***
Антон сидел на берегу Чёрного озера и глядел вдаль, размышляя о том, какие у него планы на этот год. И какие у него планы на Арсения Сергеевича. А есть ли смысл к нему подкатывать, вдруг он даже не по мальчикам? А если по мальчикам, то есть ли вероятность, что он свяжет себя отношениями с учеником? А если есть такая вероятность, то какова она? Серёжа и Дима знали о его чувствах. Они его поддерживали и вообще не имели ничего против, потому что сами вообще-то состояли в отношениях уже несколько лет. По случаю каминг-аута Антохи Серёжа даже в шутку предложил устроить им тройничок, но быстро получил по затылку от своего парня. Осень стояла холодная. Дожди лились каждый день, учителя уже подумывали ставить над школой защитный купол, чтобы Чёрное озеро ненароком не вышло из берегов. Антон кутался в мантию и свитер, поджимая под себя ноги. Здесь, на этом самом месте, почему-то особенно хорошо думалось. Над гладью воды завис густой туман, не давая разглядеть щупальца гигантского кальмара, который ненадолго выполз подышать свежим воздухом, разложившись на противоположном от парня берегу. Шастун так задумался об учителе, что совершенно не заметил, как по воде пошла рябь. Поначалу капли падали редко, но вскоре ливень обрушился на замок, не щадя тех его обитателей, кто вовремя не спрятался под крышу. Уходить в тепло было поздно, потому что гриффиндорец промок до нитки. Парень вздохнул и откинулся на ствол толстого дуба, закрывая глаза и чувствуя, как растворяется под холодными струями воды, падающей с неба.***
В награду за свою безалаберность Шаст заработал себе простуду и теперь кашлял на весь класс, сидя на уроках. Дима не успевал колдовать другу носовые платки, а потом убирать использованные. Парни настоятельно рекомендовали ему заглянуть в госпиталь, попросить себе какое-нибудь зелье, но Антон отмахивался и говорил, что времени на это нет. А времени действительно не было буквально ни на что. Учителя, только недавно готовившие их к сдаче СОВ, теперь начинали заваливать знаниями к ЖАБА, хотя сдавать его нужно было лишь в конце следующего года. На Истории магии все самым наглым образом писали эссе по Трансфигурации, но вот на уже знакомой читателю Защите от Тёмных искусств приходилось слушать внимательно. Антон старался шмыгать потише, чтобы не перебивать Арсения Сергеевича, но выходило плохо. Эх, вот сейчас учитель подумает, что Шастун безответственный. Так и было, но очень не хотелось, чтобы этот идеальный мужчина видел плохие качества Шастуна. Ну, по крайней мере, пока. Дима, Серёжа и Антон шагали под грибным дождем к теплицам, опаздывая на занятие по Травологии, когда столкнулись с Арсением. Все трое пробормотали какие-то приветственные слова, но учитель тут же их остановил. — Антон, почему без шарфа? — недовольно спросил он, снимая с шеи собственный шарф чистого синего цвета, который замечательно оттенял цвет его глаз. — Вам же должны каждый год выдавать шарфы, шапки и варежки цветов вашего факультета, я не прав? — размышляя над этим, Арсений замотал непутёвого мальчишку и отошёл, любуясь проделанной работой. — Не зелёный, конечно, но тебе подходит. — Да не надо, тут два шага до теплицы… — стушевался парень, порываясь снять с себя чужой предмет гардероба. — Потом занесёшь, — но учитель уже направился к замку, на ходу колдуя себе другой шарф. Такой же синий, как предыдущий. Почему он отдал Антону свой шарф, а не наколдовал другой? Шурша листьями, валявшимися под ногами разноцветным ковром, мальчики пошли дальше. А вечером, придя в спальню шестикурсников, Антон нашёл на своей тумбочке поднос с какао, мёдом и каким-то шоколадным печеньем. В окна бил расшалившийся ветер, но в комнате, где стояли шесть кроватей с висящими бордовыми портьерами, было очень тепло. В прямом и переносном смысле.***
— Я знаю, что на третьем курсе все вы прошли такое существо, как боггарт, и потренировались в использовании заклятья Ридикулус. Однако это заклинание будет в практической части к сдаче ЖАБА в обязательном порядке, поэтому давайте-ка его повторим, — заявил учитель в середине ноября. Столы были сдвинуты к краям кабинета, посередине встал уже знакомый ребятам шкаф, а сами ученики выстроились в шеренгу. — Кто скажет мне, что такое боггарт? Да, Бербер, давай. — Это разновидность привидений. Никто не знает, как он выглядит на самом деле, потому что боггарт меняет свою форму в зависимости от того, чего или кого боится стоящий перед ним человек. — Да-а, верно, — покивал Арсений. — Для того, чтобы защититься от боггарта, нужно