The other side of justice.

Сет безмолвно лежал на кровати, закрыв глаза. В его комнате было темно, но свет из приоткрытой двери падал на его идеальный рельефный — словно высеченный скульптором — профиль. Волосы — а отсюда было видно только белую их часть — разметались по подушке. Роллинс лежал так с тех пор, как мы принесли его сюда. Точнее, Дин принес. Я хотел помочь, но наш упрямый лидер всё равно не дал бы мне прикоснуться к Сету. Я стоял в ярко освещенном коридоре уже почти полчаса. Мы победили, но победного духа в воздухе не чувствовалось. Дин бродил где-то поблизости, шатался без дела, шастал из угла в угол, то уходил на кухню, то снова приходил… Он был похож на хромого бездомного пса, который носится туда-сюда по привычке, напрочь забыв о больной лапе, пока не наступает на неё снова. Ходил, бормотал какую-то хрень себе под нос. Я уже привык к такому. Вдруг Дин заметил, что я смотрю в комнату, где спит Сет. Эмброуз остановился возле меня. — Какого хера это сделал он, а не ты? — с каким-то почти любопытством спросил Дин. — А какого хера не ты? — парировал я. Он промолчал и снова куда-то направился, на ходу забывая про меня. Мы оба знали, нет, все трое знали — кто-то должен был принести эту жертву. Так что если бы я или Дин могли изменить исход матча… мы бы ничего не меняли. Сет сделал своё дело, мы — своё. Я облокотился о стену, лишь сейчас постепенно осознавая давно навалившуюся усталость. Пожалуй, стоит хотя бы душ принять и расслабиться. Сколько можно торчать здесь в самом деле? Не подыхает же парень — знал, на что шёл. Завтра Роллинс уже будет в норме. * * * Дин прикрыл за собой дверь в темную комнату, оставив тонюсенькую нить света на полу и стене. Сглотнул. Во рту по-прежнему стоял тошнотворный привкус — что-то между мятой и металлом. Этот вкус преследовал Дина всю жизнь, и он по привычке высунул язык, чтобы хоть как-то избавиться от гадкого ощущения. Иногда помогало. Но не сейчас, конечно же. Дин подошёл к кровати и подождал, пока глаза привыкнут к темноте. Это произошло довольно быстро. Даже сейчас Сет был идеально красивым. Он ровно лежал на спине, руки — по бокам на покрывале, ноги вытянуты прямо, лицо смотрит строго в потолок. Из-за этого неестественного положения Сет казался ещё безжизненнее, напоминая какой-то манекен. Только веки были опущены. Дин сел на край кровати и наклонился к лицу Сета. Облизал губы, чтобы лучше улавливать едва заметное дыхание из приоткрытого рта. Дину надо было это чувствовать. Только это дыхание сейчас было важно. Только ощущая его, Дин знал, что вот он, Сет — живой, теплый, в порядке. Насколько ты можешь быть в порядке после того, как тобой проломили пару столов. Дину было не жалко Сета. «Мы знали, на что шли. Мы не будем жалеть ни себя, ни друг друга. Мы лишь исполняем свой долг.» Дин знал, что завтра Сет проснется и будет чувствовать себя гораздо лучше. Вот только сам он, Дин, всегда жил сегодня — сегодня и больше никогда. * * * Выходя из душа, я услышал тихий хриплый кашель в комнате Сета. Перед тем, как туда направиться, я остановился и ещё раз взглянул на себя полуголого в зеркало. Да, я и не думал, что меня так потрепало. Противники нам достались действительно сильные. Но сила мало что значит против справедливости. Тяжело вздохнув, я открыл дверь в комнату, где лежал Сет. Дин сидел, наклонившись к нему, и не двигался. Заметив чужое присутствие, Эмброуз ничего не сказал, не двинулся и не оторвался ни на миллиметр от губ Роллинса. Он только поднял эти свои безумные глаза и, широко их раскрыв, устало посмотрел на меня. «Вали отсюда» — отчетливо различил я в его взгляде. У меня не было причин дольше любоваться этой картиной, и я спокойно закрыл дверь. * * * Дин приподнялся и ткнулся лицом в подушку рядом с горячей шеей Сета. Ему надо было ещё кофе, а лучше кофеина. Он нашарил рукой на тумбочке свою банку энергетика и чуть потряс её. Поняв, что банка пуста, Дин обиженно смял её в кулаке и швырнул куда-то в занавеску. Потом рывком сел. Его сильно тошнило, но это не беда. От предыдущей дозы энергетика уже колотило всё тело и в груди началась боль — более резкая, чем во всем остальном теле. Дин хотел ещё Кофетамина. Он нашел в кармане пачку, где остались ещё две таблетки. Кофетамин помогал ему через раз. Иногда боль могла дойти до ломки, а потом — спустя час после приема таблетки — раз — и отключиться. Словно кто-то дернул стоп-кран. Дин проглотил таблетки и взял из ящика тумбочки ещё одну банку энергетика. Дергано вскрыл и запил коротким глотком. Он хотел, чтобы эффект наступил как