Я знаю

Когда злые языки шептали, что его жена любит другого, он не верил. Не хотел верить. И очень быстро заставил сплетников замолчать, по крайней мере, в своем присутствии. Это было несложно, ведь все знали, что Фарамир, сын Дэнетора, а ныне владетель итилийский, слов на ветер не бросает. Но заглушить собственные сомнения оказалось не так просто. Он ведь знал, знал с самого начала. И как бы ему ни хотелось верить, что все это в прошлом, он не был слепым. Он все видел... И старательно закрывал глаза, гоня прочь недостойные мужчины мысли. С переменным успехом. Тщательно скрываемая неловкость и сочувствие в глазах друга и государя, его искреннее тепло... И ледяная отстраненность Эовин, вежливая улыбка, и такие же вежливые, ничего не значащие слова. И ее глаза, когда она смотрела на него, думая, что ее никто не видит. Трудно было не замечать всего этого. Ведь на него, Фарамира, она никогда так не смотрела. Он покинул Минас-Тирит с облегчением, надеясь, что в Итилии, вдали от всех, все будет иначе, что солнце этого края и его тепло растопят лед, а его любви хватит на них двоих. Но время шло, а глаза Эовин даже в его объятьях оставались холодными, и на все его слова любви она отвечала коротким «я знаю». Она была рядом, она позволяла любить себя, но этого было мало. Фарамир хотел большего... И не смел просить. Не смел задавать вслух мучавшие его вопросы, понимая, что если он спросит, то Эовин ответит, и ответит правду. И что он будет делать с этой правдой? Он не знал. Когда государь призвал его в Минас-Тирит, Фарамир поехал один. «Один из нас должен остаться, и я знаю, что оставляю Итилию в надежных руках» сказал он тогда, не желая называть вслух истинную причину. Эовин восприняла его слова как должное; дочь и сестра ристанийских конунгов, она не нуждалась в том, чтобы ей объясняли значение слова «долг». Она и так слишком хорошо это знала. В Гондоре Фарамир задержался дольше, чем рассчитывал. Время летело незаметно; дни складывались в недели, недели в месяцы, и каждый раз, когда он задумывался о возвращении, находилось еще какое-нибудь срочное дело, справиться с которым почему-то мог только он. А потом с востока начали приходить тревожные вести. А потом пришло короткое, ничего толком не объясняющее письмо Эовин. «Возвращайся, - писала она, - ты нужен здесь». Всего несколько слов, но этого оказалось достаточно, чтобы он бросил все и был готов мчаться хоть на край света. Итилия встретила его пеплом и гарью. Спокойствие послевоенных лет оказалось обманом, ловушкой для легковерных. А ведь Арагорн их предупреждал... Говорил, что они слишком торопятся, что нужно выждать хотя бы несколько лет, подождать пока окончательно рассеются притаившиеся в древней долине клочья Тьмы. Фарамир не послушал его тогда, обманувшись очарованием этих мест, а теперь уже менять решение было поздно. Край, который он уже считал своим домом, был охвачен пожаром войны. Он напоролся на засаду всего в нескольких днях пути от цели, и прежде чем успел понять, что происходит, потерял двоих. Нападавших было слишком много, и в них не было ничего человеческого. Только звериная ярость и ненависть ко всему живому. И хотя они уступали его людям в выучке и вооружении, численный перевес мог оказаться решающим. Их было слишком много. Он уже почти потерял надежду, когда где-то совсем рядом прозвучал знакомый сигнал, и невесть откуда появившийся отряд Белой Дружины вклинился в плотные ряды противника. В считанные минуты все было кончено. Ряды нападавших дрогнули, рассыпались и обратились в бегство. Всадник, командовавший отрядом дружины, что-то негромко приказал своим людям, потом обернулся, посмотрел прямо на него. Несколько секунд Фарамир смотрел на него, не узнавая, но вот всадник медленно снял шлем, качнул головой. Золотистые волосы рассыпались по плечам... - Эовин, - выдохнул он, несколькими стремительными шагами преодолевая расстояние, разделявшее их. Она слабо улыбнулась, соскользнула на землю, шагнула навстречу. И порывисто обняла его, уткнувшись лицом в его плечо. - Ты вернулся, - прошептала она. – Здесь такое происходит... - Разберемся, не впервой, - так же тихо ответил он. – Что ты здесь делаешь? - Кто-то должен был тебя встретить. И хорошо, что я подумала об этом, здесь теперь небезопасно. - Ты не должна была так рисковать. Пообещай мне, что впредь будешь осторожней. - Хорошо, - неожиданно легко согласилась она. – Мы будем осторожны. - Мы? – переспросил он. - Мы, - повторила Эовин. Чуть отстранилась, вскинула голову, посмотрела ему в лицо. И он впервые заметил, что ее глаза светятся теплом. Он хотел было сказать ей об этом, но все никак не мог найти нужных слов... - Я люблю тебя, - едва слышно прошептала она, и он, совершенно машинально ответил ее же словами. - Я знаю.