представить что-то весёлое и сказать «Ридикулус», направляя палочку на него. Всё понятно? — уточнил мужчина, обводя взглядом учеников. Антон размышлял, кого или чего он боится. Хм, может, змей, пауков и прочей живности? Ну, да, некоторые мальчишки тоже имеют некий страх перед этими тварями. Ещё он боялся темноты, высоты и немного — стоматологов. А как боггарт может стать высотой, интересно? Димка боялся собак. Шастун и Матвиенко без труда узнали в существе, вид которого принял боггарт, соседского пса Джека, державшего в страхе всю округу. Однажды он хорошенько укусил Позова за ляжку, после чего парень стал бояться всех собак в принципе. Серёжа боялся клоунов. Надо сказать, что после того страшного клоуна, каким предстал боггарт, совсем не похожего на тех, что вы видели в цирке, Антон тоже начал их бояться. Девчонки боялись насекомых, испорченной прически и плохо сдать экзамены. Что же, в этом не было ничего необычного. А чего всё-таки боялся Антон? Когда до него дошла очередь, он вполне уверенно встал напротив шкафа. В прошлый раз перед ним появилась его строгая бабушка, но сейчас у них были дружеские отношения, так что её он точно бояться не мог. Так кого же? Не может же он ничего не бояться? Странный белый пар быстро принял форму чёрного существа с накинутым на голову капюшоном, которое потянуло к Шастуну костлявые руки. Дементор. Будто и не боггарт вовсе, а самый настоящий дементор, сбежавший из Азкабана. Такой живой (если это слово можно применить по отношению к существу подобного рода), реалистичный, он находился так близко. Гриффиндорец даже почувствовал, как по плечам побежал холод, словно при встрече с настоящим прототипом дементора. Эти существа когда-то убили его дедушку, и парень был наслышан ужасных историй о несправедливых обвинениях суда Министерства магии и приговорах к поцелую дементора. Так вот чего он боится на самом деле. Кажется, заклинание он всё же сказал, но не помнил совершенно ничего. Первым осознанным воспоминанием была боль в голове, а потом уже ощущение сильных рук на талии. — Антон, — взволнованно шептал Арсений Сергеевич, легонько похлопывая его по щекам. — Арсений Сергеевич, — расплылся в улыбке мальчишка, бездумно тыкаясь носом в шею, пахнущую одеколоном. — Ага, я, — довольно произнёс преподаватель. — Если узнал, значит, точно не потерял рассудок. — Скорее, наоборот, — хихикнул Серёга где-то неподалеку. — Я справился? — тихо спросил Шастун, не открывая глаз и стараясь не обращать внимание на глупого друга, не умевшего держать язык за зубами. — Да, — кивнул Арсений. — Но встреча с боггартом всё же тебя подкосила, так что ты шлёпнулся в недолгий обморок. Всего на несколько минут. Давай, открывай глазки. Антон разлепил глаза и осмотрелся вокруг. Однокурсники, которые давно догадались о том, что между этими двумя что-то есть, незаинтересованно собрались в стороне, развлекаясь с боггартом. Бедное привидение терялось в присутствии такого большого количества людей, потому что не знало, чей страх выбрать. Наблюдать за смятением магического существа было забавно. Парень нашёл себя сидящим на коленях преподавателя. Он тут же подорвался с места и смущённо почесал затылок. — Извините. — Всё хорошо, — учитель поднялся со стула и мягко улыбнулся, погладив ученика по волосам.***
Кажется, самый приятно-неприятный момент этой осени произошёл в Хэллоуин, который в магическом мире празднуют в конце осени. Антон в одиночестве брёл по коридорам в сторону гриффиндорской башни, засунув руки в карманы. Он смотрел в пол и мурлыкал какую-то песню, которая играла в раздевалке для игроков в квиддич. Тренировка началась сразу после окончания уроков, а закончилась поздно, поэтому сегодняшнее празднование Шаст почти пропустил. Впрочем, это вызывало скорее радость, чем разочарование, потому что нечисть во всех её проявлениях парень не любил. На него напали со спины. Сначала послышались неприятные звуки, а потом уже удар, от которого парень полетел на пол, и звучание третьего, самого опасного непростительного заклятия «Авада Кедавра». Антон всхлипнул. Родителей Димы, очень известных когда-то мракоборцев, убили на задании этим заклинанием. Тут же раздался оглушительный хохот учеников змеиного факультета. Слизерин. — Вы только вслушайтесь! — гоготал капитан слизеринской сборной по квиддичу. — Шастунишка, наш прославленный ловец, плачет! Успокойся, парень, это просто Хэллоуинский розыгрыш! Антон действительно плакал от страха. Ему самому было неприятно от осознания этого факта, он хотел остановить непрошеные