Экономия

      - Знаешь что? — как-то странно сказал Гарри. Странно – это когда ты смотришь на его вопросительно поднятую бровь и не понимаешь в чём дело. Но вот я, почему-то, догадываюсь, о чем он пытается мне сказать. В руках он держал какие-то письма. Возможно, пришло опять какое-то сумасшедшее письмо от поклонницы. Однако, не имея точного понятия, я просто промычал ему в ответ.       — Четыреста фунтов, Найл! — гундосит он. — Идем на рекорд. Что он имеет в виду? Я вопросительно уставился на этого сумасброда в попытках понять, что за муть он несёт. Какие четыреста фунтов? Может я задолжал ему? Не может быть, не помню такого.       — Четыреста фунтов — что? Он ухмыльнулся и пихнул мне в руки письма, которые до этого держал. А что я делал до этого? Ах, да, я и забыл. Я пытался распутать свои наушники, которые запутались в такие пиратские узлы, что я их не мог развязать уже, казалось, битый час.  А все из-за того, что этот кудрявый поторапливал меня в аэропорту. И мне пришлось принести в жертву свои наушники, при чем в сумке они очень загнулись и мне кажется, работать они больше не будут.       — Это что? — спрашиваю. На что Гарри отвечает мне каким-то недоброжелательным взглядом. Я внимательно осматриваю бумажку, похожий на документ. Ой блин, эти все серьезные шрифты, все это долгое ля-ля-ля. Не люблю бумаги. Мои глаза скользят ниже.        — Счёт… — цитирую я. — Четыреста фунтов. Не люблю счета. Потому что они заставляют задумываться о материальном. А что я вообще люблю? Я люблю, когда Гарри на ночь читает мне всякие истории. Некоторые он выдумывает, а некоторые он вычитывает из каких-то странных журналов и книг, которые успевает прочитать в туре. Мне просто приятно слышать его голос.       — Да, Найл, — выводит меня из раздумий этот охрипший голос. — Это всё потому что ты по два часа в душе застреваешь. Как же он не прав. Ну а кто ночью просит меня включать батареи на максимум, потому что, видите ли, у этого «кое-кого» тонкое одеяло. Я купил в туре чёрное одеяльце специально для него, но, когда мы приезжали обратно в Лондон, он все равно не переставал ныть, что ему холодно.       — Всё, с этого дня мы экономим, — проговаривает Гарри. Гарри Стайлс и экономия — не сочетаемые слова. А все потому что он всегда тратит свои деньги на всякие побрякушки типа дорогих вещей, всяких кремов и гелей, дорогих часиков. А ещё он любит дарить мне подарки. И его любимая фраза «Я все оплачу».       — Как? — спрашиваю его я. И вправду, как? Экономим, так экономим вместе. А не так, как он задумал. Чувствую просто.       — Ну, вот например… — потянул Гарри, — Будем принимать душ вместе! — восклицает он. А на моем лице появляется ухмылка. И на его лице тоже. Такая по-детски невинная. Он так мило оголил свои жемчужные зубки, что мне захотелось просто обнять его и уткнутся в его густые и небрежные кудряшки. Я поднимаюсь с кровати, на которой сидел и просто подхожу к нему.       — Мне нравится идея, — улыбаюсь я. И Гарри улыбается в ответ. Знаете, в этом определенно есть подвох, но я слишком люблю этого кудряша, что бы искать его в таких дорогих мне словах. В одном слове. «Вместе». Оно сейчас до сих пор крутится у меня на языке. Просто хочется повторять его все время и чтобы это касалось только нас двоих. Я обнял его, на что его улыбка немного угасла и он просто уткнулся носом в мое плечо и тяжело дышал. Я же говорил ему, что он болеет, у него же насморк, а он дальше рвется на улицу и в студию. Я просто пытаюсь быть таким же заботливым, как он. Гарри тоже никуда меня не отпускает, когда я болею. Из рук просто выпали эти несчастные бумажки. Они «дождиком» посыпались на пол и раскидались по всем уголкам узкой комнаты — что же ещё могут позволить себе парни, которым нет и восемнадцати? Но даже это не играло роли. Мы стояли и обнимались посреди этого маленького чуланчика с кроваткой у стены. От него так приятно пахло. Не знаю чем. Чем-то сладким на вкус. Какая-то необычная смесь мятных конфет от кашля, абрикосов, морковного сока и яблочного шампуня. Люблю его запах. Такой родной, необычный. И это все только потому, что этот запах принадлежит ему.       — Когда начнем? — проговаривает Гарри, заставляя меня выйти из раздумий. Хоть сейчас. Я смотрю в его глаза успокаивающего зеленого цвета и вижу, как в них, искренне чистых и, казалось бы, непорочных, мелькают огоньки похоти. Я слабо ухмыльнулся, улавливая к чему он ведет. Я бы удивился, если бы это было не так.       — Набирай ванную, — и он широко улыбается. Только вот неожиданно он впивается в мои губы и начинает выписывать в моем рту великолепные узоры, приносящие мне волну удовольствия. Спокойствие, Найл. Моя кровь уже разбушевалась и била мне в голову, заставляя делать то, чего мне так хочется. Семя уже вовсю приливало к моей мошонке и у меня словно кружилась голова. Я схожу с ума от его запаха, от его губ, нежных рук, которые блуждали по моему телу под футболкой, от него самого. А вот Гарри пытался делать все спокойно и равномерно, никак не ускоряя процесс, что я от него и не ожидал. Он не оставил без внимания ни единого сантиметра моего тела, легко изучая все своими сильными руками. Так же внезапно, как и начало этого поцелуя, он завершил его, после этого чмокнув меня в губы. Так по-детски мило и чисто, что я даже на момент забыл о предстоящем.       — Я сейчас вернусь, малыш, — шепчет он мне на ушко, чтобы я нашел в себе силу потерпеть ещё немного. Его присутствие в этой комнате быстро растворилось и я уже слышал его шаги по лестнице на первый этаж. У меня было такое чувство, словно сейчас мой член порвет ширинку на моих штанах, образовав там выпуклость, которая очень бросалась в глаза. Кажется, я ещё никогда не возбуждался от его прикосновений. Видимо, долгое отсутствие секса в туре дало о себе знать эрекцией, из-за которой я ощущал свое быстрое сердцебиение в паху, сопровождающееся ударами боли. Мое тело просто желало его, я слышал его быстрые, можно сказать, слонячие шаги по лестнице. Он не шел, он бежал. Я стоял на том же месте посреди маленькой комнатки с белыми стенами и руками пытался скрыть свое сильное возбуждение. А Стайлс ни чуть не возбудился. Или наоборот. Видимо, черные штаны все-таки имеют свои визуальные плюсы.       — Пошли, — он взял меня за руку и повел вниз, на первый этаж. Мы направлялись в ванную комнату, откуда уже было слышно разбивающиеся капли воды. Войдя туда, я понял, что ошибался насчет того, что Гарри совсем не романтичный. Он все миленько так убрал, я даже более чем уверен, что он все вещи и прочее сунул в шкаф в прихожей. Только вот запах был приятный. Пахло словно корицей и чем-то сладким. Стайлс, что ты, мать твою, творишь. От воды исходил теплый пар, который наполнял комнату. Я решил действовать. Облокотившись на раковину, я потянул тело Гарри на себя и он всем своим весом навалился сверху, придавая мне какой-то дискомфорт. Но, к счастью, он понял это и через мгновение я сидел на ней, гладя Гарри по его кудряшкам.  Он поднял свое лицо, позволяя мне начать поцелуй. Его руки опять облачают меня в сладкий плен, нежно ублажая меня и сокращая множество моих нервов, расслабляя меня и заставляя меня просто размякнуть под его лаской. Я улыбаюсь сквозь поцелуй и, стягивая с него футболку, оголяю его прекрасный и спортивный торс и широкие плечи с накачанными руками, на которых наколото множество разного бессмыслия. Однако, оно иногда заставляет меня останавливать взгляд. Гарри решает поступить так же как я, поэтому он аналогично справляется с моей футболкой и скидывает её куда-то себе под ноги. Но мы опять сливаемся в поцелуе, он начинает играть с моим язычком, принося мне ещё больше удовольствия. Сердцебиение, которое я ощущаю в своем паху, заставляет мои руки переместится к Стайлсу на ширинку и, справившись с ней, я опустил его штаны, а вслед за ними и боксеры. Его теплая плоть упиралась в меня через тонкую ткань моих джинсов, которая так неуместно разделяла нас. Гарри решил исправить это и через считанные секунды мои штанишки полностью слетели с меня. Полностью оголившись, Стайлс заставил меня спрыгнуть с раковины и мы вместе завалились в ванную, наполненную теплой водой. Я тяжело дышал. Гарри навис надо мной, рассматривая мое лицо. Его глаза внушали доверие, я кивнул головой, якобы позволяя ему сегодня быть ведущим. Он закинул одну мою ногу на свое плечо, а другой ногой я решил обвить его для удобства. Я уже чувствую, как наша возбужденная плоть соприкасается и от этого я уже готов кончить. Под рукой не было ничего, что могло обеспечить легкий проход в меня, да и в воде это казалось бы не оптимальным. Поэтому пришлось терпеть, как он легкими толчками пытается до конца войти в меня.  Головка его члена уже почти проскользнула в мой анус, от чего я попытался сдавить свой возбужденный стон. Гарри решил не возится, потому что я никак не мог расслабится и он резко накрыл мои губы своими, с таким же темпом войдя в меня по основание. Боль полностью пронзила мое тело и я готов был закричать, но губы Гарри не позволили этого. Я почувствовал, как на моем анальном кольце выступают бусинки крови. Теплая рука Гарри переместилась на мой возбужденный член. Он пытался справится с моей эрекцией, совершая вертикальные движения вдоль всего основания, иногда ладонью поглаживая порозовевшую головку. Его таз двигался в моем направлении, я чувствовал, как его член пульсирует во мне. Движения ускорялись с каждой минутой, меняя боль на удовольствие. Я уже весь сжался в ожидании эякуляции. Мое сердце забилось ещё быстрее, отбивая ритм по всему телу, как разряды электричества. Гарри устало постанывал, но не прекращал двигаться во мне, даже наоборот — он набрал ещё большей скорости и теперь его рука в быстром темпе двигалась вдоль моего члена, пытаясь довести меня до оргазма. Движения члена Гарри во мне ускоряется, я уже ощущаю его темп по всему телу. Я не слышу его возбужденных стонов, в моих ушах начинает гудеть, потому что я уже на пределе и готов обильно излиться прямо в руку Гарри. Тело Гарри трясется, словно в конвульсиях, и он со стоном выпускает в меня свою сперму. Я кончаю сразу за ним и прикрываю глаза, полностью нагнув лицо Гарри к себе, что бы поцеловать его. Определенно, мне нравится экономия в понятии Гарри Стайлса.