Фикция (от лат. fictio)

У Вани бесконечное терпение, действующее на нервы упрямство и талант к конспирации. Ты думаешь об этом каждый раз, когда видишь, как перед концертами он замазывает свои татуировки, оставляя невредимыми только те, что скрывает огромных размеров черный балахон. Все твои речи о том, что большинство фанатов уже давно поняли, кто такой Охра, и можно больше не мучить себя всеми этими приготовлениями, остаются монологами, потому что Евстигнеев, заебавшись объяснять тебе, что ему так комфортнее, просто молча уходит в другую комнату, как только слышит знакомые мотивы. Ваня создает Охре отдельные аккаунты в социальных сетях и никогда не выкладывает на основные аккаунты что-либо о тебе. Вымораживает неимоверно, потому что ты понимаешь: чтобы люди знали и помнили, нужно быть монолитным. Известность Рудбоя распыляется на несколько его образов, и это обязательно нанесет какой-либо ущерб, если не сейчас – так позже. Ваня же из разговора в разговор повторяет, что не хочет, чтобы его ассоциировали только с тобой. Недавно, вернувшись с очередной заказной фотосессии подвыпившим и недовольным, он рассказывает, что клиентом снова оказалась твоя фанатка, пытающаяся разузнать, действительно ли он является Охрой. Деву Ваня, естественно, фотографировать отказался, проведя весь вечер в первом попавшемся баре. Ты встречаешь его, когда уже решил, что не будешь думать о своем соулмейте и, тем более, надеяться пересечься с ним. Решение далось нелегко: в головы людей с подросткового возраста вдалбливается идея того, что обрести соулмейта – счастье в чистом виде, и все должны к этому стремиться. Безусловно, когда-то давно, лет так до двадцати, ты действительно очень этого хотел. Еще почти свежи воспоминания того, как перед каждым выходом из дома или студенческого кампуса в голове мелькала мысль: «А может сегодня?», мотивирующая быть внимательным, чтобы не пропустить момент, когда черная полоса на предплечье исчезнет. Не заметить встречу было, конечно, невозможно – говорят, что тонкая черная полоса, находящаяся в случайных местах на руке, исчезая, вибрирует и иногда даже жжет. Статистика, однако, совсем не утешала: всего две трети населения встречают свою вторую половину и живут долго и счастливо. Долго – потому что исследования показывают: люди, строящие отношения со своими родственными душами, в среднем живут на 7-10 лет дольше остальных. Счастливо – потому что, если верить научным и не очень статьям, пара – это идеально подходящие друг другу люди, которые, встречаясь, сразу же заполняют собой сердце и разум друг друга. Но надежда – самое губительное что может быть, если в итоге она не оправдывается. Не встретить своего соулмейта еще не самое страшное, что может произойти. Самое страшное – если родство душ окажется невзаимным. Это тоже возможно, хотя никто и не знает, почему временами природа дает такие сбои. Но факт остается фактом: 1 из 10 000 связей оказывается невзаимной. Поэтому на втором курсе ты решаешь забыть о родственных душах и просто строить отношения с людьми, к которым тянет. Тебе даже удается убедить себя, что это хорошее решение и вообще - всяко лучше, чем ждать того, кто, возможно, не появится в твоей жизни. Все было размеренно и стабильно, пока после баттла с Криплом ты не встречаешь его – младше на 5 лет, тоже вращающегося в рэперских кругах своего соулмейта. Ваня любит сигареты лаки страйк, шоколад и Durex Fruity Mix. Первое можно всегда найти у Рудбоя в кармане, а второе радует его больше всего из всех подарков фанатов. О последнем пункте ты узнаешь, когда проходит два месяца с вашего первого пьяного поцелуя на вписке по случаю дня рождения Порчи и один – с первого осознанного, у тебя, когда он приезжает, чтобы сообщить, что тебе нужно искать нового бэк эмси, ибо «я, блять, заебался от того, что между нами происходит, Мирон». Никуда он тогда, разумеется, не ушел. Месяц спустя, после какого-то совсем немногочисленного концерта, вы, целуясь, заваливаетесь к тебе на съемную квартиру. От Вани пахнет мятными сигаретами, ред булом и немного туалетной водой, запах которой на концерте смешался с его потом. Дыхание почти перехватывает, когда уже в спальне он касается твоего оголенного живота губами, предварительно стянув футболку. Твои пальцы пермещаются на его шею, когда Рудбой проводит поцелуями влажную дорожку, но в этот раз – обратную, от живота до ключиц. Руки сами собой вцепились в чёрную футболку на нем, и притянули Ваню ещё ближе. Находишь холодные губы и прижимаешься к ним, но он почти сразу отрывается, прошептав тебе в самое ухо: «Трахни меня». От атмосферы, его голоса и алкоголя в крови тело охватывает огнем, но, стягивая с него шорты ты все еще в состоянии подумать, что даже вульгарные фразы, которые бы оттолкнули тебя от любого другого человека, из уст Евстигнеева звучат неимоверно возбуждающе. Когда ты уже собираешься уходить, его к тебе подводит Саша. Первая мысль заключается в том, что парень очень красив. Почти на голову выше тебя, с неизвестного из-за освещения цвета глубоко посаженными глазами и совершенно очаровательной улыбкой, от которой немного все-таки веет непонятной то ли опасностью, то ли угрозой. Саша выглядит растерянно, потому что никто из вас не отреагировал на его представление: вы смотрите друг другу прямо в глаза, и никто не произносит ни слова. Саше неловко. Твоему соулмейту, наверное, тоже. Тебе – нет. Ты уже слишком много думал о том, как встретишь человека, которого ему, если верить книгам и статьям, послала сама судьба. - Поговорим на улице? – он чуть слышно выдыхает, когда ты прерываешь почти звенящую тишину. Кивает тебе, потом подмигивает Ресторатору, показывая, что все нормально и дальше вы справитесь сами. Ты говоришь Саше на прощание что-то совершенно незначимое на фоне открытия, что ты, Мирон Федоров, входишь в две трети населения планеты, которым посчастливилось встретить человека, идеально подходящего им по всем параметрам. Пока вы продвигаетесь к выходу ты думаешь, что эта встреча – лучшее, что случилось с тобой за очень долгое время. Ваня добрый. Но он стесняется своей доброты, переводя все в ироничную шутку каждый раз, когда кто-то ему на нее указывает. Но как бы Евстигнеев ни пытался поддерживать образ саркастичного циника, ты слишком хорошо его знаешь, чтобы хоть когда-то на это повестись. Ваня говорит, что не любит людей, но в вашем небольшом кругу общения все знают, что если кому-то нужна помощь, Рудбой будет первым, кто вызовется помочь в совершенно искреннем порыве. После, добавит, конечно, что-то вроде «все равно делать нехуй было» или «расплатишься натурой», но факт остается фактом: в пять часов утра он едет в аэропорт встречать маму Порчи, когда тот лежит дома с простудой, а несколько месяцев назад на неделю приютил у себя лабрадора Эрика, когда оператор с семьей улетел отдыхать. Ваня в тот день долго ругался, приехав к тебе с огромным, но чарующе добрым псом. Было что-то вроде: "Прикинь, Рикка это чудище собирался отдать в ебаную псиную гостиницу, потому что никто из знакомых не согласился взять его себе. Ну конечно, блять, он же страшный как чертов Волан-де-Морт. Сожрет там еще всех, а Эрика потом посадят. Взял себе на пару дней, короче." Ты лишь киваешь и улыбаешься, отвернувшись, чтобы достать шоколадку из запасов, которые прячешь для дней, когда Ваня стрессует. Вообще вы с ним уже как год живете вместе, но в этом месяце Евстигнеев снял квартиру, чтобы провести время с приехавшей погостить сестрой. Совершенно очаровательный пес лежит у Рудбоя в ногах и периодически лижет его голые икры, чем вызывает возмущенные и почти что не наигранные вздохи. Ты думаешь, что они очень похожи, и Ване наверняка понравится компания этого доброго и большого пса, хоть он никогда в этом и не признается. У твоего соулмейта, в отличие от тебя, была очень заметная полоса – тонкая, но достаточно длинная, чтобы быть заметной, обвивая все его запястье, словно браслет. - А как ты… Ну, понял? – он спрашивает это как только за вами захлопывается дверь черного входа 1703. Ты напоминаешь себе, что этот разговор очень важен, потому что от него, возможно, зависит жизнь человека, что стоит перед тобой. - Я увидел, как твоя линия исчезла, - спокойно отвечаешь, подбирая каждое слово и интонацию. - О, ясно. А я ощутил легкое жжение и… - Подожди, пожалуйста, - ты прерываешь его нерешительное бормотание, параллельно закатывая свой правый рукав: - Я уверен, что ты очень хороший человек. Нет, я точно это знаю. И я знаю, что можно встретить любимого человека без всей этой теории про родственные души. Поэтому, пожалуйста, не воспринимай это как что-то ужасное, и просто представь, что всех этих линий в мире вообще нет. Парень выглядит так, будто земля под его ногами исчезла. Смотрит растерянно то на черную полосу на твоем предплечье, то тебе в глаза и шумно втягивает ртом воздух. - То есть… Как? Она уже совсем не исчезнет, да? Не со мной? – от отчаяния во взгляде и надломленного голоса в грудной клетке все стягивается в тугой узел, но ты напоминаешь себе, что все делаешь правильно, и ни в чем не виноват. - Мне жаль, Слава. Я искренне желаю тебе счастья, - на пару секунд касаешься его плеча, а потом заходишь в бар и вызываешь такси. Уже в машине ты думаешь, что линия на твоем правом предплечье действительно никогда не исчезнет, просто потому что она – татуировка, которую тебе нанесли пять месяцев назад, в годовщину ваших с Ваней отношений. Левая же рука сегодня избавилась от полосы, которая каждый день напоминала не тебе, но Евстигнееву, что ваша любовь – фикция, которая может развеяться в любой момент. Ты же принял своё самое важное решение еще в марте, когда записался на прием к тату мастеру. Просто потому что единственный способ быть уверенным, что твой соулмейт не будет к тебе стремиться – уверить его, что его привязанность лишь ошибка природы. Ваня любит сигареты лаки страйк, шоколад и Durex Fruity Mix. Но еще больше, чем всё это, он любит Мирона Федорова. Полоса Вани исчезает, когда он встречает Мирона, полоса Мирона – нет. Но это не мешает им быть в совершенно невероятной зависимости друг от друга, с каждым днем все больше и больше удостоверяясь, что природа иногда совершает ошибки, но обратные тем, о которых принято говорить. По дороге домой ты думаешь, что встреча с Вячеславом Карелиным – лучшее, что произошло с тобой за очень долгое время, потому что сегодня Ваня впервые за полтора года будет спать в вашей кровати с уверенностью, что фикцией может быть что угодно, но не ваша с ним связь.