слезы, но те сами лились из глаз, как остаток от пережитых эмоций. Парня подхватили знакомые руки и заставили подняться с пыльного ковра, немного встряхнув. — Минус двести очков со Слизерина, — звенящим от холода и ярости голосом прошипел Арсений Сергеевич, пряча Антона в объятиях. — Вон с моих глаз, иначе я применю это заклятие к вам. В отличие от вас, я это умею! Антон плакал, заливая слезами свитер учителя, который с нежностью гладил его затылок. Парню приходилось самую малость сгибаться, потому что он был на полголовы выше Арсения, хотя и младше на девять лет. — Всё хорошо, Антош, считай это страшным сном, — сказал мужчина ему на ухо. — Он уже закончился. А у этих ребят он только начался, об этом я позабочусь. Ну же, вытирай слезки, они не красят твои волшебные зелёные глаза. Шаст отлип от шеи Арсения и посмотрел в его синие омуты непонимающим взглядом. Брюнет ласково погладил его по щеке левой рукой и приобнял за талию правой. — Проводить тебя до портрета Полной дамы? Или в госпиталь за успокоительным? — заботливо поинтересовался Арс, разглядывая заплаканное лицо. — Я в порядке, — помотал головой гриффиндорец, слушая стук собственного колотящегося сердца. — Пойдём, а то ты пока что не отошёл от шока. А то ещё в лестницах запутаешься, и ищи тебя потом, — все ещё тихо, чтобы не нарушить создавшуюся атмосферу, сказал учитель и повёл его дальше по коридору.***
На второй неделе декабря Антон сидел на подоконнике рядом с кроватью, укутавшись в плед, и рассматривал узоры на окне. Димка с Серёжей пошли гулять к озеру, надеясь уловить момент, чтобы пообжиматься. Сам Шастун мог сейчас думать только о том, как сильно хотелось зарыться в снежные хлопья и сделать пару-тройку ангелов на земле. Вообще-то, волшебники с лёгкостью могли бы наколдовать хоть трёхметровые сугробы, но негласным правилом замка было что-то вроде «Не колдовать снег до тех пор, пока он хотя бы единожды не выпадет сам». Парень вздохнул и провёл ладонью по поверхности стекла, делая себе окошко в мир, через которое виднелось подёрнутое плёнкой хрупкого льда озеро. Кальмар загнанно завис под водой так, что его можно было видеть невооруженным глазом, не решаясь вылезти на поверхность. Вдруг взгляд парня наткнулся на друзей, которые почему-то активно махали, глядя в окна гриффиндорской башни. Антон замер. Он присмотрелся к происходившему на улице и понял, что послужило причиной такому странному поведению ребят. Снег. Шастун вскочил, наскоро натянул свитер в красную и золотую полоски, после чего просунул руки в рукава пальто, схватил шапку и, кажется, шарф, и понёсся по лестнице в гостиную. К тому времени, как он добежал до Димы с Серёжей, ученики с разных курсов и факультетов уже высыпали на улицу и во всю махали палочками, взрывая снежные петарды. Уже через четверть часа Антон с открытым от восхищения ртом крутил головой по сторонам и рассматривал заснеженные макушки башен. Дима в нескольких метрах от него водил палочкой в воздухе, создавая фигурки из снега. Рядом с ним Серёжа пытался вытворить нечто похожее, но его бесформенные сугробики напоминали разве что гоблинов. Следующий час ученики, разбившись на команды, играли в войнушку. Отовсюду слышались заклинания сотворения снега и согревающие заклятья, а также «Импервиус», защищавшее от влаги. Шаст чувствовал снег под футболкой и под шарфом, он где-то посеял шапку, а его пальто распахнулось, открывая миру ноги, обтянутые в узкие черные брюки (с начёсом, бабуля подарила). Его щеки раскраснелись, а горло уже начинало побаливать от весёлого крика. В какой-то момент Тоха увернулся от летящего в него снежка и, смеясь, обернулся, упираясь взглядом в стоявшего в нескольких шагах от него учителя. — Здравствуйте, — смущённо поздоровался он, опуская взгляд. Ему в затылок прилетел снежок от однокурсника и «Извините, в глазах рябит от влюблённых девчонок». Антон не обиделся, потому что знал, что его вовсе не хотели обидеть. — Антон, — улыбнулся Попов, окидывая его оценивающим взглядом. Парень смутился ещё больше. Мужчина подошёл к нему и достал волшебную палочку, принимаясь сушить одежду гриффиндорца, после чего сотворил из воздуха шапку, шарф и варежки. — Пойдём в замок, а не то ты простудишься, — нахмурился преподаватель. — Зови Диму с Серёжей, Матвиенко тоже выглядит неважно. Серёга и правда шмыгал носом и выглядел температурящим. Арсений Сергеевич, придерживая Антона за руку, повёл их к воротам замка. — Осторожно, семикурсники устроили здесь гололёд, — предупредил он парней. — Куда мы идем? — поинтересовался Дима, приобняв своего парня за плечи. — На кухню. Эльфы сделают вам чего-то горячего попить, — объяснил мужчина, после чего посмотрел на Шаста. — У меня для тебя кое-что есть, — он достал из кармана своего шикарного дорогого пальто (не то что казённое пальтишко, которое выдают ребятам на зиму) большой оранжевый мандарин. Рукой, обтянутой в кожаную перчатку, он протянул вкусняшку Антону. — Спасибо, — парень улыбнулся, показывая ямочки, и позволил мужчине почистить фрукт, чтобы потом разделить его на двоих. Антон чувствовал, как что-то меняется в его с Арсением отношениях.***
