней случилась беда; Федор уже привык к грубому голосу и ругательствам отца сумасшедшего парнишки. Больше мужчина не поднимал руку на сына, хотя и не упускал случая желчно высказаться насчет бесполезности и бездарности «наследничка». По всей видимости, сын был единственным ребенком, этим объяснялась бессильная едкая злость. Парень же как будто не замечал кипевшей в мужчине ярости, не осознавал, насколько это темное чувство может быть для него опасно. Ну, что с него взять — все, что его интересовало по-настоящему: пламя. И больше ничего. Ну, еще иногда голоса давали о себе знать. Тогда он замирал, дергал рукой, а потом беспокойно спрашивал у саламандра:       — Ты слышишь? Нет? Ну, вот… даже ты…       Как ни велики были запасы парня, и они подходили к концу, потому, когда дверь в очередной раз отворилась, он начал настойчиво спрашивать отца, сколько ему еще здесь сидеть. Сначала Федор не насторожился: эти двое ругались всякий раз, как виделись. Но на этот раз все было иначе. Отчаянье, раздражение, злость, разочарование выплеснулись наружу. Сегодня старший мужчина был пьян, наверное, поэтому он не остановился после первых ударов. Парень совершенно не умел защищать себя, он бестолково прикрывался руками, о контратаке не шло и речи, и Федор решил, что придется все же ему вмешаться.       Оказывается, кошки способны довольно высоко подпрыгнуть, особенно если постараются! А уж Федор постарался и вцепился всеми когтями мужчине прямо в лицо. Тот заорал, замахал руками, стараясь отшвырнуть от себя кота, но Федор держался изо всех сил. Однако, что способен сделать маленький кот, пусть он и мнит себя драконом? Естественно, после нескольких неудачных попыток, мужчине удалось оторвать от себя яростно шипящего и царапающегося кота. Тот, кто имел дело с разъяренным котом (например, пытался уговорить хвостатого на гигиеническую процедуру), знает, что животное, смотрящееся невероятно безобидно, оставляет на теле весьма болезненные и глубокие царапины. Иногда они тяжело заживают — но это все дело будущего. Взрослый разозленный мужчина быстро избавился от завывающего на одной ноте Федора, кошачье тельце впечаталось в стену и только известная в народе живучесть позволила кошаку сохранить сознание. Впрочем, цели своей Федор достиг: отец позабыл о неудачной попытке продолжения рода — своем сыне, стонущем на полу, и почти выбежал из комнаты, поторопившись перевязать раны. Кот с удовольствием обнаружил несколько капель крови на полу. К сожалению, парень тоже достаточно ощутимо пострадал от рук (и ног) своего родителя. Саламандр с беспокойством обходил его скрюченное тело, раз за разом дотрагивался языком до щек, но юноша все не поднимался. Он тяжело дышал, по лицу разлилась бледность, Федор заволновался. Что же делать? Он даже предположить не мог, что такое с парнем. Конечно, он примерно представлял, что скорее всего повреждены какие-то внутренние органы. Или же проблема в сотрясении. А если происходит что-то непоправимое?       Федор припоминал одну историю. Ее бы можно было назвать курьезной, не будь она такой мрачной: несколько приятелей не поделили что-то между собой, Федор был с ними знаком, поэтому знал о произошедшем из первых рук. Между молодыми людьми завязалась драка, в процессе один из них получил удар в голову. И хотя удар был не слишком силен, он привел к летальному исходу. Что странно, наряду с этим знал Федор и человека, получившего топором по голове, и оставшегося в живых. То есть один человек вполне успешно жил, после того, как ему проломили череп, а другой скончался от подошвы кроссовка. Топор и кроссовок. По идее, по логике вещей, все должно было быть наоборот, однако, в жизни случаются странные штуки. Потому Федор не на шутку переживал о здоровье лежащего на полу юноши. Пусть он и был не совсем здоров душевно… скорее — совсем не здоров, все же Федор к нему в некотором роде привязался. Да и жалко. И котлетками парень всегда делился.       