***
Джон не знает, что он испытал тогда, продолжив машинальное движение по намеченному маршруту. Прежде всего, наверное, разочарование. Ну, а что ещё можно испытать, когда впервые возникшая роковая связь так поспешно обрывается? Так себя чувствуешь, когда ждёшь крайне важного звонка, получаешь его, но паршивая сеть пропадает, прерывая разговор. И потом — только монотонно повторяющееся: «абонент вне зоны действия сети». С другой стороны — полнейшее замешательство, ведь, чёрт подери, разве то, о чём они говорили — нормально? Как вообще к такому можно относиться?! Тем не менее, всё чаще Джон лишь безуспешно пытается заглушить разрывающую и стремительно нарастающую пустоту, о которой раньше ведал лишь понаслышке. Острая потребность быть рядом, прикасаться, хотя бы просто видеть и оберегать не может быть удовлетворена, и от этого так откровенно дерьмово. Это не столь мучительно, как когда ты остаёшься без родственной души вовсе, но пугающе и всепоглощающе — сравнимо со стремительным уходом под воду, когда каждый ускользающий пузырёк воздуха воспринимается как последний, и тебя гнетёт лишь неизвестность, когда же твои лёгкие наполнятся, наконец, водой. Но Он определённо жив. И это факт. Постепенно Джон делает то, что человек умеет лучше всего — привыкает и подстраивается. Продолжает надеяться и идёт дальше. Каждую ночь он желает человеку по ту сторону связывающей их тонкой ниточки добрых снов. Каждое утро — хорошего дня. И всегда безответно.***
— Доброе утро. Шерлок в очередной раз роняет чашку, не в силах справиться с пробирающей дрожью. Чертыхнувшись, впивается пальцами в край столешницы. Миссис Хадсон, подоспевшая на шум, неодобрительно качает головой, но заботит её вовсе не разбившаяся посуда или пролитый кофе: — Ты такой упрямец! Прямо как мой покойный супруг, — наигранно хохотнув, она тут же взволнованно взмахивает руками. — О, Шерлок. Её мягкие объятия схожи с материнскими, её чуткое сердце подсказывает ему правильное решение, но страх потерять, лишиться того, чего он ещё даже не обрёл в полной мере, но успел прочувствовать, мешает сделать последний шаг… — Береги себя, родной… «Родной»… Сначала это было нечто неопределённое, вроде «незнакомец» или просто «сумасшедший» (вполне привычно, особенно если учесть их так называемое знакомство), но с каждым днём уже зародившаяся связь усиливалась, нарастало притяжение. Обращения сменились на более откровенные и даже ласковые. И реакция Шерлока вскоре уже не поддавалась контролю. — Отпусти себя. Познакомься с ним, — успокаивающее поглаживание по спине магическим образом снимает напряжение с худых плеч, позволяя шумно выдохнуть, восстанавливая дыхание. — Откуда… Откуда Вы знаете, что он, а не она? Загадочно улыбнувшись, Марта лишь подмигивает ему, сжимая плечо в подбадривающем жесте своей крепкой и уверенной женской рукой. Он кладёт свою горячую ладонь поверх её, мягко пожимая в ответ. — Просто дай себе и ему шанс. — Шанс на что? — Быть счастливыми. Какой же ты глупый, — искренне засмеявшись, она шутливо отмахивается. — Ладно, приберу здесь, но помни: не домработница! Только сегодня. Шерлок благодарно улыбается, тут же переводя задумчивый взгляд в окно. Где-то в Лондоне есть его Джон.***
Шерлок знает про него всё. Информация бережно отсортирована, регулярно пополняется. Для неё в Чертогах существует отдельная секция, посвящённая Джону Ватсону. Да, он знает о пистолете, припрятанном в верхнем ящике прикроватной тумбочки. Знает, что иногда Джон берёт его с собой. На всякий случай. Знает, что на левом плече у него шрам от пулевого ранения. Знает о кошмарах и бессоннице, о регулярных посещениях психотерапевта, не дающих результатов. О том, что любимый сорт чая у него — Эрл Грей, а кофе он предпочитает покрепче и менее сладкий, что разнится с его сильнейшей привязанностью к мягким свитерам и любовью к более тёплой погоде. Джон напоминает ему солнце. Горячее и в равной степени опасное, но немного угасшее. Отчасти, по его вине. Да, он знает про него всё, но сам Джон не знает о Шерлоке ровным счётом ничего. — Спокойной ночи, мой… «Мой»…***