Сидя за завтраком на следующий день после снежной битвы, гриффиндорец протянул ко рту бокал с тыквенным соком, но почувствовал, будто руку легонько потряхивает. Он посмотрел на стакан, с удивлением обнаружив, что держит большую кружку с горячим чаем, в котором плавает кружочек лимона. Заинтересованно хмурясь, Шастун обернулся на преподавательский стол, но увидел, что Арсений спокойно уплетал свой сырный суп, даже не глядя в сторону столов, за которыми сидели ученики. Однако потом он заметил Павла Алексеевича, который был знаком с Арсом ещё во времена учёбы в Хогвартсе, и по его ехидной улыбке понял, кто заботился о больном горле Шаста. И, кстати, этот кто-то не успел спрятать волшебную палочку, которая так и лежала рядом с тарелкой.***
За неделю до Нового года началось украшение замка. Шестикурсникам достался Большой зал, а одним из наблюдавших за ними учителей оказался Арсений Сергеевич, так что Шастун был счастлив. Серёжа развешивал с помощью заклятий гирлянды под потолком, а Антон и Дима за его спиной колдовали за него, потому что Матвиенко шептал себе под нос вообще не то заклинание. Но когда друг обернулся, радостно сверкая глазами, и сказал: «Поз, смотри, у меня получилось!», они молчали и улыбались, а Дима обнял горе-волшебника за шею. Где-то под потолком, рядом с отверстием для сов, которые по утрам приносят почту, дул сквозняк. Колокольчики, висевшие где-то там же, едва слышно звенели, и Антон прислушивался к этой музыке, прикрывая глаза, пока Дирёжи ворковали рядышком. Атмосфера в замке, когда все объединяются и вместе что-то делают, ему нравилась. Так он сильнее ощущал, что все люди, живущие в Хогвартсе, — одна большая семья. Арсений рылся в коробке с украшениями, и Шаст подошёл к нему со спины, заглядывая через плечо. — Вам помочь? — вполголоса спросил он, чтобы не привлекать к их паре особого внимания. — Нам? Я тут один, — Попов обернулся к нему и слегка приобнял за талию, начав пальцами мять бока старшекурсника, облачённого в рубашку и свитер. — Я ещё не могу привыкнуть, — оправдывался Шастун, разглядывая содержимое коробки. Не разрывая объятий, он протянул руку и достал разбитую ёлочную игрушку необычайной красоты, осколки которой переливались в свете факелов, которыми освещался замок. Он прошептал «Репаро», и вот маленькая ёлочка, усыпанная серебристыми снежинками, лежит на его ладони. — Хочешь её повесить? — Угу, — Антон встал на стремянку и украсил пушистую еловую лапу этой ёлочкой. Сильные руки Арсения Сергеевича уверенно придерживали лестницу, и парень чувствовал себя в безопасности, окружённый любимыми людьми в стенах сказочного замка, ставшего родным.***
Новый год Антон праздновал со всеми в Большом зале, вдоволь наедаясь блюдами, которые появлялись на столе в честь праздника. Сегодня и у него, и у Арсения были дела, но парень попросил одного из кухонных эльфов передать мужчине подарок. Это пузырёк одеколона, который похож на тот, каким пользуется сам Арс, но всё же немножко другой. И гриффиндорец удивлён, когда и ему в ответ уже перед сном приходит подарок. — Шаст, тут сова с посылкой, — позвал его Дима, пока сам парень рылся у себя в чемодане в поисках шерстяных носков. Шикарная полярная сова с белоснежными перьями осторожно запрыгнула в открывшееся окно и сбросила с лап посылку, спикировав на стол в ожидании награды за проделанную работу. Пока Антон зачарованно разглядывал птицу, принадлежавшую, несомненно, учителю Защиты от Тёмных сил, Дима сунул ей несколько кусочков папайи, которую они захватили с торжества. В посылке, завёрнутой в плотную обёрточную бумагу красного цвета, была замечательная книга волшебных сказок, не известных Шасту раньше. Он боялся представить, сколько галлеонов могла стоить эта вещь в Косом переулке, если она вообще была куплена там. Под обложкой обнаружилась записка. Антон,Жду тебя завтра в девять вечера у портрета Полной дамы. Предупреди друзей, что вернёшься поздно.
А.