Кот не находил себе места, саламандр суетился рядом. Внезапно, кот ощутил себя как-то странно. Нет, в принципе, он и до этого чувствовал себя не очень хорошо, но тут стало как-то уже исключительно паршиво. Федор забился в судорогах, это было очень больно. Ему казалось, что его кости ломаются, а жилы рвутся, будто бы даже кровь текла из пробитой осколками костей плоти. Впрочем, сознание милосердно угасло, а когда он пришел в себя, то понял, что первое — он снова человек. Второе: Дамир неизвестное количество дней провел без вливания магии. Непонятно, жив ли! И еще инкуб. Хотя, инкуб, скорее всего, без труда нашел себе «пищу». В голове появилось столько мыслей, они толпились, будто торопясь восполнить «пустые» дни, когда Федор был котом. Несколько минут дракон лежал, приходя в себя, ему были необходимы эти мгновения, чтобы угомонить свои мысли, утихомирить перепрыгивающий с одного на другое разум и составить план действий. Первым делом он нащупал цепочку с камнем. Не потерял! Все так же на шее. А ведь почти забыл про нее.       — Все, Руслан, давай превращайся обратно в джинна! — произнес Федор вслух. Ему даже интересно стало: сможет ли саламандр выполнить этот приказ. Ведь кота-то он не слушался, во всяком случае, почему-то в джинна не превращался. Почему? С тихим удовлетворением дракон почувствовал, как к нему привычно потекли знания: артефакт не был рассчитан на мысленное общение, потому в таком варианте работал не совсем корректно. Еще чудо, что саламандр вообще как-то реагировал на «речь» Федора-кота.       Получив внятный приказ, ящер начал меняться. Его тело завибрировало, кожа покрылась пышущими жаром трещинами. Он накалился настолько, что плитка, на которой он стоял, лопнула с громким треском. От саламандра пошел густой вонючий дым. Тут же завыла сигнализация, включилась система пожаротушения. Вода, хлынувшая с потолка, попав на кожу саламандра, моментально испарялась; комнату заволокло густым паром. В клубах молочно-белого тумана голый Руслан выглядел весьма эффектно. Даже продолжающий валяться на полу парень оценил, издав удивленное восклицание.       — Руслан, перенеси нас уже куда-нибудь отсюда! — взмолился Федор. Джинн помедлил несколько мгновений, приходя в себя. А потом схватил дракона за руку, и уже в следующую секунду они стояли в гостиной, принадлежащей инкубу.       — Подожди здесь, мне надо его найти, — коротко произнес джинн и исчез.       — Ну, чижики-пыжики, мне тоже надо кое-кого срочно «подлечить»! — расстроенно сказал Федор в пустоту.       Дракон быстренько прикинул варианты — можно добраться до дома своим ходом, а можно попросить джинна. Джинн намного быстрее. Но как объяснить ему, куда именно требуется доставить Федора? Кроме того, инкуб скорее всего истосковался по своему любовнику и «встреча» затянется на некоторое время. Был еще один беспокоящий дракона момент: он прекрасно понимал, что инкуб слишком долго находился без подпитки, следовательно, наверняка ему пришлось искать энергию на стороне. Как на это отреагирует джинн? Ясное дело, что измена — шаг вынужденный. Без энергии инкуб погибнет. Однако, джинн навряд ли воспримет произошедшее адекватно.       — Надеюсь, никто никого не убьет! — вздохнул Федор. По всему выходило, что рассчитывать следует только на себя, ибо у проживающей здесь парочки будет бурное выяснение отношений, им в ближайшие часы будет ни до кого. Дракон вздохнул, подошел к окну, распахнул створки и вышагнул наружу, на ходу обращаясь. Его ждали дома. * — это уже, разумеется, в переводе)