Проснувшись посреди ночи от очередного кошмара, Джон обречённо проводит ладонями по лицу, подавляя всхлип. Он так устал от всего этого. Так устал… — Джон! — Что? Ты… Я не… Боже. Он отчаянно вслушивается в тишину, думая, что, наверное, просто сходит с ума. Окончательно и бесповоротно. — Джон, мне очень нужна твоя помощь. — Что, чёрт возьми, происходит? — Тот небольшой китайский ресторанчик, неподалёку от Риджентс-парка. Ты, конечно же, его помнишь. Мне тоже нравится там бывать. — Ублюдок! Грёбаный ты сукин сын! Ты… Как ты… Что ты… — Будь там через полчаса. — В четыре утра? … — Кретин. Я убью тебя! Ты слышишь? О, ты, конечно же, всё слышишь! Так вот, знай…***
— Ты собирался сломать мне нос, — Шерлок виновато улыбается, делая шаг навстречу почти приблизившемуся Джону. Его сердце отбивает бешеный ритм, температура тела резко понижается. Дышать катастрофически тяжело, болит, кажется, каждая клеточка худого и бледного тела. Напоминает ломку. С этим он знаком очень хорошо. — Перестань, — загорелые крепкие руки плотно сжимаются в кулаки, до такой степени, что слышен хруст суставов. — Что? — взгляд серых глаз пронизывает насквозь, посылая волны мурашек по всему телу. Мало. Не кислорода. Его мало. — Ты знаешь! — шипит, наступая. Ещё меньше разделяющего их пространства. Оно сокращается вплоть до миллиметров. Шерлока начинает бить мелкая дрожь. — Джон… — срывается с губ едва различимым шёпотом. Блок стремительно ослабевает. Он тонет в глазах, пылающих от злости и раздражения, синих, словно океаны, которые так влекли его в детстве. — Я хотел стать пиратом… — Идиот, — пальцы его намертво вцепляются в ворот дорогого твидового пальто, рывком прижимая к первой попавшейся вертикальной поверхности — стене того самого ресторанчика. — Шерлок. — Что? — Имя: Шерлок Холмс. Бейкер-стрит, 221В. — Идиот, — с тихим смешком повторяет Джон, прежде чем сорваться в бездну, жадно впиваясь во всё ещё нервно подрагивающие пухлые губы, овладевая податливым ртом. Обоих словно прошибает током. Дрожь не стихает, наоборот. Их загнанное дыхание смешивается, из лёгких вырываются сухие хрипы, перерастающие в голодное рычание. Языки сплетаются в безумном, но абсолютно идеальном, синхронном танце. Поцелуй с привкусом крови, Эрл Грея и крепких сигарет… Бледные пальцы пробираются под куртку, сталкиваясь с одним из излюбленных, особо тёплых и мягких свитеров Джона, чьи крепкие руки ослабляют, наконец, хватку — одна без промедления зарывается в шёлковые смоляные кудри, другая — скользит вниз по обтягивающей крепкую грудь белой рубашке. — Полгода… — Твои глаза… — Грёбаные шесть месяцев, Шерлок! — Твои губы… — Какой же ты идиот! — Не отпускай. — Ни за что.***
— Потрясающий… Шерлок лишь чересчур медленно моргает, будто бы сбиваясь на мгновение с мысли, бросая короткий взгляд в сторону Джона, притаившегося у патрульных машин. Его повествование продолжается: ему удалось, наконец, выйти на след серийного маньяка, убивавшего молодых девушек, маскируя их смерть под неудачное стечение обстоятельств, происходившее якобы под влиянием их своеобразных увлечений. Он торжествующе улыбается, расписывая, как именно совершались преступления, закрепляя это всё доказательствами и фактами. — Чертовски красивый. Шерлок слишком резко замолкает, обрываясь на полуслове. Отмахивается от Лестрейда, который, видимо, счёл это признаком неполной уверенности. — Твой охренительный рот… Хочу поцеловать тебя. Хочу взять тебя прямо здесь. Яркий румянец моментально покрывает острые скулы, стремительно охватывая бледную шею. Холмс делает явный знак, сообщающий о повышении температуры тела — оттягивает шарф, словно ему внезапно стало нечем дышать. Грег выражает беспокойство, спрашивая того о самочувствии, на что Шерлок отвечает лишь театральным закатыванием глаз. – …целовать твои ключицы, спускаясь к чувствительным соскам… — Ты слишком громко думаешь! Он не сразу решается встретиться с ним глазами, но когда это, наконец, происходит, всё встаёт на свои места. Пошловато ухмыляющийся Джон, бесстыдно пожирающий его глазами, явно намеренно производит трансляцию. — Я мог бы отсосать тебе прямо здесь, за тем углом. Холмс закрепляет свои слова многозначительным взглядом, направленным в указанную сторону. Он ведь тоже так умеет. Пятью минутами позже Лестрейд, незаметно поглядывающий на опасливо удаляющиеся фигуры детектива и его блогера, с трудом подавляет улыбку. Скоро об этом узнают все, ведь эти двое даже не стараются ничего скрыть, но пока у них есть возможность насладиться друг другом в тишине и покое — пусть. Жаль, что у них с Майкрофтом так вряд ли получится. Впрочем, нет, грех жаловаться. Всё просто прекрасно...