В темноте

      С первого взгляда и не понять, что «Буря» – довольно компактный корабль. Но это всё визуальный эффект: прозрачные пол и потолок по всем палубам, минимум стен и перекрытий. Но вот каюта капитана кажется уютным огороженным уголком: все удобства от большого рабочего стола до широкой мягкой кровати, иллюминатор от потолка до пола на половину помещения добавляет какого-то размаха и опять же расширяет пространство.       Стоя на смотровом мостике, я прошу ИИ выключить свет. И вот фактически оказываюсь в темноте космоса. «Буря» сейчас дрейфует, так что вдали сияют звёзды, а самые близкие объекты – частицы льда колец вокруг потенциального золотого мира, как говорят здесь.       И всё-таки люди – удивительные создания. Даже поверхностное изучение истории развития человеческой цивилизации дало мне представление о том, насколько быстро они развились и заняли своё место в галактическом сообществе. За такое короткое даже по их меркам время они влились во многие сферы жизни, а что особенно важно – в политику. Едва успев взрастить детей с момента своего появления на большой арене, земляне уже имели право внести своё весомое слово во всеуслышание.       Мои размышления прерывает тихий шорох открывающейся двери и лёгкие шаги, следующие после.       – Джаал? Что ты тут делаешь?       – Любуюсь видами, – бросаю я через плечо.       Её пальцы легко скользят по спине.       – Даже мой корабль меня не предупредил.       Её голос ласкает слух.       – Мы с СЭМом договорились.       – А как же я?       Я, развернувшись, подхватываю её одной рукой, чтобы наши лица оказались на одном уровне, и прижимаю к себе:       – А что ты? Я соскучился.       – Вот с этого и нужно было начинать, – сверкает она зелёными глазами, в шутку слабо пинает меня пару раз болтающимися в воздухе ногами и тут же легко касается своими губами моих. – Только это заставило тебя убалтывать ИИ?       – Я соскучился в полном смысле этого слова.       Ставлю её на пол и очерчиваю талию. Сквозь повседневный костюм её тело мягкое и тёплое.       – Мне тебя не хватало.       И тянет за собой вправо. Скидывает обувь, забирается на кровать.       Я разуваюсь, опускаюсь рядом и обнимаю её, уткнувшись носом в волосы. От неё приятно пахнет чем-то сладким, почти приторным. Оголив её шею, я провожу языком по светящейся в темноте белой коже. Слышу медленный судорожный вдох и отдаляюсь. Она кладёт руку мне на щёку, поворачивает мою голову к себе.       – Ты – самый невероятный мужчина в моей жизни.       Я в ответ целую её: медленно и настойчиво, но нежно. Мешкаюсь в попытке поймать её язык в круговых движениях. Оторвавшись от её губ, на коленях перешагиваю и сажусь между её разведённых ног, устроив их на своих бёдрах. Она тут же прижимается всем телом. Теперь я веду в поцелуе, положив ладонь на её затылок. Такая маленькая и хрупкая для меня. Распускаю тугой хвост и, зарывшись пальцами одной руки в волосах, массирую шею другой. Охнув, она сжимает мои плечи, тянется к застёжкам, пытается с ними справиться, но я помогаю и снимаю с себя всё, кроме штанов, не прерывая поцелуй.       Она старается оцарапать мои предплечья заострёнными кончиками слишком гибких для этого ногтей. Переходит к шее, осыпает поцелуями всё ниже, насколько может изогнуться. Кожа там чувствительнее – не сдерживаю сдавленного выдоха, похожего на однократное ворчание. Вдоль позвоночника бегут мурашки. Она сбрасывает с себя верхнюю часть формы, торопливо снимает майку на тонких бретелях, освобождается от бюстгальтера.       Не медлю обхватить её небольшие аккуратные груди. Тереблю вставшие торчком соски. Она выгибается навстречу и издаёт тихий стон в какой-то момент. Оттолкнув меня, стягивает с себя брюки и нижнее бельё, подняв ноги под прямым углом прямо перед моим лицом. Что за вид. Вот она снова раздвигает ноги. Низ живота наливается тяжестью.       Она лежит полностью обнажённая передо мной. Опускает таз ниже, тяжело дыша. Касаюсь влажной плоти, мелкими ненавязчивыми движениями вожу между складок, как она сама однажды показала. Достаточно подразнив, ввожу внутрь палец, мышцы смыкаются вокруг, мешая двигаться. В ушах глухо колотит пульс, а в горле пересыхает.       – Не останавливайся, – взахлёб просит она.       Продолжаю сладкую пытку. Через некоторое время она сжимается, вскрикнув. Продолжительно, немного робко. В паху становится горячо и тесно. Возбуждение мешает думать.       – Не затягивай, пожалуйста.       От её шепота я теряю голову. Я понимаю намёк. Избавляюсь от оставшейся одежды, и возбуждённый член просто вываливается наружу. Найдя в тумбочке искусственную смазку и презерватив, я натягиваю его на себя – осторожность не лишняя, пока что мало чего известно о совместимости наших рас – открываю тюбик и смазываю головку. Прохлада немного убавляет пыл.       Слишком резко для неё вхожу чуть меньше, чем на половину.       – Медленнее, прошу.       – Прости, – хриплю я.       Я стараюсь продвигаться постепенно, но она морщится от боли – мой размер плохо соизмерим с её параметрами. Рыжие волосы, разметавшиеся по подушке и почти чёрные в темноте, отвлекают меня.       Оказываюсь полностью внутри. Дёрнувшись, она расслабляется. Её вязкое тепло чувствуется сквозь эластичный материал, обволакивает член, заставляя вести себя свободнее. Правда, из-за разницы в росте она кажется такой миниатюрной, что я всё время боюсь ей навредить.       Наращиваю темп, ловлю каждое движение. Она беспорядочно гладит мой напряжённый пресс и ноги. Стенки, мощно пульсируя, сдавливают меня. Тихий стон. Наши сбивчивые дыхания заполняют пространство вокруг. Ноги обвивают мою талию, не позволяя двинуться. Едва сдерживаюсь, чтобы не кончить.       Останавливаюсь, вытаскиваю член. На мгновение растерявшись, она медленно поднимается, разворачивается и становится на четвереньки передо мной, угадав моё желание. Она прогибается и пошло трётся о меня. Не могу сопротивляться и, взяв в руку пенис, плавно, тягуче вставляю его между мокрых складок. Она громко и протяжно стонет. Слабо сжимаю в ладонях её ягодицы.       Давлю между лопаток, призывая опуститься, и хватаюсь другой рукой за бедро. Она податливо подчиняется. С каждым новым толчком я явственнее чувствую, насколько же она узкая внутри. Чересчур глубоко, чтобы мучить себя. Она переходит на крик. Я бешено бьюсь лобком об ягодицы. Напряжение растёт, мои мышцы судорожно сокращаются, отступают от заданного мной ритма.       Согнувшись почти пополам, я ловлю оргазм одновременно с ней. Моё имя из её уст превращается в тихую молитву, когда я понимаю, что выдыхаю в голос на манер стона. От сокращений в паху меня ведёт куда-то в сторону. Она настойчиво жмёт меня к себе, не отпускает. Отвечает на каждую мою пульсацию.       Немного придя в себя и всё равно слабо соображая, я выхожу из неё с влажным звуком и сажусь, снимаю с члена презерватив и бездумно бросаю на пол. Практически падаю на кровать рядом с ней.       – Люблю тебя, – и звучно целует меня.       – Осторожнее, – бормочу я, оглушённый, – там было ухо.       – Ой, прости, я никак не привыкну.       Она смеётся, голос осипший от крика.       – Я так и поверил. – Язык заплетается.       Прижимаю её к себе двумя руками.       – Я тоже люблю тебя.       По телу разливается сонливость, я ослабляю объятия и как будто уже вижу какой-то сон, но слабый удар локтем в ребро заставляет открыть глаза:       – Рано спать!       Рисует замысловатые узоры на моей груди кончиками пальцев.       – А если добьёшься продолжения, то это будет уже твоя головная боль.       – Нет уж, сил у меня только чтобы помыться хватит. Чего и тебе советую.       Она перебирается через меня и направляется в душ, покачивая бёдрами.       С ума сойти, никогда не думал, что кто-то вызовет во мне настолько сильные чувства. Но она… Я не могу не думать о ней. Не могу не защищать. Мне кажется, что я должен о ней заботиться. Я принимаю её такой, какая она есть, а она – меня. Мы понимаем друг друга с полуслова, с беглого взгляда. Мы дополняем друг друга и одновременно растворяемся в этом чувстве. Может, именно это называется любовью?