можно скорее, хотя сердце и так уже колотилось как бешеное. Да и чёрт с ним. Всё равно не заснул бы. * * * Я проснулся поздно, уже днём. Может, вымотался вчера, хотя самому было стыдно в этом признаться. Дико хотелось есть. По дороге на кухню я решил всё-таки проведать Сета. Когда я зашёл, Сет сидел на кровати с едва приоткрытыми глазами и замучено упирался лбом в шею сидящего рядом Эмброуза. Роллинс не двинулся, но я увидел его взгляд из-под спадающих на лицо разноцветных волос. Дин же, казалось, даже не заметил меня. Более того, он не замечал и самого Сета. Для него этого мира не существовало сейчас вообще. На его лице было это привычное хамоватое выражение, а безумный взгляд упирался в никуда и одновременно во что-то неизвестное. Казалось, Дин сейчас передразнивает кого-то невидимого и внимательно следит за его реакцией. Роллинс коснулся рукой предплечья Дина, но тому было глубоко плевать. Прошло минуты две, и я уже собирался уходить, как вдруг Дин словно очнулся от своего почти что кататонического ступора, с каким-то удивлением обратил внимание на прижавшегося к нему Роллинса, дергано поцеловал того в лоб, будто надеясь, что никто из нас этого не заметит, а затем вновь выпал куда-то в другую, известную только ему одному, реальность. Я вздохнул и, прикрыв дверь, направился на кухню. * * * Дин положил в рот жвачку и размял ее зубами, пытаясь высвободить как можно больше вкуса сразу. От этого гаденький привкус мяты во рту только усилился. В животе у Дина заурчало, но он проигнорировал этот знак. Дин разочарованно сплюнул жвачку на пол. Ему нужен был другой вкус, но он не знал, как такого добиться. Вдруг его осенило. Проснувшийся Сет лежал, чуть прикрыв глаза и повернувшись на правый бок. Роллинс почти вздрогнул, когда Дин вдруг наклонился и как-то грубо, механически, провел сильно высунутым языком по его щетинистой щеке. Сет хотел повернуться к Дину, но всё тело почему-то оцепенело. Поэтому он не видел, как Дин улыбнулся. Этот вкус был намного лучше. Дина больше не тошнит. * * * Я вернулся со своей поздней тренировки, когда солнце ещё стояло над горизонтом. Душ я принял в спортзале, и мои волосы не успели до конца высохнуть. В помещении едва различимо пахло паленым. Дверь в комнату Сета была нараспашку, и я увидел, что тот опять спит. Но моё внимание привлекло другое, и я подошел ближе, чтобы убедиться, не ошибся ли я. С тумбочки было убрано всё лишнее, и сейчас там стоял поднос. На нём — банальный завтрак: яичница, пригоревшие тосты, неумело сделанный салат и бутылка с каким-то, видимо, жутко полезным напитком. Об этом месте знали только мы трое, меня всё это время не было, а Сет вряд ли сподобился бы сейчас себе что-то готовить, да ещё и тащить еду в постель. Но… моя логика подводила меня. Гораздо вероятнее казалось, что я, будучи в этот момент совершенно в другом месте, мог приготовить эту еду, чем сама мысль о том, что это сделал вот этот наглый, похуистичный псих. Кстати, не мешало бы его найти и обговорить дальнейшие планы Щита, пока я в настроении. Собирался уже идти его искать, но тут он вышел мне навстречу сам, конечно, не замечая меня и на ходу снимая вчерашнюю футболку. Сдернув её с себя, Дин неуверенно качнулся, едва не упав, будто его толкнул кто-то невидимый, и тогда меня осенило. Этот придурок со вчерашнего боя не только не жрал, он не спал, не отдохнул и толком почти не присел. Он даже не раздевался после боя, а синяки и сильнейшие ушибы так и остались необработанными. Иногда он специально ходил, качаясь, будто по какой-то странной привычке, но сейчас Эмброуз действительно с трудом стоял на ногах. И тем не менее завтрак Роллинсу ты приготовил, кретин. И у кровати его торчал всю ночь. Как будто я не знаю. — Чё пялишься? — бросил Дин не злобно, а скорее насмешливо, когда наконец меня заметил. Я смолчал и лишь покачал головой прежде, чем отвести взгляд. Завтрак в постель. Пиздец романтично, а! По дороге в свою комнату я вдруг подумал, что если расскажу Роллинсу о таких проявлениях романтики со стороны нашего лидера, Эмброуз мною стену проломит. Да я всё равно бы не рассказал. Ещё бы пришлось любоваться на этих Ромео и Джульетту. Хотя, наверное, и так придётся. Я вдруг порадовался, что ни в кого из этих двоих не влюблён и делю с ними чисто товарищеские отношения и идеологию. Иначе я бы просто чокнулся с этой парочкой. Спасибо, хоть свечку держать пока не заставляют. А так — пускай. Хотя, господи. Какая любовь? В нашем деле нет места любви. И ненависти — тоже. Есть только Справедливость. А Справедливость — беспристрастна.