И сердце затрепетало, готовясь вырваться из груди. Шастун знал, что учитель не планирует ничего такого, и за это влюблялся в него ещё больше.***
Антон вышел из гостиной в назначенное время нужного дня, сделав шаг в темноту коридора. Чужая рука сразу же легла ему на плечо, а знакомый голос прошептал на ухо: — Пойдём, — и его потащили к лестницам. Держась за руки, они с Арсением Сергеевичем преодолели несколько пролётов, пока не оказались в одной из башен замка. В комнате преподавателя гриффиндорец еще не был, и от этого событие стало ещё интереснее. В комнате было просторно. Два окна с широкими подоконниками и светло-голубыми шторами, стол, на котором почти ничего нет… Антон подошёл к нему и рассмотрел некоторые побрякушки, несколько рамок с фотографиями семьи и фото с выпуска седьмого курса, на котором ученик узнал самого Арсения, да ещё и Павла Алексеевича, учителя Трансфигурации. На кровати постелено синее покрывало, а ковер напоминал море. Стоило думать, что на него наложено заклятие. Арсений посадил его на краешек кровати и вынес из ванной поднос и корзинку. — Вот, я попросил эльфов набрать чего-нибудь с кухни, — загадочно улыбнулся мужчина, раскладывая всё это на кровати. Он налил себе в бокал огневиски, а гриффиндорцу достался глинтвейн, но он не возражал. Напиток сильно отдавал пряностями, приятно щекотал в груди, а также являлся приятным дополнением к яблочному штруделю, который тоже нашёлся в припасах, взятых с кухни. Антон чувствовал, что тепло от камина, который он сначала не заметил, распространялось по комнате, вводя в приятное состояние неги. Арсений спрашивал у Шаста о семье, планах на будущее, интересах, отношениях с однокурсниками. Парень был счастлив начинать новый год с любимым человеком. Он расспросил у учителя обо всём, что пришло ему в голову, ведь он сам ничего толком о нём не знал. Настенные часы отбили два часа, когда они собрались сворачиваться. — Если хочешь, я поделюсь кроватью, — подмигнул Арс, убирая провизию на стол. Антон, которому было откровенно лень куда-либо идти, с радостью согласился. Спать с Арсением было очень удобно. Он разрешил обнимать себя, переплетать ноги и закидывать руку на свой живот. Шаст нашёл носом уютную впадинку между шеей и плечом и уткнулся туда, тепло выдыхая и принимаясь сопеть. Попов крепко обхватил гриффиндорца руками, прижимая к себе, и вдохнул запах его волос, которые пахли банановым шампунем. Мужчина знал, что сможет отразить почти любое заклятье, выдержать дуэль с довольно сильными магами и даже выйти победителем. Но в схватке с обаянием Антона Шастуна он стопроцентно проиграл бы. Справедливости ради стоит добавить, что он и не пытался противостоять.***
За завтраком четырнадцатого февраля Антон получил анонимный подарок по совиной почте. Парень кинул взгляд на преподавательский стол, ответил ухмылкой на подмигивание Павла Алексеевича, пока Арс снова усердно делал вид, что вообще не при делах. Павел показал большой палец и жестом намекнул, что стоит сорвать упаковку. Внутри была корзиночка, наполненная самыми разными конфетами. И обычными шоколадными, какие продаются в ларьке рядом с домом Антона, и волшебными, которые можно купить только в «Сладком королевстве» в деревне Хогсмид. Антон в восторге пялился на всё это великолепие, упустив из виду красную валентинку в форме сердечка. Внутри были какие-то строчки из песни Селестины Уорлок, которую любят переслушивать все домохозяйки. Что-то о котле, полном крепкой горячей любви. Шаст уткнулся лицом в ладонь и хихикнул, догадываясь, что Арсений просто взял первую попавшуюся, не зная, какую лучше выбрать. Антон и сам потом подарил ему валентинку, вспомнив, как они с Серёжей вырезали эти сердечки из розового картона в библиотеке. — Это не сердечко, а круг какой-то, — недовольно пробормотал Шастун, спрятав лицо в ладонях. — У тебя хотя бы понятно, что это сердце, — чуть ли не высовывая язык от усердия, парировал Серёжа, воюя с ножницами и трафаретом. — Да чё ты, у тебя нормальный крокодильчик получился, — отмахнулся парень, рассматривая собственное творение. — Это кот, дебил, — прошипел в ответ Матвиенко, принимаясь рисовать заново. В честь праздника Арсений с Антоном разрешили себе выбраться на природу и погулять вокруг озера. Попов правой рукой обнимал парня за талию, а левой держал его за руку. А ещё он читал ему наизусть какие-то маггловские стихи известных поэтов. Антон подумал, что таким его учителя точно не видел никто из учеников. В какой-то момент Арсений остановился и улыбнулся ему, вглядываясь в яркие зелёные глаза. — Какой же ты у меня красивый, — Шаст не успел зардеться и опустить взгляд к снежному покрову, как Попов накрыл его губы своими. Вообще-то, это был первый поцелуй Антона, и он был рад, что это произошло именно с Арсом. Ни тебе слюней, ни противного языка, который пытаются засунуть тебе в глотку, ни широко открытого рта. Попов понял ситуацию парня и никуда не торопился, довольствуясь простым касанием губ. — Ты тоже очень-очень красивый, — признался Антон, и его поцеловали ещё раз в благодарность за сказанный комплимент.***
