***
Можно было бы притвориться. Хотя бы просто попробовать. Дороти улетела обратно, оседлав подчинившийся ей ураган словно метлу, как самая настоящая ведьма. Улетела назад, в свой родной Канзас, в любимый город Лукас, чье имя на двоих они делили какое-то недолгое время. Она вернулась домой. Без сожалений, угрызений совести и ненужной тоски. На прощание всего лишь махнув рукой и оставив за спиной всю эту бесполезную магию и совсем не сказочный волшебный мир. Чужой для нее и единственный, который он когда-либо знал. Дороти вернулась туда, откуда и прилетела и, конечно же, там она наконец-то счастлива. Любима. И жива. Нужно было всего лишь притвориться, и, кто знает, может действительно со временем ложь стала бы правдой? Глинда ему обещала. Она говорила: нет ничего проще, чем просто поверить. Всего лишь немного веры, приправленной капелькой ворожбы. И Роан на самом деле пытался. Притворялся, что все хорошо, пил маковое молоко, дышал над дьявольским котлом, целовал сухие холодные губы. И забывал: цвет волос, запах, смех. Образ Дороти стирался из памяти, и если закрыть глаза – то он уже не сможет вспомнить черты ее лица. У Глинды была магия и мудрость времени, и Роан был на ее стороне. Он действительно надеялся, что был на стороне правды. Она говорила, что благие цели стоят кровавых жертв, что она должна подчинить древнюю магию, выбравшую по ошибке не ту хозяйку. Глупую девчушку из неоткуда, не понимающую всю мощь и ответственность этой великой силы. Роан просто выполнял свой долг. Он просто пытался спасти пресловутый мир. Но это было давно. А сегодня они снова в бегах, но теперь уже только вдвоем. Он и Сильви, новая Госпожа восточного леса, очередная самая милостивая и строгая. Совсем еще ребенок. Та, на чью нелегкую долю выпала ноша сражаться с Вековечным зверем. И победить. Не важно, какой ценой. Малышка ворочается во сне, а он сидит у потухшего огня в глухом заснеженном лесу и сторожит ее от всех зримых бед, словно цепной пес. Как Тото когда-то сторожил свою хозяйку. И Роан почти уверен, что у него тоже не хватит сил в нужный момент, чтобы ей помочь. У него снова ноет в груди, там, внутри, под ребрами, в области сердца. Сегодня – просто потому, что Сильвия зовет ее во сне по имени. Так болит всего лишь от звука ее имени. Глинда обещала, что и этот недуг должен пройти. Она клялась, что нужно просто вырезать чужое сердце, чтобы вернуть твое. Великая колдунья севера говорила, что магия знает свое дело. Ведьма ему и в этом соврала. Никакая магия не сможет вернуть то, что отдано добровольно. И никакое волшебство не способно заставить любить. Девочка затихает, видимо, очередной кошмар, наконец, сменяется спокойным сном. И он настолько хорош, что малышка даже тихонечко улыбается. Должно быть, ей снова снится Дороти. Сильви говорит, что когда она приходит, кошмары отступают. И что Тото охраняет их от жутких чудовищ, а Дороти теперь чаще смеется и рассказывает удивительные истории про тот мир, за чертой. А еще она обещает подождать, прежде чем пойти дальше. Сильвию, конечно же, не его. И ему страшно от того, что ждать, похоже, осталось не долго. Сам Роан уже и не помнит, когда в последний раз нормально спал. Его преследуют не мистические чудовища, а один-единственный монстр – он сам, с руками по локоть в крови и ритуальным кинжалом, способным убить любую ведьму, который легко войдет в хрупкую девичью грудную клетку, не встречая серьезных преград. В своих кошмарах он убивает Глинду, и Уэст, и Волшебника, и даже Сильвию, но никогда – Дороти. Достаточно того, что он сделал это один раз, наяву. Достаточно того, что все они в предсмертной агонии шепчут ему почти забытым голосом не родное имя. Лукас. Чужое. Или его? Он бы убил трусливую лгунью севера, да и жадного до власти волшебника вместе с его стражами и половиной Изумрудного города, но ту, одну-единственную жизнь уже не вернуть. Магия свершилась: великую колдунью принесли в жертву, ее преемница впитала в себя как губка магический дар, и истинное пророчество вступило в силу. Все это было сделано ради благой цели – спасти страну Оз от извечной угрозы. Так говорили ведьмы, но Роан теперь знает, что на слово им верить нельзя.***
Под утро он наконец засыпает. И теперь уже маленькая Сильвия сторожит его сон. Она разводит костер, приносит воды с реки и пытается приготовить подобие завтрака, который когда-то, кажется уже в другой жизни, готовила для них Дороти. Роан беспокойно ворочается и кутается в маленькое одеяльце, которым прикрыла его девочка. Сильви знает, что ему снятся дурные сны, она чувствует это. Они пахнут смертью и одиночеством. Ему страшно, причем не столько за себя, сколько за нее. Ей жаль Роана. Когда все пройдет, он останется один, с выжженным сердцем в наказание за убийство. Такова милостивейшая справедливость Госпожи востока, такова судьба предателя. Она гладит его по голове, когда он в полудреме зовет Дороти, точно так же отчаянно, как совсем недавно ее звала сама Сильвия. Но к нему во снах никто не приходит.