Наверное, самым насыщенным событиями месяцем был март. Весенняя лихорадка проникла в замок, и это чувствовалось на каждом шагу. Девчонки пытались варить амортенцию, пока парни настороженно проверяли заклинаниями всё, что едят и пьют, дабы избежать неприятностей. Сначала появились подснежники, и несколько из них Арсений каким-то образом поместил в небольшую сферу, внутри которой был маленький мирок с горкой снега и несколькими подснежниками с хрупкими светло-зелёными листочками. Эту конструкцию он подарил своему львёнку, который за это наградил его массажем спины и плеч тем же вечером. Первая половина марта была очень мокрой. Дороги к теплицам были размыты, и ученики пробирались в оранжереи по скользким склонам, пачкая сапоги в грязи. Талая вода стекала с пригорков в Чёрное озеро, и кальмар, почувствовав уход зимы, выползал на поверхность и целыми днями разминал щупальца на всё ещё холодном солнышке. На листьях растений, росших в теплицах, были рассеяны капли росы. Антон задумчиво тыкал пальцем в одну из ветвей, и капли падали на землю. Утром ребята слышали капель, пока собирались к первому уроку. И ещё ночью, уже ближе к утру, часто шли дожди, поэтому с утра ученики видели радугу в окнах замка, пока сходились в Большой зал на завтрак. Весной эльфы, видимо, начали получать на кухню большие поставки лимонов, потому что пироги с цитрусовыми стали появляться на столах и на завтрак, и на обед, и даже время от времени на ужин. Это же послужило причиной того, что Шаст теперь на трапезах не ел, а пялился на учителя Защиты от Тёмных искусств, который с аппетитом лопал эти самые пироги, называя их своими любимыми.***
Тренировки по квиддичу начались с новой силой, почти каждый день. Антон делал уроки по ночам, а иногда за него и Серёгу, который был загонщиком в их команде, некоторые вещи писал Дима. Он не жаловался, потому что понимал, что парням сложнее. Ему нужно было лишь учиться, к чему у него от природы были талант и стремление, а ребят на тренировках изматывал требовательный капитан команды, задерживая до сумерек, а иногда и до самой ночи, не отпуская их до тех пор, пока они могли разглядеть мяч. Сережа с Шастом приходили на поле сразу после уроков, а возвращались поздно, тут же заваливались в кровати и начинали храпеть. Однажды Арсений пришёл посмотреть на тренировку. Он пришёл, держа в руках какой-то бумажный пакет. Антон заметил его не сразу, а лишь когда капитан дал перерыв, и юркий золотой мячик, который Шасту нужно было поймать, убрали в шкатулку. Парень, весь запыхавшийся и красный от ветра, подлетел к трибуне и сел рядом с мужчиной, откидываясь так, чтобы лечь головой к нему на колени. — Я соскучился, — прямо сказал Попов, гладя мальчишку по волосам. — Пришёл посмотреть, каков ты в деле. Стоит ли болеть за вашу команду в соревновании за Кубок школы по квиддичу в этом году. — Стоит, конечно! — в негодовании начал Антон, но его прервал смех учителя. — Знаю, знаю, я просто шучу. Кушать хочешь? Шаст застонал при мысли о еде, потому что пообедать он, разумеется, не успел. Арсений снова мягко засмеялся и достал из пакета термос с горячим чаем с лимоном. — У тебя там ещё что-то вкусное, я чувствую запах, — улавливая знакомый сладкий аромат, заявил Шастун. — Да, — согласился учитель и достал кремовые пирожные, скармливая их своему любимому ловцу с рук. — Ты хорошо смотришься на метле, — сказал он, отряхивая руки от крошек, когда дело было сделано. — Спасибо, — с набитым ртом поблагодарил парень, сделав рукой что-то вроде галантного жеста кавалера из четырнадцатого века, но это смотрелось комично, пока у него за щеками была куча выпечки.***
Антон жутко волновался перед начинающимися матчами, поэтому Попов водил его на свидания по замку. Они провели целый день в библиотеке, когда Арсений узнал, что Шаст не успевает делать уроки. Мужчина активно помогал ему даже с особо трудной Трансфигурацией, к которой у него обнаружилась предрасположенность. Они устроили пикник на берегу Чёрного озера, кидаясь в кальмара крекерами, и тогда Тоха узнал, что его учитель любит мятные карамельки. — Так они же невкусные? — слегка поморщился гриффиндорец, листая учебник по Заклинаниям. Арс вопросительно промычал и показал кончик сладости, высунув его изо рта. — Фу-у, перестань, — хохотнул парень, отворачиваясь. Его притянули за шиворот назад и впечатались в губы. Антон был слишком плохим актёром для того, чтобы делать вид, что ему это было хоть сколько-то неприятно. Поцелуй длился недолго и оборвался довольно неожиданно. Арсений отстранился с громким чмоком и довольно откинулся назад, складывая руки на животе и расслабляясь на зелёной траве. Через несколько секунд Шаст понял, что у него во рту была мятная конфета. Хм, а вкусно вообще-то.***
Первый матч состоялся в конце марта. Команда Гриффиндора по квиддичу сидела за завтраком вместе и пыталась запихнуть в себя хоть что-то, чтобы не идти на поле с пустыми желудками. Ребята с факультета всё понимали и не трогали их, наблюдая за бледными лицами друзей. Команда Пуффендуя выглядела похоже, потому что сегодня им точно так же предстояло выйти на поле. Арсений был не в силах смотреть на разволновавшегося мальчишку, поэтому встал из-за учительского стола и подошёл к нему. Перекинув одну ногу через скамейку, он оседлал её и вперился пристальным взглядом в профиль Шастуна. — Съешь хоть что-то, — полушёпотом сказал он, пододвинув к нему стакан с соком и какую-то ватрушку с ягодным вареньем. Антон помотал головой и отвернулся, чувствуя, что его вот-вот стошнит. В прошлом году было ещё хуже, тогда у него вообще был первый в жизни матч. — Всё понятно, — вздохнул Арс и, схватив со стола что-то съестное, потянул парня к выходу из Большого зала. — Дыши свежим воздухом, пока идём, — посоветовал мужчина. Они пересекли территорию учебной зоны для полётов, потом прошли по газонам, преодолели теплицы и вышли, наконец, к полю для квиддича. Недалеко от него находились небольшие постройки, служившие раздевалками. Туда и завёл ученика преподаватель. Он посадил его на скамейку и велел переодеваться. Когда на Антоне оказалась спортивная форма и красная мантия львиного факультета, мальчик был посажен Попову на колени. Мужчина принялся осторожно поглаживать его по волосам. Расслабившись, Шастун склонил голову на грудь профессора. — Вспомни то чувство полёта, когда взмываешь на метле в воздух, — прошептал Арсений, почёсывая львёнка за ушами. И Антон вспомнил. Вспомнил ощущение, когда впервые приказал метле «Вверх!», и она резко поднялась с земли, удобно устроившись в его руке. Вспомнил ощущение первого полета, когда Ляйсан, их учитель полётов, разрешала подниматься лишь на метр-два над землей. Вспомнил ощущение при наборе в команду, ощущение первого нормального полёта и первого матча. В животе заурчало. — Кушай, — тёплые ладони тут же поднесли к его рту какой-то пирожок с клубникой. Шастун поблагодарил Всевышнего за то, что ему повезло иметь такого парня, как Арсений.***
Зрители, собравшиеся на трибунах, галдели наперебой. Кто-то выкрикивал речёвки, кто-то горланил гимн Хогвартса, кто-то вообще рычал, аки лев. Слизеринцы, разумеется, находились на трибунах Пуффендуя, поэтому с той стороны поля раздавалось больше всего криков. Обидных и унизительных, естественно. Изначально никто не счёл Пуффендуй сильной командой, потому что на памяти замка их факультет выигрывал Кубок школы по квиддичу всего несколько раз, но в этом году капитан постарался на славу. Загонщики грамотно метали бладжеры, а охотники не хотели упускать такой важный мяч, как квоффл. Антон завис высоко в воздухе, стараясь уловить блеск золотого снитча на солнце. Утренний туман ещё не совсем рассеялся, поэтому задача была довольно сложной. Ловец команды противника точно так же парил на противоположном конце поля. Иногда парень поглядывал на ложе для учителей, где сидел его главный болельщик. Волнение ненадолго отступало, и мысли очищались, давая дорогу разуму. Руки среагировали раньше, чем парень успел подумать. В игру! Снитч блеснул у самой земли, куда Антон незамедлительно направил метлу и понёсся на полной скорости. Вот Слизеринцы будут плеваться, если Гриффиндор выиграет первый же матч сезона! Метров за двадцать от земли Шаст понял, что мячик улетел. Выровняв метлу, он раздосадованно пожевал губами и снова огляделся. Упустил. Золотистый мячик-колибри не показывался еще около получаса, за которые Антон умотался просто так летать по периметру поля. Боковым зрением он уловил движение юрких крылышек, и резко крутанулся на месте, устремляясь в погоню. Жажда движения и победы заиграла в нём вновь, адреналин забурлил в крови, словно кипящая лава потекла по венам. Парень летел, не заботясь о скорости и опасности, его целью было лишь схватить шарик и сжать его в пальцах. Ловец Пуффендуя присвистнул, наблюдая за бешеной гонкой, и струханул присоединиться. Антон не обратил на него никакого внимания, ровно как и на то, что игра словно замедлилась. Все игроки так или иначе краем глаза наблюдали за ним, ожидая. Гриффиндорец носился кругами, проходясь мёртвой петлей и уходя в «штопор», ни на секунду не упуская снитч из глаз. В какой-то момент ему аукнулось то, что он перестал наблюдать за чем-либо, кроме приза, который хочет заполучить каждый ловец. Бладжер пришёлся ему в бок, и пальцы в спортивных перчатках, открывавших костяшки, разжали древко метлы. Антон, находясь на высоте пятнадцатиэтажного дома, слетел со своего транспорта и повис на одной руке. Чёрт. Всё, как на матче прошлого года. Но не зря их капитан тренировал свою команду чуть ли не двадцать четыре часа в сутки. Шаст, может, и не был богатырем, но уж подтянуться-то смог. Он вновь осмотрелся, разочарованно вздыхая. Эх, а он почти его… Прямо рядом с ухом послышалось знакомое трепетание крылышек. Маленький засранец никуда не улетел. Резкий выпад руки, и золотые крылья трепыхаются в сжатом кулаке ловца, который кричит: — Поймал!!! На земле команда традиционно пару раз подбросила его в воздух, но Антону было почти всё равно. Он ждал, когда к нему подойдёт Арсений. Мужчина набросился на него сзади, сжав в объятиях так сильно, как только мог. — Идиот, — сдавленно прохрипел он, судорожно прижимая львёныша к себе, трясущимися руками гладя его по затылку. — А-арсений Сергеевич, вы чего? — удивлённо спросил Антон, не понимая, что происходит. В толпе на них не обращали внимание, но на всякий случай лучше было не обращаться к нему на «ты». — Ты мог погибнуть, — выдавил из себя брюнет. — Господи. Строгий и уверенный в себе учитель Защиты от Тёмных искусств, который мог одним твёрдым взмахом волшебной палочки к чертям разнести гостиную Слизерина (это было продемонстрировано единожды, когда змеюки что-то натворили у него в кабинете), сейчас прижимался к Антону. — Да всё в порядке, я такое вытворял уже в прошлом году, — улыбнулся Шастун, нерешительно обняв преподавателя в ответ, который, почувствовав живую энергию от парня, прильнул к нему сильнее. Шаст никогда не видел его напуганным хоть немного, не говоря уже о таком страхе. — Никогда больше так не делай, — не попросил, а приказал преподаватель, выдыхая парню в шею. Антон был счастлив.***
Лето подкралось неожиданно, словно снег, свалившийся на голову. Пара прощалась скомкано, всё ещё не веря, что им придётся расстаться на три месяца. Антон сидел в купе Хогвартс-Экспресса и пялился, не моргая, на диван напротив, осмысливая произошедшее. Чёрт, они ведь действительно не увидятся все лето. Как только поезд затормозил, Шастун выскочил из него и понёсся искать преподавателя. Тот забирал свой чёрный чемодан из багажного отделения, задумчиво вертя в пальцах ключи от машины. Гриффиндорец бросился ему на шею и целовал в щёки, надеясь оттянуть этим момент, когда придётся разойтись. — Эй, львёнок, ну, ты чего, — морщась, улыбнулся мужчина. — Во-первых, я буду тебе писать каждую неделю. А во-вторых, я буду тебя навещать. Ну, не плачь, ты чего, хэй? Арсений с болью в сердце передал Антона его родителям. Мальчишка уткнулся сестре в шею, чтобы не смотреть на уходящего учителя. Мама, знавшая всё из писем сына, вопросов не задавала до самого дома. Лето началось отвратительно. В первый же день Шаст засел за написание писем, которые складывал в третий ящик тумбочки, потому что отправлять не собирался. Дни тянулись, как месяца. На улице стояла жара, и уже на второй неделе июня все поехали на озеро. Голубое небо звало погулять, подышать запахом цветов и запачкать нос в пыльце, но гриффиндорец упорно писал письма без имени и адреса отправления. Отец пытался вытащить его погулять на заднем дворе, мать делала попытки раздвинуть шторы на окнах парня, но тот упорно возвращал их в прежнее положение. — Тош, ты к нему хочешь, да? — одним вечером мама зашла к нему и устроилась рядом с сыном на кровати. Шаст послал ей грустный взгляд и склонил голову ей на грудь, как в детстве, слушая ровное биение сердца. Женщина вздохнула и принялась поглаживать его по сгорбленной спине. На следующий день она рано утром ушла на почту, а вернулась в радостном настроении. Антон не придал этому значения и завалился на кровать с книгой сказок, подаренной учителем на Новый год. Не иметь возможности встретиться с мужчиной взглядом, обменяться лёгкими касаниями рук, вдохнуть запах его одеколона… Он не представлял, как пятнадцать лет жил до Арса. Спать было холодно, поэтому приходилось заматываться в одеяло и надевать теплую пижаму, чтобы согреться. Парень прижимал к себе плюшевого мишку и закрывал глаза, стараясь не думать о том, что осталось ещё два с лишним месяца до их встречи. В четыре часа утра Антон почувствовал, что что-то не так, и проснулся. Чьё-то тело прижималось к нему со спины, а крепкая рука обнимала за живот. Шастун дёрнулся, но его остановил знакомый шепот: — Тихо. Глаза закрыл и заснул, тебе завтра рано вставать. — Куда? — непонимающе спросил Антон, пытаясь проснуться. — Я уже взял билеты на поезд, мы едем ко мне домой. Я живу в другом городе. Всё, спи. — Экскурсия, что ли? — не врубился парень. — Жить ты у меня будешь. Не доставай, спи уже, я устал после дороги, как собака. Рука сжала впалый живот Шастуна крепче, и мальчик ощутил, что действительно хочет заснуть. Запах, к которому он так привык за год, обволакивал со всех сторон, и глаза сами закрывались. Антон видел хорошие сны и проснулся в объятиях человека, который его любил. И этот год был первым в череде лучших в его жизни.